Глава 14. Альфа внимательно следил за выражением лица омежки – но ничего

Альфа внимательно следил за выражением лица омежки – но ничего, кроме растерянности, на нём не появилось.
- Ничего не понимаю, - Эмиль разглядывал браслет в коробочке. – Это ведь бриллианты, судя по всему?
- Вне всяких сомнений, - подтвердил Роберт. – Они самые. Кто-то очень тебя любит.
- Или не любит, - задумчиво произнёс омежка.
- В смысле?
- Мне кажется, кто-то пытается нас с тобой таким образом поссорить. И, по-видимому, не постоит за ценой. Не самый дешёвый способ. Интересно, кто бы это мог быть, а главное – зачем это ему?
- Кто бы он ни был, он или плохо меня знает, или полный идиот, - беззаботно сказал альфа. – В жизни не подумал бы, что ты мог изменять мне, да ещё за побрякушки. Я тебе верю, малыш. Если ты говоришь, что это подставка, то значит, так оно и есть.

Омежка широко улыбнулся:
- Да уж, Робби. Всякое может быть, конечно, но я никогда не стал бы тебе врать. Если бы я завёл роман на стороне, то ты бы знал, что я полюбил другого. Но признаться, у меня и в мыслях нет ничего похожего. Не такой уж я любвеобильный. Ты мой альфа, и вряд ли это обстоятельство когда-нибудь изменится… Я никогда не забуду, что это именно ты заставил меня поверить в то, что меня тоже можно любить. Рядом с тобой я сам себе кажусь даже красивым. Ведь ты меня за что-то любишь?
- Милый, - Роберт привлёк мужа к себе. – Ты очень красивый, ты самый лучший, особенно сейчас, моё солнышко. Но люблю я тебя не только за это… Эмильхен мой… Мой славный папочка, моё самое вкусное пирожное, мой самый ароматный цветочек... Мой... Хочешь, я тебе такой же браслет куплю, а?
- Не надо тратиться, Робби, - Эмиль тёрся щекой о грудь альфы. – Ты знаешь, я равнодушен к украшениям. Симпатичные игрушки, но мне как-то… А сейчас и вовсе мне хочется думать об устройстве детской для нашего малыша, а не о цацках.
- Лапа, - Альбах нежно коснулся губами мягких локонов супруга. – Какой же ты у меня чистый. Во всех смыслах – от тебя сейчас мылом пахнет, фиалковым. В смеси с твоим собственным ароматом сладкоежки, ожидающего малыша, это такой афродизиак, я не знаю… Ты не хочешь ещё разок побаловать уставшего на работе мужа?

Конечно же, омежка хотел – но до постели они не дошли, занялись любовью на толстенном белом ковре в гостиной. Душ принимали вместе – после альфа на руках отнёс любимого на прохладную пышную кровать, укрыл бережно одеялом и сам лёг рядом, обнимая мужа. Он немного поразмышлял над тем, почему Эмиль всё же поставил эти несчастные мерзко-розовые розы в воду, но пришёл к выводу, что его омежка просто любит растения сами по себе, все подряд, и не хочет, чтобы ни в чём не повинные цветы гибли. А вот про браслет никто из них даже не вспомнил, и украшение стоимостью в несколько тысяч пролежало на полу в холле до утра.

Эмиль всегда вставал рано, хотя и любил поспать вообще-то: но он считал, что ранний подъём дисциплинирует и не даёт стать лежебокой. Толстячок поэтому поднялся с рассветом, умылся холодной водой – отчего его круглое личико порозовело, как сердцевинка белого пиона, - и отправился в кухню. Обедали они с мужем в городе – иногда вместе, если удавалось сопоставить расписания работы альфы и занятий омежки, ужинали тоже обычно вместе где-нибудь в ресторане, но завтрак Эмиль взял за правило готовить мужу сам. Надев поверх домашней маечки и свободных брюк фартук, омежка принялся за дело – взболтал несколько яиц в миске и нарезал ломтиками хлеб, чтобы поджарить французских гренков, а в электрическом гриле в это время у него подрумянивались сосиски. Он не видел, как в арке проёма возник альфа – Роберт неотрывно смотрел на мужа, милого, пухленького, как зефир, на его нежные ямочки на щеках и пока ещё небольшой округлый животик под полосатым фартуком. И если в этот раз гренки и выглядели немного слишком зажаренными, то в этом была вина Роберта, принявшегося обнимать своего омежку прямо у плиты, отвлекая его от кулинарных экзерсисов.

