Глава девятая.

Утром все произошедшее казалось дурным сном, и, если бы не Кетрин, которая, заявившись к самому завтраку, едва не задушила меня в объятиях с радостными воплями, я бы решила, что просто видела ночной кошмар.

- Вэл, мы полночи тебя искали! Мик сказал, что ты куда-то сбежала от него, и он не мог тебя найти! Мы думали, с тобой случилось что-нибудь страшное! Всю округу оббегали! Только утром вернулись в лагерь, хотели рассказать все преподавателям, чтобы они позвонили в полицию! Но Дэн сказал, что ты спишь в комнате, - Кэт снова принялась обнимать меня. – Прости, пожалуйста, мы с Дугом не думали, что все так получится!

- Ничего, - я попыталась улыбнуться, хотя в полузадушенном состоянии это было тяжело. – Все в порядке…

- Как ты попала сюда назад? Неужели ты сама нашла путь к лагерю? Его даже Дуг нашел с трудом, а ведь он вырос в этих местах!

Я неопределенно пожала плечами.

- Я вышла на дорогу, и мне повезло – мимо проезжал кто-то местный и подвез меня, - я почти не соврала. Почему-то мне не хотелось рассказывать подружке о том, что из больнички меня вытащил Деннис. Его неожиданная помощь казалась мне куском какой-то романтической сказки, невесть каким образом вклинившейся в ужастик, и я терялась в догадках, пытаясь понять, почему он так поступил.

- Слава Богу, - Кэт потащила меня к столу. – Слава Богу, что сегодня мы уезжаем отсюда, признаться, даже мне в этой больнице было не по себе, а я не слишком-то верю в привидения…

Она тараторила и тараторила, а я молча запихивала в себя овсяную кашу, по вкусу напоминавшую разваренный клей, и совсем не слушала ее. Деннис сидел через стол от нас и смотрел в тарелку с так и не тронутым завтраком. Его черные волосы были еще более взъерошенными, чем обычно. Я чувствовала, как путаюсь в хитросплетениях наших непонятных отношений, сотканных из ненависти и странной взаимопомощи, из моей к нему тяги и безотчетного ужаса, поднимающемся во мне от одного его холодного взгляда… Я сама себе казалось мухой, попавшей в лапы паука.

Я помнила, что, когда я проснулась ночью от кошмара, Дэн был рядом. Я помнила, как он обнимал меня, и так в его руках я и уснула, забывая про все мои страхи. Я помнила тепло его тела и мерный стук сердца в его груди. Кажется, он перебирал мои волосы, пропуская их сквозь пальцы – почему они у него такие длинные? Но, глядя на его лицо сейчас, я была готова поверить, что и его присутствие в комнате было всего лишь реалистичным сном.

Да, скорее всего, так и было…

У меня не укладывалось в голове, что мой брат, который ненавидел меня всем сердцем, мог примчаться на мои крики.

Впрочем, после того, как он увез меня ночью из треклятой больницы, я не знала, что вообще думать о нем.

- Вэл, проснись! Идем, пора собираться! – Кетрин помахала рукой перед моим носом.

- Да, да… - Я усилием воли отвернулась от брата. – Ты права.

Подхватив тарелку, я направилась к столам, на которые мы взгромождали грязную посуду, а, развернувшись, чтобы уйти, столкнулась с Дэном. И это было уже не смешно. Стакан с соком, который он поставил на край своего подноса, покачнулся, и оранжевая жидкость выплеснулась ему на футболку.

Мой брат зашипел, как целый клубок потревоженных змей.

- Прости, - пролепетала я едва слышно.

- Дура, - процедил он сквозь стиснутые зубы и так треснул подносом об стол, что я испугалась за посуду.

Я боялась пошевелиться, глядя прямо в его темные от злости глаза. Если бы мне было, куда пятиться, я бы попятилась, но позади был стол с грязными тарелками, а впереди – мой обозленный до крайности кузен.

Дэн развернулся и, провожаемый взглядами ребят, направился к выходу из столовой. И только когда он вышел в коридор, я, наконец, почувствовала, как сильно дрожат колени.

Ни один человек не влиял на меня так, как влиял Деннис.

И это было ужасно.

В десять утра мы загружались в автобус. Я проскользнула уже на привычное место у окна и включила плеер. Гадать на рандоме сегодня мне совершенно не хотелось – хватило вчерашних недопредсказаний. Кто-то опустился на соседнее сидение. Я повернула голову и вздрогнула.

Деннис.

Что за черт?

- Не вздумай рассказывать отцу про твои ночные похождения, - не глядя на меня, предупредил брат. – Иначе я тебя просто убью.

- Я и не собиралась, - я гордо вздернула подбородок, но этот жест остался незамеченным. Его перекрывал мой дрожащий голос.

- Вот и хорошо, - Дэн обласкал меня острым, недоверчивым взглядом. – Еще не хватало, чтобы мой отец узнал, что я таскался за тобой среди ночи в чертов Уэверли Хиллз! Он меня к херам прибьет…

Я молча прислонилась лбом к стеклу и посильнее закуталась в куртку. В его присутствии воздух вокруг меня, казалось, становился ледяным, щипал за щеки, забирался под одежду и покалывал кожу, но теперь я невольно вспоминала свой реалистичный сон, и меня разрывало между холодом и непонятным жаром, полыхающим внутри от одних только этих воспоминаний.

