Возрождение

Ученый-историк, если его спросят, к какой эпохе в жизни большинства европейских стран относится временной отрезок с середи­ны XIV по начало XVII в., не колеблясь. ответит — к средним векам. Он судит по тому, что еще и экономика, и политика, и вся сложная социальная структура находятся во власти феодальных отношений. Однако на тот же самый вопрос искусствовед или литера­туровед ответят иначе: для них указанный хронологический промежуток — уже новое время, эпоха Возрождения.

Средневековый мир еще мало изменился в начале новой эпохи, но в этот мир проникла мечта о человеческом величии, о том, что

Иллюстрация к поэме Ф. Пет-рарки «Триумфы».

прекрасный человек сумеет создать достой­ное себя общество. Каким быть этому об­ществу, оставалось неясным, ибо само вре­мя было переходным, о чем и писал Ф. Эн­гельс: «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того вре­мени человечеством, эпоха, которая нужда­лась в титанах и которая породила титанов по мысли, страсти и характеру, по много­сторонности и учености. Люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми бур­жуазно ограниченными. Наоборот, они бы­ли более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей при­ключений» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 346).

Духовная общность деятелей, титанов Воз­рождения — явление исторически небывалое, невозможное с точки зрения средневекового сознания, с его строгостью иерархических, в том числе сословных, представлений. Слу' житель церкви и деятельный горожанин, аристократ и зависящий от его покровитель­ства художник или литератор — столь раз­ношерстной по своему составу была среда этих первых в истории Европы интеллиген­тов. Их сблизила любовь к знаниям и вера в безграничность духовных способностей че­ловека, его разума. Магистральной мыслью времени стало убеждение в достоинстве че­ловека, по имени которого и получила свое название философия Возрождения — гума­низм (от лат. homo — человек), а ее при­верженцы стали называться гуманистами.

Если для средневековой теологии (иначе богословия) только бог был единственным предметом, достойным высокой мысли, то те­перь его место занимает человек, наделен­ный всеми его достоинствами. И душа, и те­ло, и поступки — все в нем признается пре­красным или стремящимся к красоте, за об­разец которой берется искусство и филосо­фия античности, как бы заново открытая, возрожденная. Отсюда и название эпохи — Возрождение (русская калька франц. Ренес­санс), впервые встречающееся в 1550 г. в «Жизнеописаниях» художников, составлен­ных итальянцем Дж. Вазари. Новое прочте­ние или даже обнаружение ранее неизвест­ных античных рукописей само по себе.не мог­ло изменить облик мира. Возрождение антич­ности явилось лишь следствием появления человека, способного оценить все то, к чему средневековье оставалось глухо.

Самой церкви не удается противостоять духу перемен. Наступает эпоха Реформации, поводом для которой стал смелый вызов, бро­шенный М. Лютером в 1517 г. католическо-

Возрождение

Иллюстрация Г. Доре к рома­ну ф. Раблв пГвргантюв и Пантагрюэль».

му Риму, погрязшему в роскоши, лжи и лице­мерии. Реформаторы требовали религии, до­ходящей до сердца и разума, говорящей в каждой стране на своем национальном языке, а не на латыни. Последовавшие за этим пере­воды Библии явились важным фактором в

изображение соответствовало взгляду, спе­шившему с земного обратиться на небесное — мир располагался в сознании как бы по вер­тикали: от адских глубин греха до райского ^И блаженства на небе. Теперь же человек на- ^^ пряженно всматривается в действительность, его окружающую, переставшую казаться лишь знаком каких-то высших, потусторон­них ценностей, но обретшую красочность и глубину.

Возрождение далеко не одновременно на­ступает в различных европейских странах. Первоначально — в Италии в средине XIV в. Именно Италия оказалась наиболее подго­товленной в силу своих связей с античностью, с Древним Римом, от которого получила в на­следство города, хотя и пришедшие в упадок, остатки системы образования, многочислен­ные рукописи. К тому же теперь она вновь стала центром связей, торговых и культурных, между Европой и Востоком. Последний же, заключительный расцвет Возрождение пере­живает на рубеже XVI—XVII вв. в Испании и в Англии.

Вдохновленная не только великим прошлым 1 европейской культуры, но и мечтой и ее вели­ким будущим, это была эпоха, пронизанная утопическими идеями. Само слово «утопия» появляется как название одного из важней­ших гуманистических памятников — книги Т. Мора (1516), идеи, сходные с которой или даже прямо ею вдохновленные, можно встре­тить не только у соотечественника Т. Мора У. Шекспира (1564—1616), но и у француза Ф. Рабле (1494—1553), у испанца Серван-

Иллюстрация А- Гончарова и стихам Ф. Внйона.

становлении национальных культур, ибо, как сказано Ф. Энгельсом: «Лютер вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и не­мецкого языка...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 346—347).

