Мэри Хиггинс Кларк Оставь для меня последний танец 14 страница

– До свидания, мистер Дрексел.

Лифт был скоростным. Спустившись в вестибюль, я подождала пять минут и на том же лифте поднялась наверх.

На этот раз я пробыла в управлении «Гарнер фармасьютикал» всего несколько секунд.

– Так неудобно, – извиняющимся тоном сказала я секретарше. – Мистер Гарнер просил меня не забыть на обратном пути захватить несколько ваших изданий. – Я свойски ей подмигнула. – Не говорите великому человеку, что я забыла.

Секретарша была молодой.

– Обещаю, – серьезно сказала она, когда я запустила руки в кипу брошюр.

Хотела рассмотреть групповую фотографию руководителей команды Гарнера, но услышала в коридоре голос Чарльза Уоллингфорда и быстро ретировалась. На этот раз, вместо того чтобы пойти прямо к лифту, я забежала за угол и стала ждать.

Минуту спустя осторожно выглянула и увидела, как Уоллингфорд нетерпеливо нажимает на кнопку вызова лифта. «Вот вам и совещание в конференц-зале, Чарльз, – подумала я. – Если оно и состоится, то вас на него не пригласили».

Утро выдалось, мягко говоря, интересным.

Вечер обещал оказаться еще более интересным. В такси, по пути в наш офис, я просмотрела сообщения на сотовом. Одно было от Кейси. Когда он вчера вечером зашел ко мне домой, то понял, что слишком поздно звонить родственникам первой жены Ника Спенсера, супругам Барлоу, в Гринвич. Правда, утром он уже беседовал с ними. Они будут дома к пяти часам. Он спрашивал меня, удобно ли мне приехать в это время. «Сегодня вечером я свободен, – заканчивал сообщение Кейси. – Если хочешь, могу подвезти тебя туда. Пока ты будешь беседовать с Барлоу, мы с Винсом в соседнем доме выпьем по стаканчику. Потом с тобой найдем ресторан, где поужинаем».

Мне очень понравилась эта идея. Некоторые вещи необязательно называть своими именами, но в ту минуту, когда я вчера вечером открыла дверь перед Кейси, уже чувствовалось, что между нами все изменилось. Мы оба понимали, что нас ждет, и оба были этому рады.

Я переговорила с Кейси, уточнив, что он заедет за мной в четыре часа, и вернулась в офис, чтобы свести воедино предварительные черновые записи для биографического очерка о Николасе Спенсере. У меня появилась потрясающая идея заголовка: «Жертва или мошенник?»

Взглянула на одну из последних фотографий Ника, снятых незадолго до крушения самолета. То, что я увидела, мне понравилось. На крупном плане было видно серьезное, задумчивое выражение глаз, плотно сжатый рот не улыбался. Фотография человека глубоко озабоченного, но надежного.

Вот подходящее слово: надежный. Не могла себе представить, чтобы человек, который поразил меня в тот вечер за ужином, или тот, который спокойно смотрел с фотоснимка мне в глаза, стал лгать, изворачиваться и инсценировать собственную смерть в авиакатастрофе.

Эта мысль повлекла за собой другую мысль, которую я безоговорочно приняла. Авиакатастрофа. Я знала, что Ник Спенсер сообщил свои координаты авиадиспетчеру в Пуэрто-Рико всего за несколько минут до прекращения связи. Была сильная гроза, и люди, считавшие Ника погибшим, предполагали, что в самолет ударила молния или он попал в зону сдвига ветра. Те же, кто верил в спасение Спенсера, полагали, что ему каким-то образом удалось выбраться из самолета до крушения, им же подстроенного.

Было ли другое объяснение? Насколько хорошо проводилось обслуживание самолета? Как себя чувствовал Спенсер перед отъездом? У людей в состоянии стресса, даже в возрасте сорока с небольшим, случаются сердечные приступы.