Мой брат напоминал бушующий огонь под тонкой корочкой льда, и от перепадов температуры его настроения я дрожала всем телом, швыряемая из Арктики в Африку и обратно.

- Что происходит с нами обоими, Дэн? – Прошептала я едва слышно.

- Ты что-то сказала?

- Нет… Ничего, - я облизнула враз пересохшие губы.

- Твое счастье.

За всю дорогу до Шелбивилля мы не сказали друг другу больше ни слова.

Дома были и отец, и дядя. Они сидели в гостиной – один читал газету, а второй смотрел какое-то псевдоинтеллектуальное шоу, явно просто для того, чтобы убить время.

- Как съездили? – Когда мы с Деннисом зашли, папа тут же поднялся. Дядя Джеймс опустил газету и внимательно оглядел нас обоих с головы до ног, будто выискивая что-то в нашем облике.

- Так себе, хреново, - бросил Дэн, поправляя на плече сумку. – Я у себя, если буду кому-то нужен.

Отец кивнул ему, подошел ко мне и обнял, чмокнул в макушку.

- Я соскучился, - он приподнял мое лицо за подбородок. – Надеюсь, ты хорошо себя вела?

- Ага, - я пожала плечами. – Пойду, разберу вещи.

В комнате было полутемно. Я зажгла свет, но сумку не стала даже расстегивать, а просто легла на постель и уставилась в потолок.

Что происходит со мной в этой стране? За последний месяц я ни разу даже не взяла в руки фотоаппарат, забросила любимые книги, которые могла перечитывать по десять раз. Я не обманывала себя, не убеждала, что мне приходится много работать, чтобы нагнать школьную программу. Наоборот, по учебе я шла ровно, не страдая от недопонимания предметов и трудностей с домашними заданиями. Мой уровень английского с каждым днем понемногу поднимался, и я уже даже почти освоила местный молодежный сленг, которому в России меня, конечно же, никто не обучал. У меня хватало времени и на прогулки по городу, но фотоаппарат так и пылился в чехле, заброшенный, забытый…

Почему мне так тоскливо и хочется заплакать?

Почему я раскисла?

- Почему? – Я повернулась к Гаврошу, безмолвно сидевшему рядом с моей подушкой. Но игрушечный слоненок не ответил, и я рассеяно потрепала его по полустертой плюшевой макушке. Игрушки не умеют разговаривать. Возможно, если бы умели, то дети и подростки потеряли бы своих самых любимых друзей.

Отец подарил мне фотоаппарат два года назад, и поначалу я фотографировала все, что попадалось в поле моего зрения – людей, животных, городские пейзажи, предметы домашнего обихода. Через полгода я отрыла в магазине свою первую книгу по фотографии, и с тех пор заболела фотосъемкой. Я не строила иллюзий насчет собственного таланта, не собиралась зарабатывать деньги с помощью камеры, мне просто нравилось ловить миг чужой жизни и запечатлевать его на карте памяти, чтобы яркими фотографиями заменить собственное черно-белое существование. Эмоции людей, окружавших меня, могли частично заменить мне пустоту и серость моего личного вакуума. Я не страдала от одиночества, не стремилась найти любовь и друзей, но я хотела чувствовать и ощущать, а не брести в киселе собственных мрачных дней, как один похожих друг на друга.

С приездом в США карусель событий вокруг меня наконец-то пришла в движение, закрутилась, завертелась, увлекая меня за собой, в водоворот ярких красок и впечатлений. Учеба, моя неожиданная дружба с Кетрин, ухлестывания Мика, поездка в лагерь, и…Деннис.

Деннис.

Деннис…

Его имя перекатывалось у меня во рту, оставляя горький привкус моих собственных слез, жгучей обиды и полыни – таким был мой новоявленный брат, который все никак не желал закопать топор войны и закурить со мной трубку мира, сидя в комнате, как в вигваме.

Интересно, а он вообще курит?

Я представила Дэна с сигаретой. Сухой щелчок кнопки зажигалки, вспыхнувшее на мгновение пламя, глубокий затяг, дым в воздух плотной струйкой из четко очерченных губ. Почти картина. Я закусила губу от внезапно нахлынувшего желания увидеть это и сфотографировать.

Быть может, ко мне возвращается мое забытое творчество? Оно перебралось наконец-то через океан, чтобы найти меня? Может быть, оно соскучилось, кто знает? Оно придет и обнимет меня – здравствуй, Лера, я скучало по тебе.

Осеннее солнце тускло светило в окно, а я лежала на кровати, глядя на безучастного к моим мучениям Гавроша, и неожиданно запустила им в стенку. Просто потому, что мне надо было выпустить этот пар, скопившийся внутри меня, разъедающий меня, прожигающий насквозь.

