Март 2007 года: досрочные парламентские выборы?

Самый простой и вместе с тем весьма эффективный катализатор системного кризиса в России, представляющийся практически самоочевидным (и поэтому наименее вероятный в силу практически неизбежного противодействия), – это предстоящие нам парламентские выборы.

Конечно, в настоящее время, после выборов последних 10 лет действительно трудно представить, чтобы злоупотребления любого масштаба (или подозрения на них) при подсчете голосов были способны вызвать сколь-нибудь заметный протест даже при существенном внешнем «разогреве».

Однако раздражающего воздействия и разрушительных способностей правящей бюрократии никогда не стоит недооценивать. В конце концов, накануне «оранжевой революции» на Украине, не говоря уже о парламентских выборах в Грузии или Киргизии, авторитетные исследователи высказывали точно такую же точку зрения – и обвинять их в некомпетентности нельзя. Недовольство общества зреет и копится глубоко внутри и может прорваться на поверхность внезапно даже для искушенного и квалифицированного наблюдателя.

Кроме того, интриги в среде самой правящей бюрократии, сопутствующие даже полностью управляемым выборам, способны не только спровоцировать возмущение самых покорных масс, но и полностью дезорганизовать ее, лишив воли и возможности сопротивляться самым слабым воздействиям со стороны самой трусливой и непоследовательной оппозиции.

Кроме того, в случае современной России нельзя полностью исключить вероятности того, что под тем или иным предлогом, – хотя бы в связи с действительно имеющейся необходимостью привести состав Госдумы в соответствие качественно новой политической системе, созданной правящей бюрократией после и во многом под предлогом бесланской трагедии, – парламентские выборы в нашей стране будут перенесены на год, с декабря 2007 на март 2007 года.

Реальные цели этой операции, детали которой все более подробно и старательно прорабатываются правящей бюрократией по крайней мере с середины 2005 года, представляются вполне рациональными. Прежде всего, ей жизненно необходимо – и она вполне осознает эту необходимость – не допустить консолидации разношерстной оппозиции и формирования внятной и потенциально дееспособной оппозиционной структуры (не говоря уже о боеспособной в конкретных политических столкновениях организации), объединяющей и политически воплощающей социальные, патриотические и либеральные ценности.

Это стремление вызвано не только страхом непосредственного политического соперничества, но и восприятием правящей бюрократией каждой из этих ценностей и тем более их синтеза как совершенно неприемлемых для себя. Принципиально важно, что эти ценности воспринимаются ею как враждебные и потому подрываются ею не по каким-либо содержательным соображениям, но в первую очередь просто потому, что правящая бюрократия России в силу своего нарастающего разложения в принципе не приемлет никаких ценностей, кроме ничем не ограниченной свободы воровства и вымогательства, а также слепого и нерассуждающего подчинения ей и повиновения любым ее указаниям.

Конечно, сегодняшняя оппозиция во всем богатстве ее разнообразия и при всей ее энергичности в целом не заслуживает такого страха и настолько гипертрофированной реакции; в самом лучшем случае она годится на удобрения. Преобладающее большинство ее так называемых «лидеров» одновременно и в острой форме страдает нарциссизмом и продажностью, хотя и в разных пропорциях. Они не способны к взаимодействию даже между собой, а органическая неспособность сотрудничать с обычными людьми, не говоря уже о таком необходимом качестве, как умение привлекать на свою сторону их широкие массы, делает их законченными политическими импотентами.

Однако гипертрофированная нетерпимость правящей бюрократии ко всем общественным явлениям, хоть сколько-нибудь нарушающим ее комфорт, не просто является одним из наиболее ярких проявлений глубины ее разложения, но и служит важным фактором предстоящего системного кризиса. Ведь чрезмерно агрессивная реакция государственного аппарата на безопасные в целом элементы общественного организма представляет собой форму политической аллергии, опасной для общества точно так же, как обычная аллергия опасна для отдельно взятого биологического организма.

Весьма существенной причиной досрочного проведения парламентских выборов может стать стремление правящей бюрократии в максимальной степени использовать преимущества, возможно, последнего года политической стабильности, начинающегося в сентябре 2005 года и продолжающегося до начала политического сезона 2006/2007 годов. В это время российское общество в максимальной степени вкушает плоды баснословно благоприятной внешней конъюнктуры, государство имеет колоссальные свободные средства как для удовлетворения практически любых нужд населения, за которые то будет способно бороться, так и для подавления практически любых форм протеста. В то же время негативные последствия разложения правящей бюрократии, по всей видимости, еще не начнут создавать невыносимые и, что является наиболее важным для политической борьбы, отчетливо осознаваемые проблемы для широких слоев общества.