Я сняла трубку. Пора было в спокойной обстановке встретиться со сводной сестрой. По телефону сказала ей, что хочу приехать и поговорить.

– Поговорим с глазу на глаз, Линн.

Она как раз собиралась куда-то уходить, поэтому торопилась.

– Карли, я еду на выходные в гостевой дом в Бедфорде. Не хотите приехать в субботу, во второй половине дня? Там очень спокойно, и у нас будет много времени для разговора.

По пути обратно в Бедфорд Нед остановился на автозаправке, потом в магазинчике рядом со станцией техобслуживания купил содовой, соленых крендельков, хлеба и арахисового масла. Такого рода еду он любил поглощать, когда смотрел телевизор, а Энни в это время слонялась по квартире или по дому в Гринвуд-Лейке. Она не часто смотрела телевизор, разве только некоторые шоу наподобие «Колеса фортуны». Обычно угадывала ответы раньше участников.

– Тебе надо им написать. Могла бы принять участие в программе, – бывало, говорил он ей. – Все призы были бы твои.

– Я бы стояла там дура дурой и слова не вымолвила, если бы все эти люди на меня смотрели.

– Да перестань.

– Точно.

Иногда в последнее время ему стоило только подумать о ней, и уже казалось, он с ней говорит – например, когда он собирался поставить на кухонный стол содовую и прочую снедь, то слышал, как Энни велит ему приготовить на утро молоко и хлопья.

– Тебе надо правильно питаться, Нед, – говорила она.

Ему нравилось, когда она его бранила.

Когда Нед остановился залить бензин и купить еды, она была рядом, но оставшуюся часть пути до Бедфорда он ее не видел и не чувствовал ее присутствия в машине. Он не видел даже ее тени – возможно, из-за темноты.

На подъезде к участку Спенсеров Нед убедился в том, что на дороге нет других машин, и только после этого подъехал к служебным воротам и набрал код. Когда он поджигал дом, на руках у него были перчатки, так что отпечатков на панели он не оставил. Теперь это не имело значения. После того как он навсегда исчезнет, все узнают, кем он был и что совершил.

Нед поставил машину в служебный гараж, как и планировал. В помещении была лампочка под потолком, и хотя он знал, что с дороги света не видно, все-таки не рискнул его включить. В бардачке автомобиля миссис Морган он нашел фонарик, но, выключив фары, обнаружил, что фонарик не нужен. Лунного света, лившегося через окно, было достаточно, чтобы рассмотреть сложенную мебель. Нед подошел к штабелю садовых стульев, снял верхний и поставил его между машиной и стеной с полками.

Для этого типа мебели было какое-то название, но не кресло и не кушетка.

– Как называется эта штука, Энни? – спросил он.

– Тахта.

Он мысленно слышал, как она произносит это слово.

Длинные подушки были сложены на верхней полке, и он с трудом стащил одну из них вниз. Она была тяжелая и толстая, и, положив ее на тахту, Нед попробовал лечь. Не менее удобно, чем в его кресле дома. Он, однако, еще не собирался спать, поэтому открыл бутылку скотча.

Когда его наконец потянуло в сон, стало прохладно, поэтому он открыл багажник, снял с винтовки одеяло и положил ее рядом с собой. Приятно было, что винтовка лежит рядом и что они с ней укрыты общим одеялом.

Он знал, что здесь он в безопасности, поэтому мог позволить себе уснуть.

– Тебе надо поспать, – прошептала Энни.

Когда проснулся, то по теням догадался, что день близится к вечеру – он проспал весь день.

Нед встал и, пройдя к правой стороне гаража, открыл дверь чулана, в котором были раковина и туалет.

Над раковиной висело зеркало. Взглянув на себя, Нед увидел покрасневшие глаза и щетину на лице. Он брился менее суток назад, а борода опять отрастает. Перед тем как вечером лечь спать, он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но, пожалуй, следовало их снять. Сейчас они выглядели мятыми и неопрятными.

