Глава тринадцатая. Утомленное солнце

Утомленное солнце

Подлинное наслаждение жизнью - это совсестороннее благополучие и покой. Несомненно, что многие из вас неоднократно переживали такие моменты, даже если вы и не замечали их. А ведь они были... Вот мы с Эйном, например, умели вызывать у себя аналогию рая. Искусственным трамплином мог служить: крэг, кокс, кокаин... Однако все это фигня по сравнению с естественными чистыми чувствами. Эйн никогда не задумывался об этом, а вот меня это начинало волновать последнее время. Я так давно не чувствовал себя естественно счастливым, что уже просто забыл это проявление души. Особенно не покидали меня подобные мысли, когда мы приходили вечером в Ботанику совершенно трезвые (я мог сосчитать на пальцах эти вечера). Мы так были приучены к наркотикам, что приходя туда в нормальном состоянии, ощущали скуку и дискомфорт. Ну разве это было нормально? Я думаю нет.

И вот в конце июня (как раз по окончанию моего Мединститута) у нас состоялся такой “трезвый вечер” в Ботанике. Было уже девять, когда мы дошли до моих любимых холмов, заросших густой травой. С них замечательно просматривался красивиший закат, простирающийся на пол горизонта. По-моему это действительно было мое место, где меня пронизало чувство абсолютного покоя. Казалось, будто серия неизвестных мне чувств играет в моем сознании; я не замечал в себе такого раньше. До сего дня я не употреблял ничего психотропного с начала своей выпускной сессии, что способствовало моей очистке и я это понимал. Я и Эйн умиротворенно сидели на холме, лицом к заходящему солнцу, которое освещало все вокруг своим живым розовым сиянием.

- Эйн, - обратился я к нему, нарушив молчание. - Как ты думаешь, мы перепробовали всю наркоту, что есть в мире?

- Нет конечно, - казалось высмеивая мой вопрос, ответил он. - Ты даже не представляешь, сколько всего еще есть.

- Например.

- Например... Если бы я знал это “например”, то давно уже взялся бы за него. Вспомни про ДМТ... Он содержится в растениях, произрастающих в глубинах лесов Амазонки. Откуда мне знать, чего там еще природа напихала. А сколько еще такого, что можно синтезировать искусственно...

- Цветная таблетка, например?..

- И цветная таблетка, и гель, и опиум-кока, и много еще такого, до чего я не добрался.

- Слушай! А я что-то совсем забыл про эту “опиум-коку”. Что оно из себя представляет?

- Идем хапанем... Вспомнишь.

- Да нет, Эйн. Почему обязательно надо что-то хапать. Давай хоть раз обойдемся без мозговарки.

Я действительно говорил искренне, совершенно игнорируя то, как на это среагирует мой друг наркоман. Эйн, похоже, воспринял мою категоричность довольно спокойно. Он никогда не выделялся особой солидарностью, однако на этот раз... Ну в общем вы поняли. Не концентрируясь на моем отступе, Эйн продолжил:

- Мы хапали его только однажды. Да вот только после передозняка этой байдой, мы оставили его. Ржали, бесились, если помнишь... После чего никак не могли пробливаться. Ну, вспомнил?

- Ах да! Как же я забыл! - словно осенило меня. - Мы тогда еще срать по очереди в парашу гоняли! А хули так плохо было?

- Просто передоз, - спокойно ответил Эйн и закурил сигарету. - Я хапал это потом один и, признаюсь, оттянулся по отрыву. Просто его надо не много.

- Обязательно хапанем, - успокаивающе сказал я. - Только не сегодня. Блин, сколько мы уже с тобой перепробовали. Такой арсенал!..

