Случайная катастрофа

Спите спокойно: это повторится.

Надпись на трансформаторной будке в Москве 27 мая 2005 года

Помимо досрочных (или проведенных, как им и положено, в 2007 году) парламентских выборов, фактором обрушения России в системный кризис может стать масштабная катастрофа, на значительный срок разрушающая повседневную жизнь значительных масс людей в ряде российских регионов. Существенно, что подобная катастрофа будет иметь значимые политические последствия только в том случае, если среди пострадавших регионов будет Москва, так как в условиях предельно централизованного управления (а при путинском режиме принципиальные решения могут приниматься только одним человеком) политические изменения при сохранении целостности общественной системы способны происходить только в столицах.

Прелюдией серьезных политических изменений могут быть и какие-либо драматические события в периферийных регионах, однако системный кризис они смогут вызвать не сами по себе, а исключительно «рикошетом», через удар, нанесенный ими по Москве. В противном случае даже (не дай бог) масштабные техногенные катастрофы и драматическое отпадение тех или иных территорий от нашей страны не приведет к рассматриваемому в рамках настоящей книги системному кризису и останется лишь эпизодом, но ни в коей мере не переломным моментом в истории России.

Весьма важно, что возникновение такого рода катастроф в ближайшие годы представляется принципиально непредсказуемым. Прогнозировать техногенные катастрофы, к сожалению, так и не научились (так как тогда успевали бы и предотвращать их): с одной стороны, технические системы обладают значительными скрытыми «запасами прочности» (позволяющими, например, продолжать успешно эксплуатировать вроде бы полностью изношенные мощности), с другой – системы наблюдения за их состоянием, не говоря уже о прогнозировании их «поведения», частью никуда не годятся (как из-за разрушения в ходе реформ, так и из-за сложности задач), частью находятся в недрах различных ведомств, не позволяющих никому использовать соответствующую информацию и не использующих их сами.

Природные катастрофы могут приобретать политически значимые последствия только в сочетании с техногенными. Прогнозирование их затруднено по тем же основным причинам, разве что большее значение имеет последовательное разрушение российской науки.^[38]

Принципиально важно и то, что политически значимые катастрофы будут, скорее всего, провоцироваться или как минимум усугубляться неадекватностью государственного управления, проявления которого практически не поддаются прогнозированию. С определенностью можно сказать одно: дебилизация путинского государства превращает его в потенциальный катализатор катастроф такого рода.

Достаточно вспомнить, что в 2004–2005 годах россияне (в том числе москвичи, что политически важно) благодаря разложению аппарата государственного управления стали жертвами практически всех видов кризисов:

• финансового (дестабилизации банковской системы летом 2004 года), вызванного вопиющим непрофессионализмом и безответственностью финансовых властей страны;^[39]

• террористического (в результате серии беспрецедентных по разрушительности и влиянию на общественное сознание терактов, продолжавшихся с 9 мая по 3 сентября 2004 года);

• социального (монетизация льгот, вызванная бюрократически выхолощенным, казалось бы, разграничением полномочий между уровнями власти, привела в том числе к лишению социально уязвимых слоев общества возможности передвижения внутри собственного населенного пункта);^[40]

• техногенного (отключением света в конце мая 2005 года, жертвами которого в той или иной степени только в Москве стало, по оценкам, не менее половины реального населения, то есть свыше 6 млн чел., что втрое превышает официальную оценку в 2 млн чел., сделанную не только для Москвы, но для всех четырех пострадавших регионов).

Отключение света в Москве (а на самом деле в Центральной России) дало весьма показательный материал для понимания характера реагирования путинского государства на техногенные катастрофы и может рассматриваться как своего рода «модель» будущих катастроф, в том числе и имеющих политическое значение.

Прежде всего, важно понимать: по своим масштабам «блэкаут» представляет собой крупнейшую техногенную катастрофу в нашей стране после Чернобыля.