Все стало так сложно, так болезненно сложно, что мне хотелось ругаться матом, а еще – уехать домой, в Россию, к моим каменным львам, Невскому проспекту и могиле матери.

Мама, мамочка, посмотри на нас оттуда, сверху…

Попроси Бога послать нам хоть немного понимания каждого нашего шага…

Через час в мою спальню заглянул отец. Я сидела за столом и мучилась над задачками по химии, высунув кончик языка.

- Лерка, малышка, я войду?

- Угу, - отозвалась я, захлопывая учебник. – Привет, пап.

Он сел на кровать и разгладил ладонью складки на пледе.

- Как вы съездили?

- Да никак, - я устало протерла глаза. – Ты же знаешь, я не люблю спорт, так что я просто бродила по лагерю и пыталась как-то развлечь сама себя.

- А Деннис?

Я повернулась к папе всем корпусом. Он изо всех сил старался показаться равнодушным, но я догадывалась о чем он спрашивает. Я не понимала, почему нам с Дэном нельзя оставаться наедине. Я не понимала, почему дядя Джеймс установил в доме это странное правило, и, хоть Дэн старался не общаться со мной и так, я ненавидела, когда чего-то не понимала.

- Не знаю, - я протерла очки краем футболки. – Пап, ты же знаешь, мы не общаемся…

- Ну, ладно, - он поднялся, довольный тем, что услышал. – Не буду мешать тебе заниматься.

Я проводила взглядом его фигуру, и, когда он уже практически был в дверях, окликнула:

- А почему нам нельзя находиться наедине?

Папа остановился. Я видела, как напряглись мышцы его спины под рубашкой.

- Это маленький город, по сравнению с Питером, - тщательно подбирая слова, заговорил он, наконец. – Приезжая девочка, неизвестная родственница одного из самых уважаемых граждан в Шелбивилле. Его родной сын, ее сверстник. Знаешь, люди могут придумать все, что угодно. А Жене не нужны слухи. Понимаешь?

Я не понимала. Но, на всякий случай, промычала что-то вроде «ага».

Отец ушел.

И только через несколько минут после того, как хлопнула дверь, я догадалась, что он имел в виду, и покраснела тяжело, удушливо, до самых ушей, наверное.

Дядя боялся, что городские сплетники посчитают, будто мы с Деннисом могли влюбиться друг в друга. И никто бы не поверил, если бы кто-то сказал, что Дэн меня ненавидит, а я его…боюсь.

Да, я с каждым днем боялась Денниса все сильнее, попадая в жуткий плен его холодных глаз и бьющих прицельно слов, цепенея от ужаса и растущей с каждым днем тяги к нему. Тоненькая ниточка, привязавшая меня к двоюродному брату в первую нашу встречу, крепла, превращаясь в металлический канат, стальной трос, жрущий мои эмоции, треплющий нервы в кровавые тряпки.

Я хотела подружиться с ним, но Деннис отгородился от меня ледяной стеной отчуждения, и я лишь морозила руки, пытаясь достучаться до него сквозь эту толщу. Впрочем, так ли хорошо я пыталась? В его присутствии у меня даже в горле пересыхало…

Как можно понять человека, если он сам не хочет быть понятым?

Я взглянула на страницу своего конспекта по химии, и вздрогнула. Она сплошняком была исписана его именем.

Пришлось вырвать и выбросить.

Вечером, лежа на кровати, я вспоминала, как Деннис обнимал меня, отгоняя призрачные страхи, и в горле сдавило, сжалось что-то липкое, горькое, как комок обиды и слез.

Я так хотела с ним подружиться…! Я не хотела больше бояться его. Я знала, что Деннис может быть другим, если захочет. И я его другим видела…

Утро в школе началось с того, что я опять забыла код своего шкафчика. Я никогда не жаловалась на память, но эта, в общем-то, несложная комбинация цифр почему-то выпадала у меня из головы каждый раз, когда я подходила к нему.

Закон подлости.

- Вот блин! – Я стукнула ладонью по его гладкой железной поверхности.

- Ты опять забыла код? – Пропела Кетрин, появившаяся откуда-то сбоку. Я подскочила и повернулась к ней. – Даже я уже его запомнила! Три пять девять шесть один. Что сложного?

- Спасибо, - выдохнула я, распахивая дверцу и засовывая в шкафчик лишние тетради, оставляя только конспект и учебник по биологии.

- Спасибо в карман не положишь, - хмыкнула подружка. – Ты мне должна. Поход на рок-концерт в Луисвилле. Сегодня. Дуг подарил мне два билета. Надеялся пойти со мной сам, но я же не дура, - она выудила из сумочки два плотных прямоугольника и помахала ими в воздухе. – The Legacy, местная начинающая группа, да тут другие и не выступают, сама понимаешь! Провинция, мать ее!

За все мои семнадцать лет я ни разу не была на рок-концерте, хоть и жила в рок-столице России. Меня не тянуло толкаться в толпе потных молодых людей, которые в любой момент могут оттоптать мне ноги или разбить нос. Если честно, я просто боялась скоплений народа и обходила их стороной, если у меня была такая возможность. Это была не то чтобы социопатия, скорее, желание сберечь собственное здоровье. Я не раз видела по телевизору, как толпа превращалась в монстра, жаждущего крови и зрелищ – хлеба в таких случаях им бывало уже недостаточно.

