Глава десятая.

Пришли мне в конверте цунами,
И счастья немного - сто тысяч страниц,
Не_мой, не_маленький Принц.
Без тебя было скучно, чужой чудо-мальчик с Улицы льдин...

© неизвестный автор

Голос у Денниса был потрясающий. Я вспомнила это уже потом, за завтраком на следующий день, когда мой брат невозмутимо намазывал на хлеб арахисовое масло. Я не знаю, почему он так любил эту жирную гадость, по цвету напоминавшую отходы человеческого организма (да, я все еще не решалась сказать слово на букву «д»).

На концерте мне было совершенно не до его голоса, я тряслась, как кролик в силке, представляя, что же со мной сделает мой «любимый» кузен, но сейчас, после пережитой странной ночи, я могла вспоминать вчерашнее выступление. Оно прошло, как в тумане, в котором я ощущала себя маленьким ёжиком. За тем разве что исключением, что в этом тумане я четко видела фигуру Денниса и слышала его голос – глубокий и сильный, низкий и страстный, то срывающийся на крик, то понижающийся до шепота. Казалось, все его нотки, пронзительные и пробирающие до самых костей, я впитывала кожей, и это пугало меня, как до сих пор пугало все то, что было связано с ним самим…

Я вздрогнула, когда Дэн пихнул меня ногой под столом.

- Жопу поднимай, говорю, в школу пора!

- Деннис, не выражайся, - дядя тоже поднялся со стула. – Сегодня я отвезу вас, а вечером буду поздно. Я нашел вашему отцу временную работу, так что, возможно, он задержится тоже. С вами посидит соседка, миссис Джейсон.

- Отец, нам что, по десять лет? – Деннис остановился в дверях, насмешливо сверкнул глазами. – Кажется, и я, и Валери вполне способны сами приготовить себе обед и сами себя развлечь, - он ухмыльнулся.

- Не смей со мной спорить, - голос у дяди был спокойным, но я чувствовала, как в нем постепенно закипает гнев, и поспешила вклиниться между ним и братом.

- Все в порядке, спасибо за заботу, дядя, - протараторила я, хватая с пола рюкзак, набитый книгами и тетрадями. – Поехали в школу, а то, чего доброго, и правда опоздаем!

- Бери пример с сестры, Деннис, - дернул плечом дядя, оттесняя нас обоих назад и направляясь в холл. – Она явно поумнее тебя.

Я покраснела до корней волос. Дэн смерил меня взглядом от макушки до подошв моих стареньких, но таких любимых кед, и усмехнулся. Правый уголок его рта пополз вверх, тогда как левый оставался совершенно неподвижным.

- Будь мне примером, сестренка, - он потрепал меня по подбородку и вышел следом за дядей.

Наверное, любую девушку обидел бы этот пренебрежительный жест, но я не обиделась вообще. Я только смотрела ему вслед и не решалась пойти следом, чтобы сесть в машину. Я не могла понять, какие отношения начинают вырисовываться на канве нашего взаимного недоверия, его неприязни и моего страха. Подбородок горел от его прикосновения, щеки пылали, а кончики пальцев покалывало от напряжения.

Я думала, что после того, как мы кое-как разобрались в будущем общении, что-нибудь станет ясно для меня, но пока что я не могла разобраться даже в себе самой.

Так, Валерия, прекрати растекаться, приказала я сама себе. Пора ехать в школу.

Я достала из кармана рюкзака плеер и привычно вставила наушники в уши, прикрыла волосами тонкие проводки. Первой песней в списке сегодняшнего утра оказалась The Goo Goo Dolls – Iris. Акустическая версия, только гитара и хрипловатый голос Джона Жезника, мои музыкальные спасители и спутники на весь сегодняшний день.

- Что слушаешь? – Безразлично поинтересовался Деннис, когда я уселась на заднее сидение рядом с ним и обняла обеими руками рюкзак.

Вместо ответа я вновь протянула ему наушник, ощущая уже привычное чувство дежа вю – когда-то я уже пыталась помириться с ним таким способом. Дэн пожал плечами, но взял его и вставил в ухо. Я видела, как занервничал и выпрямился дядя, выезжая на пустынную улицу. Я видела, что он косится на нас обоих в зеркало, висящее прямо перед ним, но сейчас, когда все мое тело напрягалось от близости Денниса, а разум и сердце все еще ожидали от него подвоха, мне было наплевать, что думает дядя по этому поводу. Подсознательно я все еще боялась своего кузена, хотя понимала, что теперь ему невыгодно быть грубым со мной.

