Народность литературы

Не всякий художник может заявить, как это сделал А. С. Пушкин, подытоживая пройден­ный путь:

Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастет народная тропа...

Вопрос в том, примет ли, действительно, творчество художника народ, или оно будет признано лишь узким кругом ценителей ис­кусства.

Под народностью обычно понимают степень близости широким массам, всему народу ху­дожественного произведения или всего твор­чества определенного писателя и целого на­правления (течения, школы). Отражение на­родной жизни, выражение общенародных ин­тересов, настроений и оценок находят худо­жественное воплощение не только в тематике и проблематике, пафосе и идеях, характерах и сюжете, но и в средствах художественной выразительности, тропах (см. Тропы и фи­гуры), языке. Народности противостоят ин­дивидуализм и эстетство, «искусство для ис­кусства».

Представления о народности зависят от того, как определяется содержание самого понятия «народ».

В России XIX в. некоторые литераторы, на­пример славянофилы А. С. Хомяков, братья И. В. и П. В. Киреевские, братья К. С. и И. С. Аксаковы н другие, видели народность литературы в поэтизации простонародного быта, патриархальных обычаев и нравов крестьянства и преувеличивали отрицатель­ные стороны «чужеземного», прежде всего западноевропейского влияния, якобы органи­чески враждебного русскому народу. Поле­мизируя со славянофилами, В. Г. Белинский сослался на авторитет Н. В. Гоголя, который написал в 1832 г. в статье «Несколько слов о Пушкине»: «...истинная национальность со­стоит не в описании сарафана, но в самом духе народа». Белинский указал, что «под этими словами могли подписаться не только А. С. Пушкин, но и А. С. Грибоедов, и де­кабристы, и М. Ю. Лермонтов...», «...Бедна та народность, — продолжал ту же мысль Бе­линский, — которая трепещет за свою са­мостоятельность при всяком соприкоснове­нии с другою народностью! Наши самозва­ные патриоты не видят, в простоте ума и сердца своего, что, беспрестанно боясь за русскую национальность, они тем самым жестоко оскорбляют ее».

Илпкэстрации В. Фаворского к трагедии А. С, Пушкина «Бо­рис Годунов».

Энциклопедический словарь юного литературоведа

Лирика А. Б. Кольцова глубо­ко народна по форме и со­держанию.

Белинский подчеркивал в народности уже не национальное, а общечеловеческое нача­ло. И у Пушкина мы прочтем:

И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я Свободу И милость к падшим призывал.

Народность литературы здесь возведена Пуш­киным в ранг общечеловеческой гуманности: пробуждение в читателях добрых чувств; утверждение свободы в «жестокий век» все­общего рабства; сочувственное внимание к «простому», попранному человеку и т. п. И, предвещая, что «:слух» о поэте «пройдет по всей Руси великой» и имя его назовет «всяк сущий в ней язык», Пушкин перечис­ляет представителей чрезвычайно разных, притом весьма далеких друг от друга наро­дов как выразителей «мнения народного» о литературе, о жизни, об истории.

Националистическое и скрывающее клас­совый антагонизм толкование народности получило поддержку официальных кругов царской России и было выражено формулой «православие, самодержавие и народность». Русскому народу настойчиво приписывались такие свойства, как религиозность, монар­хизм, социальная пассивность, рабская при­верженность существующему порядку, кос­ность нравов и быта. Формула «официаль­ной народности» была взята на вооружение представителями литературного консерватиз­ма (М. П. Погодин, С. П. Шевырев, Н. И. Греч, Ф. В. Булгарин, В. И. Аскоченский, К. Н. Ле-онтьев и другие).

Напротив, представителей передовой рус­ской мысли историческая пассивность наро­да угнетала, вызывая пессимистические настроения. Мрачно и безысходно звучит у Пушкина (в 1823 г., еще до восстания де­кабристов!) обращение к массам, исполнен­ным смирений:

Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич. К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич.

Такое противоречивое ощущение народ­ности было трагическим плодом эпохи, выдви­нувшей дворян-революционеров, о которых В. И. Ленин с исчерпывающей точностью и лаконизмом сказал: «Узок круг этих рево­люционеров. Страшно далеки они от наро­да» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 21. С. 261). Эти слова: «узок круг», «страшно далеки... от народа» — объясняют и суть по­нимания народности литературы на первом этапе развития освободительного движения.

На втором, разночинском этапе револю-ционно-освободительной борьбы в России вожди революционной демократии Н. Г. Чер­нышевский и Н. А. Добролюбов прямо гово­рили о необходимости «партии народа в ли­тературе». Под «народом» революционеры демократы подразумевали крестьянство, а освобождение народа мыслили как установ­ление в стране народовластия в результате крестьянской революции. Однако спад рево­люционной активности масс все более ослаб­лял их надежды, накладывал свой драмати­ческий отпечаток на размышления о народе.

Иллюстрация А. Пласто»» к поэма Н. А. Некрасова «Мороз, Красный нос».

называет его силу и слабость, но и не отры­вает от себя: «Всего героев -~ ты да я. Да мы с тобой». Народ для Твардовского-поэта не «он», как это было для Пушкина или Некрасова, а «ты», «мой друг и высший

• судия».

^ Да, и такой ты есть и всякий, Но счастлив я, что ты, брат, есть!