Но…

Какая может быть толпа на местном рок-концерте? Это же не Bon Jovi…

- Поехали, - соблазняла меня Кэт. – Будет круто! Иначе мне придется тащиться туда с Дугом, он напьется и изнасилует меня, ты же этого не хочешь?

Она захлопала длиннющими рыжими ресницами. Несомненно, на этот трюк велся не только Дуг, но и большинство ее многочисленных поклонников, по сердцам которых Кэт регулярно совершала променад, слушая, как хрустят они под ее туфельками. Наверное, со стороны мы составляли любопытную парочку – я, в своих неизменных футболках, кедах и джинсах, и Кетрин, которая сохраняла макияж в самых экстремальных условиях и обожала юбки и каблуки. За огромное количество поклонников элита ее не любила.

- Ладно, - вздохнула я. – Только мне нужно вернуться домой до двенадцати, иначе дядя меня убьет.

- Если что, позвоним твоему папаше и скажем, что ты ночуешь у меня, - Кэт не смогла скрыть торжествующей улыбки. – Например, что мы вместе готовимся к тесту по химии…

Я кивнула обреченно. Если Кетрин пытается заставить вас что-то делать, лучше не сопротивляйтесь – и тогда вы, возможно, получите удовольствие от ее очередной авантюры. Если вы все-таки решили сопротивляться – пеняйте на себя.

- Вэл, можно тебя? – Я обернулась. Позади меня переминался с ноги на ногу Мик, смущенно опустив голову. Я вспомнила, как он пытался поцеловать меня в той жуткой, заброшенной больнице, и меня затошнило. Я не злилась на него, но больше не хотела иметь с ним ничего общего.

- Только в моем присутствии, - Кэт скрестила руки на груди. – Валери мне все рассказала. Ну, ты и мудак! – Она фыркнула.

Вуд покосился на нее, но ничего не сказал в ответ. Мне понравилось, что он не пытался оправдаться или огрызнуться, и я ждала продолжения его монолога.

- Валери, прости меня, - промямлил он, наконец, и было заметно, что просить прощения у девушки ему в новинку. – Я повел себя, как мудак. Я не должен был лезть к тебе с поцелуями, но я был уверен, что нравлюсь тебе, и ты просто это скрываешь. Я всем нравлюсь, - он пожал плечами. – Прости меня. Ты действительно не хочешь быть моей девушкой?

Я отрицательно покачала головой. Я видела, что он искренне просит прощения, но не могла представить себя рядом с ним, да и не хотела представлять. Мик Вуд не вызывал у меня никаких чувств, и, хотя отвращение уже прошло, где-то в глубине души я по-прежнему не хотела общаться с ним, а в ближайшее время – даже видеть.

- Тогда давай будем друзьями? – Мик протянул мне открытую ладонь. – Ты мне очень нравишься, Вэл, и, может быть, если ты узнаешь меня поближе…?

Я не думала, что его надежды оправдаются хоть когда-нибудь, но все равно пожала его руку, ощутив прикосновение теплых липких пальцев к своей ладони. Рядом с Миком я казалась маленькой и хрупкой, но у меня никогда не возникало желания спрятаться за его спину.

- Пошли отсюда, Вэл, - Кетрин подтолкнула меня в сторону кабинета биологии. – На нас пялится Элис. Не нравится мне это…

Я вспомнила угрозы школьной королевы и невольно поежилась, хотя все еще не представляла, что она может мне сделать. Ее угрозы казались мне пустыми словами. «Белой вороной» я уже была, а травли не боялась.

Но, как выяснилось, я недооценила Редберд и ее способы воздействия на неугодных людей...

Виктора Хаммела хором ненавидела вся школа – отчасти из-за того, что все его выходки были совершенно ненаказуемы. Если бы Хаммел был обычным хулиганом, то его оставляли бы на второй год намного чаще, чем кого-либо другого Shelbyville High School, однако Вик играл нападающим гардом в команде «Шелбивилльские тигры», вместе с Миком и Дугом, и, если на поле ему не было равных, то в учебе он не преуспевал. Он был бы первым с конца, если бы не его спортивные успехи, за которые ему прощались даже избиение более слабых одноклассников, а таковыми были практически все. Так мне говорила Кэт.

Впрочем, девушек он обычно не трогал, и поэтому я не боялась его. Ровно до того момента, когда Виктор силой не затащил меня в мужской туалет на втором этаже школы, вонючий и грязный. Одной рукой он сжимал мою талию, а второй – закрывал рот, заглушая все мои крики и превращая их в маловыразительное мычание. Замолчала я только тогда, когда почувствовала лезвие карманного ножика, упирающееся мне в живот.

