В С Т У П Л Е Н И Е

Дэн Двейн Коа

Яды жизни

НАРКОМАНСКАЯ НОВЕЛЛА О ПСИХОДЕЛИЧЕСКОМ И ГЕНИАЛЬНОМ

ВСЕМ ТЕМ, КТО ТОРЧИТ ОТ СМЕЩЕНИЯ СОЗНАНИЯ, ПОСВЯЩАЕТСЯ

В С Т У П Л Е Н И Е

Что такое яды вообще? По сути дела ядами является все, что нас окружает. Poison можно выделить практически из всех органических веществ. Что касается неорганических, то здесь спектр отрав просто безграничен. Все обезболивающие и наркотические вещества (известные людям с незапамятных времен) представляют из себя ни что иное, как яды. Они, либо существуют в природе (в органическом виде), либо получаются химическим путем. Так или иначе, любое вещество, влияющее на организм депрессивно, является катализатором интоксикации. Очень часто тело привыкает к такого рода химическим изменениям, доставляющим ему так называемою “аналогию рая”. Все это есть результат определенной химической реакции мозга на те или иные виды ядов. Вообще-то если хорошо разобраться в химии тела и его реакциях на некоторые вещества, то можно творить просто невероятные вещи. Приведу в пример элементарную мелочь: каждому образованному медику известно, что деятельность нервной системы тесно связанно с уровнем кальция, магния и витамина В6 в организме. Известно также, что каждому веществу найдется свое антитело, способное нейтрализовать или просто разрушить его на молекулярном или атомном уровнях. Так вот, если ввести в организм человека вещества угнетающие функции вышеперечисленных элементов, то такой человек может за два часа превратиться в настоящего психа (у которого еще и ноги откажут).

Вот именно “химией тела” и занялся один мой друг, достижения которого достойны публикации. В моем рассказе он фигурирует, как Эйн.

Эйн, на мой взгляд, самый гениальный человек, которого я когда либо встречал. Мы познакомились еще в глубоком детстве, когда он переехал жить сюда из Италии на втором годе жизни. Его мать родом из Украины, отец - чистокровный итальянец.

Эйн - он прирожденный химик. Изучать основы математики и химии он начал еще в четырехлетнем возрасте, когда я только учился читать. Способность к аналитическим наукам, как утверждает сам Эйн, передалась ему от деда. Но от дедушки Эйн унаследовал не только способность к математике и химии. В цепочках ДНК может содержаться все что угодно, и, как сказал однажды Эйн: “У меня не ДНК, а скорее ЛСД...”. В лаборатории дедушки Эйна можно было найти заготовки практически всех наркотиков, распространенных на то время в Италии и за ее пределами. ЛСД конечно же тогда еще не было синтезировано, однако молекулярные структуры опия и кокаина дедушке известны были. А повар, как известно, должен пробовать свои блюда... Ну в общем вы поняли.

Эйн же представлял из себя несколько таких “дедушек”, каждый из которых имел в себе по несколько гениальных дьяволов. Он так досконально изучил работу организма, что для него не было препятствий на пути к какой-либо химической реакции. Он понял, что диалектичность химической (а также психической) природы жизни и является причиной частых неясностей. “Тезис рождает тезис” - говорил он каждый раз, как только кто-то обращался к нему с вопросом о неясности ситуации. Человек по своей природе репродуктивен, т.к. он забывает о том, что химия - это философия. Философия трансцендентально показывает заблудшему уму структуру жизни, которая и содержит в себе все то, что так кажется недосягаемым. Тезис рождает тезис, в котором и находится ключ к многим эволюционным прогрессам. Энгельс, Маркс, Энштейн - все они каким-то образом знали, как не выпустить из рук бразды правления эволюцией, которая так уязвима благодаря своей диалектичности. Преследуемая цель всегда фатальна. Реален лишь путь, которым и следует неутомимый экспериментатор. Вот именно в процессе (т.е. пути) и надо искать разгадки. Результат может быть непредсказуем, а вот путь к результату всегда под контролем исследователя. Результат один и не подлежит трансформации, а путь - это варированная лепта, это регенерация процесса и любого проявления жизни. Любая жизнь - это химия. Любая химия - это “процесс”. Ведь так все просто...