Ее масштабы весьма существенно преуменьшались; в частности, о прекращении энергоснабжения в других регионах говорилось крайне мало и вскользь, хотя оно затронуло населенные районы Московской, Тульской и Калужской областей, а по данным работников железных дорог – как минимум еще и Смоленскую область.

Категорически отрицался факт человеческих жертв в результате аварии, хотя в последующем появились неофициальные сообщения как минимум об одном погибшем именно из-за отключения света.

На фоне сообщений о примерно 20 тыс. застрявших в метро и 1,7 тыс. – в лифтах москвичах не делалось даже попыток сосчитать застрявших в электричках и проведших мучительные часы в колоссальных автомобильных пробках.

Единственная оценка числа пострадавших – 2 млн чел. – была откровенно смешна: даже на показанной РТР карте было видно, что свет отключался почти на трети территории Москвы (реальное население которой, по оценкам, – около 12,5 млн чел.). То есть только в Москве пострадало свыше 4 млн чел., а с учетом блокирования наземного транспорта и отключений водоснабжения и канализации, которые затронули и районы Москвы, в которых свет не отключался (не говоря об отказах телефонной связи), число пострадавших может быть оценено как минимум в половину населения – 6 млн чел.

Число пострадавших вне Москвы вообще, насколько можно понять, не оценивалось никак.

Не оценивались официально (по крайней мере, в публичном информационном пространстве) последствия даже известных аварий. И если в Новомосковске выброс на химическом комбинате был практически безвреден, то авария в Капотне, прорыв канализации на Волгоградском проспекте и длительный сброс сточных вод в Москву-реку имели, по всей вероятности, характер подлинных экологических катастроф.

Никакой комплексной оценки не получили потери бизнеса.

Практически ничего не говорилось об отключении воды в ряде районов столицы, продолжавшемся и 26 мая, и даже в последующие дни. Само ограничение длительности аварии исключительно 25 и 26 маем вызывает сильнейшие сомнения – чего стоит один лишь победный рапорт о полном восстановлении энергоснабжения города – спутника Москвы Реутова, расположенного непосредственно на внешней стороне МКАД, с... 1 июня 2005 года!

При все этом данная авария носила полностью прогнозируемый характер и была практически неизбежна. Более того: практически все специалисты в области электроэнергетики, оценивавшие влияние на нее чубайсовской реформы, указывали на предопределенность именно подобных аварий практически единодушно.

Системная причина энергетической катастрофы, грянувшей утром 25 мая в Центральной России, одна: реформа электроэнергетики, направленная, вопреки официальным декларациям, на разрушение единого технологического комплекса отрасли и этим разрушающая ее надежность.

Произвольное разделение генерирующих мощностей на независимые компании, самостоятельно оптимизирующие мощности (и этим изменяющие топологию энергосистемы), абсурдное усложнение и одновременно раздробление системы управления, попытка сформировать рынок вопреки технологическим ограничениям на переток энергии создало неприемлемые риски на первом же шаге реформы.

Стоит напомнить, что в Советском Союзе практически никак не повлияла на массовое энергоснабжение даже чернобыльская катастрофа (означавшая мгновенное прекращение поставок энергии с крупнейшего энергоблока).

Концентрация усилий реформаторов на разделе финансовых потоков, политически обусловленном энерготерроре против общества, приватизации и перераспределении собственности объективно отвлекала их не только от инвестиционной деятельности (которая по либеральным догмам должна идти сама, под влиянием «невидимой руки рынка»), но и от рутинного исполнения собственных служебных обязанностей. Более того: реализация их стратегических интересов делала исполнение этих обязанностей просто невозможным.

В частности, изгнание из отрасли критической массы специалистов, указывавших на безграмотность и опасность реформы, дополнительно снижало устойчивость энергосистемы. Технологическое раздробление отрасли (на производителей энергии, сетевиков и распределителей), дополненное региональным, сделало управленчески невозможным оперативную локализацию аварии и привело к распространению «маятниковых» отключений до размеров, сопоставимых с известными авариями в США и Великобритании (и, кстати, по тем же самым причинам).

