Глава 11. Эмиль смотрел на себя в зеркало

Эмиль смотрел на себя в зеркало. Поворачивался то боком, то снова анфас, и выражение на его круглом личике было озадаченное.
- Робби, - встревожено спросил он мужа. – Разве я не должен толстеть?
- М-м? – отозвался Альбах сквозь кофе, булочку и свежее масло. – Должен, лапа, конечно, должен, жду этого не дождусь.
- Тогда почему я худею? – омежка ещё раз натянул на своём пухленьком теле тонкую ткань летней маечки. – Точно, я похудел. И брюки мне стали великоваты.
- А что доктор говорит? – в голосе альфы тоже появились тревожные нотки.
- Не знаю, я сегодня к пяти иду на приём. Но в прошлый раз всё было в порядке. Это очень странно.
- Обязательно спроси его, малыш. Я беспокоюсь за тебя.

Омежка отошёл от зеркала и подобрался со спины к сидящему за столом мужу. Обхватил его крепкий торс обеими руками и поцеловал в затылок:
- Наверное, ничего страшного. Доктор говорил в самом начале, что возможны колебания веса. А они могут быть как в плюс, так и в минус, верно?
- Логично, - согласился Роберт. – Но лучше спроси.
- Конечно.
- Солнышко моё, ты что планируешь - вернёшься в университет в сентябре?
- Почему бы и нет? – Эмиль был притянут альфой к нему на колени и устроился там с комфортом. – Малыш появится только в феврале, зачем терять целый семестр?

Альфа положил большую, загорелую ладонь на мягкий животик омежки – Эмиль хотя и в самом деле немного сбросил вес, по-прежнему был обладателем округлых форм, и четвёртый месяц беременности пока не был заметен на его фигурке, только когда он снимал одежду, было видно, что его маленькие сосочки чуть потемнели и набухли. Альфа нежно потеребил их сквозь тонкий льняной трикотаж, заставив омежку задышать чаще и крепче обвить руками его шею.
- Радость моя, - тихо сказал Роберт в розовеющее бархатное ушко мужа. – Сил нет, как я хочу уже тебя с животиком. Я даже Рождество в детстве сильнее не ждал. Я ещё сам не понял, чего хочу больше – ребёнка, или просто видеть, как ты ходишь по нашему дому с чудным кругленьким пузиком.

Эмиль, потеплевший от смущения, поцеловал его в ответ в твёрдую скулу.
- Он уже немножко есть, животик. Хотя нет – это мой собственный. Ну ничего, скоро будет. А к Рождеству я точно буду похож на Шалтая Болтая.
Оба супруга засмеялись, и Эмиль сполз с коленей своего альфы.
- Малыш, раз уж я подбил тебя на эту афёру, обещаю помогать чем могу, когда маленький родится, - заверил мужа Альбах.
- Занимайся делами, Робби, не беспокойся. Я знаю, что ты всегда с нами. Мне поможет фрау Гитта, если уж я совсем справляться не буду. А ты отец, ты должен быть деловым и строгим – так положено, - омежка серьёзно сдвинул брови, но голубые ясные глаза его смеялись.
- Я не смогу быть строгим с человеком, который был под твоим сердечком, малыш, - улыбаясь, сказал альфа. - Я буду самым отвратительным отцом в мире, потому что избалую потомка до безобразия. Вам с дедом, прадедом и бабушкой придётся держать меня за руки, чтобы я не заваливал его сластями и подарками. Я буду обожать нашего маленького всем сердцем, потому что это ты мне его родишь, счастье моё, и я всегда буду видеть в нём продолжение тебя.