- Заткнись, или я тебя порежу. Такие, как ты, только и заслуживают того, чтобы быть порезанными, как свиньи, – Вик сдавил одной рукой мое горло, второй продолжая сжимать нож. Я старалась не хрипеть, но воздух в легких заканчивался стремительно. – Когда такие лохушки, как ты, лезут в школьную элиту, это плохо заканчивается, детка, - он толкнул меня к стене. Хотелось оттолкнуть Виктора, так, чтобы он влетел головой в железную трубу отопления, но острие ножика все еще царапало мне кожу, и я только кусала губы.

- Твою мать, - Хаммел отпустил мое горло, и я судорожно вдохнула как можно больше воздуха, закашлялась. – Заткнись, маленькая сучка! – Я почувствовала, как острие ножа вспарывает мне майку от живота до груди, чудом только не оставляя порезов на коже. – И знай свое место. Не суйся туда, куда не просят, поняла? Братцу своему тоже передай. Ты поняла?!

Я понимала, что, если я не соглашусь сейчас, он может перейти от угроз к действиям, и закивала.

- Хорошо, - он щелкнул кнопкой и убрал нож в карман.

И тогда я изо всех сил толкнула его к стене и завизжала так, что у самой заложило уши. Но сил моих не хватило, чтобы он отлетел от меня красиво, как в кино, и Вик всего лишь отступил на несколько шагов назад.

- Ах ты, сука! – Хаммел схватил меня за волосы. – По-хорошему, значит, ты не хочешь… Тварь неёбаная!

- Сестру мою отпусти, козел, окей?

Виктор развернулся, выпустив меня. Деннис стоял перед ним, бледный, как мел, и только глаза горели на его лице очень недобрым огнем. Рядом с местным отмороженным хулиганом он казался болезненно-худым и слабым. Хаммел размахнулся и ударил моего брата кулаком в лицо, а, когда Дэн, оттирая кровь с лица, врезал ему в ответ, выхватил нож. Его накачанный пресс выдержал удар, и теперь моему брату грозили серьезные проблемы. Завизжав, я прыгнула Вику на спину и, что есть силы, замолотила кулачками по плечам. Парень отбросил меня на пол, и от сильного удара о кафель я едва не потеряла сознание.

Дышалось с трудом.

Вдох…

Выдох…

Все это произошло меньше, чем за две минуты.

- Что здесь, черт возьми, происходит?!

Денниса спасло только появление школьного охранника, который схватил Виктора за шиворот футболки. И, хотя поднять в воздух такую орясину мистер Грин бы не смог, проявление власти утихомирило Хаммела.

- Пошли-пошли, - мистер Грин подтолкнул его к выходу. – А вы, ребята, шли бы в медпункт. Вас обоих к директору скоро позовут все равно. Развели тут драки-склоки, как на ежегодной ярмарке!

- Угу, - Дэн поднимался с пола. Из нижней губы и носа у него сочилась кровь. Я бросилась к брату и обхватила его обеими руками. – Тихо, тихо, - пробормотал он.

Сейчас я не боялась его. Меня переполняла горячая, сумасшедшая благодарность, и я не знала, как могу отплатить Дэну за помощь, подоспевшую так вовремя.

Поясница у меня ныла просто отчаянно, однако я не обращала на боль внимания. К счастью, я не упала на спину, и только поэтому ничего себе не сломала.

- Тебе нужно в медпункт.

- Нет. Лучше помоги мне промыть рану. И, пожалуйста, не думай, что я сделал это ради тебя, окей?

- Я и не думаю.

Но я слишком хорошо помнила, как он выкрикнул, чтобы Виктор отпустил его сестру. Его сестру, а не просто абстрактную «её»…

Я вытащила из сумки флакон духов, подаренный отцом. Я не пользовалась ими, но послушно таскала с собой, чтобы не обижать папу, и не знала, что он вообще когда-нибудь сможет пригодиться. Но он пригодился.

Смочив пряно пахнущей жидкостью кусок туалетной бумаги, я принялась промакивать ссадину.

Деннис зашипел от боли.

- Щиплет?

- Угу, - кивнул он.

- Сейчас пройдет.

- Ага.

Я осторожно подула на ссадину. Вблизи все оказалось не так страшно, как могло показаться сначала. Брат поморщился.

- Больно…

Тогда я, подавшись вперед, коснулась губами ссадины, все еще сочащейся кровью. Дэн напрягся всем телом, и мне показалось, что даже мышцы его лица окоченели.

Я тут же пожалела о том, что сделала.

В самом деле, что на меня нашло?

Глядя в его холодные глаза, я боялась, что сейчас мой брат встанет и уйдет. Но он продолжал сидеть, неестественно выпрямившись, как будто ему вместо позвоночника вставили палку.

- Может, все-таки к медсестре?

- Не стоит, - от меня не укрылось, что голос у него стал чуть более хриплым. – Мне уже лучше.

- Спасибо.

- Мою сестру могу обижать только я, - хмыкнул он, и левый, здоровый уголок его рта пополз вверх в ухмылке. – Одевайся, давай.