Официальные сообщения о катастрофе последовательно выгораживали реформу электроэнергетики. Ее главной причиной с самого начала с подачи руководства РАО «ЕЭС России» и лично Чубайса назывался износ подстанции (отремонтированной, между прочим, в 2003 году, что для ответственного государства стало бы поводом для самостоятельного расследования). При этом всячески нагнеталось ощущение необходимости дополнительного роста финансирования отрасли, которая и так буквально захлебывается от денег, используемых, впрочем, преимущественно непрозрачно (главная же причина в том, что реформа объективно не заинтересовывает энергетиков в инвестициях в остающееся у государства сетевое хозяйство; схожая картина наблюдается и в эталонной для реформаторов Великобритании).^[41]

Депутатская же комиссия Гудкова, насколько можно понять, была озабочена в основном обелением своих членов, вопреки здравому смыслу и профессиональным знаниям поддержавших реформу электроэнергетики и в результате ставших ее заложниками. Достаточно вспомнить, что о ее окончательных выводах было широковещательно объявлено после первого же посещения ею подстанции «Чагино», то есть практически до начала ее работы!

В результате «крайним» за аварию назначен стрелочник Евстафьев – прославившийся выносом из Белого дома фольклорной «коробки из-под ксерокса» политтехнолог, назначенный Чубайсом на пост руководителя «Мосэнерго». Вопрос о том, как совершенно не разбирающийся в весьма специфической отрасли человек мог быть поставлен во главе энергоснабжения одного из крупнейших городов мира, даже не был поставлен, – как, впрочем, и аналогичный вопрос в отношении самого Чубайса.

Полная безнаказанность, заметание следов, круговая порука и превентивная дискредитация Чубайсом жертв его собственной политики, выставляемых в виде алчных грабителей, стали нормой в реакции государства на практически любые «неудобные события» – от дорожно-транспортного происшествия с участием высокопоставленных чиновников до терактов и техногенных катастроф.

Это ярко проявилось почти ровно через полгода после энергетической катастрофы: 29 ноября 2005 года, накануне выборов в Мосгордуму, Чубайс публично заявил о веерных отключениях электричества в Москве в случае, если мороз в 25 градусов продержится трое суток подряд. Конечно, это заявление носило прежде всего политический характер. С одной стороны, Чубайс публично унизил и дискредитировал своего давнего врага, мэра Москвы,^[42] показав, что он не способен обеспечить устойчивое энергоснабжение собственного города и не является в нем полноценным хозяином. С другой – он вбил клин между наметившимся и, вероятно, раздражающим его союзом «Яблока» и СПС, в результате которого последнее могло выскользнуть из-под его влияния.

Однако какую бы тактическую цель ни преследовал Чубайс, его заявление имело и весьма существенное стратегическое значение. Прежде всего, несмотря ни на какие нормативные документы, регламентирующие действия энергетиков в условиях необычных морозов, его публичное заявление представляло собой открытое и безнаказанное снятие с себя всякой ответственности за последствия своих собственных реформ и своей собственной «профессиональной» деятельности, в том числе за последствия длительного недоинвестирования отрасли.

Через некоторое время Чубайс якобы спохватился и «вспомнил» про население и социальную сферу (а новый руководитель контролируемого РАО «ЕЭС России» «Мосэнерго» Копсов заявил об отключениях уже не при минус 25, а при минус 20 градусах, которые в Москве наблюдаются почти каждую зиму), однако москвичи прекрасно понимают, что в Москве есть масса и производственных объектов, отключение которых от света вызовет подлинную катастрофу, причем не только экологическую.

Заранее снимая с себя ответственность при как минимум попустительстве Путина, Чубайс тем самым демонстрирует возросшую вероятность новых аварий, от ответственности за которые он, по-видимому, стремится заранее застраховаться.