«Не все ли равно?» – подумал он про себя.

Нед плеснул в лицо холодной водой и снова посмотрел в зеркало. Отражение было размытым. Вместо своего лица ему померещились глаза Пег и миссис Морган, широко раскрытые от ужаса. Это был тот момент, когда каждая из них поняла, что сейчас умрет.

Потом в глубине зеркала замелькали образы миссис Шефли и Харников. У них тоже были испуганные глаза. Они тоже понимали, что с ними скоро что-то случится, что он придет за ними.

Было еще слишком рано ехать в Гринвуд-Лейк. По сути дела, он решил, что не следует уезжать из гаража до десяти, чтобы приехать на место около четверти двенадцатого. Вчера вечером, разъезжая поблизости от дома Харников и поджидая их возвращения, он вел себя глупо. Его могли заметить копы.

Содовая успела нагреться, но ему было все равно. Вполне хватало крендельков. Не нужны были ни хлеб, ни арахисовое масло или хлопья. Он включил автомобильное радио и нашел новости. И в девять, и в полдесятого не передавали ничего о том, что надоедливую домовладелицу из Йонкерса нашли дома застреленной. Возможно, полицейские позвонили в ее дверь, увидели, что машины нет, и решили, что она поехала в гости, подумал Нед.

Правда, завтра они могут проявить больше пронырливости. К тому же завтра ее сын, давно не получавший от нее вестей, может начать беспокоиться. Но это будет завтра.

Без четверти десять Нед поднял дверь гаража. На улице было прохладно, но такая прохлада бывает приятной после теплого солнечного дня. Он решил немного размяться.

Пройдя по тропинке через рощицу, Нед оказался в английском саду, за которым виднелся бассейн, и вдруг остановился.

«Что это там?» – подумал он.

В гостевом доме жалюзи были опущены, но из-под них проникал свет. В доме кто-то был.

Нед подумал, что это не могут быть слуги. Они захотели бы поставить машину в гараж. Держась в тени, он прошел мимо бассейна, обошел кругом шпалеру из вечнозеленых растений и осторожно двинулся в сторону гостевого дома. Он заметил, что одно жалюзи на боковом окне слегка приподнято. Стараясь двигаться бесшумно, как, бывало, в лесу, когда подкарауливал белок, Нед проскользнул к этому окну и пригнулся.

Внутри он увидел Линн Спенсер, которая сидела на диване с бокалом в руке. Напротив нее сидел мужчина – тот самый, что бежал тем вечером по подъездной аллее. Неду не было слышно, о чем они говорят, но по выражению их лиц он догадался, что они чем-то встревожены.

Если бы у них был счастливый вид, он сразу вернулся бы за винтовкой и прикончил бы их на месте. Но ему нравилось, что они обеспокоены. Жаль, не было слышно, о чем они говорят.

По виду Линн можно было догадаться, что она не намерена долго здесь оставаться. На ней были брюки и свитер – такую одежду богатые люди носят за городом. «Небрежная одежда» – такое было выражение у Энни. Она читала о «небрежной одежде» и смеялась: «Моя одежда действительно небрежная, Нед. У меня небрежная униформа, в которой я ношу подносы. У меня небрежные джинсы и футболки для уборки дома. А когда я копаюсь в саду, у меня нет ничего, кроме небрежной одежды».

От этой мысли ему опять стало грустно. После продажи дома в Гринвуд-Лейке Энни выбросила рабочие перчатки и инструменты. И не хотела слушать, когда он обещал купить ей новый дом, а только плакала.

Нед отвернулся от окна. Было поздно. Линн Спенсер не поедет домой. Она останется здесь до завтра. Он был в этом уверен. Пора было ехать в Гринвуд-Лейк и заняться сегодняшним делом.

Когда он открывал гаражную дверь, она даже не скрипнула. Ворота служебного входа также открылись беззвучно. Люди в гостевом доме не догадывались о том, что он здесь был.