Альфа разговаривал со своим омежкой, и не переставая любовался им, рискуя опоздать в офис. С тех пор, как они узнали, что ждут ребёнка, ему вообще не хотелось расставаться с мужем. Ещё до свадьбы Роберт купил дом – именно такой, о котором мечтал: большой, в два этажа с жилой мансардой, с просторными светлыми комнатами и патио, вымощенным каменными плитами. Перед крыльцом бил маленький фонтан, а в заливе озера, на котором стоял дом, жили утки и пара лебедей. Берег и большая часть земли были заняты растительностью – старыми дубами, липами, кленами, сиренью и миндальными деревцами. На просторном заднем дворе росли цветы, благоухал розарий, зеленели несколько виноградных лоз, и стояла покоем сверкающая стеклянными стенами оранжерея, и именно здесь почти всё свободное время пропадал Эмиль. Омежка действительно был создан для того, чтобы быть папой, он очень легко переносил беременность – у него не было ни тошноты, ни перепадов настроения, разве что в последние пару недель несколько возросла его чувственность, но как раз против этого его супруг-альфа ну нисколько не возражал. Они теперь занимались любовью так часто, как никогда раньше, и Эмиль, который до беременности почти никогда не выступал инициатором в сексе, ныне постоянно удивлял альфу своей активностью.

Перед уходом на работу альфа долго и нежно целовал супруга, и уходя, всё никак не мог перестать оборачиваться на открытую дверь дома, в которой стоял его любимый. Лишь когда его «БМВ» скрылся за поворотом дороги, ведущей в Берлин, Эмиль закрыл дубовые створки с цветными витражными вставками, ещё раз бросил задумчивый взгляд в зеркало, прижав ладошки к животу, и отправился на задний двор.

Работы на дворе хватало – самую тяжёлую, конечно, всегда выполнял садовник, он чистил пруд и бассейн, подрезал живую изгородь и прореживал кусты. Но цветы всегда были вотчиной Эмиля, да герр Баумштигер, наезжая к внуку в гости, изредка присоединялся к нему. Омежка с удовольствием занимался цветами, разговаривая со своим будущим малышом, называя ему сорта лилий и открывая секреты выращивания фиалок. Он возился с плетистыми розами, срезая увядающие цветы, чтобы они не мешали распускаться новым бутонам, когда услышал, как шуршит трава под чьими-то шагами. Эмиль замер с ножницами в руках - этот шум его немного встревожил. Он был дома один – его альфа уехал на работу, садовник придёт только через час. Кого это принесло сюда?
- Деда, - позвал омежка. – Это ты? Фрау Гитта?.. Хайке?.. Аксель?.. Клаус?..

С каждым новым именем и следующим за ним молчанием пареньку становилось всё более не по себе. Эмиль прислушивался, инстинктивно прикрыв ладонью живот. Он даже взял в руку мобильный – в случае чего моментально набрать номер полиции. Густые кусты самшита шумнули ещё раз – и из-за них вышел садовник, немолодой уже, здоровенный бета, после несчастного случая в собственном гараже хромавший на одну ногу и почти совсем глухой.
- Герр Шпитце, - выдохнул омежка. – Ну и напугали же вы меня.

Бета постучал по слуховому аппарату:
- Здрасте, здрасте, герр Франке. Это я. – Эмиль с облегчённой улыбкой помотал головой, мол, вижу я, что это вы. – А вас тута спрашивает один, я сказал – подожди, щас скажу. Вон он тама, на пруде сидит.

Эмиль глянул туда, куда указывал своей похожей на толстую корявую ветку рукой садовник. Высокую фигуру на камне у маленького декоративного пруда он узнал не сразу – Манн похудел, кожу его покрывал тропический загар, а волосы выгорели почти до пшеничного оттенка. Альфа обернулся в его сторону и улыбнулся:
- Привет, Эмильхен. Прости, но приехать на вашу свадьбу мне не хватило решимости.
- Привет, Ал. – Омежка положил мобильник и снова взял ножницы. – Я очень рад тебя видеть, правда. Иди сюда, садись. Хорошо, что вообще вернулся, мы уже тут все решили, что ты эмигрировал. Хочешь чаю или кофе?..

