Глава 10. Хайке Лауниц мрачно поглядывала на своего ассистента из-за полулитровой кружки

Хайке Лауниц мрачно поглядывала на своего ассистента из-за полулитровой кружки, наполненной карамельным капуччино. Она досадливо морщила нос, стараясь игнорировать усиливающуюся головную боль. Сказать, что Юрген её достал за эту неделю – это вообще ничего не сказать, временами бета начинала всерьёз планировать его жестокое убийство. Дело в том, что омега никак не мог перестать говорить о предстоящей свадьбе босса и о том, какую злую шутку сыграла с бедным альфой судьба, подсунув ему совершенно не подходящего жениха.
- Тут же явно что-то не так, - рассуждал красавчик. – Или он брюхатый… Хотя нет, тогда бы запах изменился… Или там какие-то финансовые дела замешаны, может, он наследник какого-нибудь денежного мешка. Или Робби просто кому-то проспорил, я не знаю.

Хайке возвела очи горе.
- Юрген, - попросила она омегу. – Заткнись. Каждый раз повторяю одно и то же. Роберт берёт Эмиля за себя замуж потому, что любит его. Он долго ухаживал, и год уже почти, как они встречаются, и все твои теории гроша ломаного не стоят. И вообще, ну сколько можно, а? Сил больше нет слушать эту чушь!

Омега и ухом не повёл, продолжая гнуть своё.
- Он же толстый. И страшненький, между нами говоря. Нос у него курносый, а щёки, их же со спины видать! Одевается как чучело… Да с такой фигурой это и не удивительно. И очки эти дурацкие – хоть бы другую оправу купил, от Ив Сен-Лоран, например… Не понимаю, у Робби что – глаз нет?..
- У него мозги есть, - отрезала Хайке. – Он уже давно достаточно самостоятелен и умён, чтобы выбирать в мужья того, кого хочется, а не того, которым только перед светскими дураками и журнашлюхами по раутам хвастаться. Ты, конечно же, моя прелесть, всё это потому городишь, что считаешь – ты сам составил бы Роберту гораздо лучшую пару. Ну-ну, мечтай, ага.
- Ну а почему бы и нет? – высокомерно поинтересовался омега. – Сама прикинь – как я выгляжу, и как – он. Я, может быть, и не мистер Вселенная, но, без ложной скромности, на фоне этого толстозадого Эмиля, или как его там, смотрюсь намного эффектнее. Не надо быть мегаэстетом, чтобы это понять, это очевидно, не побоюсь этого слова. Будешь спорить?

Бета подавила сильнейшее желание запустить в Юргена кружкой. Эмиль, тихий и приветливый, в отличие от заносчивого самовлюблённого Юргена, ей очень нравился – больше всего девушку радовало то, что Альбах, кажется, действительно счастлив с этим милым, симпатичным добродушным мальчиком, найдя в нём свою пару, и благодаря этому перестал быть таким сухарём-трудоголиком, гоняющим сотрудников до седьмого пота. В офисе это заметили, впрочем, все – и не удивительно поэтому, что Эмиль быстро стал тут всеобщим любимцем. Хайке сердито шмыгнула носом, пробуравила Юргена презрительным взглядом огромных карих глаз и своим безапелляционным тоном сказала:
- Даже не будем мы спорить, дружок. Не о чем. И не трещи тут крылышками. Красавчик вполне может годиться в любовники, не всё ли равно, кого трахать, а вот от мужа малость ещё кое-что требуется. В твои годы пора бы уже это знать. Ну хорошенький ты, ну и что?.. Роберт, чтоб ты знал, хочет иметь семью, а не собачку для выставок. А ты, дружочек, типичное оно. И как только я спрошу, есть ли тебе чего предложить помимо мордашки и фигурки – ты закроешься, мой милый, потому что нечего. Подумай об этом. Скромности тебе добавить?.. Ну так слушай. Характерец у тебя, мягко говоря, так себе, умишка ты тоже среднего, талантами никакими не блещешь, думаешь только о шмотках и вечеринках. Из всех примечательностей у тебя только самооценка заоблачная, ну да ничего. Работа со мной в течение пары лет это дело подправит. И всё, не лезь больше с этим ко мне. Займись, наконец, делом, сколько можно языком тут трепать. От тебя и так никакого толку.

Юрген разобиженно поджал губки, взял со стола папку с корреспонденцией и вышел, сопровождаемый досадливым замечанием непосредственной начальницы «Бухгалтеру, бухгалтеру отдай, а не супервайзеру, бестолковка…», и ворчливо пробормотал в ответ «Я тут не курьер, вообще-то». Хайке некоторое время хмуро смотрела в закрывшуюся за ним дверь – пока та не открылась снова и в ней не показался Альбах.