- А я вот помню свой первый косяк, - неожиданно настальгировал Эйн. - Это, кстати, и есть мой первый наркоманский опыт в жизни. Его я получил от одного барыги в селе, когда висел у своей бабули. Сначала я кашлял, фыркал от едкого дыма (а трава еще была бомбовая), ну а потом как-то резко привык и выдул целую косячину сам. Через полчаса я клялся, что больше никогда не прикоснусь к этому дьявольскому зелью... (И вот видишь, что из этого получилось?) Короче, два часа ходил по хате не в состоянии произнести и слова. Только одного я тогда понять не мог: как от такой рубки можно еще ржать! Мне тогда всего десять лет было; что я мог тогда понять справедливо?

- И потом ты сам начал выращивать!

- Да... Никогда не забуду свой первый урожай. Я тогда немного перехимичел и местные пацаны назвали мою травку..:“кури сам свой сраный ацетон”. Ее просто нельзя было хапать. После одной затяги рубало до глюков, а голову потом готов был просто оторвать, лишь бы она перестала болеть. Второй урожай принес уже “действительную” траву, но местная пацанва все равно побаивалась моих всходов.

- А ведь я тоже стартовал с травки. Знаешь, наверное так всегда. Стоит только начать и... И все. Ты затянут. Ты уже в процессе и ничего не можешь поделать.

- Вот именно! - казалось узнавая в этих словах себя, подтвердил Эйн. Но не смотря на всю свою сознательность, он даже и не думал о том, как бы оставить наркоту. Да и я, собственно, тоже... Таков закон, таков процесс и никуда ты от этого не денешься. Если уже начал коллекционировать состояния, то это уже серьезно.

- Однако, Эйн, мы с тобой еще ангелочки по сравнению с многими наркоманами. От ширева практически не зависим, жизнь наша пока еще стабильна, да и мозгами вроде шевелить не разучились...

- Поверь, - напоминающе заметил Эйн, - если бы не эндорфинные активаторы, то двигался бы ты уже в хуй, т.к. больше некуда было бы. Кстати мы уже давно их не принимали.

- А когда мы последний раз ширялись. Ну я имею ввиду чем-то опийным.

- Не знаю когда ты, а я неделю назад.

Эйн висел на ширеве по серьезней меня. (Это раньше мы двигали в унисон. Теперь мне пришлось несколько остепениться.) Бывало даже так, что он мог двигаться по три раза на день, совмещая это и с другими препаратами. В плане наркотиков он был просто обезбашенный. Но я же не нянька, что бы учить его уму разуму. Хоть он периодически и восстанавливает свой эндорфинный уровень, все равно частое ширево к добру привезти не может. Последний раз я принимал героин четыре месяца назад, после чего не прибегал более к опиатам. Раз уж мы затронули тему опийной наркомании, расскажу вам одну маленькую историю про мой визит в настоящий наркоманский притон. Я был в таком месте только один раз, но мне его хватило, что бы осторожней везти себя с опием, морфием и т.д.

Несколько лет назад, когда я только познакомился с Витьком, мне предстояло заехать с ним в “одно место”, для того что бы, как он выразился, захватить одну фишку (в итоге это оказалась ампула с кодеином). Приехали мы туда вечером, как раз в разгар “веселья”. Притон находился в квартире обычного жилого дома, на втором этаже. Витек позвонил в дверь и ее открыла неземной страшноты девка. Не сразу узнав постоянного посетителя, она нас все же впустила. Квартира состояла из одной комнаты, кухни и ванной, причем в каждом из помещений кто-то находился. Не задерживаясь у выхода, мы прошли в комнату. Обстановка была убогая (если не сказать хуже): две кровати, шкаф и несколько стульев разъебанного типа. Окна были заклеены газетой, из-за отсутствия штор. В комнате находилось, по меньшей мере, шесть человек, многие из которых просто лежали. В углу стояло два мужика и о чем-то оживленно спорили. Примерно я понял, что речь шла о недостатке ширева. Я присел на самый приличный стул, что мог найти, а Витек направился на балкон, где стояла еще одна группа наркоманов. - Пиздец! - думал я про себя. - Куда я блин попал?! Я совершенно не подготовлен к такому окружению. Надо валить от суда и по скорее! И сколько мне еще ждать этого урода... Пока я выражал свое недовольство самому себе, ко мне подсела какая-то телка и попросила сигарету. Я угостил эту дуру сигаретой. Закурив она начала пиздеж:

- Ты новенький? - спросила она прокуренным голосом.