В моем рассказе речь пойдет о ядах, а именно о наркотических веществах и их влиянии на сознание. Я придал истории литературную форму, не упустив, в тоже время, массу тонкостей, составляющих реальную картину естества. Возможно многие высказывания покажутся вам совсем не литературными. Просто большинство вещей пришлось передать в их истинной форме, на которой они были построены в реальной жизни на тот момент. Не исключена и ненормативная лексика, которая просто переполняет “Яды жизни”. Ну что я могу поделать? Я просто писал все как было, не добавляя и не отнимая. Если бы я что-то исключил, то история потеряла бы свою целостность и не смогла преподнести читателю жизненную картину для ее “совершенного” анализа; если бы я что-то добавил, то история приобрела бы элементы запутанности и, соответственно, потеряла бы свою “истинность”.

Я взялся за написание данной работы не с целью пропаганды наркотиков, а с желанием передать людям все то, что пережил; в чем был прав, а в чем ошибался... Предлагаемый рассказ “наркоманский” от корки до корки. В нем я описываю все свои (и не только свои) переживания от наркотических субстанций, участвующих в процессах самоисследования и самопознания.

Специфика данного повествования заключается в наложении сленга на литературное. Таким образом, как вы уже поняли, я попытался сохранить “целостность”. Вторым элементом специфики выступает конкретика определенной сферы жизни. Книга собственно ни о чем... Тем не менее я все же взялся за ее написание. Вероятно многие аспекты останутся вам не ясными; и я не смею вас винить за это, ведь каждый человек - это индивидуальность, а книга не может быть рассчитана на всех. Разве я не прав?

Глава первая

Эйн

Примерно в пять вечера я вышел из дома и направился к Эйну. На середине пути к нему я вспомнил, что забыл захватить ту колбочку с переработанными минералами, которую он просил. Эйн как раз работал над каким-то препаратом, который он своеобразно называл “Алса” (от испанского “alsa”, т.е. соус). Ничего не оставалось делать, как только вернуться домой и взять забытое.

- Опоздал сука! - услышал я еще за дверью, когда наконец пришел к нему.

- Да открывай ты! - раздраженно ответил я.

Я зашел к нему и достал из кармана пятидесятиграммовую колбочку с вонючими приколами. Эйн молча взял ее и пошел к столику с реактивами.

- Так что это ты изобретаешь? - полюбопытствовал я.

- Алса, - повторил он своеобразный термин, который, впрочем, мне не о чем и не говорил.

Осторожно подойдя к нему сзади, я посмотрел на ход его действий. Вывернув стеклянной палочкой содержимое колбочки, Эйн размазал минералы по плоской посудине и капнул на поверхность полученного слоя две или три капли уксусной кислоты.

- Так что это будет? - продолжал я назойливо любопытствовать.

- Это все херня! - утвердительно, и в тоже время безучастно, ответил он. - Я сейчас работаю над такой штукой, что если она удастся, то считай у нас в руках весь мир!

Я не придал его словам особого значения, т.к., согласно всем его говорам, все его изобретения должны были покорить мир. Да вот только ничего такого я еще не наблюдал. Видимо мир -реальный тормоз... Эйн продолжал:

- Помнишь я тебе как-то сказал: “недостаток каждого наркотика в том, что он обязательно вытесняет одни эффекты другими”. Так вот, я знаю как разработать “цветную таблетку” (так Эйн называл несуществующий наркотик, который объединял в себе все наркотики, при чем эффекты не взаимовытеснялись, а напротив - взаимопополнялись).

- И что это значит? - до сих пор не фига не понимая спросил я.

- Это значит, что если сожрать такую пилюлю, то тебя будет колбасить как от водяры, рубить как от плана, глючить как от кислоты...

- Ладно, ладно! - перебил его я. - Как ты это получишь?

- Да я уже получил! - радостно сказал Эйн. - Препарат нужно лишь синтезировать. Он уже почти готов!

Я улавливал ход его идей, однако все казалось в режиме недосягаемости. Я уже давно слышал, что он работает над “цветной таблеткой”, хотя эта идея казалась мне чем-то дурным. Согласно его предпосылкам, такая пилюля должна была колбасить два часа, причем ощущение такое, что испытываешь на себе действие всех наркотиков сразу. Всегда, когда мы с Эйном обжирались ЛСД (его же производства), то казалось, что не хватает алкогольной расслабленности и конопляной возбудимости. Когда же мы пропитывались химическим драпом, то всегда чувствовали недостаток кислотной экзальтации или опийной анестезии. И так с каждым наркотическим дружком. В лаборатории Эйна были произведены и синтезированы практически все виды нарко-ядов, изобретенных человеком с 1544 года. Он даже умудрился получить парочку каких-то “новых” препаратов “опийно-кокаиновой” группы. Никогда не забуду того, как мы испытывали его на себе впервые. Без предварительной проверки, мы глотанули по три куба и это дало неадекватный результат. Сначала онемело все тело (будто оно нахуй исчезло); потом стало так весело на душе, что казалось эйфории не будет предела! Мы ржали, орали, визжали от прилива эмоций... Радость просто распирала наши экзальтированные умы, пока не началась срачка и рыгачка. Мы назвали этот эффект “рыгать от радости”.

