Глава 19 Старый образ в новой форме; гильдейский социализм

Когда стычки между замкнутыми группами становилось невозможно терпеть, реформаторам прошлого приходилось выбирать одну из двух альтернатив. Они могли выбрать рим­ский путь и навязать воюющим племенам римский мир¹. Или избрать путь изоляции, автономии и экономической замкну­тости. И практически всегда они выбирали не тот путь, по которому шли раньше. Если изначально государство придер­живалось мертвящей монотонности империи, то теперь рефор­маторы более всего пеклись о простой свободе собственного сообщества. Но если они видели, что эта простая свобода растрачивалась в мелких склоках, то начинали мечтать о мо­гущественном государстве, чьи законы действуют на обшир­ной территории.

Какой бы выбор ни делали реформаторы, они сталкивались, в сущности, с одной и той же проблемой. Если решения принимались децентрализованно, то вскоре тонули в хаосе местных мнений. Если решения были централизованными, то политика государства основывалась на мнении узкого круга лиц, принадлежавших к избранному социальному слою столи­цы. В любом случае, требовалась сила, чтобы защитить один местный порядок от другого, ограничить местные сообщества с помощью закона и порядка, оказать сопротивление цент-

Имеется в виду «pax Romana» — принцип государственного устройства Римской империи, согласно которому подчиненные ей государства и пле­мена не должны были воевать между собой, но только с врагами импе­рии. — Прим. науч. ред.

Старый образ е новой форме: гильдейский социализм 279

ральному правительству или защитить все общество, центра­лизованное или децентрализованное, от внешних варваров.

Современная демократия и промышленная система роди­лись как противодействие монархии и режиму жесткого эко­номического управления. В промышленности оно приняло форму полного отступления от принципа управления, которое выразилось в так называемом индивидуализме laissez-faire. Каждое экономическое решение должно было приниматься человеком, который имел право на данную собственность. Поскольку практически все недвижимое и движимое имуще­ство имело собственников, то для всякой собственности нахо­дился тот, кто ею управлял. Это был, таким образом, множе­ственный суверенитет в полном смысле слова,

Экономическое управление велось в соответствии с эконо­мической философией индивида, хотя предполагалось, что его будут контролировать неизменные законы политической эко­номии, которые в конце концов приведут ко всеобщей гармо­нии. Оно породило много прекрасного, но наряду с этим прекрасным — и много отвратительного. Так, оно породило трест (trust), который установил своего рода римский мир в мире промышленности и грабительский империализм — за его пределами. Люди обратились за помощью к законодательной власти. Они воззвали к представительной власти, основанной на образе местного фермера, с целью обуздать практически не поддающиеся контролю корпорации. Рабочий класс обратился к трудовым организациям. За этим последовал период усилив­шейся централизации, напоминающий своеобразную гонку вооружений. Тресты объединились, цеховые профсоюзы стали федеральными и слились в рабочее движение, политическая система усиливалась в Вашингтоне и слабела в отдельных штатах, по мере того как реформаторы старались укрепить свою власть перед лицом большого бизнеса.

В этот период практически все школы социалистической мысли, начиная с левых марксистов и кончая «новыми наци­оналистами», объединившимися вокруг Теодора Рузвельта, рассматривали централизацию как первую ступень эволюции, которая должна привести к поглощению всех полунезависи­мых монстров бизнеса политическим государством. Однако эволюционный процесс не пошел в этом направлении, если

Дата добавления: 2015-10-31