Когда Дэн взглянул на мою разодранную почти до пояса майку, ухмылка тут же исчезла, а его лицо исказилось. Я машинально зажала на груди лохмотья, ощущая, как его взгляд ползет от моих губ вниз, по шее и груди. Мне стало стыдно за свой внешний вид, за порезанную борцовку и простой белый лифчик – я никогда не носила дорогого белья, хотя отец периодически порывался мне его купить. На несколько секунд мне даже показалось, что сейчас Деннис не выдержит и сам завершит начатое Виком, просто прибьет меня за то, что произошло, но он поднялся на ноги и отряхнулся, затем поднял с пола мою толстовку и подал мне.

- Держи. И отцу не говори. Ни своему, ни моему. Хотя с тебя станется, ты же дура…

Я кивнула. Не хотелось с ним спорить.

Он мог не беспокоиться. Я бы скорее под землю провалилась, чем рассказала папе, как меня чуть не порезал в туалете мой одноклассник.

Боюсь представить, какой бы был скандал…

Слезы хлынули, когда я уже вышла в коридор. Меня трясло, как лихорадке – это проявились запоздалые нервы, задергались в истерике. Я никогда не думала, что такое может произойти со мной – папиной дочкой и домашней тихоней, на которую одноклассники, за редким исключением, даже в Shelbyville High School смотрели, как на пустое место, или как на назойливую зубрилу, хотя я никогда не вела себя, как Гермиона Грейнджер. Колени так дрожали, что я была вынуждена сесть на пол прямо в коридоре. Запоздалая реакция…

Успокоиться я смогла только через пятнадцать минут, еще через десять – доползла до холла школы, где меня уже давно ждала Кэтрин. Я с трудом отвечала на ее расспросы, а когда я наконец, смогла выдавить из себя всю историю целиком, то выслушала целую тираду, замешанную на возмущении, сочувствии и восхищении Дэном за его мужественный поступок.

- Поехали на концерт, - я до упора застегнула молнию на куртке, стараясь, чтобы руки тряслись как можно меньше. – Только домой заедем ко мне, ладно? Я переоденусь…

По приезду в Луисвилль мне стало лучше, и я почти успокоилась. И, когда Кэт вновь завела разговор на тему «Вика наверняка кто-то подговорил сделать это с тобой», я сказала, что не хочу об этом вспоминать.

Мне оставалось надеяться лишь на то, что память услужливо сотрет неприятные воспоминания. Как будто их и не было… Она ведь сотрет, правда?

Я уже проклинала Кэт за то, что она затащила меня на этот дурацкий концерт. Среди разукрашенных под Джина Симмонса фанатов местной луисвилльской рок-группы The Legacy мы с Кэтрин смотрелись двумя белыми голубками, залетевшими в стаю ворон.

- Посмотри, какой он классный! – Приятельница почти пищала, показывая на вокалиста, который, хмуро сдвинув брови, разбирался с микрофоном, подлаживая его под свой рост. – Я хочу, хочу его в подарок на день рождения!

- Хоти, - отозвалась я тихо. Склонив голову, я наблюдала за музыкантами, пытаясь понять, что же так притягивает мой взгляд к сцене, заставляет вглядываться в их лица внимательно, цепко, будто разыскивая в ком-то из них знакомые черты.

Я уже догадалась, что именно их видела на второй день своего приезда в США. Местная рок-группа, герои пятнадцатилетних девочек.

И опять, как тогда, когда я впервые увидела его на улице, что-то очень знакомое промелькнуло в его облике. Я присмотрелась внимательнее к его худощавой долговязой фигуре, к его узкому лицу, покрытому слоем черно-белого грима, и вздрогнула – он был отвратительно, до тошноты и дрожи в нервных окончаниях похож на моего брата.

- Не может быть, - одними губами прошептала я.

Нет.

Этого не могло быть, потому что просто не могло быть никогда.

В голове не укладывалось, каким образом Деннис мог петь в рок-группе, ведь я знала, как дядя относится к занятиям такого рода, и знала, что он не мог даже слушать тяжелую музыку дома. Я не представляла, как мой брат мог ввязаться в эту историю, а, главное, скрывать это от дяди Джеймса так долго.

Пораженная своей догадкой, я не могла оторвать взгляда от вокалиста. Он двигался по сцене рвано и нервно, как подросток, но при этом в его движениях улавливалась некая грация, свойственная только высоким и худым людям.

И самое странное – я действительно замечала, что то, как он двигается, поразительно напоминает моего кузена. Я достаточно наблюдала за Дэном, чтобы изучить его, понять его, запомнить его…

Гибкая фигура солиста завораживала меня, как калейдоскоп из цветных стекол – за его перемещением по крохотной сцене хотелось следить снова и снова. Визжащие поклонницы с первых рядов очень явно были со мной солидарны. Они радостно подпрыгивали и пищали, когда он наклонялся к ним слишком близко. И так как их был всего десяток, их визги очень странно звучали на фоне громкой, тяжелой музыки и обычного барного шума – звона бутылок и разговоров завсегдатаев, которым было абсолютно все равно, кто там сегодня что-то пытается петь.

Все-таки это ведь не может быть Дэн, правда?