Кажется, он собирался брать меня ехидным сарказмом.

Я больше не чувствовала от него холода – только настороженность, враждебную, острую, заставляющую нас обоих с подозрением глядеть друг на друга.

Я уже не сомневалась в том, что от нашей вражды Деннис устал не меньше меня, однако его резкая перемена озадачила меня больше, чем озадачивает ребенка сложный ребус. Мой брат был головоломкой, разгадать которую пока что не представлялось возможным.

Денниса явно не слишком сильно волновали ни мои измышления, ни мои страхи. Он сидел, полуприкрыв глаза, и подпевал Джону Жезнику одними губами.

And I don't want the world to see me,
Cuz I don't think that they'd understand -
When everything's made to be broken,
I just want you to know who I am…

- Ничего такая песня, да? – Он изогнул правую бровь.

- Деннис, что вы слушаете? – Дядя не оборачивался, но я знала, что он недоволен самим фактом того, что мы можем сидеть рядом и слушать один плеер на двоих.

- Радио, пап, - отозвался мой брат и легонько усмехнулся. Наши глаза встретились, и он подмигнул мне совершенно неожиданно и так быстро, что я лишь заморгала, пытаясь понять, не показалось ли мне.

Все так же ухмыляясь, брат наклонился к моему уху и шепнул:

- Раз уж мы в одной упряжке, будь добра, сделай так, чтобы мне не пришлось страдать от твоей тупости, окей?

По спине галопом пробежали мурашки. Я отвернулась, пытаясь скрыть дрожащие от напряжения губы.

Черта с два все будет просто…

На историю мы чуть не опоздали и влетели в класс в последнюю минуту до того, как мистер Дженнингс подошел к дверям. Бухнув рюкзак на стол, я уронила голову на руки и тихо застонала.

- Как ты себя чувствуешь? – Шепотом спросила Кетрин, наклонившись ко мне.

- Лучше, чем вчера, - отозвалась я чистосердечно и тут же поняла, что она имеет в виду происшествие с Виктором Хаммелом. Настроение, и без того не слишком радужное, испортилось окончательно. Странно, что директор еще не вызвала нас с Дэном к себе на ковер, чтобы выяснить, что произошло…

Вчера на меня за один день свалилось сразу столько событий, что голова просто шла кругом.

- Это хорошо, - прошептала Кэт. – А то мисс Палмер наверняка не оставит это дело просто так, старая дура, - выругалась она. – Виктор – один из лучших спортсменов в школе, даже лучше, чем Мик Вуд, она не даст его в обиду, в отличие от вас обоих.

И, словно в подтверждение ее слов, по школьному радио зазвучал голос мисс Палмер, которая просила нас обоих – меня и Дэна – зайти к ней в кабинет. Мистер Дженнингс удивленно приподнял брови, но кивнул, разрешая нам выйти. Я подхватила рюкзак, чувствуя, как сердце колотится где-то у горла.

В моей старой школе меня ни разу не вызывали к директору, и теперь мне было страшно. Я не знала, соберется ли директриса позвонить нашим родителям и вызвать их обоих в школу, или обойдется наказанием на свое усмотрение. Мне вовсе не хотелось бы, чтобы отец об этом узнал.

К кабинету мисс Палмер мы оба шли в полном молчании. Деннис смотрел на белые мыски своих кед. Руки у него были засунуты в карманы джинс, вены на них напряглись. Из-за дверей кабинетов раздавались голоса преподавателей, изредка – и учеников.

Белобрысая девица в приемной мисс Палмер покосилась на меня неодобрительно, и при этом – торжествующе. В ее взгляде так и читалось – «Я так и думала, что эта девчонка что-нибудь совершит!». Только вот она ошибалась – я не сделала ничего такого, за что могла бы быть наказана.

- Войдите, - голос мисс Палмер был спокоен. Мы вошли в ее кабинет, и я поежилась от царившей здесь педантичной аккуратности – совсем как тогда, когда я впервые оказалась здесь, в этой школе, и сидела вместе с отцом напротив директрисы. Как и тогда, на ней был розовый костюм, только на этот раз не яркий, а бледного, нежного цвета. Я видела, как дрогнули плотно сжатые губы Дэна, и поняла, что не только я сейчас мысленно сравнила ее с поросенком.

Хоть в чем-то наши мысли сошлись.