Вернувшись три часа спустя, Нед поставил машину в гараж, заперся изнутри и улегся на тахту, положив рядом с собой винтовку. Винтовка пахла горелым порохом. Ему нравился этот запах, напоминающий запах дыма из горящего камина. Он положил руку на винтовку, натянул на себя одеяло, подоткнул его и, свернувшись калачиком, почувствовал себя в тепле и безопасности.

Рейд и Сьюзен Барлоу жили в доме из белого кирпича, построенном в федеральном стиле и расположенном на красивом участке, который выходил к проливу Лонг-Айленда. Кейси подвез меня по полукруглой подъездной аллее и высадил перед домом ровно в пять. Пока буду беседовать с Барлоу, он собирался зайти в соседний дом к своему приятелю Винсу Элкоту. Закончив разговор, я должна была к ним присоединиться.

Дверь открыл Рейд Барлоу, любезно со мной поздоровавшись. Он сказал, что его жена сейчас в «солнечной комнате».

– Оттуда открывается красивый вид на пролив, – объяснял он, пока я шла за ним по центральному коридору.

Войдя, я увидела, как Сьюзен Барлоу ставит поднос с кувшином охлажденного чая и тремя высокими стаканами на кофейный столик. Мы представились друг другу, и я попросила называть меня Карли. Было удивительно, что они выглядят так молодо – наверняка им было меньше шестидесяти. У него были рыжеватые с проседью волосы, у нее – темно-русые, тронутые сединой. Это была красивая пара: оба высокие, подтянутые, с привлекательными лицами, на которых выделялись глаза. У него – карие, у нее – серо-голубые, но и в тех и других затаилась давняя грусть. Я размышляла о том, была ли эта грусть о дочери, умершей восемь лет назад, или о бывшем зяте Николасе Спенсере.

Комната не случайно была названа солнечной. Ее заполняло вечернее солнце, заставляя еще ярче светиться желтый цветочный рисунок на чехлах плетеной кушетки и кресел. Белые дубовые стены и полы, а также низкий бордюр, окаймляющий высокие, от пола до потолка, окна, завершали впечатление, что вы находитесь на природе.

Они уговорили меня сесть на диван, с которого открывалась панорама пролива Лонг-Айленда. Сами хозяева сели в два ближайших кресла, образующих вместе с диваном уютный уголок. Я с удовольствием взяла стакан с охлажденным чаем, и мы некоторое время сидели молча, изучая друг друга.

Поблагодарила их за приглашение и заранее извинилась за вопросы, которые могли бы показаться бесцеремонными или бестактными.

На миг мне показалось, что могут возникнуть затруднения. Супруги обменялись взглядами, после чего Рейд Барлоу встал и закрыл дверь в фойе.

– На всякий случай – если придет Джек, я бы предпочел, чтобы он не слышал обрывков нашего разговора, – усевшись на место, сказал он.

– Дело не в том, что Джек станет нарочно подслушивать, – поспешно добавила Сьюзен Барлоу, – просто он совсем сбит с толку. Бедный мальчик! Он обожал Ника. И хотя сильно горевал по отцу, но держался молодцом, а тут вдруг все эти россказни. Теперь ему хочется верить, что отец жив, но тогда возникает вопрос, почему он не дает о себе знать.

Я решила начать сначала.

– Вы знаете, что мы с Линн сводные сестры, – сказала я.

Они оба кивнули. Могу поклясться, что при звуках ее имени на их лицах появилось презрительное выражение, но, возможно, я его заметила, потому что ожидала увидеть.

– По правде говоря, я виделась с Линн лишь несколько раз. И не намерена защищать ее или, напротив, очернять. Я пришла сюда как журналист, желающий узнать о вашем отношении к Нику Спенсеру.

Для начала я рассказала, как впервые увидела Ника, описав свое впечатление.