Я еще сидел у Эйна, когда на улице уже стало темно. Получив очередную порцию мескалина, меня совсем обломало и я остался у него на ночь. Я чувствовал, как мой организм привык к мескалину из-за частых контактов с ним. От этого галюны были уже не такими яркими и реалистичными. Но не смотря на это, я успел отъебать гигантскую улитку и дать пизды комку из светящихся ниток. По большей части я предпочитал именно мескалин, потому что от кислоты у меня трансцендентально срывало крышу. ЛСД зарождала во мне такой антагонизм, что у меня был повод бояться даже самых ничтожных доз этого психоделика.

Когда я открыл глаза (уже утром), то увидел перед собой довольно таки странный предмет. Он напоминал мне НЛО (что очень походило на ЛСД - летающий сонный дурак). Вокруг было светло, а эта штука зависала прямо пред глазами и, казалось, совершенно не собиралась съебываться. Незаметно для себя я перевел внимание на ощущение своего тела. Только тогда я осознал его положение. Одна часть туловища (ноги и брюхо) была на весу, а вторая часть (репа и грудак) в ванне. Я висел на ребре ванны ебалом вниз, а перед глазами мельтешила обрыганная дырка для спускания воды, которую я и принял за НЛО. Я понял, что заснул на весу, когда рыгал в ванну (мескалин оказался на редкость чистым). Сняв с дисплея своих часов рвотный слой, я увидел 6:32. Совершенно не понимая что это означает, я поднялся на ноги и пошел в комнату, где, уткнувшись ебалом в коробку с химикатами, храпел Эйн. - “Типичная картина”, - подумал мой мозг. Я не стал будить Эйна (т.к. все равно бесполезно), а осторожно вышел из его квартиры и захлопнул дверь. Я шел по пустынным улицам и наслаждался легкостью своего тела. То одиночество, которому способствовала обстановка, доставляло неописуемое блаженство и счастье. “Сколько таких утр было в моей жизни, когда меня одолевала сонная непонятность бытия”. Пока я достиг дома, я пережил несколько вечностей.., а может это было одно мгновение?... В таких состояниях сознание не может воспринимать реальность рационально. Вот в этом и заключается основная идея христианской чистоты и буддийской свободы. Именно в такие мгновения начинаешь понимать, что ты не просто человек, ограниченный принципами и социальными устоями. Все то, что казалось таким прекрасным и всеобъемлющим, в действительности оказывается именно таким. Сознание словно просыпается после длительной спячки, из которой не выходило никогда. Привычное индульгирование становится чем-то чуждым у лишним для ума.

К концу первой половины дня я начал приходить в себя. Жрать не хотелось, хоть я и не хавал со вчерашнего вечера. Тут зазвонил телефон. У меня полностью отсутствовало желание говорить с кем-то, но я все же взял трубку. Это был закумареный Эйн.

- Слушай, я получил эту штуку! - орал он в трубку, словно его режут. - Я даже испытал ее на себе! И могу сказать, что такого еще не испытывал.

Мой не выспавшийся мозг с трудом успевал за скоростными словами Эйна. Мне трудно было представить, как он (после всего что мы творили этой ночью) мог еще что-то изобретать и при этом испытывать его на себе!

- Ты хочешь сказать, что синтезировал цветную таблетку?! - все еще не веря ему спросил я.

- Ну да! - восторженно завопил он.

- И что ты чувствовал при этом?

- Я думаю, что это не телефонный разговор.

Через час я сидел уже у него дома в ожидании яркого повествования о пережитом им несколько часов назад. Не долго думая, он начал:

- Короче, проснулся я от того, что ты хлопнул дверью, когда ушел. Я поднялся, вытер ебало от химикатов и пошел синтезировать нашу бомбу.

- Переходи к делу! - торопил его я от распирающего меня нетерпения. - Сколько ты принял и что после этого было?

- Я боялся глотануть много и поэтому капнул по язык одну капельку, но и этого милипиздрического количества хватило на передэзэ! Первое что я почуствовал, так это онемение ног и челюстей. Потом меня начало разрывать как от геры. Галюны, ржачка, героиновый оргазм...