- Да нет. Скорее временный.

- Ты двигаешь? - не успокаивалась она.

- Бывает.

- Что значит бывает? - с дурной усмешкой переспросила она. - Если хоть раз было, то будет всегда. Кого ты лапшой трахаешь!

Мне не особенно хотелось заводиться, да еще и в таком месте, совершенно не знакомых мне наркоманов. Я ничего не сказал, а просто пожал плечами, мол так оно всегда было. Недоверчиво посмотрев на меня, она встала и удалилась на кухню. А Витка все никак не мог вылезти с балкона, все споря о чем-то на повышенных тонах. - И какого хуя я тут делаю? - снова пронеслось у меня в голове. Вдруг та дура, что взяла у меня сигарету, вернулась из кухни с каким-то наром и они оба сели рядом со мной. Вот тут-то я и почуял неладное.

- Ты мусар? - угрожающим тоном спросил он меня.

- Да ты чё! - не ожидая такого расклада, возмутился я. Мне тогда ещё этого не хватало.

- Я ничё. Это ты чё? А ну вмажся!

И он протянул мне ампулу с морфием.

- Есть шприц? - спросил он. - Если нет, то можешь воспользоваться нашим. У нас этого добра хватает. А ширнуться брат придется.

Я понял, что если я не последую его напутствию, то меня от суда просто не выпустят. Я позвал Витька и он, казалось понимая в чем дело, вернулся в комнату.

- Что здесь случилось? - обратился он к доебавшимуся ко мне.

- Ты кого бля привел? - враждебным тоном начал нар. - Он блин ширяться не может. По твоему он из наших?

- Постойте! - не выдержал я. - Кто бля сказал, что я не ширяюсь. Я просто сказал, что двигаю иногда.

- Ну так докажи блин! - прикрикнул нар.

Меня это все порядком заебало. Мне нечего было волноваться: я взял у Витька свежий баян, втянул с него лошадиную дозу морфия (такое количество для меня уже тогда было допустимым) и выпустил все содержимое в вену. Проходит пол минуты, а я все ещё на ногах, высмеивая при этом ихнее недоверие. Охуевший нар конечно же извинился, добавив, что от такой дозы даже он сам у себя сосать будет. Он также обратил внимание на практическое отсутствие у меня дорог, на что я спокойно ответил: я ж ведь говорил, что не часто. Если честно, то после вмазки мне все же поплохело, однако вскоре пик прошел и остался лишь мягкий кайф. Я чувствовал себя замечательно, субъективно выделяясь из всей этой наркоманской кучи. Тем не менее, я ощущал реальный дискомфорт от давящего на меня окружения. Судя по всему, в квартире были вмазанные не все, т.к. несколько человек упоминало о предстоящей нирване.

Пока Витек куда-то удалился (куда, я не помню), я сидел в комнате и, убитыми глазами, наблюдал за происходящим там ужасом. Я с отвращением смотрел на то, как один нар ширяется в гниющую вену. Он сидел не рядом со мной, но мне хорошо были видны его руки, покрытые язвами и обширными воспалениями. Его лицо искривлялось от, причиняющей дикую боль, иглы, но спустя еще несколько секунд он утих в пассивном блаженстве. Тогда он уже не думал о своей испорченной жизни. Он просто наслаждался очередным приходом, который закончится через несколько часов и все снова придет на свои места. Более дикое зрелище выпало на мои нервы позднее, когда в притон пожаловал трясущийся от ломок мужик (возможно он был и не мужик еще, однако выглядел он явно старше своих годков). На его теле совершенно отсутствовали “живые места”. Все места, куда можно было вмазаться, гнили. Он просто подыхал от прогрессирующего сепсиса. Его лицо было осунувшимся и воспаленным (картину дополняли синие мешки и здоровые угри). Казалось он просто никого не замечал вокруг себя. Пройдя мимо меня и всех остальных, кто находился в комнате, он бухнулся на кровать и кинул другому нару заполненный шприц:

- Анука, вмажь меня друг! - просипел он.

