Мэри Хиггинс Кларк Оставь для меня последний танец 11 страница

В десять часов я включила телевизор, с нетерпением ожидая новостей о Спенсере и Пауэрс. Мне повезло. Должны были показать интервью с Барри Уэстом, акционером, утверждавшим, что видел Ника. С трудом дождалась после блока рекламы этого главного сообщения в сводке.

Уэст явно не тянул на роль Шерлока Холмса. Это был коротенький толстый человек с пухлыми щеками и поредевшими волосами.

Интервью у него брали в уличном кафе, где, по его словам, он увидел Николаса Спенсера.

Корреспондент «Фокс ньюс» в Цюрихе сраму же перешел к делу.

– Мистер Уэст, вот здесь вы сидели, когда, как вам показалось, увидели Николаса Спенсера?

– Мне не показалось. Я его действительно видел, – категорично заявил Уэст.

Не знаю почему, но я ожидала, что у него гнусавый или завывающий голос. Однако голос оказался сильным, хотя с модуляциями.

– Мы с женой были в сомнении, сможем ли поехать в отпуск, – продолжал Уэст. – У нас двадцать пятая годовщина свадьбы, и мы заранее все спланировали, но потом потеряли в «Джен-стоун» большую сумму денег. Так или иначе, в прошлую пятницу мы сюда прибыли, а во вторник ближе к вечеру сидели здесь и говорили о том, как хорошо, что не остались дома. И тут я случайно посмотрел вон туда.

Он указал на столик во внешнем ряду столов, относящихся к этому кафе.

– Он сидел там. Даже не верилось. Мне приходилось бывать на многих собраниях акционеров и часто видеть Спенсера. Он покрасил волосы – они у него были темно-русые, а теперь стали черными – тот же эффект был бы, надень он лыжную шапочку. Я знаю его в лицо.

– Вы пытались заговорить с ним, мистер Уэст?

– Заговорить с ним? Я прокричал ему: «Эй, Спенсер, я хочу с вами поговорить!»

– Что случилось потом?

– Он вскочил на ноги, бросил на стол деньги и убежал.

Репортер указал на столик, за которым якобы сидел тогда Спенсер.

– Оставляем все это на суд зрителей. Сейчас, когда мы записываем этот репортаж, погодные условия и время примерно те же, что были во вторник вечером, когда Барри Уэст, как он считает, видел за этим столиком Николаса Спенсера. Мы сейчас усадили за этот столик одного человека из нашей группы, примерно того же роста и комплекции. Насколько четко вы его видите?

С такого расстояния этого человека можно было принять за Николаса Спенсера. Даже черты лица у них были похожи. Но я не понимала, каким образом наблюдатель, смотрящий на него с такого расстояния и под таким углом зрения, мог точно идентифицировать человека.

Камера вернулась к Барри Уэсту.

– Я видел Николаса Спенсера, – уверенно сказал он. – Мы с женой вложили в его компанию сто пятьдесят тысяч долларов. Требую, чтобы наше правительство организовало слежку за этим субъектом и заставило его признаться, куда он спрятал все эти деньги. Мне мои деньги достались с большим трудом, хочу их вернуть.

Корреспондент «Фокс ньюс» продолжал:

– В соответствии с имеющейся у нас информацией несколько различных агентств по расследованию уже проверяют эту основную сводку, а также проводят расследование факта исчезновения Вивьен Пауэрс, предполагаемой любовницы Николаса Спенсера.

Зазвонил телефон, и я выключила телевизор. Мне порядком надоело слушать, как события в устах людей обрастают всякими небылицами.

Знаю, что мое приветствие прозвучало поспешно и нетерпеливо:

– Привет.

– Эй, тебя кто-то сегодня обидел? Голос какой-то сердитый.

Это был Кейси.

Я рассмеялась.

– Немного устала, да и настроение неважное.

– Расскажи, в чем дело, Карли.

– Доктор, вы как будто спрашиваете: «Где у вас болит?»