Весьма существенно, что в результате последовательной и целенаправленной деятельности реформаторов в последние 7 лет произошло коренное изменение корпоративной культуры электроэнергетиков. Чувство ответственности за обеспечение страны энергией было, как представляется, вытеснено полной безответственностью, ощущением, что им «все должны», агрессивностью по отношению к потребителям и стремлением к нанесению им ущерба, в том числе психологического. Чего стоит одна лишь рассылка льготникам Москвы летом 2005 года требований немедленно, под страхом отключения света оплатить недоплаченные из-за применения законных льгот суммы, трактуемые как «задолженность»! При этом представители электроэнергетиков, к которым были вынуждены спешно обращаться потрясенные льготники (большинство из которых является весьма пожилыми людьми), на недоуменные вопросы требовали: «Сначала погасите долги, а потом разберемся». В конечном счете выяснялось, что льготники, включая инвалидов, – о чем их, кстати, никто и никогда не предупреждал (в том числе и в широко рассылаемых энергетиками угрозах отключения света), – обязаны ежегодно^[43] (а с 2006 года, благодаря нововведению «Мосэнерго» – и дважды в год) лично являться к энергетикам, чтобы подтверждать факт наличия у них права на получение льгот!

Агрессивность энергетиков и их враждебность к потребителям в полной мере проявилась в декабре 2005 года в Нальчике, психологически еще не оправившемся от последствий более чем странной террористической атаки 13 октября. Из-за долгов (вызванных в том числе и ростом тарифов) там внезапно, без предварительного оповещения горожан были более чем на двое суток отключены не только свет, но и вода – и горячая, и холодная (а значит, и канализация). Тем самым 300-тысячный город был без зазрения совести поставлен «энерготеррористами» на грань коммунальной катастрофы, что закономерно привело к возникновению стихийных протестов.^[44]

Последовательное и планомерное очищение органов государственного управления от квалифицированных специалистов, сохранение таких «эффективных менеджеров», как Чубайс, и продвижение Кириенко всех мастей, характерно для кадровой политики путинского режима, органически не выносящего честных профессионалов. Вероятно, если бы Чикатило был жив и при этом происходил бы из Питера, в путинской Росии он давно был бы поставлен во главе какого-нибудь детского садика. Впрочем, назначение Кириенко руководителем «Росатома» имеет, по крайней мере, одно позитивное следствие: теперь в обозримом будущем в нашей стране почти точно не будет дефолта. Как утверждают злые языки, «потому что будет Чернобыль», но бросаться подобными прогнозами не менее страшно, чем думать о подобных назначениях.

При подобной кадровой политике путинского режима совершенно избыточно говорить о сохранении угрозы терактов, способных вызвать техногенную катастрофу: подобное управление с легкостью может оказаться страшнее любого теракта, – хотя политически значимая техногенная катастрофа по-прежнему, конечно, может быть вызвана деятельностью не только реформаторов, но и обычных террористов.

Вместе с тем нельзя не отметить, что террористическая активность в целом сдерживается – так, пока, несмотря на значительное число человеческих жертв и общественный резонанс, действия террористов не создавали реальной угрозы техногенных катастроф (вне зависимости от того, вызвано ли это эффективностью спецслужб, или их связью с террористами, или особенностью последних).

В то же время деятельность либеральных реформаторов настолько разрушительна, что такую угрозу создает, – в этом отношении энергетический террор, давно уже развязанный Чубайсом и его подчиненными против населения России (как минимум при личном попустительстве Путина, а скорее всего, и при его прямом поощрении), значительно страшнее опасностей, исходящих от «международных террористов».