Кругозор человека обретает перспективу. Не случайно в живописи она стала открыти­ем именно этой эпохи. Прежнее плоскостное

Энциклопедический словарь юного литературоведа

Отдых паломников и битв Фортуны и Бедности, Ху­дожник Ж. Фуке.

теса (1547—1616), у итальянца Т. Кампанел-лы (1568—1639) и у многих других.

Неверным была бы представлять, что Воз­рождение обратилось к античности через го­лову средневековья, ничего от него не вос­приняв. Сами гуманисты, например первый из них — Ф. Петрарка (1304—1374), Дж. Пи-ко делла Мирандола (1463—1494), осмысля­ли свою деятельность как синтез мировой мысли, не исключая из него наследия христи­анской культуры. Христианство, перенесшее центр на духовные ценности, приучило видеть во внутреннем мире человека большую глуби­ну, чем та, которую знала античность и кото­рую теперь предстояло наполнить истинно гуманистическим содержанием. Человек по­стигал себя, открывая в себе способность и потребность любить. Уже средневековая ры­царская поэзия избирает объектом любви и поклонения не бога, а человека — женщину, предопределив основную тему ренессансной лирики с ее культом любви и дружбы, неиз­менным от стихотворных книг Данте и Пет-рарки до сборников сонетов Ронсара и Шекс­пира.

Очень мощным в эпоху Возрождения было наследие народной культуры, теорию кото­рой создал известный русский литературовед М. М. Бахтин, показавший, как, вопреки цер­ковной догме, народное сознание не пере­ставало жить язычески радостным ощуще­нием земного бытия. Народный смех в разно­образной по жанрам сатирической литера­туре имел двойственную (амбивалентную) природу, ибо он не только обличал пороки, но перед лицом ложного ума церковной фило­софии утверждал ценность самой жизни, пра­во человека наслаждаться ею.

Этот смех звучит в книге Дж. Боккаччо «Декамерон» (1350—1353), открывающей бо­гатую новеллистическую традицию: жанр с его склонностью к острой интриге, изобра­жающий разнообразные приключения, давал возможность показать человека деятельным, находчивым, заинтересованно всматриваю­щимся в красочный мир. Новеллистика Воз­рождения стала своеобразной литературной лабораторией, в которой заново проверялась в процессе пересказывания вся предшествую­щая литература.

Воспитательная роль литературы

Особенно богатым было наследие народной культуры в так называемом Северном Воз­рождении, связанном с Голландией, со мно­жеством раздробленных немецких государств. Здесь, на севере Европы, мощным и успеш­ным было реформационное движение народ­ных низов против католического Рима, а как следствие этого — взлет городской сатириче­ской литературы. С нею связана и местная гуманистическая традиция, включающая крупнейшего мыслителя и писателя эпохи Эразма Роттердамского, в чьей «Похвале Глу­пости» (1509) явственно звучит народный смех, уничтожающий церковную схоластику и прославляющий радости жизни.

По мере того как стихают раскаты этого смеха, эпоха Возрождения близится к концу. Вот почему и в творчестве У. Шекспира зна­менателен переход от комедии 90-х гг. XVI в. к периоду «великих трагедий» (1601— 1607).

Если ведущими жанрами раннего Воз­рождения были авантюрная новелла и испол­ненная восторга перед открывшейся красо­той мира лирическая поэзия, то Высокое и Позднее Возрождение выдвигают на первый план трагедию и роман. Героем романов Раб-ле «Гаргантюа и Пантагрюэль» и Серванте-са «Дон Кихот» был человек действующий, представленный с небывалой речевой раско­ванностью, познающий действительность и вступающий с ней в неразрешимый конфликт. Если Рабле, опираясь на традицию народных книг, вывел героев, вобравших в себя всю безмерную силу и жизненность природы, то Дон Кихот — классический случай раз­лада человека с не понимающим его ми­ром.

На исходе Возрождения осознается тра­гедия индивидуализма. Она может пред­стать в виде гамлетовского философского ра­зочарования в возможности разумно дейст­вовать и в одиночку исправить свое время. Она может обернуться трагикомическими подвигами Дон Кихота, прекрасного в своей преданности гуманистическому идеалу, но смешного в своем непонимании его несбыточ­ности, когда сама действительность не гото­ва этому идеалу соответствовать.

Разочарованием завершается эпоха, но разочарованием, не затронувшим самой сущ­ности высоких ренессансных открытий. Они сохраняются, передаются всей последующей культуре, приобретая в ней значение вечных идей, вечных образов. Вечных, ибо и сегодня мы верим в их непреходящую гуманистиче­скую ценность, с ними мы постоянно продол­жаем соотносить наши суждения о мире и человеке.

Дата добавления: 2015-07-12