– Может быть, и так.

Я кратко изложила ему события дня, закончив словами:

– Думаю, на Марти Бикорски оказывается давление. Боюсь, с Вивьен Пауэрс произошло что-то ужасное. Человек, сказавший, что видел в Цюрихе Ника Спенсера, может быть, и прав, но это смелое предположение. Весьма смелое.

– А полицейские смогут отследить электронные послания, которые ты получила?

– Если этот парень не компьютерный гений, то смогут, так они, по крайней мере, говорят.

– Значит, если это не розыгрыш, как ты сама говоришь, то твое расследование сможет помочь Бикорски. И вот какая штука – в воскресенье мы, скорей всего, не поедем в Гринвич. Чем ты хотела бы заняться вместо этого? Если будет хорошая погода, предлагаю проехаться на машине и пообедать где-нибудь в приморском ресторане.

– Твои друзья отменили вечеринку? Я думала, это годовщина или день рождения.

В голосе Кейси послышалось замешательство.

– Нет, но когда я позвонил Винсу и сказал ему, что ты сможешь прийти со мной, то похвастался твоей новой работой и тем, что ты пишешь статью о Николасе Спенсере.

– И…

– И понял – что-то не так. Он сказал, что считал тебя обозревателем, ведущим рубрику по финансовым вопросам. Проблема в том, что родители первой жены Ника Спенсера – Рейд и Сьюзен Барлоу – его соседи и они придут на вечеринку. Винс говорит, они очень переживают из-за того, что происходит вокруг Спенсера.

– У них живет сын Ника, так ведь?

– Да. Вообще-то Джек Спенсер – лучший друг сына Винса.

– Послушай, Кейси, – сказала я, – не хочу, чтобы ты из-за меня не пошел на этот вечер. Я умываю руки.

– Это не вариант, – без выражения произнес он.

– Мы можем выбраться куда-нибудь в субботу или понедельник – да когда угодно. Но конечно, я бы многое отдала за то, чтобы поговорить с бывшими родственниками Ника. Они отказываются общаться с прессой, но не думаю, что тем самым делают внуку добро. Даю честное слово, что, если попаду на этот вечер, ни одним словом не помяну Ника Спенсера и не задам им ни единого вопроса – прямого или косвенного. Но может быть, получив обо мне некоторое представление, они позвонят мне потом.

Кейси молчал, и я невольно заговорила громче:

– Черт возьми, Кейси, Барлоу не должны прятать голову в песок. Происходит нечто важное, и им следует об этом знать. Готова поклясться, этот придурок Барри Уэст, утверждающий, что видел Спенсера в Цюрихе, видел кого-то, лишь немного его напоминающего! Кейси, пропала Вивьен Пауэрс, ассистентка Ника. Я рассказывала тебе о докторе Бродрике. Он по-прежнему в критическом состоянии. Сгорел дом Ника в Бедфорде. Ник постоянно виделся с родственниками первой жены. Он доверил им сына. Ну разве не мог он рассказать им какие-то вещи, проливающие свет на все это дело?

– То, что ты говоришь, очень разумно, Карли, – тихо произнес Кейси. – Я поговорю с Винсом. Из того, что он рассказывал, ясно, что чета Барлоу вконец измотана противоречивыми сообщениями о Нике Спенсере. Его сын Джек сильно огорчится, если так и не удастся ничего выяснить. Может быть, Винс уговорит их побеседовать с тобой.

– Загадаю, чтобы желание исполнилось.

– Ладно. Но так или иначе, в воскресенье встречаемся.

– Отлично, доктор.

– И еще одно, Карли.

– Угу.

– Позвони мне, когда выяснишь, кто послал эти электронные письма. Думаю, ты права – они все из одного источника. Мне не нравится то, в котором говорится о Судном дне. Этот тип похож на психа, и, возможно, он зациклился на тебе, а это меня беспокоит. Будь осторожна.

У Кейси был такой серьезный тон, что мне захотелось его развеселить.

