Жестокое возрождение

Конечно, наиболее приятным и конструктивным развитием событий было бы изживание системного кризиса в результате перехода власти к организованной, внутренне отмобилизованной, относительно цивилизованной и интеллектуальной политической оппозиции – если не партии, то достаточно широкой группе, которая, подхватив власть из грязи, немедленно начала бы реализовывать правильную социальную и экономическую политику, за считаные месяцы стабилизировав ситуацию, а затем перейдя к комплексной модернизации страны.

Образец перед глазами: правительство Примакова – Маслюкова, которое «без шума и пыли» стабилизировало страну после финансовой и идеологической катастрофы августа 1998 года и обеспечило устойчивый восстановительный рост до всякого увеличения мировых цен на нефть (характерно, что Ельцин и «семья» избавились от этого правительства сразу же, как только наметилось удорожание нефти; это, конечно, не единственная и даже не главная, но тем не менее существенная причина).

Однако с того времени страна прошла значительный путь разложения. Кроме того, группа добросовестных здравомыслящих управленцев, унаследованная от прошлой эпохи, достаточна для преодоления социально-экономического шока, но не для комплексной модернизации страны – и правительство Примакова – Маслюкова своей судьбой доказало в том числе и это.

Большое количество политических деятелей и «пикейных жилетов» всех мастей вот уже несколько лет старательно эксплуатируют надежды, связанные с переходом власти в руки «готовой» команды «эффективных политиков и специалистов».

К сожалению, в тех относительно немногих случаях, когда подобные мечтания не являются грубыми и циничными спекуляциями, они представляются плодами глубочайшей безграмотности и оторванности от реальной жизни. Нужно быть предельно наивным и ограниченным (либо, напротив, предельно циничным и извращенным) человеком, чтобы в современной России, в условиях массовой деградации и распада, охвативших едва ли не все стороны жизни общества, хотя бы допускать мысль о возможности такого развития событий.

Ответственной оппозиции как целостной организационной структуры нет и до самого последнего момента не будет, причем далеко не только в силу всеобъемлющего характера общественного кризиса, который, конечно, приведет к смене политической системы, но разрушает именно все общество, включая и саму оппозицию. Весьма важную роль играет и последовательная, кропотливая и скрупулезная работа правящей бюрократии, «пропалывающей» ряды противостоящих ей политических деятелей тщательно и разнообразно, творчески применясь к моменту и конкретным обстоятельствам каждой конкретной личности: «не в кормушку, так в Краснокаменск».

В этих условиях появление дееспособной, органично вызревшей внутри общества эффективной и ответственной политической силы, способной подхватить власть у рассыпающейся от собственной громоздкости «вертикали власти», представляется даже теоретически невозможным.

Конечно, наши знания и тем более прогностические способности ограничены, и мы должны в любой момент помнить классическую формулу Александра Кабакова: «Так не бывает, но как чудо – возможно». Однако чудеса, безусловно, входя в первейшие служебные обязанности каждого ответственного субъекта политики (далеко не только современной российской), никоим образом не имеют никакого отношения к предмету настоящей книги и не могут рассматриваться в ней.

С учетом этого надежды на благоприятное для нашей страны – плавное, конструктивное и гуманное – развитие событий представляются совершенно беспочвенными, а перспективы России – обычными: жестокими и туманными.

Не стоит всерьез верить лакированным пропагандистским сказкам учебников истории о мудрости и гуманности спасителей нашей страны и о всеобщем народном энтузиазме на пути этого спасения. Гуманность спасителей, если она вообще бывала в наличии, умерялась той самой мудростью – порой до полного искоренения, а общество до определенных пороговых моментов вело себя в соответствии с известной максимой «моя хата с краю, ничего не знаю».

Чтобы не тревожить живые в памяти поколений и являющиеся полем жестокой идеологической битвы события последних полутора столетий, обратимся к наиболее схожему с современностью по масштабам и длительностью угрозы страны периоду – Смутному времени начала ХVII века. Учебники истории и в советское время, захлебываясь патокой, рассказывали о том, как охваченные патриотизмом нижегородцы закладывали жен и детей, чтобы собрать средства для финансирования народного ополчения Минина и Пожарского.

Для автора как экономиста хозяйственный смысл и в целом процедура этого акта длительное время оставались глубочайшей хозяйственной загадкой – пока не выяснилось в конце концов, что под этой изящной формулировкой кроется не более и не менее, чем массовый захват в заложники членов семей наиболее обеспеченных жителей города^[84] (при этом Минин еще и добился права насильственного изъятия ценностей). Лишь под прямой угрозой своим женам и детям эти жители соглашались выделять средства, необходимые для финансирования ополчения!