Этот год представляется идеальным моментом для реализации своеобразного «творческого» подхода к текущей российской истории, характерной для наиболее энергичной части правящей бюрократии. Не имея собственно творческих и даже аналитических способностей, они мыслят успешное развитие России как простое заимствование институтов и механизмов развитых стран, в первую очередь наиболее развитых США, – разумеется, исключительно в той части, в которой оно не противоречит их собственным текущим интересам.

Соответственно, они стремятся к формированию формально двухпартийной, а на самом деле – полуторапартийной системы (открыто ссылаясь в минуты откровенности на практику Японии, а порой и Мексики, не говоря уже о Китае, ГДР и Советского Союза). В рамках этой системы, как предполагается, гарантированное конституционное большинство в парламенте будет по-прежнему иметь «партия власти», что позволит администрации президента сохранить жесткий контроль за парламентскими декорациями. Политическая дискуссия будет вестись в рамках этого контроля сугубо внутри «партии власти» – примерно так же, как она велась в рамках КПСС.

В то же время ни на что не влияющее парламентское меньшинство будет консолидировано в опять-таки контролируемой правящей бюрократией «карманной оппозиции». В результате государство получит гарантированную возможность в полное свое удовольствие при помощи демонстрации разного рода видов «борьбы нанайских мальчиков» симулировать сколь угодно насыщенную политическую жизнь, не просто создавая видимость демократии для развитых стран Запада и собственной интеллигенции, но и отвлекая ответственные и потому потенциально опасные для него ответственные силы общества от реальных проблем. Эти силы будут затягиваться в заведомо фиктивную, истощающую их силы политическую борьбу и по сути дела замуровываться в паутине запутанных и противоборствующих друг с другом, но неизменно контролируемых государством разноуровневых политических структур. Представляется, что черновыми набросками последних служат не только современные политические организации разного рода, но и, например, широко разрекламированная Общественная палата.

Всякому непредвзятому наблюдателю понятно, что структуры такого рода в условиях назревающего кризиса с неизбежностью выходят из-под контроля правящей бюрократии и захватываются представителями оппозиции, превращаясь в эффективные революционные тараны, – как это было, например, в ходе «демократизации» советского общества в 1987–1989 годах. Однако понимание органической невозможности не только долго-, но даже и среднесрочного управления общественными процессами в режиме спецоперации, по-видимому, остается принципиально недоступным не только для представителей силовой олигархии, но и для всей правящей бюрократии в целом.

Значимым фактором, толкающим правящую бюрократию на проведение досрочных выборов, представляется также страх возникновения массового протеста в будущем. Для стороннего наблюдателя подобный протест представляется неизбежным в силу самого характера государства, полностью освободившегося от всякого контроля со стороны общества и превратившегося по сути в инструмент личного обогащения представителей правящей бюрократии – как либеральных фундаменталистов, так и силовых олигархов. Политика такого государства объективно направлена прежде всего на систематический грабеж населения и бизнеса, что ведет к тотальному подавлению жизненных интересов населения и созданию не только неприемлемых с морально-психологической точки зрения, но и невыносимых условий его повседневного существования.

Как ни парадоксально, это понимание вполне разделяет и значительная часть представителей правящей бюрократии, по понятным причинам наблюдающих современное российское государство с наиболее близкого расстояния и если и не сознающее, то, во всяком случае, в полной мере ощущающее его глубочайшую порочность.

Но даже наиболее ограниченная часть бюрократов, полностью убежденная в незыблемой стабильности своей власти, тем не менее на конкретных примерах (хотя бы «оранжевой революции» на Украине и стихийных выступлений в начале 2005 года в результате монетизации льгот) смогла наглядно убедиться в возможности появления внезапного и при этом принципиально не поддающегося прогнозированию массового протеста и, соответственно, испугаться его. Понимая, что с течением времени вероятность неприятных неожиданностей повышается (просто из-за естественного снижения качества предвидения ситуации), эта часть правящей бюрократии также склоняется к идее досрочных парламентских выборов, рассматриваемой ею в качестве средства опережения возможного (хотя и по непонятным ей причинам) возникновения массового протеста и лишения его легитимных политических рычагов.