Затем он снял с себя верхнюю одежду. Сначала я не понял, для чего этот псих раздевается. И что вы думаете - его должны были колоть куда-то в спину (а именно, прямо в спиномозговую жидкость, в канал позвоночника). Наркоман поджал ноги к животу и сделал спину дугой. Пацан, который колол, взобрался на кровать и принялся высматривать на его спине место, куда можно было бы. Лежащий нар вел себя очень агрессивно, то и дело выкрикивая слова недовольства типа: заебал, хватит меня тупо тыкать; коли уже! Наконец, спустя парочку неудачных попыток, наркотик был введен. Наркет мог уже расслабиться и спокойно насладиться прекращением жутких ломок. Ломать-то его перестало, но прихода, по его словам, он не получил. Он кололся только для того, что бы избавить себя от диких болей, исходящих не только изнутри, но и снаружи. Все это страшное зрелище, поверьте мне.

Среди всего присутствующего контингента были и “приличные” наркоманы (ну в смысле без гнилистных приколов), но они также стояли на пути к смерти, что не застраховывало их от подобного будущего. Через двадцать минут Витек наконец взял что ему было нужно и мы быстро удалились из этого ада. После увиденного, я не мог ширяться несколько недель.

Я когда-то рассказывал Эйну про это, но он, похоже, не придал истории особого значения. - Я застраховал себя на всю жизнь! - сказал он. - И мне нечего волноваться.

Конечно, он гений химии, но от куда ему известно, что данная конфигурация не даст последствий. Ведь испытано это все на нас и эксперимент еще не окончен... Я напомнил Эйну про этот случай снова.

- Веришь, мне насрать! - уверенно заявил он опять. - Мы уже двигаем приличный отрезок времени и, как видишь, ничего. Когда я вдруг ощущаю тягу к опию, я принимаю свои препараты. И что мне еще нужно?

- Возможно ты и прав, - сказал я тихо. - Кто знает...

Пока мы сидели и разговаривали, солнце уже зашло, оставив после себя только отблеск на небосводе. А мы все продолжали сидеть, словно приросли жопами к земле. В те минуты все было просто и ясно. Этот вечер, казалось, был пропитан каким-то всеобъемлющим миропониманием. Был установлен естественный контакт с миром и со всеми его составляющими. Возможно, если бы я в те минуты видел, то лицезрел бы линии мира и то, как они тянуться к моему сознанию. Уходящий свет солнца символизировал тогда какое-то умиротворение и, в тоже время, странное чувство безысходности. Но эти символы не напрягали и не нагружали. Все было именно таким, каким и должно быть в своей индивидуальной природе. Нам некуда было спешить; все что тогда было важно, так это природа и наша ментальная связь с ней. Мы сидели и курили, созерцая наступление грядущих сумерек. Или, как говорил Дон Хуан, трещину между мирами.