Негодование в отношении имущих, не желавших давать деньги на спасение Родины (правда, это объяснимо – хаос продолжался уже долго, а сама попытка Минина выглядела поначалу наивной и обреченной на поражение), понятно и вполне естественно, однако значительно более важно иное – полное оправдание и в общественном сознании, и в российском праве насильственных действий Минина.

Эта причина вызвана не иезуитским «цель оправдывает средства», но ключевой особенностью российского общественного сознания, сохранившейся и последовательно игнорируемой и по сей день: в отличие от общественного сознания Запада, наше носит не «договорной», а мировоззренческий характер.

Человек Запада воспринимает людей по отдельности, и общество – система договоров между ними (остаточно вспомнить о ключевом понятии «общественный договор»). Россиянин же в силу понятных историко-географических причин воспринимает свое общество как целое, как единую семью, члены которой вне зависимости от своего желания, по факту рождения и совместной жизни обладают в отношении друг друга и своей семьи (страны) в целом неотъемлемыми и неотменимыми правами и обязанностями, которые носят первичный характер.

И любое право, любые законы, любой суд действительны только до тех пор, пока они подтверждают и укрепляют эти врожденные права и обязанности. Если же им не посчастливится вступить с врожденными ощущениями этих прав и обязанностей в противоречие, они утрачивают легитимность, перестают восприниматься людьми как что-то действительно существующее и в конечном счете рассеиваются как дым.

Сознание Запада – формально-юридическое, сознание России связано с прямой службой интересам общества. Поэтому то, что по формально имплантированному в наше общество западному закону является тягчайшим уголовным преступлением – захватом заложников (и, в отношении партизан, террористической деятельностью), для России является актом высшего патриотизма.

И пока наше общество не научилось выражать это подразумеваемое «народное», «общественное право» на языке формального западного права, ситуация с противоречием формального закона и общественного правосознания, «закона» и «справедливости», «истины» и «правды» остается глубоко трагической для человека, воспринявшего западные ценности и «правила игры» (хотя бы в ходе коммерческой деятельности). Ведь в критической ситуации западное право вступает в непримиримое, лобовое противоречие с российским правосознанием, выражающим глубинные общественные интересы и ценности в наиболее прямой, откровенной и потому надежной форме.

В результате столкнувшемуся с этим противоречием носителю западных подходов (и тем более западных ценностей) приходится либо жертвовать собой и своими ценностями (становясь вдобавок врагом или, по крайней мере, «отверженным» для «мирового сообщества», то есть Запада), либо становиться предателем своей Родины, своего народа.

И это не преувеличение, а реальная трагедия большого количества людей, уже оказывавшихся перед этим выбором.

400 лет назад дело было сделано, и сделано правильно.

Россия стоит до сих пор, несмотря на всех Николаев II, Гитлеров и реформаторов, не говоря уже о Ельциных с Путиными, – и памятник «гражданину Минину и князю Пожарскому» на Красной площади стоит, как Россия, по праву и стоять будет.

И в ближайшие годы, как бы страшно и тоскливо нам бы от этого ни становилось, Россию будут спасать (а скорее всего – мы сами и будем спасать, не отвертимся, Земля круглая, и деваться все равно некуда) так, как спасали всегда – не лучше, но и не хуже, используя не те методы, которые приятны, моральны или хотя бы поддаются оправданию в устах последующих историков и «мирового сообщества» (совершенно заинтересованного, кстати, в укреплении нашей страны и превращении ее в значимого конкурента), а те, которые работают и обеспечивают спасение России в конкретных критических обстоятельствах.

Для людей с разорванным между Западом и своей Родиной сознанием цель, конечно, не оправдывает средства, и победителей судят, – по крайней мере, в Южной Корее.^[85]

Но Родина, особенно наша, такова, что в случае восприятия чужих ценностей, пусть даже неосознанного и неизбежного в силу профессиональной деятельности, платить за нее приходится в том числе и своей совестью, и – для верующих людей – спасением души.

И тщетны, хоть и понятны, и естественны надежды каждого, что именно его чаша сия минует.

Слаб человек, пока не навалится на него история и не потребует его всего, с потрохами и совестью, а от истории, как известно, не спрячешься – ни под диван, ни в эмиграцию.

Мы преодолеем и справимся. А какой ценой – это уж наше дело.

Именно из этой цены, в частности, растет и расти будет великая русская литература.

Дата добавления: 2015-07-11