Мы разговаривали больше часа. Было очевидно, что они любят Николаса Спенсера. Шесть лет его брака с их дочерью Джанет прошли идеально. Примерно в тот период, когда он планировал преобразовать свою компанию по производству медицинского оборудования в исследовательскую фармацевтическую фирму, у нее был диагностирован рак.

– Когда Ник узнал, что Джанет больна и ее шансы невелики, он стал одержимым, – произнесла Сьюзен Барлоу почти шепотом.

Она достала из кармана солнцезащитные очки, говоря что-то о ярком солнце. Думаю, просто не хотела, чтобы я видела подступающие к глазам слезы.

– В свое время отец Ника пытался разработать противораковую вакцину, – продолжала она. – Уверена, вы об этом знаете. Взяв последние записи отца, Ник начал их изучать. К тому времени благодаря огромному интересу к микробиологии он стал весьма компетентным. Понял, что отец очень близко подошел к излечению рака, и поэтому решил достать денег для финансирования «Джен-стоун».

– Вы вкладывали средства в «Джен-стоун»?

– Да. – На этот раз ответил Рейд. – И снова сделал бы это. И если что-то пошло не так, то не потому, что Ник намеревался обмануть нас или кого-то еще.

– Вы поддерживали отношения с Ником после смерти дочери?

– Конечно. Если и появилась какая-то натянутость, то лишь после того, как он женился на Линн. – Рейд сжал губы в тонкую линию. – Уверяю вас, в том, что он ею увлекся, главную роль сыграло внешнее сходство Линн с Джанет. Первый раз, когда он привел ее сюда, был для жены и меня сокрушительным ударом. И для Джека в этом тоже не было ничего хорошего.

– Тогда Джеку было шесть?

– Да, и он хорошо помнил маму. После того как Линн с Ником поженились, Джек, приезжая сюда в гости, все с меньшей охотой возвращался домой. В конце концов Ник предложил, чтобы мы записали его в местную школу.

– Почему Ник не расстался с Линн? – спросила я.

– Думаю, рано или поздно этим бы все и кончилось, – сказала Сьюзен, – но Ник был настолько поглощен разработкой вакцины, что оставил на потом тревоги по поводу брака или отсутствия оного. Какое-то время он страшно беспокоился за Джека, но когда Джек стал жить у нас и настроение его улучшилось, Ник полностью сосредоточился на «Джен-стоун».

– Вы знакомы с Вивьен Пауэрс?

– Нет, – сказал Рейд. – Мы, разумеется, о ней читали, но Ник никогда не говорил о ней с нами.

– Ник когда-нибудь говорил о том, что, по его мнению, в компании «Джен-стоун» существует проблема, связанная с тем фактом, что многие перспективные препараты «проваливались» на последних этапах испытаний?

– Несомненно, в течение последнего года Ник был серьезно обеспокоен. – Рейд взглянул на жену, и она кивнула. – Он признался мне, что получал займы под залог своих акций в «Джен-стоун», потому что понимал необходимость дальнейших исследований.

– Занимал под залог своих акций, а не под залог средств компании? – быстро спросила я.

– Да. Наши финансы застрахованы, мисс Декарло. За месяц до аварии самолета Ник спрашивал, можно ли ему взять на себя ссуду для дальнейших исследований.

– Вы одолжили ему денег?

– Да. Не стану говорить, сколько именно. Я верю, что если уж Ник взял из компании все эти средства, то потратил их на исследования, а отнюдь не положил в собственный карман.

– Вы считаете, он мертв?

– Да. Ник не был притворщиком и ни за что не оставил бы сына в неведении. – Рейд предупреждающе поднял руку. – Кажется, пришел Джек. Его привезли после футбольной тренировки.

Я услышала звуки бегущих по коридору шагов, которые вскоре замерли у закрытой двери. Мальчик заглянул в комнату через застекленную дверь и поднял руку, чтобы постучать. Рейд махнул ему рукой и вскочил с кресла, чтобы обнять внука.