По мере того, как я слушал его восторженный рассказ (сопровождающийся непроизвольными плевками и нервными подрагиваниями), я начинал все больше убеждаться в том, что для того что бы понять то состояние (которое описывает орущий Эйн), мне необходимо испытать препарат на себе лично.

-...и опа, меня вывернуло на изнанку и я начал ржать!.. - услышал я эпитет его рассказа. Эйн всегда был очень эксцентричен, что совершенно совпадало с его гениальностью. Похоже наркотик еще не полностью покинул его кровь, т.к. трудно было не заметить странность в его поведении.

Мне не терпелось поскорее попробовать новшество Эйновой лаборатории. Много раз я пытался представить себе то, что такое чувствовать всю наркоту сразу. Ведь нельзя хапануть одновременно и мескалин, и геосциамин, а потом нажраться мухоморов (наполненных неатрапином). Такой салат непременно бы увенчается не долгожданным передэзэ.

После непродолжительной тирады Эйна, мы условились испытать наркотик (вместе) вечером сего дня в одном прекрасном месте, именуемым Ботаническим садом. Мы часто наведывались туда в шизофреническом от кислоты состоянии для получения максимальной экзальтации. Природа сама по себе таинственна. Растения, свежий воздух, запах земли - все это предрасполагает активизации действия наркотика. Находясь в гармонии с природой, начинаешь гармонировать и со всем миром. Человек часть природы, а значит и часть всего бытия, которое так отчайно пытается что-то сказать человеку, когда он подбирается к иррациональному почти вплотную.

Глава вторая

Цветной трип

Около девяти вечера мы прибыли на destination (указанное место). Было еще светло, однако сумерки (или, как говорил Дон Хуан, “трещина между мирами”) свидетельствовали о вскоре навалившейся на мир тьме. Эйн достал с кармана маленькую бутылочку с вытянутым колпачком, напоминающую пузырек с нафтизином. В последствии это и оказался бывший нафтизин, приспособленный под наркоманскую пипетку.

- Предупреждаю, - настораживающе сказал Эйн, - капли может оказаться много. Может лучше по пол?

Сердце билось так, будто мы уже обожрались чего-то, но это было привычное учащение сердечного ритма. Всякий раз, как мы с Эйном брались за новый наркотик, пьянящее волнение заставляло нас хорошенько понервничать.

Как наркоманы со стажем, мы решили не церемониться и направили под язык по капле. Эффект от этого не заставил себя ждать. Я сразу же вспомнил утренние слова Эйна, когда тот сказал, что у него онемела челюсть. Мне казалось, что она у меня огромная, массивная. Мне было очень трудно управлять ею. Затем последовало ощущение приближающегося оргазма души и тела. При этом энергии было столько, что я готов был отъебать весь мир. Небо, которое уже собиралось полностью почернеть, стало еще ярче, чем во время сумерек. Я посмотрел на Эйна и меня буквально разорвало от смеха. Возле меня сидел чебурашка и ржал своей огромной улыбкой, которая была криво набита шифером. Один его глаз смотрел на меня, а второй вообще куда-то влево. Я так ясно его видел, что мозг просто отказывался верить в то, что это просто глюки. Я узнал в своем новом состоянии и ЛСД, и мистический мескалин, и смешную траву. Я даже боялся, что сознание и тело этого просто не выдержит. Где-то в неподалеку еще прогуливались люди. Я видел их умиротворенные мыслеформы, их убеждения, будущее. Деревья, кстати, тоже не стояли на месте! Они ходили вокруг нас (используя для этого широко разветвленные корни) и высматривали во мне полезную для себя энергию. Тут я понял, что если они заберут ее, то тогда я на всю жизнь останусь беспомощным, слабым существом. В тот миг моя энергия (так нужная этим огромным скрипящим существам) была самым ценным, что у меня есть в жизни. Я понял, что надо бежать! Прямо сейчас! Сил и энергии было так много, что я готов был пересечь несколько городов. Подхваченный таким чувством, я ринулся вперед. В тот же момент рванули и деревья. Мне было ясно слышно, как они следуют за мной, скрипя своими жуткими корнями. Я боялся оборачиваться, дабы не сбавлять темп. Я бежал что есть мочи. На каком-то этапе я развил такую скорость, что мне казалось будто я двигаюсь быстрее сверхзвукового! Все окружающее меня было таким ярким, таким красочным, что на мгновение я поверил в то, что сейчас день! Я отчайно оставил позади все: деревья, людей, Эйна... О боже! - подумал я. - А как же Эйн?! Он же остался там, с ними! Эта мысль заставила меня сбавить сверхзвуковой темп. Когда я остановился, то понял, что нахожусь где-то за городом. Осмотревшись я понял, что местность не знакомая. Времени прошло не много, но судя по той скорости, с которой я перемещался, я должен был быть очень далеко. Тут одно из местных деревьев (воспользовавшись моей остановкой) схватило меня за плечо своими цепкими и мощными щупальцами. Я совсем забыл о том, что тут тоже могут быть эти ебонутые деревья! Сильнейшим рывком я попытался высвободиться с его мертвой хватки, но оно так крепко опоясало меня ветками и корнями, что я понял бессмысленность сопротивления. Однако боли, или вообще чего ни будь, я не ощущал. Я был под сильнейшей анестезией. На ряду с держанием моего тела, дерево трясло меня и, казалось, пыталось что-то выразить. Исходя из своего многолетнего наркоманского опыта, я уже знал, что нельзя воспринимать динамичные импульсы галюнов буквально. Я также старался не смотреть в ебало этому дереву, т.к. это могло вызвать панический страх и, соответственно, пиздец. Но все же краем глаза я взглянул на него и просто оцепенел от удивления. На толстом коричневом стволе моего противника вырисовывалось испуганное ебало Эйна, который продолжал что-то неустанно орать. Когда я прямо взглянул на него, то передо мной возник и сам Эйн.