Кроме того, либеральные реформаторы последовательно и эффективно проводят самоубийственные для страны реформы. Эти реформы в основном направлены на реализацию интересов контролируемого ими российского и связанного с ними (чтобы не сказать контролирующего их) международного бизнеса. Часто они служат инструментом осуществления личных и корпоративных амбиций реформаторов, подтверждением их всевластия и способности привести пока еще живую страну в соответствие самым диким и случайным догмам, поселившимся в их мозгах. В результате в целом они оказываются несовместимыми с жизненными интересами большинства россиян и представляют собой геноцид населения России, продолжающийся уже полтора десятилетия.

В последние годы наиболее ярко это проявилось в людоедской монетизации льгот и замораживании колоссальных средств налогоплательщиков в Стабфонде. Реформаторы демонстрируют готовность финансировать что угодно и кого угодно, вплоть до наших стратегических конкурентов из развитых стран, лишь бы не улучшать жизнь своих собственных сограждан.

Поэтому социально-экономические реформы могут стать катализатором системного кризиса не только через провоцируемые ими техногенные катастрофы, но и непосредственно, через провоцируемые ими социально-экономические потрясения.^[45]

Кроме того, разложение правящей бюрократии объективно лишает ее способности адекватно и своевременно реагировать на изменение условий, в том числе на изменение экономической конъюнктуры, которое может быть вызвано не только гипотетическим снижением мировой цены на нефть, но и совершенно неизбежным усилением аппетитов и, соответственно, давлением на бизнес «силовой олигархии».

В частности, по оценкам специалистов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП),^[46] даже при относительно высоких ценах на нефть (расчеты были проведены для цены нефти сорта Urals в 45 долл./барр в среднем в 2006 и 40 долл./барр – в 2007–2008 годах) сальдо торгового баланса в 2006–2008 годах будет снижаться из-за опережающего роста импорта. Это приведет к резкому замедлению роста валютных резервов. (Стоит отметить, что даже при сохранении среднегодовых мировых цен на нефть сорта Urals на уровне 2005 года – 50,8 долл./барр – или их росте к аналогичному результату могут привести усиления административного давления на бизнес и усиливающийся произвол «силовой олигархии».)

При сохранении существующего и, насколько можно понять, идеологически обусловленного для российских реформаторов механизма стерилизации денежной эмиссии в Стабфонде (при неизменной цене отсечения) приостановка роста валютных резервов приведет к сжатию денежного предложения.

В то же время спрос на деньги будет, по мнению аналитиков ЦМАКП, продолжать интенсивно расширяться, в первую очередь за счет вкладов населения и наличных денег.

В результате возникнет масштабный разрыв между динамикой денежного спроса и предложения, который будет покрываться прежде всего за счет снижения ликвидности банковской системы страны. В условиях проведения прежней чрезмерно жесткой финансовой политики (обусловленной не только бюрократической привычкой, но и либеральной идеологией) это приведет к исключительно опасному снижению ликвидности банковской системы.

В частности, уровень ликвидности, характерный для дестабилизации банковской системы в мае 2004 года, может быть достигнут к середине 2006-го, а уровень, наблюдавшийся во время системного кризиса августа 1998-го, – к середине 2007 года. Ликвидность банковской системы будет снижаться вплоть до изменения политики государства (перехода к рефинансированию банковской системы Центробанком или отказу от политики стерилизации денежной массы) либо до банковского кризиса.

Поскольку качество государственного управления в путинской России не вызывает никакого сомнения, развязывание банковского кризиса представляется более вероятным исходом. Между тем он, если и не может быть приравнен к масштабной техногенной катастрофе по комплексности и разрушительности воздействия, затронет все сферы общественной жизни, большинство развитых регионов (и совершенно точно – Москву) и с легкостью может стать катализатором системного кризиса.

Понятно, что это лишь один из возможных сценариев, однако сам факт его обнародования представляется весьма знаменательным с учетом как принципиальной отстраненности от политики специалистов ЦМАКП, так и их добросовестной близости к государству,^[47] позволяющей обращаться к общественному мнению только после исчерпания возможностей всех остальных инструментов воздействия на ситуацию и корректировки намечающихся проблем.

Дата добавления: 2015-07-11