Это был худой паренек с торчащими волосами и огромными серо-голубыми глазами. Когда нас познакомили, его широкая ухмылка, предназначенная бабушке с дедушкой, превратилась в застенчивую милую улыбку.

– Очень приятно познакомиться, мисс Декарло, – сказал он.

Я почувствовала в горле комок. Мне вспомнились слова Ника Спенсера: «Джек – отличный парнишка». Он был прав. Не вызывало сомнения, что Джек действительно хороший мальчик. Ему было столько же лет, сколько было бы моему Патрику, будь он жив.

– Бабуля, Бобби с Питером пригласили меня остаться у них ночевать. Можно? У них будет пицца. Их мама тоже очень хочет, чтобы я приехал.

Супруги Барлоу посмотрели друг на друга.

– Если только обещаешь не баловаться допоздна с приятелями, – сказала Сьюзен. – Не забывай, завтра с утра у тебя тренировка.

– Обещаю, честное слово, – с жаром произнес он. – Спасибо, бабуля. Я сказал им, что сразу позвоню, если вы согласны. – Мальчик повернулся ко мне. – Приятно было познакомиться, мисс Декарло.

Он спокойно дошел до двери, но, оказавшись в коридоре, пустился бегом. Я взглянула на его бабушку и дедушку. Оба улыбались. Рейд пожал плечами.

– Как видите, Карли, мы пошли на второй круг. Самое смешное, что Бобби с Питером близнецы, а их родители всего на пару лет моложе нас.

Мне захотелось поделиться с ними своим наблюдением.

– Несмотря на все, что с ним произошло, Джек кажется мне уравновешенным и воспитанным мальчиком, и в этом, безусловно, заслуга каждого из вас.

– У него, конечно, бывают тяжелые дни, – тихо произнес Рейд. – Но разве могло быть иначе? Он был очень близок с Ником. Хуже всего для него эта неопределенность. Он умный мальчик. Фотографии Ника и сообщения о нем все время мелькают в газетах и на экране телевизора. Сегодня Джек пытается примириться со смертью отца, на следующий день слышит сообщение о том, что его видели в Швейцарии. И начинает фантазировать, что Ник мог успеть выпрыгнуть из самолета с парашютом до его катастрофы.

Мы проговорили еще несколько минут.

– Вы были очень добры, – сказала я на прощание. – Обещаю, что, когда увижу вас в воскресенье, буду выступать в роли обычного гостя, а не журналиста.

– Рада, что мы смогли спокойно поговорить, – сказала Сьюзен. – Мы считали необходимым открыто высказать свою позицию. Николас Спенсер был честным человеком и преданным делу ученым. – Она замялась. – Да, я бы назвала его ученым, хотя у него не было докторской степени в области микробиологии. И что бы плохого ни случилось в «Джен-стоун», в том нет его вины.

Они проводили меня до входной двери. Пока Рейд Барлоу открывал дверь, его жена сказала:

– Карли, я только что поняла, что даже не спросила про Линн. Она окончательно поправилась?

– Практически да.

– Надо будет ей позвонить. Признаться, мне она с самого начала не нравилась, но я буду ей всегда благодарна. Она не рассказывала вам, что Ник собирался взять с собой в Пуэрто-Рико Джека, а она уговорила его этого не делать?

Тогда Джек сильно расстроился. Но будь он с Ником в тот день – оказался бы в самолете, который потерпел аварию.

Мне сразу понравились друзья Кейси – Винс и Джулия Элкот. Вине и Кейси учились в одной группе в медицинском колледже Джона Хопкинса.

– До сих пор не понимаю, как это у нас с Джулией хватило смелости пожениться, пока я еще был в колледже, – со смехом произнес Винс. – В голове не укладывается, что в воскресенье мы отметим десятую годовщину свадьбы.

Мы выпили по бокалу вина. Они тактично обошли молчанием мой визит в соседний дом. Я лишь сказала о том, какие милые люди супруги Барлоу и как мне понравился Джек.