После завтрака и долгого поцелуя Альбах, как обычно, уехал на работу, а Эмиль, у которого не было занятий сегодня, планировал заняться оранжереей. С утра шёл дождь, задувал с озера прохладный ветер, и омежке пришлось выйти в холл, чтобы попасть в домашнюю оранжерею по небольшому коридору со стеклянными стенами и крышей. Туда же Эмиль собирался переместить и вазу со злосчастными розами – чтобы не мозолили альфе глаза. Эмиль дорожил душевным спокойствием своего любимого супруга.
- Ну не выбрасывать же их, - бормотал он, оправдываясь перед самим собой. – Робби всё понимает… Цветы ни в чём не виноваты. Интересно всё-таки, кто мне их прислал-то? Альбрехт? Вряд ли, он бы не стал ссорить меня с Робертом… Его муж этот припадочный?.. Как же, станет он бриллианты раздаривать… Он их лучше себе оставит. Ну не Руди же шутит так по-дурацки? Хм… А не может это быть привет от Рейнхарда? Зная его, он мог и оскорбиться на наши с Аксом насмешки. И денег у него навалом, ему такой браслет ничего не будет стоить. Решил мне маленькую гадость сделать. Хотя это и не в его стиле, такие подставочки, слишком уж хорошо продумано. Разве что он до сих пор с Шеффером общается – вот в его натуру такие фокусы вполне укладываются…

Омежка был уверен, что Роберт волнуется, беспокоится из-за браслета, может быть, даже в глубине души подозревает его в чём-то. Если бы он мог видеть и слышать в это время своего мужа, то понял бы, что его страхи совершенно необоснованны. Альфа и не собирался переживать. Как раз наоборот – Альбах весь день посмеивался над незадачливым дарителем драгоценностей.
- Представляешь, Бернти, - делился он с Лингардтом за обедом в «Амбассадоре». – Какой-то идиот прислал Эмилю букетище похожих на капусту роз отвратительного цвета, к которому прилагалась коробка с бриллиантовой «ривьерой» и карточка. А в карточке – благодарность за якобы интимные встречи. Как тебе, а?
- Чушь, - пожал плечами Бернт. – Даже не вдаваясь в размышления о том, что это просто не в характере и не в привычках Эмильхена, какие ещё встречи в его положении?
- Узнаю Бернти Лингардта, - засмеялся Роберт. – Бриллианты тебя не удивили.
- А должны были? Чего в них удивительного? Кстати, я Акселю присмотрел колечко с камнем совершенно потрясающего цвета – бледно-розового, такой отливающий серебром холодноватый оттенок. К его серым глазам подходит так, будто природа специально для него этот алмаз создавала.
- Хочешь делать предложение своему гению?

Бернт усмехнулся, выгибая тонкие брови:
- Не теряю надежды всё же взять эту невероятно стойкую крепость. Беда в том, что Акс мне не верит, для него всё это как в кино, похоже, и рано или поздно, как ему кажется, оно кончится.
- Точь-в-точь как было в своё время у нас с Эмилем.
- Ну, а я не обладаю твоим даром убеждения закомплексованных омежек. Не могу ему объяснить никак, что я не хочу, чтобы это заканчивалось. Никогда. Мы с ним тоже созданы друг для друга. Хотя он хорошенький внешне, мне это, признаться, безразлично, я любил бы его независимо ни от чего, потому что когда он играет, я впадаю в нирвану просто. Он истинный гений, а я – я обычная богатая посредственность. Само собой, он на самом деле меня едва замечает…