- Привет, красотка, - весело сказал он. – Тут моя матушка случайно не объявлялась?
- Никак нет, - отрапортовала Хайке, несколько приободрившись. – Ну, как идут приготовления?
- Идут, идут. Я почему и спрашивал про маму – она должна была поймать тут Эмильхена, чтобы вместе с ним и герром Хайнцем ехать к портному забирать моему солнышку костюм на свадьбу. Эмиль-то в этом не понимает от слова «совсем», - Роберта это, по-видимому, забавляло. – Ну вот, моя дорогая первая помощница, с этой субботы я – семейный альфа. Самому не верится, неужели я всё-таки уговорил своего омежку? Своего омежку – звучит-то как, а? Мой омега. Красота!
- Да наконец-то, - искренне сказала бета. – А то я уж думала, так и помрёшь бобылём на работе, отсюда тебя и похороним, и заниматься этим, как всегда, придётся мне, как твоей первой помощнице... Кстати, о помощниках. Скажи пожалуйста, в наказание за какой страшный проступок ты мне подсунул этого Юргена, так его растак, а? Робби, ну можно его убрать от меня? Толку от него ноль с минусом, путается под ногами, в компьютере только и знает, что на «Фейсбуке» сидеть, простейшего сделать не в состоянии. И сам не работает, и мне мешает. За коим интересом он тут?
- Дорогая, ну потерпи, - примирительно сказал Роберт. – Заработает он год-два стажа – и пусть идёт гуляет, дам ему рекомендации и отпущу на все четыре стороны… Мама, ну наконец-то!

- А что «наконец-то»? – вопросила фрау Гитта, входя в приёмную. – Эмильхена всё равно ещё нет… Здравствуй, Хайке.
- Доброе утро, - бодро ответила бета. – Эмиль сейчас придёт. Он предложил сбегать в аптеку, у меня аспирин закончился.

Фрау Гитта засияла, как лампочка:
- Ну просто прелесть наш малыш! Робби, мне незачем больше торопить тебя со свадьбой, никого лучше нашего Эмильхена и ждать было нельзя, но не думай, сынок, что мамуля с тебя слезет. Я требую внуков!
- Мам, - Робби улыбался ещё шире матери. – Это будет зависеть от моего мужа. Рожать ему, а не мне.
- Я шучу, шучу-у. Я уверена, Эмильхен скоро нас порадует. Он же просто создан для того, чтобы быть папочкой. О, а вот и наш омежка!

В приёмную и в самом деле, как всегда застенчиво улыбаясь, вошёл Эмиль. Он немедля получил два поцелуя в щёчки – от женщин, и один в губы – от жениха, положил на стол Хайке упаковку растворимых таблеток и сказал:
- Фрау Гитта, я готов. Деда уже ждёт нас внизу.

***

- Вам, юноша, щрезвыщайно идёт этот фффасон и именно в таком сощетании цветоффф!

Портной герр Раушке, расточая искренние, хотя и немного шепелявящие любезности, танцевал вокруг Эмиля, смущённого и розового, как шиповник. Омежке не приходилось ещё бывать у личного портного, и он не привык к такому вниманию. Фрау Альбах тем временем величественно восседала на мягком диване, а герр Баумштигер с выражением абсолютного превосходства на лице рассматривал бутоньерки, бормоча: «Мило, мило, но вот совсем не то…». Костюм, изготовленный семейным портным Альбахов, был очень хорош: жемчужного серо-голубого оттенка, он сидел на пухленькой фигурке Эмиля прекрасно, хоть сейчас на модный показ. Он дополнялся сорочкой в тон, тоненькой, почти просвечивающей, скромно и элегантно украшенной бледно-золотыми узкими кружевами ручной работы. Герр Раушке колдовал с галстуком, продолжая напевать-приговаривать:
- Фффеликолепно, ощень празднищно, мой дорогой мальщик! На ффашей сффадьбе ффы будете блистать! А эта ощаровательная сорощка, когда ффы уединитесь со сффоим супругом, да прощтит мне дама такую ффольнощть, соблазнит даже камень!