Думаю, Кейси тем не менее понял, что я страшно взволнованна, потому что через несколько минут встал.

– Подгоняйте уходящих гостей, – сказал он. – Я знаю, что Карли надо поработать над колонкой. Будем с нетерпением ждать встречи в воскресенье.

Мы ехали в Манхэттен почти в полном молчании. Но в четверть восьмого, когда подъезжали к центру, Кейси сказал:

– Тебе все-таки надо поесть, Карли. Что ты хочешь?

Хотя я совсем об этом не думала, но вдруг поняла, что сильно проголодалась.

– Гамбургер. Подойдет?

Недавно после капитального ремонта вновь открылся «Пи-Джей Кларке», знаменитый ресторан старого Нью-Йорка на Третьей авеню. Мы остановились около него. После того как мы сделали заказ, Кейси сказал:

– Ты явно расстроена, Карли. Хочешь об этом поговорить?

– Пока нет, – сказала я. – Никак не могу навести порядок в мыслях.

– На тебя подействовала встреча с Джеком?

Голос Кейси прозвучал с тревогой. Он понимал, как больно мне бывает при виде мальчишки, которому столько же лет, сколько было бы Патрику.

– И да и нет. Он действительно чудный ребенок.

Когда принесли наши гамбургеры, я сказала:

– Может быть, и правда лучше выговориться. Понимаешь, суть в том, что я складываю два и два и получается нечто плохое и даже немного пугающее.

В субботу утром Нед включил радио в машине. Только что начались семичасовые новости. Слушая, он заулыбался. В Гринвуд-Лейке, штат Нью-Джерси, были убиты во сне три местных старожила. По мнению полицейских, их смерти были связаны с убийством миссис Элвы Морган из Йонкерса, штат Нью-Йорк. Ее жилец, Нед Купер, прежде владел домом в Гринвуд-Лейке. Было известно, что недавно он угрожал жертвам. Далее в сводке говорилось, что Купер также подозревается в убийстве Пег Райс, кассирши из аптеки, застреленной четыре дня назад. Была проведена баллистическая экспертиза. Полагают, что Купер ездит либо на восьмилетнем коричневом фургоне марки «Форд», либо на новой модели «Тойоты» черного цвета. Его следует считать вооруженным и опасным.

«Вот я какой, – подумал Нед. – Вооружен и опасен».

Может, прямо сейчас пойти к гостевому дому и прикончить Линн Спенсер и ее дружка, если он все еще там? Нет, не стоит. Здесь Нед в безопасности. Лучше подождать и придумать, как подобраться к сводной сестре Спенсер, Карли Декарло.

А потом они с Энни смогут успокоиться, и все будет кончено. Ему останется лишь снять ботинки и носки, лечь на могилу Энни и прижать к себе винтовку.

Вспомнилась песня, которую любила мурлыкать Энни: «Оставь для меня последний танец…»

Нед достал из машины арахисовое масло и хлеб и, пока делал сэндвич, стал напевать эту песню. Потом улыбнулся, услышав, как Энни подхватила мелодию: «Оставь… для меня… последний танец…»

В субботу утром я спала до восьми и, проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей после напряженной, эмоционально насыщенной недели. И хотя голова была ясной, это не избавляло от тревожных мыслей по поводу всего, что я узнала. Как бы мне хотелось ошибаться!

Пока варился кофе, я включила телевизор, чтобы посмотреть новости, и услышала сообщение о серии убийств с пятью жертвами за последние несколько дней.

Потом в сводке прозвучало слово «Джен-стоун», и я стала с нарастающим ужасом слушать подробности трагедии. Узнала, что Нед Купер, житель Йонкерса, без ведома жены продал свой дом в Гринвуд-Лейке, а затем вложил средства в «Джен-стоун». Его жена погибла в результате несчастного случая в тот же день, когда они узнали об обесценивании акций.

На экране замелькали фотографии Купера.