– Не судите, да не будете судимы, – процитировала я.

– Мудрому довольно и слова, – отпарировал он. – Спокойной ночи, Карли.

Теперь, когда винтовка была надежно спрятана в могиле Энни, Нед чувствовал себя в безопасности. Он знал, что копы вернутся, и даже не удивился, когда они вновь позвонили в дверь. На этот раз он сразу открыл дверь – знал, что теперь выглядит лучше, чем во вторник. Закапывая во вторник вечером винтовку, Нед сильно перепачкал одежду и руки, но ему было наплевать. Придя домой, он открыл новую бутылку виски, уселся в кресло и пил, пока не заснул. Пока зарывал винтовку, он мог думать лишь о том, что если бы прокопал глубже, то мог бы достать до гроба Энни, приоткрыть его и прикоснуться к ней.

Тогда Нед заставил себя разровнять землю и оставить ее могилу в покое. Просто он слишком сильно по ней скучал.

На следующий день он проснулся около пяти утра. Хотя все окно было в грязных разводах, Нед увидел, как встает солнце. В комнате стало так светло, что он заметил, какие у него Грязные руки. Вся одежда тоже была в засохшей грязи.

Если бы в тот момент к нему вошли копы, ими бы сказали: «Ты что-то копал, Нед?» Молит быть, они додумались бы посмотреть в могиле Энни и нашли бы винтовку.

Вот почему вчера он залез под душ и, долго стоя под ним, тер себя щеткой на длинной ручке, которую ему купила Энни. Потом даже вымыл голову, побрился и постриг ногти. Энни всегда говорила, что очень важно выглядеть опрятно и прилично.

«Нед, ну кто наймет тебя, если ты не будешь бриться, менять одежду и причесывать волосы, чтобы они не торчали во все стороны? – предостерегала она. – Иногда ты выглядишь так ужасно, что люди не хотят находиться с тобой рядом».

В понедельник, когда он приехал в библиотеку в Гастингсе, чтобы послать Карли Декарло первые два сообщения по электронной почте, он заметил, как странно смотрит на него библиотекарша – словно он не от мира сего.

Потом в среду, вчера, он поехал в Кротон, чтобы послать новые сообщения, и на нем была чистая одежда. Никто не обратил на него ни малейшего внимания.

Итак, несмотря даже на то, что проспал этой ночью в одежде, было ясно, что сегодня он выглядит лучше, чем во вторник.

Когда они пришли, Нед увидел, что это те же самые копы, Пирс и Карсон. Он сразу понял, что они заметили перемены в его внешности. Потом увидел, что они смотрят на кресло, где в прошлый раз лежала его грязная одежда. После их ухода во вторник он бросил всю одежду в стиральную машину. Знал, что копы вернутся, и не хотел, чтобы они видели одежду с засохшей на ней грязью.

Нед проследил за взглядом Карсона и увидел, что тот смотрит на его заляпанные ботинки, стоящие у кресла. Черт! Он забыл их убрать.

– Можете уделить нам пару минут? – спросил Карсон.

Нед понимал, что тот пытается сойти за старого приятеля, который нежданно заглянул в гости, но не попался на эту удочку. Он знал, как работают полицейские. Когда пять лет назад его арестовали за драку в баре с тем придурком, который разрабатывал для Спенсеров и Бедфорде садовый дизайн и который сказал, что никогда больше не наймет Неда, копы поначалу были очень добрые. Но потом они заявили, что в драке повинен Нед.

– Конечно, входите, – ответил он.

Они придвинули себе те же кресла, что и в прошлый раз. Подушка и одеяло были там же на диване, где Нед оставил их на днях. Последние две ночи он спал в кресле.

– Нед, – начал детектив Карсон, – вы были правы насчет того парня, который стоял за вами в очереди в аптеке Брауна. Его зовут Гаррет.

«Ну и что с того?» – хотелось сказать Неду, но он продолжал слушать.

– Гаррет говорит, что, когда уходил, вроде бы видел у аптеки вашу машину. Он прав?