Некоторую роль при принятии решения о досрочных выборах сыграют, насколько можно понять, и чисто тактические соображения. Так, практика показывает, что выборы федерального масштаба в силу самой своей специфики, как правило, обнажают весьма существенные с практической точки зрения аспекты состояния политических сил и общества в целом, остающиеся скрытыми при традиционных исследованиях или, по крайней мере, выявляемые ими лишь с большим трудом.

В этом отношении выборы, действительно, являются лучшим и наиболее комплексным не только политологическим, но и социологическим исследованием. Проведение парламентских выборов в установленный законом срок, в конце 2007 года, оставляет на осмысление полученных результатов с точки зрения важнейшего события политического цикла – президентских выборов, а также на подготовку и проведение государственной реакции на них лишь несколько месяцев. Представляется, что нынешней расслабившейся, обленившейся и глубоко развратившейся бюрократии этого совершенно недостаточно. В результате, желая наилучшим образом провести президентские выборы (или, что более вероятно, называемый подобным образом грубый фарс), она будет стремиться к максимально раннему проведению выборов в Госдуму, рассматриваемых ею в качестве важного этапа подготовки к «большим», президентским выборам. Конечно, результат и парламентских, и тем более президентских выборов будет, по всей вероятности, заранее предопределен и практически никак не связан с реальным поведением избирателей, однако всякой бюрократии, даже самой ленивой, свойственно стремление «перестраховаться».

Именно на этом, как форель на блесну, ее и стоит ловить.

При принятии решения о досрочных выборах в Госдуму сыграет свою роль, насколько можно понять, и дикое, иррациональное раздражение правящей бюрократии, направленное на буквально несколько депутатов, не продавшихся ей, не поддавшихся ее давлению и оставшихся независимыми по-настоящему, а не на словах. Конечно, желание лишить общественно-политического статуса буквально нескольких человек слишком мелочно даже для нынешних руководителей России и само по себе ни при каких обстоятельствах не может являться главным аргументом для столь масштабной операции, как проведение досрочных парламентских выборов. В то же время, как представляется, подобное желание (в том числе именно из-за своей мелочности, вполне соответствующей масштабу личностей многих наших урководителей) вполне может послужить весомым дополнительным аргументом, способным сыграть решающую роль в условиях колебаний и неопределенности.

Наконец, вполне логичной представляется и попытка правящей бюрократии решить свои достаточно глубокие внутренние проблемы при помощи эффектной и масштабной политической операции, надежно скрывающей за блеском и шумом серьезные внутриаппаратные изменения. Жесточайшая внутренняя борьба межу представителями правящей бюрократии естественным образом порождает жесточайшую борьбу между различными группировками внутри контролируемой ею «партии власти» – «Единой России». Принципиально важно, что эта партия не является «собственностью» того или иного клана правящей бюрократии, а практически повторяет ее структуру: в силу коалиционного характера формирования и развития различные группы партийных аппаратчиков и депутатов «Единой России» ориентируются (а как правило, и контролируются) различными, в том числе и непримиримо противостоящими друг другу группами правящей бюрократии.

Борьба между различными группами внутри «Единой России» является не только бесплодной, но и бесконечной, могущей прекратиться лишь с исчезновением самой этой партии. Причина проста: сама способность к достижению сколь угодно краткосрочного и шаткого компромисса является своеобразной привилегией людей, занимающихся реальной политикой, причастных к выработке принципиальных решений и потому входящих в структуры по-настоящему правящей бюрократии.

«Единая Россия» же представляется сборищем марионеток, простым придатком администрации президента на уровне в лучшем случае управления. Доходит до того, что, по некоторым данным, из более чем 300 депутатов ее фракции право на общение с журналистами в зависимости от ситуации имеют от 7 до 15 человек!

А марионетки, в отличие от людей, не способны дружить и не могут договариваться: они могут только кусать друг друга.

Даже если представители различных «групп влияния» правящей бюрократии в силу уникальной комбинации тех или иных условий заключают неизбежно временный «пакт о ненападении», они, ненавидя друг друга и стараясь нанести вред своим оппонентам, «покусывают» друг друга зубами своих марионеток из «Единой России», объясняя и оправдывая это якобы существующей относительной самостоятельностью последних. Подобные оправдания, несостоятельность (а значит, и наглость) которых очевидна для всех участников политического процесса, не способны вызвать ничего, кроме злобы и ответных действий, которые до сохранения потребности в компромиссе носят вынужденно симметричный характер и ограничиваются активизацией деятельности соответствующих внутренних фракций «Единой России».