Вокалист в очередной раз окинул присутствующих взглядом, и наши глаза встретились. Я поперхнулась воздухом, пропитанным запахом пота и парами алкоголя. Этот взгляд я узнала бы даже спьяну – столько раз я ловила его на себе, недоверчивый, острый, враждебный.

Как сегодня. Когда он спас меня от Виктора.

Деннис.

- Пойдем, Кэт, - я потянула приятельницу за руку. – Пойдем отсюда.

Мне стало страшно. Я понятия не имела, что сделает Дэн, обнаружив, что я влезла в его тайну. Мой кузен был непредсказуем, как тайфун в Японском море, и я боялась его, боялась даже после того, как он сегодня спас меня от Хаммела. И тем более странным казался мне мой интерес к нему, моя сильная, неконтролируемая тяга. Я часто ловила себя на том, что наблюдаю за ним, рассматриваю его фигуру, идеальный «треугольник» от в меру широких плеч к узким бедрам, его лицо с тонкими чертами. Я знала, как дрожат крылья его носа, когда он злится; как щурятся его пронзительные глаза, как они темнеют от гнева. Деннис кривил в усмешке полные губы и скрещивал руки на груди, защищаясь от всех на свете. Деннис смеялся так заразительно, что я и сама улыбалась.

Дэн смотрел на меня холодно и враждебно, однако в глубине его глаз всегда полыхал огонь.

Я знала, что взглядом сейчас он зацепился за меня в толпе, и от этой мысли по спине побежали мурашки, а руки покрылись гусиной кожей.

Что он сделает со мной дома?

- Не хочу, - капризно протянула Кэтрин. – Давай автограф у него возьмем? Они после концерта в зал спустятся!

Как раз плавно затихли последние аккорды. Деннис больше не смотрел на меня, но я все равно чувствовала себя так, будто меня просветили рентгеном насквозь.

- Вот еще глупости, автограф, - пробормотала я тихо, но все-таки двинулась сквозь собравшийся народ следом за Кэт. Она совершенно очевидно не узнавала моего брата, зато я уже почти была уверена, что подглядела его вторую жизнь. Как в замочную скважину заглянула…

У меня все еще оставалась надежда, что я обозналась, но, когда мы приблизились, я уже чувствовала, что я права. От его тела пахло потом и адреналином, и от этого запаха у меня защекотало в животе. Я завороженно смотрела на тонкие пальцы, держащие черный маркер, на запястье, обхваченное широкой полоской шипастого напульсника, и очень боялась посмотреть ему в лицо.

Возможно, это не он? Все-таки не он?

Я медленно подняла взгляд, успев разглядеть и четкий разлет ключиц, и кадык на бледной шее, и накрашенные красной помадой пухлые губы…

Стоп!

С правой стороны его красиво очерченного рта, под чуть растекшимся белым гримом, отчетливо проступала свежая ссадина. Точно такую же сегодня я промывала ему в туалете, смочив туалетную бумагу собственными духами…

Я сглотнула, всей кожей ощущая на себе его взгляд, такой же острый, как и прежде.

- Кэт, я тебя на улице жду, - я начала проталкиваться назад, холодея от подступающей паники.

Только мой кузен мог вызвать у меня такую бурю противоречивых чувств.

Только он мог заставить меня бояться взглянуть ему в глаза.

Я догадывалась, что Деннис страшно зол.

Ночью я лежала без сна, боясь даже пошевелиться, глядела в потолок и ждала, пока внизу хлопнет входная дверь. Еще по дороге домой я приняла решение поговорить с Деннисом. Поговорить спокойно, без взаимных подколок и нервов, но я понимала – с ним это невозможно. Диалог с Дэном был равноценен сидению на пороховой бочке, а от каждого его ядовитого слова огонек на бикфордовом шнуре приближался к цели все ближе. Смотреть в его глаза означало запихивать два пальца в розетку, сидя при этом в холодильнике.

Дверь хлопнула.

Я откинула одеяло и нащупала босыми ногами тапочки. Спускаться вниз не хотелось, но разговор откладывать было бесполезно.

Деннис не включил на кухне свет, и его темный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне окна. Он жадно глотал молоко прямо из пакета.

- Поговорим? – Спросила я. Мне хотелось сказать это с той же наглостью, которая так часто сквозила в его голосе, но, как всегда, это у меня не получилось.

- Угу, - он вытер губы ладонью и обжег меня взглядом так, что я снова почувствовала, будто стою перед ним голой. Абсолютно. Даже без фигового листочка. И тут же мелькнула мысль, что я начинаю к этому привыкать…

Я знала, что он меня не боится.

Откуда-то Дэн чувствовал, что я ничего не расскажу дяде, и теперь спокойно и насмешливо ждал, когда я подтвержу его догадку. Мне казалось, я до мелочей могу разглядеть в полутьме его ледяные глаза.

- Я тебя сегодня видела, - выпалила я.

- Какое совпадение, - Деннис уселся на стул и вытянул длинные ноги. – Я тебя тоже. Садись, - он отодвинул для меня второй стул ногой.