Альфа помотал головой:
- Нет, спасибо. Я ещё не виделся с Робертом, он дома?
- Нет, - а про себя Эмиль подумал, что Ал почему-то решил солгать. Он прекрасно знал, что Робби всегда уезжает в офис к девяти часам утра, и в половине одиннадцатого быть дома никак не может. – Но я поеду к нему вечером, после приёма у врача.
- Врача?.. Надеюсь, у тебя всё в порядке. Ты не выглядишь больным. Разве что похудел немного, и стал совсем уж прелестью. Но всё такая же румяная пышечка, какой был до замужества, видно, Роб оказался лучшим мужем, чем можно было предположить.

Эмиль принуждённо улыбнулся:
- И ты заметил, да, что я похудел? Вот и мне это странно. Ем как раньше. А доктор – это репродуктолог, я не болен. Мы с Робби просто ребёнка скоро ждём, - омежка порозовел, опуская глаза и показывая свои ямочки на щеках. – Так непривычно. Ещё той весной я был просто помощником хозяина цветочной лавки, учил свою биологию и даже думать не думал замуж выходить, кому я был нужен такой толстый. Если бы мне кто сказал, что следующим летом я уже буду замужним и даже беременным, я бы в жизни не поверил. Живу как в сказке, но уже не боюсь, что она кончится. Робби всё для этого делает, он очень любит меня.

Ал смотрел на него странным взглядом.
- Как прошла свадьба?.. Бернт и Руди мне скидывали фото, но я их что-то как-то невнимательно посмотрел.
- Отлично прошла, - омежка переставил на каменной скамье пластиковое ведёрко с лепестками роз. – Зря ты не приехал, было очень весело. Конечно, Робби, как всегда, переусердствовал, гостей было сотни две, музыканты, фейерверк, но в общем всё прошло замечательно. Я вообще-то ненавижу церемонии, и мне понравилось, как Робби всё организовал – по-домашнему и мило. Деда тоже очень повеселился, он сказал, что столько пива лет тридцать не пил. Подарков нам надарили – гору просто, и все такие здоровские. А знаешь, кто снимал нашу свадьбу?.. Горан Лаврич, собственноручно. Никому другому я бы, впрочем, и не разрешил, я все это домашнее видео тоже не приветствую. А мой муж снимает всё подряд. Каждый день почти. С самого начала мой живот фотографирует... Если Робби мне намекнёт, что будет снимать роды, я уеду в феврале из Германии не скажу куда и вернусь не раньше мая. Буду только фото слать по электронке. Нет, даже этого не буду.

Альбрехт откашлялся.
- В феврале, значит, да?
- Да, в начале. Доктор ставит восьмое или девятое. Когда я сказал Робби, что у нас всё получилось, думал, он меня задушит в объятиях, он прыгал от восторга, как мальчишка, а фрау Гитта расплакалась, – омежка засмеялся, предаваясь приятным воспоминаниям. – Ну, у нас всё хорошо, в общем. А у тебя как дела? Ты полгода пропадал по жарким странам.
- Да, - согласился альфа. – Пропадал. Чего я только не делал, даже в Гималаи ездил. Не знаю, правда, зачем. Эмильхен, я…

Его прервал высунувшийся из-за кустов герр Шпитце.
- Этта… - начал он, пошевелив усами. – Герр Франке, тама к вам ещё пришли.

Спросить, кто пожаловал, Эмиль не успел – из-за широченных плеч садовника высунулся Аксель. Эмиль в который раз отметил, что его друг стал выглядеть значительно более элегантно, чем раньше. На худенькой фигурке юного скрипача как влитая сидела тонкая белая рубашка с подвёрнутыми рукавами и узкие голубые брюки, а его волосы, раньше выглядевшие какой-то мышиной шерстью, теперь были подстрижены и уложены, и демонстрировали красивейший пепельный оттенок. В таком виде Аксель вполне мог сойти за восходящую кинозвезду.
- Ого, - сказал Эмиль. – Акс, ты шикарен.