- Ну-с, - мисс Палмер поднялась с кресла и, обойдя свой аккуратный, вылизанный стол, встала прямо перед нами. – Вчера наш охранник, мистер Грин, приволок ко мне за шиворот Виктора Хаммела и сказал, что застал вас обоих – тебя, Миловидофф, и Виктора – дерущимися в мужском туалете. Еще там находилась твоя двоюродная сестра, Валери. Кто-нибудь из вас обоих может объяснить мне, что это значит?

Деннис дотронулся до своей нижней губы, где все еще буйным цветом расцветала ссадина, но промолчал.

- Валери?

- Я…

Дэн бросил на меня быстрый, предостерегающий взгляд, и я нутром почувствовала, что он не хочет, чтобы я рассказывала правду. И я с ужасом поняла, что сейчас придется много и вдохновенно врать. Лгать я не умела, но снова впасть у брата в немилость было для меня еще страшнее. Я боялась даже подумать о том, что он может сделать со мной…

- Там… На двери сорвана табличка. Я не знала, что туалет мужской, и зашла. Когда я уже…сделала свои дела и мыла руки, зашли Виктор Хаммел и мой брат. Я уже собиралась уходить, когда они о чем-то заспорили, Виктор толкнул Денниса, и они подрались…

- То есть, ты хочешь сказать, Валери, что твой брат не был зачинщиком драки? Странно, а от Виктора я слышала совсем другую версию этой истории.

- Он всего лишь пытается выгородить себя, мисс Палмер, - хрипло произнес Деннис, и голос его звучал ровно, будто каждый день ему приходилось врать перед директором школы. – Вам, как и мне, прекрасно известно, сколько жалоб поступает на Вика Хаммела, в то же время, как ни я, ни моя сестра не были замечены в драках или пойманы на вранье.

Мисс Палмер оглядела нас обоих с головы до ног, очевидно, размышляя, что же ей сделать с нами. Затем, решительно развернувшись, она направилась к столу и вытащила из ящика два желтых бланка. Деннис и бровью не повел, зато я вздрогнула. Наказание?

Теплая, сухая рука сжала мои пальцы на мгновение, и тут же отпустила.

- Два дополнительных занятия по физкультуре на ближайшие две недели, - директриса поставила на бланках свою размашистую подпись. – И я надеюсь, что тренер выжмет из вас все, что только может.

- До свидания, мисс Палмер, - Дэн сунул направление на дополнительные занятия в рюкзак. – Спасибо за понимание, - в его тоне звучало откровенное ехидство. – Пошли, сестренка, - он ухмыльнулся.

Белобрысая девица сидела за столом и что-то печатала, но я была готова поклясться, что еще минуту назад она подслушивала наше короткое разбирательство.

- Доброго дня, мисс Смит, - Дэн задорно улыбнулся ей. Та даже не подняла головы от своего компьютера, но я чувствовала, что даже ее прилизанные волосы зашевелились бы у нее на голове от возмущения, если бы могли.

В коридоре я прислонилась спиной к стенке и медленно сползла по ней на пол.

- Это всего лишь два лишних урока физры, - брат передернул плечами. – Незачем так волноваться. Как видишь, она даже предкам не позвонила.

Я хотела бы рассказать ему, что это было в первый раз, как меня вызвали к директору, что я всегда была приличной, пай-девочкой, не разочаровывавшей собственного отца, но не сказала ничего, а просто уткнулась лбом в колени.

- Не хнычь только, идиотка, - я скорее почувствовала, чем увидела, что Дэн сел рядом. – Еще этого мне не хватало…

- Если отец узнает…

- Да ничего он не узнает, - прошипел Деннис разозленно. – Если ты сама ему не скажешь! А я думаю, что у тебя в голове еще остались какие-то крупицы мозгов, или я ошибаюсь?!

Я кивнула, мол, остались.

- Надеюсь, что это было к первой части моего вопроса.

Я снова кивнула.

- Вот и отлично, - он поднялся с пола, отряхнул джинсы. – Я в столовую. Хотя бы пожру нормально. Спасибо, что не рассказала правду, - без перехода добавил он. – Я и не надеялся, что ты сообразишь.

И опять я не могла даже обидеться на его язвительные подколки. Я просто смотрела, как худощавая фигура моего кузена удаляется в сторону лестницы, и кусала губы.