Омежке нравился любезный портной, и костюм ему нравился – нигде не жмёт, не давит, удобный и мягкий. Эмиль очень волновался перед своей свадьбой, почти так же сильно, как ждал её. Поэтому мальчика очень радовало то, что хотя бы о внешнем виде не придётся заботиться – герр Раушке всё предусмотрел. Ничего не сползёт, не надорвётся и не распустится. Сшито лично на него. Надо же! Эмиль посмотрел на будущую тёщу и спросил с улыбкой:
- Фрау Гитта, надеюсь, Робби всё это не дорого обходится?..
- Не дороже денег, солнышко. А вот то, что между вами произошло и происходит до сих пор, за денежки не купишь, вот так-то.
- Мудрая дама, прямо не по годам мудрая, - пробасил от витрины с бутоньерками дед. Фрау Гитта, сохраняя величественность – не без труда, так ей хотелось по-девчоночьи прыснуть со смеху, - наклонила голову.
- Роберт будет тебе хорошим мужем, Эмильхен. Он очень любит тебя. А я его мать, и мне словами не сказать, как радостно, что сын полюбил такую прелесть, как ты. И его отец очень, очень доволен. Ведь могло свалиться бедняге на голову что-то вроде Матиаса Штайна… Хотя нет – Робби никогда бы не обратил на такого внимания.
- Проблема в том, Бригитта, деточка, что на лбах у них не написано, - отозвался герр Хайнц. – А прикидываются такие личности, что твои лауреаты Оскара. Это уж потом выясняется, что на них клейма поставить негде.
- И это верно.

Эмиль попытался вернуться мыслями к предстоящей свадьбе. Но упоминание Матиаса, пусть и случайное, сделало своё дело – омежка вспомнил об Альбрехте Манне. Ещё в марте, вскоре после их не слишком удачной встречи на троих – он, Ал и Робби, - Эмиль ещё раз увиделся с альфой. Они встретились, как ему казалось, случайно, в книжном отделе большого торгового центра возле Тиргартен. Ал бродил среди полок с романами, и Эмиль увидел его сквозь полки из своего отдела учебной литературы. Будь омежка более искушённым в сердечных делах – он предпочёл бы сделать вид, что не заметил Манна, но Эмиль ничего такого даже и не подумал.
- Ал! – окликнул он альфу. – Здравствуй. Как дела?

Манн грустно улыбнулся, увидев Эмиля.
- Привет, Эмильхен. Спасибо, всё хорошо.
- По тебе не скажешь. Ты выглядишь просто больным. Бедняга… Знаешь что – тебе надо съездить куда-нибудь, отдохнуть. Твои слушания же не каждый день? Сгонял бы в Италию, например, там тепло уже. Или в горы, пока ещё снег хороший. Ну, то есть Бернт говорит, что хороший, сам-то я в этом…

Альфа медленно покачал головой:
- Нет, дружочек. Мне сейчас удастся отдохнуть, только если я впаду в кому. Пока всё это не закончится, никакого отдыха у меня не будет. Я не могу не думать о том, что ещё выкинет мой бывший муж… Хорошо, что я тебя встретил. Нам надо поговорить.

Они устроились за столиком в местном отдельчике «Пряничного домика» - крошечного кафе буквально на несколько столиков, но декорированного в общем стиле сети. Альбрехт, отпив минеральной воды – от кофе он отказался, – заметил, обводя рукой помещение:
- Ну, скоро всё это будет твоим.
- Я буду очень стараться, – кивнул омежка. – Стать мужем Роберта – для меня не значит стать хозяином «Домиков». Я смогу считать их своими только тогда, когда вложу труда в них не меньше, чем Робби. Иначе нечестно. Но я обожаю сладкое, ты знаешь, жить не могу без сдобных булочек, так что для меня кондитерское дело быстро станет вторым любимым занятием после цветов. Я для этого все усилия прикладываю, вот – книжек накупил. И у меня даже кое-какие идеи появились. Ой, - оживился вдруг Эмиль. – Ал, у меня к тебе будет просьба. Слушай, отговори Робби, а? Он вбил себе в голову, что я буду хорошо смотреться в одном из рекламных роликов «Пряничного домика». Но это же просто невозможно, я ужасно выгляжу на видеозаписях! Я на них такой толстый, намного толще, чем даже есть на самом деле! Я просил помощи у Бернта – и что ты думаешь? И он туда же! Сказал, что меня будет гримировать тот же гримёр, что работает с Тилем Швайгером! Как будто это меня в Швайгера превратит...

Манн улыбался всё спокойнее, веселее и был уже совсем не так напряжён, как в начале разговора. Он поставил стакан на стол и осторожно взял пухленькую руку омежки в свою:
- Эмиль, послушай меня, пожалуйста. Я, возможно, сейчас что-нибудь не то скажу, но мне надо, чтобы ты знал. У меня сейчас главная проблема – это даже не Матиас. Я уже устал дёргаться и бояться, до такой степени, что мне уже просто всё равно, пусть там Ноймайер разруливает. Моя главная проблема сейчас – это вы. Ты и Роберт.