Сейчас в нем не было ничего от того парня, что двигался по сцене с завораживающей грацией сумасшедшего. Передо мной сидел мой двоюродный брат, такой, каким я привыкла его видеть – черные волосы, подстриженные чуть ниже изящного подбородка, бледная кожа без грамма косметики, насмешливо-холодные голубые глаза. Но я видела ссадину около его нижней губы, и я знала, как он ее получил. Хотя, видит Бог, хотела бы забыть.

Мне вдруг захотелось коснуться ее пальцем. Или губами. Как тогда.

Радуясь, что в темноте не видно, как я покраснела, я опустила глаза и уперлась взглядом в узкие бедра, обтянутые джинсами.

О, Господи…

Что за хрень со мной сегодня, сейчас, здесь?

Щеки горели огнем.

- Прекрати трястись, я тебе ничего не сделаю, идиотка, - отозвался Дэн презрительно.

- Ты поешь в рок-группе, - произнесла я дрожащим голосом. – И я знаю, что твоему отцу это бы не понравилось. Я узнала тебя по ссадине, которую тебе сегодня поставил Вик. На губе, - зачем-то пояснила я.

Зачем?

Мне не надо было смотреть ему в лицо, чтобы знать, что Деннис опасно прищурился.

- Настучишь? Или уже настучала?

Мне понравилось, что он не стал отпираться. Возможно, потому, что мой кузен был выше оправданий. Я уже успела заметить, что, когда его в чем-то обвиняли или уличали, он только упрямо вздергивал подбородок, но не спешил что-либо объяснять.

- Ну, если бы я стукнула, твой отец уже навешивал бы тебе, - я передернула плечами, решительно не зная, в какую же часть его тела упереть взгляд, чтобы не краснеть так удушливо и мучительно как старая дева в стриптиз-клубе. Я все еще помнила, как он выглядел на сцене.

Наглость – второе счастье?

Я впервые за последнее время открыто нахамила своему двоюродному брату.

Мне было бы куда легче, если бы Деннис вел себя менее нагло и не смотрел на меня с выражением а-ля «Ну, и что ты теперь будешь делать?». Я знала, что он хочет меня смутить, и он точно знал, как это сделать. С самого начала ему были известны мои болевые точки, и он давил на них так незаметно, что до приступа боли, страха или стыда я даже не замечала прикосновений.

Будто он моментально подобрал ключик к моей душе, ко всем моим страхам и опасениям, и теперь знал их все, до последнего, мучая меня своей язвительностью, холодом, ненавистью.

- И что ты этим пытаешься сказать? – Деннис подался вперед и холодно улыбнулся.

- Я не буду говорить дяде о том, где ты на самом деле пропадаешь три раза в неделю по вечерам. Можешь не волноваться, - тихо произнесла я, сжимая дрожащие пальцы в кулаки. – Но я кое-что хочу взамен.

- Что? – Отрывисто спросил кузен, и тут я поняла, что держать себя в руках ему на самом деле очень сложно…

Возможно, он хочет меня ударить? И ударит?

- Я хочу перемирия. Я понимаю, что я тебе неприятна, что я влезла на твою территорию и спокойно по ней расхаживаю. Но меня тоже не очень-то спрашивали, хочу ли я переехать в США. Мы в одинаковых ситуациях, и мне не хочется, и не хотелось с тобой ссориться. Я буду прикрывать тебя перед дядей, а ты будешь водить меня на репетиции, защищать в школе и постараешься со мной не ругаться. Договорились?

Я закончила свою речь и мысленно поаплодировала себе. Я не ожидала, что будет так сложно даже просто сидеть рядом с ним наедине, не знала, что наберусь наглости высказать все это ему в лицо. Но у меня получилось.

Деннис склонил голову набок, внимательно изучая меня. Пройдясь взглядом по моему лицу и чуть задержавшись на губах, он улыбнулся мне неожиданно широко и кивнул.

- Ладно. Договорились.

Он протянул мне раскрытую ладонь. Я почувствовала, как тяжесть упала с моих плеч, и пожала ему руку, ничуть не скрывая своей радости. Я думала, что он сотрет меня в порошок прямо здесь. Я думала, он будет испепелять меня взглядом, пока я униженно не уползу обратно в свою спальню. В клубе он был разъярен, я это знала. Или…нет?

И тут я поняла – он же рад нашему перемирию так же, как и я! Ему тоже до смерти надоело находиться в постоянном напряжении и ждать удара в спину. Меня поразило, как громом, этой мыслью, и я ощутила, как тяжелая ноша падает с моих плеч. Я узнала того Дэна, который вытаскивал меня из заброшенной больницы и тащил на руках до машины, который подрался с Виктором Хаммелом, зная, что тот может порезать его. Из-за меня.

Почему?

По пальцам пробежал разряд тока. У Денниса дрогнула верхняя губа.

- Только не думай, что я сразу же полюблю тебя, как родную сестру, - предупредил он, и сразу же стал тем Дэном, которого я все это время знала.

- Не думаю. Спокойной ночи.

- Угу.

Уже лежа в кровати, я поняла, что плачу от счастья, как дура.

Мы помирились…

Дата добавления: 2015-07-14