Альбах внимательно смотрел на своего друга – ни разу ещё не доводилось видеть Бернта таким безнадёжным и подавленным, хотя он и старался изо всех сил скрыть это за своим обычным иронически-холодным тоном. И именно эта деталь, всегда присущая Бернту, и навела Роберта на дельную мысль:
- Дело не в даре убеждения, - уверенно сказал он. – А в желании убедить. Когда тебе действительно чего-то хочется, этот дар появляется из ниоткуда. Разве вы с парнями могли сказать про меня прежнего, про сухаря-трудоголика Роберта Альбаха, что я смогу не только полюбить омегу больше жизни, но и ему сумею внушить ответное чувство ко мне? А всё просто – я хотел этого больше всего на свете.
- Так ведь и я тоже хочу этого больше всего на свете! – с неожиданной для себя горячностью воскликнул Бернт. – Но не умею, не могу сказать об этом! Чёрт, начинаю чувствовать себя фон Шенком уже со своими причитаниями. Роб, я ведь только с тобой и могу этим поделиться… Не с Хасселем же. Так что уж прости моё нытьё…
- Бернти, тебе нужно просто перестать быть таким сдержанным. Говори Акселю обо всём, что чувствуешь на самом деле. Не перед ним надо маску держать, это я тебе серьёзно говорю. Они ведь такие, наши омежки, и твой, и мой, в себе не очень уверены. Да и искушённости в этих делах у них маловато – откуда бы ей взяться? Эмильхен был девственником до встречи со мной, Акс, наверное, тоже до сих пор невинен. Так что это тебе не прожжённые светские хлыщи, которые всё у тебя в глазах прочитают и раньше тебя поймут, что ты чувствуешь, и главное - как это можно использовать…

Бернт брезгливо сморщил прямой точёный нос:
- Фу… После знакомства с Аксом и Эмильхеном меня, честно говоря, мутить от таких начало. И как только я раньше с ними дело имел? Мерзость. Это всё от безделья. Спасибо за совет, Роб. Я не сомневался, что услышу от тебя что-нибудь толковое. Наверное, ты прав, и именно застарелый страх показать слабость меня и останавливает… Рискну. Это того стоит. Аксель для меня всё. Клянусь тебе, я за него и убью, и умру. В жизни бы не подумал сам про себя, что способен на такое. Так что ещё раз спасибо, дружище.
- Вот уж не за что. Я счастлив до безобразия, и другим того же желаю. А тебе – в особенности.

Бернт снова улыбнулся – но уже совсем по-другому, без иронии, без надменности и прилипшей к нему маски превосходства над всеми, просто и открыто. И выглядел он с этой улыбкой совершенно другим альфой – моложе лет на пять и намного красивее.
- А ведь я не привык оставаться в долгу, Роб. И тоже дам тебе кое-какой совет. Спроси у Эмильхена и вспомни сам – не наступали ли вы в последнее время на хвост какой-нибудь сволочи, которой подобные фокусы по карману? Таких ведь не сказать, чтобы много, кто может взять и вот так просто выбросить пару десятков тысяч, лишь для того, чтобы сделать гадость. Ведь предполагалось, что вас это поссорит, скорее всего?
- Думаю, да. Поэтому и грешу на каких-нибудь знакомцев Эмильхена моего. Все, кто знает меня, знает также, что я без ума от своего омежки. Никто и ничто не в состоянии поссорить меня с моим беременным солнышком. Я уж скорее со всеми остальными поссорюсь.

Когда альфа вернулся наконец вечером после всех дел домой, ему уже казалось, что обед в ресторане был вчера, а может, даже позавчера – так он был голоден. Изучение в последние несколько часов проектов новых карточек меню и буклетов с яркими глянцевыми фото изделий его фирмы усилило это ощущение, а по возвращении на пороге ставшего уже родным дома его встретил сногсшибательный запах жаркого. Роберт швырнул портфель на кушетку в холле и ворвался в кухню. Эмильхен обернулся на произведённый им шум, взглянув весело своими ясными незабудкового цвета глазами из-под золотисто-каштановой чёлки, и засмеялся:
- Робби! В пальто на кухню, троглодит…
- Эмильхен, радость моя, если бы ты знал, как я хочу есть! Учти, это ты виноват - я не стал перекусывать в «Домике», потому что соскучился по тебе до зубной боли!