Признаться, что я его видел? Ты должен был его видеть, сказал себе Нед. Пег старалась успеть на автобус. Она быстро разделалась с последним покупателем.

– Конечно, я был еще там, – сказал Нед. – Тот человек вышел из аптеки примерно через минуту после меня. Я сел в машину, включил зажигание, покрутил приемник, чтобы поймать десятичасовые новости, и потом поехал.

– Куда пошел Гаррет?

– Не знаю. Почему меня должно интересовать, куда он пошел? Я выехал со стоянки, сделал разворот и поехал домой. Может, вы хотите арестовать меня за то, что я сделал разворот?

– Когда движение несильное, я и сам этим грешу, – признался Карсон.

«Ну вот, приятеля из себя корчит, – подумал Нед. – Они пытаются меня подловить». Он взглянул на Карсона, но ничего не сказал.

– Нед, у вас есть оружие?

– Нет.

– Вы когда-нибудь стреляли?

«Будь начеку», – предупредил себя Нед.

– Мальчишкой из пневматического ружья.

Он мог побиться об заклад, что они это знают.

– Вас когда-нибудь арестовывали?

«Признайся», – сказал он себе.

– Однажды. Вышло недоразумение.

– И вы сидели в тюрьме?

Он сидел в окружной тюрьме, пока Энни с трудом не наскребла денег на залог. Вот там-то он и научился посылать электронные письма, которые невозможно отследить. Парень из соседней камеры сказал, что всего-то надо пойти в библиотеку, воспользовавшись компьютером, войти в Интернет и набрать «Горячая почта».

– Услуга бесплатная, Нед, – объяснил тот парень. – Можно поставить вымышленное имя, и никто не узнает настоящего. Если кому-то приспичит, он узнает, что послано из библиотеки, но до тебя не доберутся».

– Я был там одну ночь, – угрюмо произнес Нед.

– Ваши ботинки – вон там – довольно грязные. Вы, случайно, не были в окружном парке на днях вечером, после того как ездили в аптеку?

– Я же говорил вам, что сразу поехал домой.

Именно в окружном парке он оставил Пег.

Карсон продолжал рассматривать его ботинки.

«В парке я не выходил из машины, – сказал себе Нед. – Я велел Пег выйти и шагать домой, а потом, когда она побежала, выстрелил в нее. У них нет оснований говорить о моих ботинках. Следов в парке я не оставил».

– Нед, вы не возражаете, если мы взглянем на ваш фургон? – спросил Пирс, высокий детектив.

У них на него ничего нет.

– Возражаю, – выпалил Нед. – Очень возражаю. Я иду в аптеку и что-то покупаю. С одной милой леди, которой не повезло и она опоздала на автобус, что-то случилось, а вы пытаетесь втолковать мне, что я ей что-то сделал. Убирайтесь отсюда!

Он увидел, как у них остекленели глаза. Он сказал слишком много. Откуда ему знать, что она опоздала на автобус? Вот об этом они теперь думают.

Надо рискнуть. Он это слышал или ему померещилось?

– По радио говорили, что она опоздала на автобус. Ведь так? Кто-то видел, как она к нему бежала. И я действительно возражаю против того, чтобы вы осматривали мою машину. Я не хочу, чтобы вы приходили сюда и задавали все эти вопросы. Уходите. Слышите? Убирайтесь отсюда и больше не приходите!

Он не собирался размахивать перед ними кулаком, но так получилось. С руки соскользнул бинт, и они увидели раздувшуюся, покрытую волдырями рану.

– Как фамилия врача, лечившего вашу руку, Нед? – тихо спросил Карсон.

Хороший ночной сон для меня – это когда все закоулки мозга просыпаются в одно время. Не так уж часто это случается, но вот, проснувшись первого мая, я, слава богу, почувствовала прилив радости и энергии, что в этот день оказалось весьма кстати.

