Подвиг разведчика

Terra Schizophrenia. Выжженная земля. Ос­лабевший штирлиц как тень перемещается от стены к стене — он даже не знает, в тюрьме он или в лабиринте — во всяком случае, где-то в глубоком подполье. Все захвачено или раз­рушено Чужими — они пользуются теперь бесхозным имуществом Я. Штирлиц слеп, ибо смотровое окошко сознания уже давно захва­чено Чужим — с тех пор все данные восприя­тия поступают к Одержимому; точнее говоря, к Одержавшему, к Победителю.

— Зачем они ему, — думает штирлиц, — ведь практически вся информация внешнего мира для этого монстра избыточна. Вся моя иерархия целей, глубина замыслов, вся авто­номия отдельных способностей не нужна этому захватчику, застрявшему в своей мо­номаниакальной идее.

Кричать, взывать к кому-нибудь бесполез­но, да, собственно, и нечем кричать — штир­лиц глух и нем. Штаб-квартира Я оккупиро­вана — разумеется, занята и радиорубка, речевой центр Dasein. Чужие поочередно вы­крикивают моим голосом какие-то глупости, размахивают моими руками. Осталась тень: я теперь как голодный дух, думает штирлиц.

Степь да степь кругом.

Но надо пробиться к передатчику, попро­бовать выйти в эфир — это единственная на­дежда.

Уже не первый раз штирлиц пытается про­никнуть в штаб-квартиру, но вслепую, на ощупь — разве пройдешь? На рубежах созна­ния встречает стража — и сбрасывает вниз, в чертог теней, к слепым ласточкам. Подлые пограничники! Когда-то ведь неплохо слу­жили штирлицу, подстраховывая дальность броска... Вновь звучат некогда пропущенные мимо ушей слова мюллера, звучат тихо, как только способен передать их внутренний го­лос внутреннего голоса:

— Никому нельзя верить. Даже себе.

Мне — можно.

Золотые слова. Поздно, слишком поздно.

Однако час выбран удачно, кажется, ранний рассвет, точка перегиба всякого метаморфоза. По фоновой вибрации передатчика штирлиц угадывает порог Штаб-квартиры. Стража до сих пор не спохватилась. Есть шанс. Собраться с силами — во что бы то ни стало.

Невероятно, пройдены все посты. Еще мгновение — есть! штирлиц прильнул к смот­ровому окошку сознания. Свет по векам уда­рил, трубы зазвучали, подключились блоки оперативной и долгосрочной памяти. Впер­вые за несколько лет восстановлена полнота присутствия Dasein. Но надо спешить. Не то слово, нельзя терять ни минуты. Передатчик Dasein начинает по всем частотам транслировать сигнал бедствия. Сигнал — мольба о по­следней надежде с Выжженной Земли, он не изменился с тех пор:

Я, Гея-Земля, взываю к Тебе —

О, Зевс-Громовержец, спаси что осталось...

Задумчивый психиатр смотрит на пациен­та. Опять новый голос, какой-то незнако­мый, совсем охрипший. Опять никакой логи­ки. Delirium. Обострение. Придется завтра госпитализировать.

Ясно, помощи ждать не приходится. Вот если бы был экзорцист, умевший изгонять Дьявола, — но та техника уже никому более не ведома. Этот даже не понимает, кто гово­рит. Ему и невдомек, что речевой центр за­хватывается в первую очередь — сразу после Диверсии. И вместе со всеми подсистемами, с инстанциями резонов и аргументаций.

Все, передатчик отключен — больше ни слова. Теперь действительно последний шанс. Разведчик включает правую панель мотори­ки. Скорее, надо успеть. Чужие уже ломятся в Башню — спохватились, гады. Ноги слуша­ются плохо, руки едва шевелятся, дыхание сбито. Понятно, почему маньяк такой силь­ный — ему ведь не жаль этого тела.

Добрести до дома. Так. Где-то была верев­ка. Вот она. Не до мыла, поздно. Выдержит ли крюк? Штирлиц снова слеп — чужие от­ключили восприятие с левой панели. Но ве­ревка затянута: сейчас, негодяй, сейчас, сво­лочь. Матахари, хватило сил, табуретка упала. Все, Чужой уничтожен.

Дата добавления: 2015-07-12