Омежка махнул тонкой рукой:
- Ну тебя. Бернт приволок меня позавчера к какому-то чудику, стилисту, я таких эксцентриков даже у нас в консерватории не видел, а уж там примочка на примочке, сам знаешь. Вот он и давай надо мной издеваться. Еле отбился… Кончилось тем, что Бернт от меня отстал и сказал, что любит меня каким угодно, даже похожим на пугало. Мне стало совестно, и на причёску я согласился. Вот что получилось. А я пропустил репетицию, и в итоге лёг спать в половине второго, потому что отработку программных произведений никто не отменял. Ой, - Аксель, как и всегда рассеянный, только что заметил Манна. – Эмм… Здравствуй, Ал.

Юный музыкант несколько секунд выглядел очень удивлённым и каким-то будто подозрительным. Но тут же улыбнулся и подал альфе свою руку, которая вполне могла принадлежать какой-нибудь фее:
- Ты решил сделать друзьям сюрприз?.. Или они знают?

Альфа пожал осторожно тоненькие пальцы:
- Нет, я внезапно, так сказать. Я сам не знал, когда захочу вернуться, но мне позвонил адвокат. Мой процесс наконец заканчивается. Все договорённости достигнуты, и осталось только подписать бумажки. Я наконец-то стану свободным человеком, - никакой особой радости, впрочем, в голосе альфы не было.

Манн встал со скамьи и мягко коснулся плеча Эмиля:
- Ну, пожалуй, мне и в самом деле пора идти. Я сам заскочу к Робу в офис, и с Бернти я свяжусь. Извини, дружочек, если я вдруг чем-то тебя расстроил. – Альфа, по-видимому, хотел сказать ещё что-то, но не то передумал, не то не смог придать своим мыслям форму слов. Он просто потрепал пухленького омежку по плечу и ушёл, опрокинув ведёрко. Алые, апельсиновые, белоснежные, кремовые, сиреневые шёлковые лепестки роз рассыпались по сочно-зелёной траве. Омежки взглянули друг на друга и разом, не сговариваясь, опустились на колени, начиная их собирать.

- Я вообще не думал, что он вернётся, - сказал наконец Аксель. – Я как-то видел его письма в почте у Бернта. Случайно, его ящик был открыт… Эмиль, он всё ещё сохнет по тебе. Это было в каждом его письме, сколько Бернт не пытался ему мозги вправить. Я надеюсь, что он будет себя прилично с тобой вести. Не хотел я говорить, тебе сейчас нельзя переживать, ты у нас будущий папочка… - Аксель заулыбался. – Но и скрывать это от тебя я теперь тоже не могу, раз уж он вернулся. Ну да это всё пустяки, если подумать, ты не принимай близко к сердцу. В случае чего, наши альфы между собой всегда разберутся. Да?

Эмиль поднял голову и улыбнулся.
- Само собой. Хорошо, что Ал вернулся, я переживал, если честно. Он совсем было потерялся.
- Нет, - покачал головой Акс. – Бернту он писал каждый день по нескольку раз. Только ему, и никому больше. Я-то эти письма случайно увидал. Но я не думаю, что это важно. Сейчас он окончательно избавится от своего бывшего, и мы с тобой найдём ему классного омегу. Кандидатуры у нас есть?

Эмиль весело рассмеялся. Пока он был женихом Робби, чувства Ала к нему не так его беспокоили, но теперь он замужем за своим альфой, ждёт от него ребёнка, у них настоящая семья, и никакие поводы для ревности – даже призрачные, - им не нужны. А в представленном Акселем виде будущее отношений Эмильхена с некстати влюбившимся в него другом мужа выглядело гораздо светлее. Они вместе с Аксом стали вспоминать общих знакомых, выбирая достойного претендента в супруги Альбрехту и коротая время до обеда.

Дата добавления: 2015-07-11