Омежка продолжал светиться улыбкой:
- Подожди буквально минутку. Сейчас уже будет готово.
- А что это за вкуснятина?.. От одного запаха можно ума лишиться. А тут ещё и ты со своими ямочками на щёчках и с вот этим пузиком моим милым. Иди ко мне…

Супруги обнялись, и сильные руки альфы с нежностью прошлись вверх-вниз по омежьей спинке. Чувствуя тёплое прикосновение мягкого кругленького животика к своему жёсткому торсу, Роберт ощущал себя куском масла на подогретой тарелке – ему самому хотелось так же растечься по дубовому паркету. Не стесняясь чувств, характерных, по мнению большинства альф, скорее для омег, Альбах несколько минут стискивал в обьятиях своего ненаглядного Эмильхена, шепча тому на ушко ласковые вольности. Омежка мило краснел и прижимался к мужу, пока не звякнул мелодично таймер духового шкафа.
- Вот, готово. Пойдём, поешь, милый.
- Так, а что это, всё-таки?.. Хотя, какая разница! Я сейчас дохлого кота съем. А уж то, что так пахнет, да ещё поданное моим будущим папочкой…
- Это жаркое «Эстерхази», - сообщил Эмиль. – Из венгерской кухни. Должно было получиться довольно острым, как раз как ты любишь. Вообще-то я впервые его готовил.

Жаркое вышло на славу – хорошо прожаренный, румяный кусок кабанины, нашпигованный чесноком и посыпанный красным перцем, он был острым и сочным, буквально тая во рту и не нуждаясь даже в соусе. К нему омежка присовокупил клюкву, запечённый картофель и кочанчики брюссельской капусты.
- Это не ужин, - провозгласил Роберт с набитым ртом. – Это пир какой-то. Эмильхен, а где ты научился так готовить-то?

Омежка, смущённо и довольно улыбаясь, подкладывал мужу на тарелку сияющие золотистой корочкой маленькие клубни:
- Да нигде, собственно… Просто мне особенно нечего было делать, в оранжерее я всё закончил, вот и решил попробовать приготовить что-нибудь. Порадовать своего трудягу. Сам не думал, что так хорошо получится. Робби, я хочу помогать тебе в делах «Домика». Наша затея с пирожными-цветами ведь показалась тебе перспективной?
- Ещё как! Отец тоже очень заинтересовался. Ты видел образцы, которые сделал Юлиан?
- Да. Красота невероятная. Если бы я был альфой, я бы обязательно купил своему омеге такой хотя бы раз.

Альбах засмеялся:
- Не будь я младшим хозяином «Домиков», я бы для тебя покупал такие каждый день. Я люблю тебя, солнышко. И обязательно возьму себе в помощники, как только наш первенец немного подрастёт.
Альфа усадил омежку на колени и принялся гладить его животик:
- Как там наш кроха – не толкает тебя?
- Пока ещё рано. Где-то через месяц начнёт. А я стану приближаться видом к пляжному мячику.
- Поскорее бы… - мечтательно сказал Роберт. – До февраля четыре месяца. Кошмар.
- Ну потерпи.
- Эми-ильхен, скажешь тоже – потерпи! Да этого мало, так мало… Я бы на тебя с твоим животиком вечно смотрел! Вот он понемножку растёт, а вместе с ним и наш сыночек, потом он родится, и это будет новый человек… Это чудо, лапа, просто чудо.
- Согласен, – улыбнулся омежка. – Как и то, что мы с тобой вместе.
- И это. Мне невозможно повезло с тобой, радость моя. И я тебя очень прошу – будь счастлив. Не беспокойся ни о чём. Ты же у меня с ребёночком.
- Я так люблю, когда ты говоришь так ласково, Робби, - тихо сказал Эмиль. – Альфы почему-то стесняются своих чувств всегда.
- Ну, не перед тобой же мне стесняться. Я хочу, чтобы ты знал о моей любви к тебе.
- Я знаю, милый, но удивляться перестану, наверное, нескоро, как и положено неповоротливому толстяку, - засиял своими ямочками омежка. - Что ты во мне нашёл?.. Когда мои прежние знакомые узнают о том, кто мой муж – обалдевают… Таращатся так, будто при них кошка жеребёнка родила. Кстати, я тут поразмышлял над этими розами и браслетом этим тоже. Знаешь, я думаю, это может быть привет от одного нашего не очень доброго знакомца.
- Так-так… Кого? - Спросил альфа подозрительно, вспоминая слова Бернта, сказанные за обедом, и думая, что Лингардт, кажется, снова оказался прав.