Интересно, что было хуже – его эмоциональный «холодильник», так пугавший меня прежде, или еще более непонятный мне сарказм, смешанный с чем-то еще? Чем-то неуловимым и пряным, как запах черного перца.

Я не понимала Дэна. Но очень хотела понять…

…Я сидела в столовой и доедала слипшиеся, вязкие макароны с томатной пастой, когда рядом плюхнулась Кетрин. Только что прозвенел звонок с первого урока, и помещение медленно наполнялось ребятами, все еще сонными, но уже проголодавшимися.

- Ну, что? – Подруга пихнула меня локтем в бок. – Рассказывай!

- Нечего рассказывать, - я отставила тарелку в сторону. – Радиоактивные какие-то макароны… - Я покосилась на так и не доеденную желтую массу. – Мисс Палмер всучила нам направления на дополнительные занятия по физре.

- Вот сука! – Он души выругалась Кэт, и я поморщилась. – И не строй из себя неженку! Ты думаешь о ней точно так же, как и я! А Деннис что? – Она бросила кокетливый взгляд на моего брата, сидевшего за несколько столиков от меня.

- А что он мог сделать? – Я пожала плечами.

- Хотела бы я посмотреть, как он отжимается от пола в физкультурном зале, в мокрой футболке, - пробормотала Кэт. – А мне с вами нельзя?

Я пожала плечами. Мне совершенно не хотелось выслушивать ее очередной страстный монолог по поводу моего братца. Деннис и без того постоянно занимал мои мысли – его странное поведение, его резкие переходы от дружелюбия к издевательствам и обратно, его логика, не поддающаяся моему разумению. Он был моей собственной личной головоломкой, кубиком Рубика, который я никак не могла собрать.

И поэтому меня раздражала та однобокость, с которой Кетрин его воспринимала. Мой брат слишком явно заслуживал большего, чем быть объектом чьих-то сексуальных фантазий.

Когда наши с ним отношения прошли стадию «холодильника» и перешли в стадию «я-с-тобой-ехидно-но-общаюсь»? И что с нами будет дальше? Что он на самом деле думает обо мне? Если вообще думает…

Я сходила с ума от тысячей мыслей, копошившихся в моей голове, как червяки после дождя. Не самое романтическое сравнение, но уж какое есть…

- А я бы трахнула еще того парня с концерта вчерашнего! – За своими размышлениями я упустила, как Кэт переключилась на другой объект своих страданий. – Ты знаешь, он даже на Дэна чем-то похож…

Я похолодела.

Еще не хватало, чтобы она догадалась!

- Да нет, не особо, - стараясь казаться как можно более равнодушной, я облизнула губы. – Разве что такой же тощий и высоченный!

- Много ты понимаешь, - махнула приятельница рукой. – Тощий… Не тощий, а худощавый и жу-у-утко сексуальный!

Я покраснела.

- Кэт!

- Что, Кэт? Я уже почти восемнадцать лет, как Кэт! Ты как будто вчера из пещеры вылезла и мужской пол увидела, - фыркнула Кетрин. – Меня слушай, пока я жива. Никакие удовольствия мира не сравняться с тем, которое испытываешь, когда тебя трахает охуенный парень!

Если бы я могла заткнуть уши, я бы их уже заткнула. Моими полыхающими щеками можно было осветить всю столовую. Я не могла привыкнуть к грубоватой манере Кэт говорить о мужчинах, которые до сих пор казались мне существами с другой планеты – а мой брат и подавно таким был.

Подумав о том, что сделала бы Кэт, если бы узнала, что парень из бара и Деннис – одно и то же лицо, я закашлялась.

- Держи, - кто-то поставил передо мной стакан сока. – Привет, Кэт.

Даже не оборачиваясь, я узнала низкий, глубокий голос Дэна, и закашлялась еще сильнее – уже от удивления.

- Привет, Деннис, - моя подруга заправила за ухо прядь волос нарочито небрежным жестом и улыбнулась. – Как дела?

- Круче, чем у моей сестры, судя по ее состоянию, - хмыкнул он. – Выпей сока, сестренка, может, слегчает. Увидимся, ага, - он ушел, а я, вцепившись обеими руками в стакан, тупо смотрела на оранжево-желтую жидкость. Даже кашлять перестала.