А ведь я знаю его. Знаю! Недавно где-то видела. Кажется, на собрании акционеров? Возможно, но полной уверенности у меня не было.

Комментатор сказал, что покойная жена Купера работала в больнице Святой Анны в Маунт-Киско. Он сам в течение многих лет наблюдался там у психиатра.

Больница Святой Анны. Вот где я его видела! Но когда? Я была в этой больнице три раза: на следующий день после пожара, несколько дней спустя и когда разговаривала с заведующей хосписом.

На экране появилось огороженное место преступления в Гринвуд-Лейке. «Дом Купера стоял между домами четы Харников и миссис Шефли, – говорил комментатор. – По словам соседей, Купер был там два дня назад и обвинял будущих жертв в желании избавиться от него, поскольку считал, что жена не позволила бы ему продать дом, если бы они сообщили ей о его планах».

Следующим показали место преступления в Йонкерсе. «Сын Элвы Морган со слезами на глазах рассказывал полиции, что его мать боялась Неда Купера и велела тому освободить квартиру до первого июня».

Во время передачи в углу экрана оставалась фотография Неда Купера. Я продолжала ее изучать.

Когда я видела его в больнице Святой Анны?

Корреспондент телевидения продолжал.

– Три дня назад Купер был предпоследним перед закрытием покупателем в аптеке Брауна. По словам Уильяма Гаррета, студента колледжа, который стоял за ним в кассу, Купер купил мазь для обожженной правой руки и разнервничался, когда кассирша Пег Райс спросила его о ране. Гаррет уверяет, что, когда он ровно в девять вышел из аптеки, Купер сидел в своей машине.

Его обожженная правая рука! У Купера обожжена правая рука!

Я впервые увидела Линн в больнице на следующий день после пожара. Вспомнила, что меня интервьюировал репортер с четвертого канала. Вот где я увидела Купера. Он стоял на улице и смотрел на меня. Это точно.

Его обожженная правая рука!

Что-то подсказывало мне, что я видела его и в другой раз, но сейчас это не имело значения. Я была знакома с Джуди Миллер, одним из продюсеров четвертого канала, и позвонила ей.

– Джуди, мне кажется, я видела Неда Купера у больницы Святой Анны на следующий день после поджога особняка Спенсера. У тебя сохранилась запись моего интервью от двадцать второго апреля? Может быть, Купер случайно попал на пленку.

Потом я позвонила в Управление окружного прокурора Уэстчестера и попросила, чтобы меня соединили со следователем Крэстом из отдела поджогов. Когда я изложила ему причину своего звонка, он сказал:

– Мы уже справлялись в отделении неотложной помощи при больнице Святой Анны – Купера там не лечили, но в больнице его хорошо знают. Может быть, он не попал в отделение неотложной помощи. Когда узнаем что-то новое, сообщим вам, Карли.

Я продолжала переключаться с канала на канал, слушая разноречивую информацию о Купере и его жене Энни. Говорили, что она сильно огорчилась, когда он продал свой дом в Гринвуд-Лейке. Я спрашивала себя, насколько повлияло на несчастный случай с ней известие о том, что компания «Джен-стоун» обанкротилась. Было ли простым совпадением то, что объявление об обесценивании акций появилось в день ее смерти?

В полдесятого Джуди мне перезвонила.

– Ты права, Карли. Купер попал в кадр, стоя у двери больницы, когда мы тебя интервьюировали.

В десять часов позвонил следователь Крэст.

– Доктор Райан во вторник утром видел Купера в вестибюле больницы и заметил сильный ожог на его руке. Купер утверждал, что обжегся дома о газовую горелку. Доктор Райан выписал ему рецепт.

Меня сильно удручали совершенные Купером преступления, и в то же время было жалко его. Он и его жена тоже оказались трагическими жертвами банкротства «Джен-стоун».

Но оставался еще один человек, которого не следовало больше мучить.

Дата добавления: 2015-07-11