Досрочные парламентские выборы рассматриваются всеми без исключения группировками правящей бюрократии как инструмент, позволяющий добиться изменения в свою пользу соотношения сил внутри партии «Единая Россия», а при особо благоприятных обстоятельствах – и поставить ее под свой исключительный контроль.

Однако их объединяет и общая цель – ослабление собственной партийной бюрократии «Единой России» и недопущение выхода ее как целого из-под совокупного контроля правящей бюрократии. Последняя жизненно заинтересована в том, чтобы понятие «партия власти» по-прежнему расшифровывалось по-путински – «партия, принадлежащая власти», а не по-сталински или по-брежневски – «партия, которой принадлежит власть».

Как минимум один раз для сохранения подчинения крупнейшей российской партии во многом анонимной правящей бюрократии понадобились экстраординарные меры. Это произошло в ночь перед открытием ее очередного съезда, когда в кабинете ее лидера, второго после Путина по популярности политика России, министра по делам чрезвычайных ситуаций С.К. Шойгу был проведен демонстративный обыск, а один из его ближайших сотрудников (генерал Ганеев) был арестован. С этого началось громкое «дело оборотней», и по сей день дамокловым мечом висящее над значительной частью силовой олигархии и тем самым обеспечивающее ее лояльность.

К настоящему времени возникла если не политическая, то экономическая потребность в еще одной «встряске» «Единой России», в рамках которой сложились весьма разветвленные и эффективные лоббистские системы, способные существенно корректировать усилия, включая коммерчески ориентированные, не только правительства, но и администрации президента, нанося ее представителям весьма ощутимый в том числе и материальный ущерб.

Досрочные парламентские выборы, позволив существенно обновить состав «Единой России», представляются естественным инструментом разрушения сложившихся лоббистских механизмов и снижения эффективности ее лоббистского потенциала, вступившего уже в некоторую конкуренцию с лоббистскими механизмами администрации президента, не говоря уже о правительстве. Ослабление этой конкуренции позволит провести еще один раунд (после перехода к назначению губернаторов и выборам по партийным спискам) централизации коррупционных потоков на федеральном уровне, исключительно выгодный прежде всего для администрации президента.

Ну и, конечно же, существенная корректировка полностью дискредитировавшего себя персонального состава «Единой России» позволит на некоторое время приподнять ее авторитет. Помимо сугубо эгоистических соображений, авторов и разработчиков идеи досрочных парламентских выборов питает надежда на вливание в безнадежно сгнившие мехи «партии власти» нового, на короткий срок действительно способного оживить их вина.

Косвенным признаком, свидетельствующим о готовности правящей бюрократии к досрочному проведению парламентских выборов, следует признать и принятое буквально в последний момент без каких бы то ни было внятных обоснований решение о проведении также досрочных (хотя с переносом не на год, а лишь на три месяца вперед) выборов в Московскую городскую думу.

Принципиально важно, что, при всей своей политической выгодности и обусловленности, достойным образом обосновать досрочное проведение парламентских выборов с точки зрения здравого смысла практически невозможно. Перенос их на год вперед неминуемо привлечет внимание общества к политике и активизирует мирно дремлющие сегодня политические силы и общественные структуры. При этом необъяснимость действия правящей бюрократии породит массу подозрений, основная часть которых в силу самой природы и глубокого разложения этой бюрократии будет с блеском подтверждена.

Злоупотребления в ходе выборов неизбежно будут масштабными и хаотическими, причем спрятать их не удастся, прежде всего из-за неуклонно и вполне оправданно усиливающегося чувства безнаказанности правящей бюрократии, делающего избыточными, а порой и откровенно смешными для нее все усилия по «заметанию следов». Сыграет свою роль и растущая внимательность общества, раздраженного необъяснимыми и никак не объясняемыми политическими играми за его спиной, и, что представляется особенно важным, почти неизбежный отказ ряда оппозиционных политических партий от коллаборационизма с властью в силу наглядной демонстрации последней принципиальной невозможности сотрудничества с ней в силу органической неспособности учитывать чьи бы то ни было интересы, кроме своих собственных.