Я приняла душ, надела легкий серый костюм в тонкую полоску, который купила в конце прошлого сезона и который мне не терпелось обновить. Чтобы глотнуть свежего воздуха, а заодно узнать, какая на улице температура, открыла окно. Был прекрасный весенний день – теплый, с легким ветерком. На подоконнике соседней квартиры виднелись цветочные горшки с пробивающимися из земли цветами. А там, наверху, – голубое небо с пушистыми белыми облаками.

Когда я была маленькой, каждый год первого мая проводилась церемония Девы Марии в церкви Маунт-Кармел в Риджвуде, на которой мы венчали Святую Марию. Пока я накладывала тени на веки и подкрашивала губы, в голове звучали слова гимна, который мы тогда, бывало, пели:

О Мария, сегодня цветами тебя мы венчаем:

Пресветлая Царица ангелов, Царица мая…

Я знала, почему вспомнилась эта мелодия. Когда мне было десять лет, меня выбрали венчать статую Девы Марии венком из цветов. Каждый год этой чести попеременно удостаивались десятилетние мальчики и девочки.

На следующей неделе Патрику исполнилось бы десять.

Странно, но почему-то даже через много лет после того, как смиришься с потерей любимого и по-настоящему необходимого человека, если вдруг услышишь какую-то почти позабытую мелодию, на мгновение края раны разойдутся и тебя вновь пронзает боль.

«Хватит», – сказала я себе, решительно прогоняя такого рода мысли.

Я поехала на работу и была за рабочим столом без двадцати девять. Налив чашку кофе, пошла в кабинет Кена, где уже сидел Дон Картер. Не успела сделать первый глоток кофе, как стали одно за другим происходить разные события.

Позвонил следователь Клиффорд из полиции Бедфорда и сообщил нечто шокирующее. Кен, Дон и я слушали по параллельным телефонам его информацию о том, что они отследили электронные послания, включая то, которое и не сохранила, но которое упомянула, – в нем мне велели подготовиться к Судному дню.

Все три сообщения были посланы из округа Манчестер. Первые два пришли из библиотеки Гастингса, третье – из библиотеки Кротона. Отправитель воспользовался бесплатной услугой Интернета «Горячая почта», но, как считают в полиции, дал неверную информацию о своей личности.

– Что это значит? – спросил Кен.

– Отправитель назвался Николасом Спенсером и использовал адрес дома Спенсера, сгоревшего на прошлой неделе.

Николас Спенсер! Все мы открыли от удивления рты и посмотрели друг на друга. Как такое возможно?

– Подождите минутку, – сказал Кен. – У них куча недавних фотографий Николаса в газетах. Вы показывали какие-то из них библиотекарям?

– Да. Ни один не признал Спенсера в человеке, который воспользовался их компьютером.

– Даже в «Горячей почте» необходим пароль, – заметил Дон. – Каким паролем пользовался тот человек?

– Это было женское имя – Энни.

Я выбежала из кабинета, чтобы достать из своего стола исходные электронные послания. Затем прочитала последнее из них:

«Когда в прошлом году моя жена вам писала, вы не удосужились ответить на ее вопрос, и теперь она мертва. Не такая уж вы умная. Вам удалось выяснить, кто был в доме Линн Спенсер перед тем, как его подожгли?»

– Готова поспорить на что угодно, что жену этого типа звали Энни, – сказала я.

– Есть еще одна вещь, на наш взгляд, интересная, – сказал детектив Клиффорд. – Библиотекарша из Гастингса отчетливо помнит, что у растрепанного мужчины, который воспользовался компьютером, была сильно обожжена правая рука. Она не совсем уверена, что именно он послал эти сообщения, но не заметить его она не могла.

Прежде чем повесить трубку, Клиффорд заверил нас, что расширит сеть поиска и предупредит библиотеки в других городах Уэстчестера, чтобы там обратили внимание на мужчину, пожелавшего воспользоваться компьютером.

Его приметы: лет пятидесяти с лишним, рост около шести футов, может быть растрепанным, правая рука обожжена.