- Ты что тут делаешь? - проорал я, все еще плохо понимая реальность.

- Успокойся! Пошли попьешь водички! - сказал Эйн каким-то искаженным голосом. Видимо мое состояние было весьма нестабильным и свободно колебалось, то от магического эфира до реальности, то от реальности обратно в мир грез и сверхъестественных существ. Эйн, как раз, и был тогда одним из них.

Когда Эйн вел меня к ближайшей скамейке, я узнал ее. Она находилась всего в ста метрах от нашего места, где мы абсорбировались этой наркотой. Я все не мог понять, как я мог быть так близко к тому месту, если пробежал, по меньшей мере, двести километров? С трудом добравшись до лавочки, мы рухнули туда жопами. Ощущение было такое, что лавочка была сделана из паралона. Она была мягкая и податливая. Только расслабившись я почувствовал, как я страшно устал. Ноги и руки были такими тяжелыми и слабыми, что если бы мне в тот момент пришлось бежать, то я наверняка не смог бы сделать и шагу. В этом состоянии было все: и ленивое блаженство, и тотальный похуизм, и стоячка хуя... На ряду с этим, какое-то внутреннее возбуждение не давало покоя моему утомившемуся мозгу. Я не мог подавлять эту возбудимость и начал ржать во всю глотку. У меня не было объекта веселья, я просто ржал и меня распирала внутренняя нетерпимость. Когда я немного угомонился и сделал короткую паузу, то услышал за спиной такой же истерический смех, который одолевал меня несколько секунд назад. Эйн сидел рядом и испуганно смотрел на меня. Значит это был не он! Кто же тогда еще мог ржать в это время в таком месте?

- Ты слышал? - настороженно спросил я его.

- Что? - напрягшись от неожиданного вопроса, спросил он меня.

Я понял, что его псевдогаллюцинации не совпадают с моими. Это означало, что мне придется разбираться с ними самому. Я осторожно оглянулся, боясь лицезреть что ни будь ужасное, и увидел маленького карлика-клоуна. Он стоял за нами на расстоянии где-то десяти метров и истерически ржал, то сгибаясь от лихорадочного смеха, то приседая от него. Увидев это, я невольно поддался неудержимым эмоциям и начал так же ржать. Он словно “заражал” меня демоническим смехом. Как мне тогда показалось, внутренний голос сказал, что это прибыл Death Joker (как мне тогда послышалось по-английски). Когда я достиг высшей точки смехового приступа, то понял, что просто не могу остановиться. Я понимал, что если не прекращу этот смех, то задохнусь от нехватки воздуха. Дьявольский рэгот спазмировал мой желудок и легкие. Впервые в жизни я по настоящему испугался своего собственного смеха! Этот проклятый клоун просто не собирался уходить обратно в свой мир “смертельного смеха демонов”. Я знал, что он прибыл именно от туда для того чтобы “убить меня смехом”. Я уже начал чувствовать, как теряю сознание. В глазах потемнело от недостатка кислорода, а тело все продолжало содрогаться от бешенных конвульсий. От панического ужаса я схватился за руку Эйна, в попытке умолять его о помощи, но этот смех, сдавивший грудь стальным спазмом, не давал мне и пискнуть. Эйн сразу смекнул, что что-то не в порядке и побежал к ближайшему фонтанчику с водой. Я знал, что Death Joker явился только мне и вижу его только я. Эта мысль усиливала панику. Через несколько секунд Эйн вернулся с колбой, наполненной холодной водой. Вылив мне на ебало пол литра бодрящего, текучего Н2О, он усадил меня в сидячее положение, т.к. все это время я провел в согнутом состоянии, лежа на скамейке. Смех похоже немного отпускал меня. Я жадно глотал воздух, словно всплыл на поверхность воды после долгого пребывания там. При этом меня не покидали сильные боли в области груди и живота. Я боялся оглядываться назад, дабы не повторялся этот кошмар. Я понимал, что если увижу этого карлика вновь, то это уже будет означать конец. Мне страшно тогда было даже подумать о смехе.