Деннис издевался надо мной так изощренно, что я уже давно не понимала, что происходит между нами. Я знала только, что чем необычнее, противоречивее ведет он себя со мной, тем крепче натягивается канат моей привязанности к нему, разрывая мои нервы в клочья, превращая их почти в ничто…

…Миссис Джейсон, та самая соседка, которую позвал посидеть с нами дядя, оказалась благообразной, милой старушкой в теплом трикотажном длинном платье, с морщинистыми руками и вышиванием на коленях. Она разогрела нам обед – грибной суп и овощное жаркое – и, сев перед телевизором, тут же заклевала носом. Деннис исчез в своей комнате, а через десять минут я услышала, как зашумела вода в душе.

Я достала из сумки фотоаппарат, подержала его в руках и положила обратно.

Нет.

Пока что фотографировать что-либо я не хотела.

Может быть, попозже. Потом.

Я понимала, что сначала должна разобраться и с собой, и с теми событиями, что произошли за последние полтора месяца.

Творчество не терпит суеты.

Прошло несколько дней.

На улице накрапывал противный, мелкий дождь.

Мы с Деннисом сидели в маленьком кафе в центре Луисвилля, нагруженные покупками из местного супермаркета, и ждали, пока отец и дядя Джеймс вернуться с почты. Они ожидали заказное письмо из Вашингтона, в котором должен был придти ответ на запрос о green card для меня и папы. Если ответ будет положительным, отец должен будет лететь в столицу Штатов, чтобы получить вид на жительство для меня и для себя. Дядя говорил, что, скорее всего, мое личное присутствие не понадобиться, но мы до сих пор не знали всех условий получения зеленой карты. Они должны были придти в этом письме.

С утра ни я, ни Деннис никуда не собирались, но дядя зачем-то вытащил нас в дождь за покупками, мотивируя свой поступок тем, что кто-то должен сидеть с пакетами, когда они отправятся на почту. Наверное, их можно было бы оставить в машине, но я понимала – они не хотят оставлять нас одних в доме в выходной день.

За неделю наши отношения потеплели еще на несколько градусов. Постепенно, шаг за шагом, я пыталась наладить общение с Дэном, и, казалось, он не то чтобы был не против, но и не препятствовал этому. Он по-прежнему огрызался, по-прежнему вел себя, как сволочь, но я чувствовала, как он оттаивает. Медленно, очень медленно лед превращался в едва теплую воду, стекал по его сердцу, обнажая его до самых сосудов и тонких, кровавых стенок.

Но Деннис все еще боялся лишний раз дотронуться до меня без необходимости. Он даже в машине пытался отсесть подальше. А меня от каждого его прикосновения пробирало на мурашки, хотя теперь они были уже не такие испуганные. Ужас прошел, а тяга к Дэну осталась, как легкая насмешка над моими чувствами и надо мной самой.

Мой двоюродный братишка молчал, перемешивая сахар в своем кафе маленькой пластиковой ложечкой. Я тоже молчала, искоса разглядывая его хмурое, но красивое лицо.

- Ты на мне дыру протрешь, - буркнул он, очевидно, не выдержав моего взгляда.

- А что мне еще делать, если ты сидишь напротив меня и ничего не говоришь? – Я вздрогнула, но не подала виду, что он напугал меня. Я уже поняла, что ему нельзя показывать своих чувств – он вывернет их наизнанку и над тобой же поиздевается.

- Мне тебе, что, всю свою биографию выложить? – Он приподнял правую бровь. – Или рассказать тебе подробности моей личной жизни? Так вот – не девственник, девушки нет, в постели неплох. Что еще? Спрашивай, не стесняйся.

- А ты расскажешь? – Я даже подалась вперед.

- Хрен. Я не обязан с тобой откровенничать. Пока что ты просто моя дура-сестра, которую я не очень-то и ждал и с которой с трудом смирился, - Деннис откинулся на спинку стула и тряхнул челкой. – Но если ты хочешь поговорить, я ничего не имею против этого. Говори, а я послушаю. Так и быть.

Я проглотила горькую, глухую обиду, потому что понимала – он вовсе не обязан рассказывать мне о своей жизни, он не обязан рассказывать мне что-либо вообще, зато мне нужно завоевать его доверие, если я действительно не хочу больше враждовать с братом и не хочу, чтобы он думал, что обязан быть со мной более вежливым лишь потому, что я подловила его на обмане.