Парламентские выборы 2003 года, президентские выборы 2004 и, с некоторыми незначительными исключениями, выборы в Мосгордуму 2005 года прошли для правящей бюрократии гладко в первую очередь потому, что тогдашние оппозиционные силы испугались привлекать внимание общества к масштабам злоупотреблений, предпочтя поверить в индивидуально дававшиеся им победителями обещания тех или иных компенсаций. Прошедшее время неопровержимо доказало, что правящая бюрократия считает право на обман неотъемлемой привилегией государственного управления, и оппозиция в массе своей осознала, что поверить каким бы то ни было обещаниям представителей путинского государства – значит быть цинично и беспощадно «кинутыми».

В 2004 и первой половине 2005 годов само понятие «сотрудничество с государством» стало даже для самых сервильных российских политиков такой же нелепой катахрезой, как и «сотрудничество с МММ» – для широких масс российских граждан несколькими годами раньше. А принципиальная невозможность сотрудничества с государством не оставляет даже самым послушным и боязливым политикам никакого иного выхода, кроме борьбы, так как единственной альтернативой становится политическое самоубийство.

Дополнительным разъяснением этого стали выборы в Мосгордуму в декабре 2005 года, демонстративно проведенные с особым цинизмом. Наиболее ярко он, как представляется, выразился в отмене графы «против всех», в снятии с выборов «Родины» при допуске к ним ЛДПР, обвинения в разжигании межнациональной розни в адрес которой представляются значительно более обоснованными, а также в превентивных репрессиях против молодых оппозиционеров.

Нескрываемый размах фальсификаций и нарушений, вплоть до использования бюджетников для агитации, подкупа избирателей и почти повсеместного продолжения агитации за «Единую Россию» даже непосредственно в сам день выборов представляет собой инструмент не столько борьбы за власть, сколько демонстрации своей силы и неуязвимости.

Выборы в Мосгордуму стали знаковыми, обнажив слабость и ничтожность оппозиции и ее неспособность противодействовать массовым и открытым злоупотреблениям правящей бюрократии хотя бы в ходе избирательных кампаний. Если бы оппозиция смогла самоорганизоваться настолько, чтобы при столкновении со злоупотреблениями (которые, повторим, в силу созданной в России политической культуры заранее представлялись неизбежными) сумела бы устроить болезненный для властей скандал, а в идеале и добиться хотя бы частичного пересмотра итогов выборов,^[35] это качественно повысило бы вероятность начала цивилизованного, легального процесса модернизации политической системы нашей страны уже в ходе парламентских выборов.

Однако на практике оппозиция не смогла не только добиться какого-либо реального результата, но даже выступить единым фронтом. Более того: наметившиеся в конце лета интеграционные тенденции были подорваны политтехнологами администрации, наиболее полным проявлением активности которых стало позорное и заведомо лживое^[36] письмо руководства КПРФ с осуждением «Родины».

В силу изложенного более вероятными представляются иные рассматриваемые в настоящей главе причины срыва российского общества в системный кризис, хотя оппозиция сохраняет принципиальную возможность объединения на региональном уровне.

Весьма существенным представляется то, что сильный удар по внешнему финансированию общественной деятельности, насколько можно понять, превентивно наносимый правящей бюрократией по личному и удивительно откровенному указанию президента Путина во второй половине 2005 года,^[37] может иметь единственную цель – подготовку нового увеличения масштабов предстоящих злоупотреблений и исключение самой возможности выявления этих масштабов российским обществом.

Действительно, это не просто затруднит работу российских наблюдателей на выборах, но в основном, вероятно, сделает ее по сути дела невозможной. Однако это палка о двух концах: широкие массы избирателей, уверенные в том, что их обманывают, охотно поверят в любой домысел, враждебный правящей бюрократии, как только стихийно усиливающееся недоверие к ней перерастет в коллективное желание перемен. Представляется, что именно так развивались события в Сербии, большинство населения которой проголосовало в свое время за Милошевича, и, вероятно, именно так это было в Грузии, на Украине и в Киргизии, хотя там масштаб злоупотреблений с обеих сторон практически полностью исключает возможность выяснения реального результата.

Таким образом, сама подготовка правящей бюрократии к досрочному проведению парламентских выборов (хотя весьма вероятно, что естественная аппаратная лень и уверенность в длительном сохранении баснословной внешнеэкономической конъюнктуры в конце концов заставит руководство страны отказаться от их проведения) становится при определенных обстоятельствах дополнительным фактором срыва в системный кризис именно в ходе подведения их итогов.

Дата добавления: 2015-07-11