- Ну что, - перепугано обратился ко мне Эйн, - попустило?!

- Вроде да, - с трудом выдавил я из себя.

Эйн сказал, что тут оставаться не безопасно и что нам следует поскорее уйти. Я не воздерживался от предложения и Эйн помог мне встать. Мы медленно направились к выходу. Когда я проходил мимо того места, где стоял тот жуткий карлик, то закрыл лицо руками, что бы не дай бог мне в поле зрения не попалось что-то подобное. Пройдя то место, я почувствовал, как мой страх спал. (Я также понимал, что это все иллюзии, мои фантазии, но мой мозг был так отравлен, что я был не в силах справиться со своей психикой.) Мы шли очень осторожно. Окружающее вновь стало приобретать свою естественную темноту. Ноги были словно резиновые, тело ощущалось с трудом, а зрение до сих пор оставалось сферическим. Все эти ощущения свидетельствовали о наличии наркотика в крови, но уже, по крайней мере, не в таком количестве. Признаться такого рода наркоты я еще не пробовал. Только тогда до меня дошло, что ЛСД - это просто слабое пиво по сравнению с тем, что отравило меня несколько часов назад. В те минуты я чувствовал себя вторым Альбертом Хофманном, испытавшим на себе ЛСД впервые. Ботаника тогда представилась мне, как лаборатория Сандоза, где мы и абсорбировались. Изобретение Эйна было настолько интенсивным, что моя степень чувствительности к ней была как обожженная залупа к кипятку. Мне не терпелось поскорее узнать молекулярную структуру этого препарата. Только я подумал об этом, как у меня перед глазами возникло замысловатое “C20H25N30”. Увидев это, я автоматически задался вопросом о том, что это такое. Словно компьютер, мой мозг выдал перед глазами производную запроса “lysergide”, что означало давно мне известное LSD.

Добравшись домой, мы сели за стол. Эйн заварил чай и достал бублики. Жрать совершенно не хотелось. Да и вообще ничего не хотелось. В голове гудело, глаза слезились от непонятной рези, а перед внутренним взором все еще стоял жуткий образ того маленького гада. Я взял один бублик и только собирался отгрызть кусок, как вдруг выронил его на стол и отпрянул назад. На бублике сидел Death Joker и смотрел на меня пристальным взглядом. Эйн испуганно взглянул на меня, казалось, в ожидании страшного рецидива.

- Да что с тобой такое? - закричал Эйн раздраженно. - Тебя попустит когда ни будь или нет?!

В те минуты я готов был отдать все на свете, лишь бы меня наконец попустило. Закрыв лицо руками, я сел на пол и сказал Эйну, что бы тот выбросил все бублики, что есть в доме. Сначала Эйн назвал меня ебонутым, но потом, похоже, вошел в мое психологическое положение и сказал, что все бублики уже в мусоропроводе.

Я вновь сел за стол, но уже ничего не хавал. Эйн решил, что для общей безопасности, мне лучше воздержаться и от чая, т.к. у него его было не много. Посидев еще несколько минут на кухне, мы пошли в комнату и расположились на диване. Утомленный мозг желал сна, но колоритные картинки перед глазами не давали заснуть. Все же справившись с их назойливым воздействием, я уснул.

На утро я чувствовал себя малость подавленным. Сон был беспокойным, так что не могу сказать, что я тогда особенно отдохнул. Эйн сидел в лаборатории и что-то мутил. Зайдя к нему, я неожиданно ясно вспомнил ту формулу, которая, как сказал мне мой мозг, означала ЛСД.

- Эйн! - обратился я к нему сонным голосом. - Какая формула твоей бомбы?

- Какой бомбы? - копаясь возле микроскопа, буркнул он.