Эмиль смущённо повёл плечиками:
- Да был в нашем классе один. Тедди Рейнхард. Супер-альфа навроде Руди Хасселя, только куда зловреднее. Сынок богатого отца, типичный такой… Впрочем, я думаю, он не был бы таким мерзким, если бы не его тогдашний бойфренд, Эрни Шеффер. С того взятки были гладки, он всегда был такой тихенький, вежливый вроде… А сам только и знал, что постоянно своего Тедди подначивал на всякие пакостные выходки, а тот и рад стараться. И все всё знали, а за руку-то его не ловил никто. И придраться вроде не к чему… На первом-то плане всегда Тедди, а с него как с гуся вода.
- Да, - кивнул альфа. – Знаю этот отвратный тип людей.
- Вот Эрни был такой, идейки подкидывал всё, и чем гадостней выходка, тем невиннее мордашка... Не удивлюсь, если и тут произошло то же самое. Они больше давно не парочка, но, по некоторым данным, продолжают общаться, во всяком случае, в соцсетях друг у друга в друзьях записаны. Над Тедди мы с Акселем не так давно посмеялись – без злобы, ну просто насмешил он нас. Он, видишь ли, думал, что мы в него были влюблены. Оба. Представляешь?

Альфа ухмыльнулся:
- Зная тебя – смехотворное предположение.
- Именно. А уж зная Акса – да он его просто терпеть не мог. Избегал всеми способами. Вот мы и расхохотались оба в ответ на эту ерунду, ну, не удержались. А Тедди наверняка почувствовал себя униженным. Вот и решил таким образом отомстить. Бриллианты-то для него не ценность, он денег сроду не считал. Наверняка пожаловался Эрни, а тот сам стопроцентно полагает, что я не заслуживаю ни тебя, ни твоих денег, ни твоей любви…
- Его забыли спросить, - фыркнул Роберт. – Ну и чёрт с ними, пускай хоть на пену изойдут от злости и зависти. Я тебя обожаю, солнышко, и ни одна гадина мне не помешает и не заставит тебя хоть словечком обидеть.

Эмиль улыбнулся почему-то слегка печально:
- Я в тебе не сомневаюсь, милый. Я вот думаю – не сделали бы эти два негодяя какую-нибудь гадость Аксу и Бернту? Они ведь целят именно в сердечные дела… И уже само это указывает на Эрни.

Альбах от души расхохотался:
- Не волнуйся, солнышко, и тут они пальцем в небо попадут! Я всего несколько часов, как разговаривал с Бернтом, и разлучить его с Акселем не то, что всякие тедди-шмедди не смогут, а и урагану «Катрина» мощности не хватит! Не волнуйся, Эмильхен мой. Лучше вот что – поговори с Акселем. Объясни ему… Ведь есть же наш с тобой пример. Бернт очень его любит.
- Акс знает, - негромко сказал Эмиль, обвивая руками шею альфы. – Знает. Просто не очень верит пока. Пускай Бернт подождёт – даю гарантию, у него всё получится…

Дата добавления: 2015-07-11