- Если ты думаешь, что я хотела нарушить вашу с дядей Джеймсом налаженную жизнь, ты ошибаешься, - начала я осторожно. Голос у меня подрагивал. Деннис хмыкнул недоверчиво. – Я не бегу за американской мечтой, не хочу остаться здесь навсегда, потому что ненавижу, когда страна и ее Правительство не видят ничего дальше собственного раздутого величия. Я не знаю, хотела бы я вернуться домой или нет, потому что возвращаться на обломки старой жизни всегда неприятно, но я знаю, что хотела бы, чтобы никто не мог решать за меня, что делать.

Кузен подался вперед и внимательно посмотрел прямо мне в глаза. От его испытующего взгляда я смешалась и замолчала, привычно ощущая, как нервы натягиваются до предела. Сердце заколотилось где-то у горла. Мне казалось, я чувствую на языке его вкус.

- Я тебя слушаю, - проговорил Дэн и отпил большой глоток кофе. – Давай гони, раз уж начала.

Ободренная тем, что он не издевается и не хамит, я продолжила свой рассказ. Я поведала ему и о смерти матери, и о том, как мы жили с отцом двенадцать лет, не нуждаясь ни в домработницах, ни в мачехе для меня. Я рассказывала о том, как проводила время после школы, и как мне нравилось учиться, и о том, как отец прогорел, я тоже рассказала. Деннис не перебивал меня, а я, пока говорила, не отрываясь, смотрела на его пальцы, барабанящие по столу. Когда я говорила о своей маме, я заметила, как его ладонь на мгновение сжалась в кулак, но потом снова расслабилась.

Странно было слышать свой голос будто со стороны, и мне казалось, я даже вижу нас обоих – Деннис исподволь изучает меня, а я стараюсь не смотреть в его яркие, пронзительные глаза, и говорю, говорю много, как будто прорвало кран у моей говорильни.

Впервые за время моей жизни в Кентукки я говорила так много, да еще и Дэном. Я захлебывалась своими собственными словами, а он не перебивал меня, кусал губы и просто слушал. Это казалось невероятным, несбыточным, но так было.

Мой кофе уже давно остыл, когда я, наконец, отпила немного из бумажного стаканчика с плохо отпечатанной эмблемой кафе.

Гадость какая…

- Я не хотела переезжать в этот дурацкий город, - закончила я тихо.

От остывшего напитка во рту остался неприятный привкус.

- Надо говорить – «в этот гребаный город», - усмехнулся кузен.

- Спасибо, я учту. Без тебя я никогда бы не догадалась, что есть такое слово, - не верилось, что я впервые пошутила в разговоре с ним.

Сейчас, здесь, в этом маленьком кафе мне во многое не верилось.

Не верилось, что я вообще разговариваю с Деннисом так спокойно, и только дрожащие губы выдают мое волнение, только испуганное щекотание в животе и шепот в ухо – «Такого просто не может быть, потому что не может быть никогда».

Господи, неужели теперь все наладится?

- Всегда рад помочь.

Мимо нашего столика прошла официантка, неся на подносе чей-то дымящийся капуччино.

- Раз уж ты решил научить меня ругаться, я тоже расскажу тебе кое-что, - я робко улыбнулась. – Правда, это не матерный анекдот. Эту шутку рассказал мне отец около месяца назад, но я думаю, в ней есть только доля шутки, а все остальное похоже на правду. Пена на капуччино часто складывается в сердечко. Но если перевернуть его, то сердечко превратится в жопу.

- Глубокомысленно, - Деннис оторвал взгляд от своего стаканчика с кофе. – А если развернуть его назад снова, то опять будет сердце, - его взгляд из-под черной челки был непроницаем, но уголки его губ приподнялись в ухмылке.

- Ты быстро учишься.

- Угу. Стараюсь не отставать от сестрички, которую преподаватели постоянно ставят мне в пример.

- Прости, - мне стало стыдно. Я догадывалась, что Деннис болезненно реагирует на то, как учителя сравнивают нас между собой, и это тоже не добавляет ему братской любви ко мне. Я догадывалась, что дядя тоже постоянно бравирует этим сравнением со мной, доводя его до белого каления. Неудивительно, что я его так бесила.

- Переживу.

Я очень хотела взять его за руку, почувствовать тепло его пальцев в своей ладони, но я продолжала пить отвратительный по своему вкусу холодный кофе и смотреть в окно, беспрестанно облизывая пересыхающие губы. Мой брат тоже ничего не говорил, но я чувствовала, что атмосфера между нами стала еще на пару градусов теплее.

Я очень на это надеялась.

Это был первый наш искренний разговор.

Дата добавления: 2015-07-14