- Той, которой ты меня вчера траванул.

Недовольно посмотрев на меня, он указал мне на стол, где лежала куча каких-то чертежей. Похоже именно здесь Эйн и записывал все свои формулы и всякие приколы. Среди всей этой макулатуры я заметил блокнотик, помеченный надписью “color tablets” (метафорическое название его нового препарата). Открыв его, я охуел по полной. Там была именно такая формула, что я видел вчера в Ботанике. Там черным по белому красовалось C20H25N30, с какими-то молекулярными разветвлениями. Ориентировачно я понял, что в этой байде были и цепочки буфотеина, и синтетического адренохрома, и по-моему даже опийные элементы.

- Ты что, смешал всю наркоту и прокипятил ее в миске? - спросил я шутливо Эйна.

- Да какая миска? - нервно откликнулся он. - Не хуя ты не понимаешь!

Я чувствовал его беспричинную раздражительность, которая так явно была выражена. Не было ничего удивительного - он хапал это говно два дня подряд.

Я решил долго не задерживаться и пошел в колледж. Там я не был уже несколько дней, так что явка была необходима. В этот же день я решил испытать на себе наркоту Эйна вновь, но уже у себя дома, дабы полностью прочувствовать действие препарата на более тонких уровнях моего сознания. Набрав несколько капель в пипетку, я пошел домой и там уединился. Я закрыл все окна и зашторил их занавесками. Было около шести вечера, так что в комнате создавался таинственный полумрак, что очень предрасполагало моему психоделическому сеансу.

Глава третья

Alone

Удобно усевшись в кресле, я впрыснул под язык пол капли препарата. Эйн предупредил, что лучше не превышать дозу, а то будет как в прошлый раз (а я еще и один). Не прошло и пяти минут, как наркотик вступил в зону моего рационализма. Только у себя дома, спокойно и удобно усевшись в кресле, я ясно прочувствовал все этапы опьянения. Начало подниматься давление, онемели руки, ноги. Прилив энергии также не заставил себя ждать. И тут я вспомнил такое, от чего меня прошиб ледяной пот. Я вспомнил того страшного, уродливого карлика, который чуть не “убил меня смехом”. В тот же миг я проникся страхом из-за того, что он может появиться у меня дома и я с ним окажусь наедине! Волна платонического кошмара затронула мой ум. Я боялся всматриваться во что либо, т.к. не хотел увидеть что-то такое, от чего бы помер со страху. Закрывать глаза было еще страшнее! Я начал понимать, что больше не выдержу этого пьянящего давления. Мне необходимо было выйти на свет (на балкон). Приподнявшись, я поставил ноги на пол и они плавно ушли в паркет, словно я вступил в болото из теста. Я глянул в низ и увидел, как мои ступни погружены в вязкую субстанцию (но если ее не трогать, то она бы оставалась неподвижным узором паркета). Как по воде, я добрался до балконной двери и вышел на воздух. На улице было пасмурно, но и это было слишком для глаз. По всей видимости мои зрачки тогда просто выпрыгивали. Проходящие мимо люди немного развеяли мои страхи, но я знал, что просто не в силах вернуться обратно в комнату (мне даже было боязно оборачиваться и смотреть через стекло в тенистую область квартиры, где мог в любую минуту появиться Death Joker). Тут мне в голову пришла мысль: выйти с дома и пойти к Эйну. - А что если его нету дома? - подумал я. Мысль залазила на мысль, от чего думать было крайне трудно. Постояв еще немного на балконе, я собрался духом и рванул через комнату в переднею. Когда я вбежал туда, меня окутала тьма (поняв это, я чуть не пустил жидкое говно по ногам). Лихорадочно я приступил к нащупыванию включателя.., но на прежнем месте его не было! Я провел по гладкой стенке рукой, но на ней не было ничего, кроме обоев. Я решил не медлить и рвануть обратно в комнату.., но, добежав до выхода, я наткнулся на стену. В передней не было дверей! Я был замурован! Возникло такое чувство безысходности, что я начал задыхаться. Я обошел все четыре стены (протерев их пузом), но выхода так и не надыбал. Прижавшись спиной к одной из стен, я тупо уставился в кромешную тьму своими перепуганными кнопками. Я не узнавал своей передней; это было полностью не знакомое мне помещение, где еще и отсутствовали двери. Это все походило на какой-то шизофренический сон, где я реализировался, попав в безысходный эфир аппозитивного мира.

- Хочешь в рот? - услышал я безобразный карликовый голос в углу напротив меня. Я сразу же узнал в нем того страшного лилипута, присутствие которого пугало меня тогда больше всего.