Эмиль некоторое время молчал. А потом сказал:
- Значит, Робби был прав.
- Конечно. Альбах знает меня много лет, и он сразу всё понял. Но он, как ни странно, малый деликатный, и не говорил со мной об этом. А я теперь ломаю голову – как мне быть? Понимаешь?.. Роб – мой друг, один из нас пятерых, мы друзья детства, и всегда были между собой честными! И уж конечно, и в мыслях у нас никогда не было, что один из нас может отбить омегу у другого… Но Эмиль… Я и без тебя не могу тоже. Встречи с тобой стали для меня необходимостью. Только с тобой мне удаётся хоть ненадолго забыть обо всём том дерьме, что свалилось на меня. Я не знаю, что мне с вами делать, малыш… Вот, я всё тебе рассказал, как есть. Просто не могу больше держать в себе, хотя, возможно, и совершаю сейчас ошибку.

Омежка серьёзно покачал головой:
- Я так не считаю, Ал. Наоборот – всегда лучше знать, что чувствуют и думают другие люди. Множества проблем бы не было, если бы друзья и родные не утаивали своих мыслей от тех, кто им не безразличен… И если всё так... Я не думаю, что ты влюблён в меня. Тебе просто нужна отдушина, мягкая тёплая жилетка для похныкать, а никого более подходящего, чем я, не нашлось. Это не любовь, Ал. Я в этом уверен. Думаю, дело в том, что я – противоположность твоего бывшего супруга, которого ты успел возненавидеть. Увидишь, тебе станет намного легче, как только он исчезнет из твоей жизни. И со мной тебе будет достаточно просто попить чаю и поговорить. Вот увидишь, так и будет.

- Ты умница, малыш. Невероятно, как хорошо ты меня понимаешь…
- Я просто омега, Ал, вот и весь секрет. Нормальный омега, не оглушённый звоном монет, как большинство ваших с ребятами знакомых... Мы обычно намного чувствительнее и альф, и бет, а самое главное – нам это позволяется, быть такими чувствительными.
- Но ты из тех омег, кто не осуждает и альф за это.
- Ну, скажем так – всё дело в деталях. Клаус фон Шенк, например, для меня немного слишком тонкая натура.

Упоминание мистера Уныние всей Германии развеселило обеих собеседников и окончательно сняло напряжение.
- Хорошо. Наверное, это будет правильно... Я попробую, Эмиль. Попробую относиться к тебе как просто к другу. Мне так не хочется причинять тебе неприятности. Ты выходишь замуж за моего приятеля, я не собираюсь лезть в вашу жизнь. Я не из тех, кто готов сделать всех несчастными, когда несчастен сам, поверь мне. Наверное, ты прав – лучше всего мне уехать на какое-то время. Ноймайеру я тут не нужен, переговоры он проведёт и без меня, так у него даже лучше выходит. По-моему, я ему только больше мешаю. Да, подамся-ка я куда-нибудь в тропики. Но к вашей свадьбе вернусь.

Альбрехт говорил очень бодро, но что-то в его тоне Эмиля настораживало. Однако омежка, хотя и верил в свою подобающую статусу чувствительность, считал её категорией скорее осознаваемой, рассудочной, и предчувствиям и смутным ощущениям значение придавал редко. Не придал он важности и этому оттенку в тоне альфы, не то услышанному, не то показавшемуся. Разговор был сложным, омежка не был к нему готов и радовался, что всё так хорошо закончилось. Вскоре Манн и в самом деле уехал на Бали, заставив своего бывшего мужа несколько дней биться в истерике, и Эмильхен, любимый и любящий, захваченный свадебными хлопотами, почти совсем забыл и об этом разговоре, и о словах Альбрехта.

А вот теперь, за три дня до своей свадьбы, вдруг снова вспомнил. Со времени отъезда от Ала не было почти никаких вестей – за исключением пары открыток и нескольких звонков приятелям. Он не сообщал, когда собирается возвращаться. Эмиль вздохнул. Стоя перед зеркалом герра Раушке в свадебном костюме, он печально качал головой, от всей души надеясь, что у бедняги альфы наконец-то всё хорошо, и он хоть немного успокоился. Эмилю не хотелось, чтобы в самый счастливый день, случившийся с ним за всю его жизнь, хоть кто-то испытывал страдания.

Дата добавления: 2015-07-11