У него на руке ожог! Я была уверена – тот, кто посылал мне по электронной почте сообщения, в которых писал, что видел человека, бегущего по подъездной аллее особняка Спенсера, и есть тот самый тип с ожогом на правой руке. Новость была просто потрясающей!

Марти и Рода Бикорски имели право увидеть проблеск надежды. Я позвонила им. Услышав их ошеломленную реакцию на то, что отправитель электронных посланий воспользовался, возможно, именем Ника Спенсера и что у него обожжена рука, я подумала: «Господи, если бы мы только могли постичь, что в нашей жизни действительно важно!»

– Они его поймают, правда ведь, Карли? – спросил Марти.

– Он может просто оказаться каким-нибудь психом, я уверена, его поймают. В полиции считают, он живет где-то поблизости.

– Есть еще одна хорошая новость, – сказал Марти, – и для нас она полная неожиданность. За последний месяц рост опухоли у Мэгги замедлился. Она по-прежнему там и в конце концов отнимет у нас нашу девочку, но если не произойдет ускорения, мы почти наверняка отметим с Мэгги еще одно Рождество. Рода уже подумывает о подарках.

– Очень рада. – Я проглотила застрявший в горле комок. – Буду вам звонить.

Хотелось посидеть несколько минут, наслаждаясь радостью, звучавшей в голосе Марти Бикорски, но вместо этого предстоял телефонный разговор, который, как я знала, быстро рассеет эту радость. Отец Вивьен Пауэрс, Алан Десмонд, был в телефонной книге Кембриджа, штат Массачусетс. Я позвонила ему.

Как и у Марти Бикорски, у Десмондов автоответчик отфильтровывал сообщения.

«Мистер Десмонд, я Карли Декарло из «Уолл-стрит уикли». Я интервьюировала Вивьен в тот день, когда она пропала. Мне бы очень хотелось с вами встретиться или, по крайней мере, поговорить. Если вы не возражаете».

Я услышала, как кто-то снял трубку.

– Это Джейн, сестра Вивьен, – прозвучал напряженный, но вежливый голос. – Я знаю, что отец очень хочет с вами поговорить. Он в «Хилтоне» в городе Уайт-Плейнс. Можете позвонить ему прямо сейчас. Я только что с ним говорила.

– Он ответит на мой звонок?

– Дайте мне ваш номер. Попрошу его вам перезвонить.

Менее чем через три минуты зазвонил мой телефон. Это был Алан Десмонд. Голос его калился крайне утомленным.

– Мисс Декарло, я согласился выступить на пресс-конференции, которая начнется через несколько минут. Не могли бы мы поговорить чуть позже?

Я сделала в уме быстрые подсчеты. Было полдесятого. Мне предстояло позвонить в несколько мест. В полчетвертого надо быть в офисе в Плезантвиле, чтобы побеседовать со служащими.

– Если бы я подъехала, мы бы смогли с вами выпить кофе около одиннадцати?

– Да, конечно.

Договорились, что я позвоню ему из фойе «Хилтона».

И снова пришлось рассчитывать время. Была уверена, что пробуду с Аланом Десмондом не дольше часа. Если мы расстанемся около двенадцати, то в Каспиен смогу приехать примерно к часу. Интуиция подсказывала, что пришло время попытаться уговорить жену доктора Бродрика со мной побеседовать.

Я набрала номер офиса Бродрика, предполагая, что в самом неблагоприятном случае она меня просто не примет.

Секретарша, миссис Уорд, вспомнила меня и говорила вполне дружелюбно.

– Рада сообщить вам, что доктору с каждым днем лучше, – сказала она. – Он всегда старался поддерживать себя в форме и вообще-то крепкий мужчина. Сейчас это ему помогает. Миссис Бродрик надеется, что он справится.

– Очень хорошо. Вы не знаете, она дома?

– Нет. Она сейчас в больнице, но я точно знаю, что к вечеру будет здесь. Миссис Бродрик всегда работала в офисе, а сейчас, когда доктору лучше, она каждый день приходит сюда на несколько часов.