- Так ты хочешь в рот или нет? - назойливо повторил удушающий акцент миниатюры. Я понимал, что тот не оставит меня в покое, пока я не отвечу ему что ни будь.

- Нет. - осторожно сказал я в неизвестном направлении.

- А в жопу? - спросил он незамедлительно.

- Тоже нет! - механически ответил я.

И он, таким образом, перечислил всевозможные места, куда бы можно было. На все вопросы, естественно, я отвечал заезженное “нет”. Я был так напуган всей этой ситуацией, что поклялся больше никогда не жрать эту дурную наркоту. Несколько раз я произнес вслух свою клятву, на что карликовый голос среагировал весьма странно:

- Но таким образом ты потеряешь меня! - заревел он демоническим басом (заревел так, что у меня аж уши заложило, а по ногам стек вонючий ручей). В эту же минуту я закрыл глаза и со стоном спустился по стене на пол.

- Ты мне не нужен! Пиздуй с моего мозга, пиздоватый галюн! - заорал я в ответ.

- Ошибаешься! - устрашающе сказал он, - Так как я, тебя никто ебать не будет!

Я был не в силах больше этого выдержать и встал на ноги. Собравшись с мыслями, я направился в сторону, откуда доносился этот бред, и включил свет. Я не знаю как это сделал, но получилось это у меня просто на славу. Оглядевшись, я ничего не увидел. Не медля, я начал одеваться. Всунув в кросовок ногу, я выдернул ее обратно в тотчас же. Он был заполнен теплым говном!

- Это я насрал только что! - ехидно потянул тот же голос.

- Да где ты? - заорал я. Но в ответ я услышал лишь бздык, свидетельствующий о “досирании”. Я тогда полностью забыл о том, что все это просто очень яркие галюны и, нервно всунув ногу в говняный кросовок, выбежал из хаты вон, даже не заперев двери.

Как русак я бежал до Эйна. Сердце, от наркоты и бега, просто выпрыгивало из грудака. Позади изредка были слышны карликовые смешки, что говорило о преследовании. Оборачиваясь же, я ничего и некого не видел. Был даже такой момент, что мне показалось, будто я бегу на месте. Люди, мимо которых я мчался, казались мне мелькающими тенями из других миров. Добежав наконец до Эйна, я начал колотить ему в дверь. После десяти-пятнадцати ударов, дверь открылась. На пороге появился какой-то “жирный пан”. Было странно видеть его здесь, т.к. квартира принадлежала Эйну. Я еще раз сверил номер квартиры и понял, что ошибки быть не могло. Я осмотрел стены и они принадлежали парадному, где жил Эйн. Пока я вертел своей тыквой, жирный пан заговорил:

- Вы к кому?

- А Эйн тут живет? - еле ворочая языком спросил я.

- Нет, - удивленно просипел “пан”.

Тут я все понял: этот пан - маньяк, который убил и сожрал Эйна (от чего и такой жирный). Я был уверен в своей страшной правоте и должен был действовать. Выбежав как метеор из подъезда, я направился к ближайшему телефону и набрал 02. Глухой, доносящийся с другого конца провода, голос сказал: алло. Не помню, что я тогда парил (крича как резанный), но смысл был передан. Назвав адрес и объяснив свои доводы, я рванул обратно к дому Эйна. Я забежал в дом, поднялся на третий этаж и...не обнаружил той квартиры, в которую звонил несколько минут назад! Там даже стены были другие! Я выбежал обратно на улицу и просто охуел. Передо мной возвышался “мой” девятиэтажный дом, из которого я рвал когти пол часа назад!

- Выходит я никуда и не убежал! - прокричал я.

- Вот именно!!! - заревел ветер и подхватил меня в воздух. Я вознесся над своим домом и полетел куда-то в даль. Мой испуг был так велик, что я словно голубь “сиранул с небес”, да вот только говно было не голубиное. Вдруг все мое тело исчезло (т.е. я перестал его чувствовать). Я несся с нереальной скоростью над улицами, домами, людьми...и все казалось таким мелочным! Я знал, что не разобьюсь, т.к. разбиваться было нечему. Мне все стало похуй и я возлюбил весь мир и всех в нем. Блаженству и любви не было предела. В те мгновения (или вечности) я готов был лизаться даже с тем карликом, который уже не наводил на меня панического ужаса: настолько глобальным был мой экстаз. Потом я начал проникаться беспредельным пространством, которое действительно не имело пределов...

Дата добавления: 2015-10-30