: Народность своего творчества Твардовский объяснял предельно просто:

Просто ~ мне дорого все, что и людям, Все, что мне дорого, то и пою.

' Именно так представлял себе новую, сво­бодную литературу, которая «будет служить не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллио­нов трудящихся, которые составляют цвет 1 страны, ее силу, ее будущностью, В. И. Ле-1 нин в статье «Партийная организация и пар­тийная литература» (Поли. собр. соч. Т. 12. С. 104). Массовость литературы еще не по-

• казатель ее народности. Во все времена бы-' вали низкопробные -• лубочные или буль­варные, — псевдохудожественные поделки, пользовавшиеся огромной популярностью, в

Н. А. Некрасов, обращаясь к «сеятелю и хранителю» родной земли с вопросом-надеж­дой: «Ты проснешься ль, исполненный сил», — бросал народу и горький упрек:

Иль, судеб повинуясь закону, Все, что мог, ты уже совершил —; Создал песню, подобную стону, И духовно навеки почил?..

(Размышления у парадного подъезда, 1858) Другой революционный демократ — М. Е. Салтыков-Щедрин увидел в народе, забитом и покорном, объект для резкой, беспощад­ной сатиры. В фантастической «Истории одно­го города» (1869—1870) народ («глуповцы») сам идет в кабалу к тиранам и деспотам.

«Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом» — так характеризовал деятель­ность разночинцев В. И. Ленин (Полн. собр. соч. Т. 21. С. 261). «Шире» и «ближе» по сравнению с дворянами, которые были от народа «страшно далеки». В. И. Ленин пока­зал, что есть «революционный народ» и на­род как «масса населения неоформленная», т. е. «...обыватели, мещане, которые более спо­собны отстраниться от острой борьбы, пройти мимо или даже спрятаться (как бы тут, в драке-то, не влетело!)» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 320—321). Поэтому есть огромная разница между той народностью, которая представляет интересы и чаяния «революционного народа», и той народ­ностью, которая выражает близость ко «все­му народу». Этого еще не понимали писатели-разночинцы, подходившие к народу недиф­ференцированно. Недаром В. И. Ленин пи­сал, что революционеры-разночинцы не были еще самой бурей. «Буря, это — движение самих масс» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 21. С. 261). ^

Замечательный пример народности лите­ратуры—Как воплощения—«движения самих масс» — уже в советский период — являет собой творчество А. Т. Твардовского. Книга про бойца «Василий Теркин», рожденная как бы не самим поэтом, а всем воюющим наро­дом в лице поэта, реализовала немыслимое прежде единство писателя, читателя и ге­роя, слитых в одно нерасторжимое целое. Показательны здесь и многочисленные сти­хийные попытки читателей «дописать» поэму за Твардовского или вместе с ним, «посове­товать» автору, что ему делать дальше со ) своим героем, «повлиять» на писателя и его творчество наивно-непосредственным обра­зом. Не идеализируя своего читателя из на­рода («Но и тебя не прочу в боги, лепить не буду новый культ»), Твардовский в поэме «За далью — даль» раскрывает разные, про­тиворечивые стороны своего собеседника, по-

186 Энциклопедический сло1

том числе у простого народа. Буржуаз­ная «массовая культура», при всей ее дейст­вительной массовости, отнюдь не народ­на, а буржуазна. Подлинно народная лите­ратура не подавляет индивидуальности ху­дожника, а раскрепощает ее, освобождает от диктата «массовости». Потому-то В. И. Ле­нин и предупреждает в той же статье, что «литературное дело всего менее поддается механическому равнению, нивелированию, господству большинства над меньшинством» (Поли. собр. соч. Т. 12. С. 101). На этапе ис­тории, когда главное ее содержание состав­ляет само ^движение масс», народность ли­тературы определяется концентрированным отражением ключевых проблем этого движе­ния, передовых идей, составляющих движу­щую силу авангарда народа — его револю­ционной партии. В советской литературе на­родность сближается, а подчас и сливается с партийностью литературы, тем самым вопло­щая органическое единство партии и народа.

В новой редакции Программы КПСС кон­статируется, что искусство социалистическо­го реализма основано на принципах народ­ности и партийности. Так было начиная с самых истоков нового творческого метода. Однако в современных условиях принцип на­родности обретает специфическое, новое со­держание, зафиксированное в Программе партии. С одной стороны, литература и ис­кусство в целом призваны служить интере­сам народа — укреплять связи с народной жизнью, удовлетворять возрастающие запро­сы различных слоев населения, воспитывать трудящихся — идейно, нравственно, эстети­чески. С другой стороны, по мере роста культурного уровня народа усиливается влияние искусства на жизнь общества, его морально-психологический климат. Ут­верждая новое и обличая старое, обогащая социалистический образ жизни, развивая творческий потенциал народа, внедряя эсте­тическое начало во все сферы жизни чело­века, литература и искусство способствуют формированию нового человека, наполняют духовную жизнь общества непреходящими ценностями, глубоко раскрывают правду жизни. Именно этим в совокупности опреде­ляется место и роль литературы и искусства в общенародном деле, говорилось в Поли­тическом докладе XXVII съезду КПСС, а за­тем и на VIII съезде советских писателей. Новое историческое содержание принципа народности литературы и искусства в огром­ной мере повышает ответственность худож­ника как за идейную направленность егс творчества, так и за художественную силу воздействия его произведений.

Дата добавления: 2015-07-12