- З А К Л Ю Ч Е Н И Е -

Ну что можно сказать в заключении? Жизнь любого человека - это своеобразный мир, в котором он живет. Если человек прибегает к психоделикам, то его мир начинает размножаться. В таком случае у него возникает уже несколько миров, в которых он может существовать. Жизнь такого человека становиться разделенной на мир реальный и индивидуальный. Именно так и было с нами. Эйн производил все новые и новые миры, в каждом из которых я провел кусок своей жизни. До сих пор я не могу забыть то состояние под “гелем Эйна”, принцип действия которого не известен мне и по сей день. Хотя какое это уже имеет значение... Главное - это понять кардинальный принцип того, что ты делаешь и что с тобой происходит в коренном значении, а все остальное - это уже проекции. Вот что говорит по этому поводу великий учитель индуизма Б. Ш. Раджнеш:

“ЛСД и другие психоделики можно использовать как помощника, но этот помощник очень опасен. Все не так просто. Если вы пользуетесь мантрой, то отбросить даже ее может оказаться трудным, но если вы пользуетесь кислотой, ее отбросить будет еще тяжелее. Как только вы начали ЛСД-путешествие, вы его уже не контролируете. Контроль переходит к химии и вы больше не хозяин. А раз вы перестаете быть хозяином, восстановить свое положение будет трудно. Химикат больше не раб, рабом стали вы. Ваше тело начнет жаждать ЛСД. Теперь жаждать будет не ум, как в случае с мантрой. ЛСД проникает в самые клетки тела, изменяя их. Ваша внутренняя химическая структура становиться иной. Для введения себя в медитацию можно пользоваться кислотой, только если ваше тело было подготовлено к этому. Это долгий процесс. Ваше тело становиться столь чистым, и вы приобретаете такую власть над ним, что теперь даже химия не может вами командовать. Есть такие йогические упражнения. И если вы освоили их, вы можете приказать своей крови не смешиваться с наркотиком, и яд пройдет через тело и выйдет с мочой, совершенно не проникнув в кровь. Если вы способны на это, если вы можете контролировать химию своего тела, тогда вы можете использовать все что угодно, потому что вы останетесь хозяином.

На Западе не существует практики очищения тела или усиления сознания путем изменения химии тела. На Западе принимают кислоту без какой-либо подготовки. Тогда это не поможет. Наоборот, это может привести к полному разрушению ума. Тут много проблем. Однажды испытав ЛСД-путешествие, вы уловили проблески чего-то такого, чего вы не знали до сих пор, чего-то, никогда не испытанного вами. Это может быть даже и Сатори, однако вызванное неестественно. Это будет справедливым, если вы научились контролировать химию своего тела, но на это может уйти много лет. Иногда даже жизни может оказаться мало. Так зачем же тогда такие сложности, если можно добиться проблеска с помощью медитации, потратив на это меньше времени?”

Что происходит с людьми? Почему все стремятся к падению? По правде говоря, я сам никогда не мог понять этого. Ты просто делаешь и все... А вот на правильном ты пути или нет, это уже отдельная мера понимания себя. Тут много сложностей и запутанных направлений. Человек еще слишком примитивен, что бы точно знать о абсолютизме своих действий и убеждений. И наш с Эйном случай не единственный. Человеческое сознание склонно к экспериментальности; это свойственно ему с самого рождения. Человек “познает” на протяжении всей своей жизни и этого не отнять. Такова природа сознательного:

“Путешествия в стиле Тимоти Лири обнаружили роковую ошибку. Он гремел на всю Америку, торгуя расширением сознания, не обращая ни малейшего внимания на жестокую действительность, которая ожидала всех тех людей, которые принимали его слишком серьезно... Нельзя сказать, что они не заслужили этого: без сомнения все они Получили То, Что Пришло к Ним. Все эти патетически настроенные чудаки верили, что они могут купить Мир и Понимание за три доллара. Но их неудачи и разочарования это и наши неудачи. Тимоти Лири принес с собой широко укоренившуюся иллюзию, с помощью которой возникло поколение искалеченных на всю жизнь, потерявших надежду людей, которые никогда не поймут старое как мир заблуждение Кислотной Культуры: безрассудное предположение, что кто-то - или, по крайней мере, какая-то сила - может зажечь Свет в конце тоннеля”(Гюнтер С. Томпсон, эпоха 70-80-х гг.).

YO! NISE TRIP!

Дата добавления: 2015-10-30