– Миссис Уорд, я собираюсь в Каспиен. Для меня очень важно поговорить с миссис Бродрик по поводу происшествия с доктором. Пожалуй, сейчас больше ничего не скажу, но рассчитываю остановиться в вашем офисе около двух часов. Если она уделит мне пятнадцать минут, то не прогадает. На днях, когда мы разговаривали, я оставила ей свой номер телефона, но позвольте дать его и вам. И еще, буду вам признательна, если вы мне позвоните в случае решительного отказа миссис Бродрик со мной говорить.

Мне надо было сделать еще один звонок – на этот раз Мануэлю и Розе Гомес. Я позвонила им в дом их дочери в Куинс.

– Мы читали об исчезновении мисс Пауэрс, – сказал Мануэль. – И очень волнуемся, что с ней могло что-то случиться.

– Так вы не верите, что она собирается встретиться с мистером Спенсером в Швейцарии?

– Нет, конечно, мисс Декарло. Кто я, по-вашему, чтобы такое говорить?

– Мануэль, вы знаете ту мощенную булыжником дорожку, что ведет к пруду, как раз позади левого столба ворот?

– Разумеется.

– Возможно, чтобы на этом месте кто-то ставил свою машину?

– Там обычно ставил машину мистер Спенсер.

– Мистер Спенсер?!

– В особенности летом. Когда миссис Спенсер собирала друзей у бассейна, а он ехал из Нью-Йорка по пути в Коннектикут повидать Джека, то обычно парковался там, где машину не заметили бы. Потом пробирался наверх переодеться.

– Не сообщая ничего миссис Спенсер?

– Она могла быть в курсе его планов, но он говорил, что, если начнет беседовать с людьми, будет трудно уйти.

– Какая машина была у мистера Спенсера?

– Черный седан «БМВ».

– А кто-нибудь из друзей Спенсеров парковался на этой мощеной дорожке, Мануэль?

Наступила пауза, а потом он размеренно произнес:

– Только не днем, мисс Декарло.

У Алана Десмонда был такой вид, словно он три дня не спал, и я не сомневалась, что так оно и есть. Лет около семидесяти, с бледным посеревшим лицом, почти не отличающимся по цвету от седых волос со стальным оттенком. От природы он был худощав, а в то утро выглядел совсем бестелесным и изнуренным. Несмотря на это, на нем был элегантный костюм и галстук. Я подумала, что он один из тех мужчин, которые никогда не бывают без галстука, разве только на площадке для игры в гольф.

Народу в кафе было немного, и мы выбрали столик в углу, где никто не мог бы подслушать мат разговор. Заказали кофе. Я была уверена, что он за все утро ничего не съел, и, рискнув, сказала:

– Я хочу заказать себе датский пирог, но только если вы тоже возьмете.

– Вы очень проницательны, мисс Декарло, и вы правы – я ничего не ел. Пусть будет пирог.

– Мне с сыром, – сказала я официантке.

Он утвердительно ей кивнул.

Потом посмотрел на меня.

– Вы виделись с Вивьен в понедельник, во второй половине дня?

– Да. Сначала позвонила, чтобы договориться о встрече, но она отказалась. Думаю, она быта уверена, что я плету интриги против Николаса Спенсера, и не хотела иметь к этому отношения.

– Почему она не захотела воспользоваться возможностью его защитить?

– Потому что, к сожалению, не всегда получается это сделать. Некоторые средства массовой информации, вольно обращаясь с материалами интервью, могут превратить положительное высказывание в критическое замечание. Думаю, Вивьен была удручена этими ужасными отзывами в прессе о Нике Спенсере и никоим образом не хотела быть к этому причастной.

Отец Вивьен кивнул.

– Она всегда отличалась необычайной преданностью. – Его лицо исказилось от боли. – Карли, вы слышите? Я говорю о Вивьен так, словно ее нет в живых. Это меня приводит в ужас.

Как жаль, что я не умею убедительно лгать. Не смогла сказать ему ничего утешительного.

– Мистер Десмонд, я читала ваше заявление для прессы, в котором говорится, что вы часто общались с Вивьен по телефону в течение трех недель со времени катастрофы самолета Николаса Спенсера. Вы знали, что у нее с Николасом Спенсером был роман?

Прежде чем ответить, он отхлебнул кофе. У меня не было ощущения, что он пытается как-то обойти мой вопрос стороной. Скорее он хотел оглянуться назад и найти честный ответ.

– Жена говорит, что я никогда прямо не отвечаю на вопрос, – сказал он, – и, возможно, так оно и есть. – Его губы тронула мимолетная улыбка, почти сразу же исчезнувшая. – Позвольте немного рассказать о нашей семье. Вивьен – самая младшая из четырех наших дочерей. В колледже она познакомилась с Джоэлом, и девять лет назад, когда ей было двадцать два, они поженились. К несчастью, как вы, наверное, знаете, чуть больше двух лет назад Джоэл умер от рака. В то время мы пытались уговорить ее вернуться в Бостон, но она начала работать у Николаса Спенсера. Ее очень воодушевляла мысль о том, что она сотрудница компании, в которой разрабатывается противораковая вакцина.

Когда Вивьен начала работать у Ника Спенсера, он был женат на Линн чуть более двух лет, подумала я. Держу пари, этот брак уже тогда дал трещину.

– Хочу быть с вами откровенным, Карли, – сказал Алан Десмонд. – Если – и это очень весомое «если» – у Вивьен действительно был роман с Николасом Спенсером, то произошло это не сразу. После смерти Джоэла она полгода работала в компании Спенсера. По меньшей мере раз в месяц приезжала на выходные к нам в гости. В этот период ее мать, я или одна из сестер взяли за правило практически каждый вечер разговаривать с ней по телефону. Так или иначе, всех нас беспокоило, что она почти всегда дома. Мы уговаривали ее записаться в группу психотерапии, пойти на какие-нибудь курсы или по вечерам готовиться к степени магистра – одним словом, заняться чем-нибудь, чтобы только не сидеть дома.

Принесли наши пироги. Нет нужды говорить, что выглядели они просто великолепно, но я прочла ярлык с предупреждением: одна тысяча калорий. Закупорка кровеносных сосудов.

«Ты подумала об уровне холестерина?» – спросила я себя.

Отрезав кусочек, положила его в рот. Божественно. Это угощение почти никогда себе не позволяю. Мне оно не подходит. Но было так вкусно, что беспокоиться на этот счет было бы глупо.

– Полагаю, вы хотите сказать о том, что в какой-то момент картина изменилась.

Алан Десмонд кивнул.

Я была рада, что, отвечая на мой вопрос, он рассеянно жевал пирог.

– В конце прошлого лета Вивьен как-то изменилась. Она казалась более счастливой, хотя была весьма обеспокоена тем, что с противораковой вакциной возникли какие-то непредвиденные проблемы. Правда, она не вдавалась в подробности. Полагаю, информация была конфиденциальной, но Вивьен говорила, что Николас Спенсер весьма встревожен.

– Она когда-нибудь намекала на то, что между ними развиваются интимные отношения?

– Нет, никогда. Но ее сестра Джейн – та, с которой вы недавно разговаривали, – догадалась об этом. Она сказала нечто вроде: «Вив и так слишком много страдала. Надеюсь, у нее хватит ума не влюбиться в своего женатого босса».

– Вы никогда прямо не спрашивали Вивьен, нет ли у нее любовных отношений с Ником Спенсером?

– Я в шутку спросил, не появился ли на ее горизонте интересный мужчина. Она назвала меня неисправимым романтиком и сказала, что, если такой появится, она мне скажет.

Чувствовалось, что Алан Десмонд скоро будет готов задать мне вопросы, поэтому поскорей вставила еще один.

Дата добавления: 2015-07-11