Глава седьмая. После нашего приезда с моря, Эйну, по определенным обстоятельствам

Вор в ночи

После нашего приезда с моря, Эйну, по определенным обстоятельствам, необходимо было уехать в Италию к своему дяде (уехать на два месяца). Он оставил мне стакан травы и три грамма лизергина (мол, не скучай тут). По правде говоря, за эти два месяца отсутствия Эйна я не разу и не пронаркоманил, т.к. наркоманить без него - значит переводить наркоту. Зато когда он вернулся из своей сраной Италии, я так обдолбился и обхапался, что меня чуть передэзэ не сожрал. Ну это не важно. Короче гуляли мы как-то в своей любимой Ботанике. Заговорившись, мы и не заметили, как начало темнеть, при этом мы беспрерывно шли, не имея определенного маршрута. Когда мы оглянулись по сторонам, то заметили, что находимся в совсем не знакомом для нас месте. Похоже, что тут мы оказались впервые! Эйн был на удивление спокойным, что нельзя было сказать про меня. Беспричинное беспокойство одолевало меня, в то время как Эйн сиял непоколебимым похуизмом.

- Где мы? - взволнованно спросил я Эйна.

- Откуда мне знать! - раздраженно отозвался он.

- Мне кажется, что тут мы впервые.

- А мне кажется, что так оно и есть.

Мне помнилось, что мы вроде шли по какой-то тропинке, однако под ногами была одна трава и сухие ветки, что свидетельствовало о девственности данной почвы. Все во круге было заросшим травой, так что вытоптанных участков не предвиделось.

- В какую сторону пойдем? - спросил я, нарушив напряженную тишину.

- Солнце уже село, так что хуй его знает, где тут запад, восток...- безнадежным тоном ответил Эйн.

- Не могу понять, как мы могли заблудиться в нашей Боташке! - не выдержал я. - Неужели у нас уже мозги перегорели?!

- Да успокойся ты. Будем идти прямо, куда ни будь да и выйдем.

Так мы и сделали. Шли мы примерно минут двадцать, пока не уперлись в высокий забор, явно принадлежащий коттеджу или какому ни будь частному дому. Мы отошли на пару ярдов назад и из-за забора показался шикарный коттедж, возвышающийся, по меньшей мере, на метров двадцать. Споруда была нам не знакома (мы явно забрели к черту на кулички).

- Не хуя себе домик! - воскликнул Эйн.

- Да тихо ты, - оборвал его я, - нам еще неприятностей не хватало!

Осторожно оглядевшись, мы направились вдоль забора. Таким образом мы дошли до калитки, через которую был хорошо виден внутренний двор. По кроям освальтированной дороги (ведущей к дому) располагался аккуратно выстриженный газон. Место явно было ухоженным, а значит находилось под вниманием хозяина. Внимательно присмотревшись, мы заметили и самого хозяина, находившегося в десяти-двадцати метрах от нас. Это был мужик, примерно сорока лет. Он стоял в согнутом состоянии у внутренней стороны своей высоченной изгороди и копался у замысловатых кустарников, растущих в большом количестве на заднем дворе его дома.

- Что он мутит? - спросил я Эйна шепотом.

- А хуй его знает. Надо пробить.

Его последние слова меня очень насторожили, т.к. мне совсем не хотелось сейчас что-то пробивать, да еще и в совершенно незнакомом месте.

- А это обязательно? - поинтересовался я.

- Не хочешь - не надо. Тогда стой здесь и никуда не рэпайся! Понял?

Я остался на указанном месте, а Эйн удалился в неизвестном направлении. Меня в тот момент совершенно не интересовал тот мужик. Мне хотелось поскорее съебаться с сомнительного места и больше ничего. Эйна не было около трех минут. Когда он вернулся, мы сразу же рванули от туда, как два перепуганных русака, т.к. Эйн то и дело повторял, что нас засекли и надо бежать. Мы неслись в непонятном направлении что есть сил. Было уже совсем темно, так что бежать было трудно. А еще эти ветки, которые периодически били по ебалу...

Когда мы пробежали уже достаточно расстояния, то рухнули на землю жопами под ближайшим деревом. Переводя дыхание, я попросил Эйна внятно рассказать мне то, что все таки там произошло. Борясь с отдышкой, Эйн попытался сделать это, однако у него нехуя не получилось, так что пришлось подождать пару минут, пока его попустит.

Когда его наконец попустило, он сказал, что мужик - селекционер, и что он скрещивал коноплю с дурманом (или с каким-то другим видом). Главное было то, что мужик наверняка вывел какой-то новый вид растения, для получения новых алкалоидов.

- Возможно, что его новый вид содержит новый, неизвестный мне алкалоид, - продолжал Эйн, - поэтому мне необходимо будет раздобыть образец!

Тут я понял, что у Эйна было задето его самое слабое место - наука! И тут уже я был не в силах его остановить. Я знал, что он ни за что не откажется от своего намерения пойти и добыть этот “образец”.

- А какого хуя мы бежали оттуда, как ебонутые зайцы? - спросил я его наконец-то.

- Это на всякий случай! - ответил стратегически он. - Я должен был увести нас оттуда! А что если бы он нас заметил?

Через час я и ебонутый Эйн нашли дорогу к выходу из Ботаники. “Добыча образца” намечалась на вечер следующего дня. Мне некуда было деваться, так что я автоматически был зачислен в операцию. Придя домой, я рухнул на постель как убитый, уснув так до утра.

Около шести вечера мы отправились в Боташу. Мы специально вышли раньше, на случай если вдруг возникнут проблемы с поисками дороги к “объекту”. Ведь тогда было уже достаточно темно, да и наше психическое состояние на тот момент не очень-то располагало тому, что бы корректно запомнить нужный путь.

Дом нашли мы на удивление быстро, так что пришлось временно затаиться в близлежащих кустах и дождаться сумерек. Все это время Эйн преимущественно молчал (кажется что-то серьезно обдумывал). Это меня так напрягало, что я не мог просто сидеть и молча ждать выполнения, на мой взгляд, опасного и, в тоже время, дурного задания.

- А ты уверен, что это действительно какой-то новый вид? - спросил я Эйна. - А что если это просто какой ни будь бурьян? Или сорняк?

- Не может быть, - отрезал он, - я же не обдолбаный был! Я четко видел процесс искусственного опыления.

После этих слов последовала очередная мучительная пауза. И чем ближе мы были к выполнению миссии, тем больше мне хотелось драпать от сюда. Таким образом мы дождались полного наступления темноты. Часы показывали десять. - “Пора!” - сказал неожиданно Эйн. Это звучало словно приговор. Мне так всего этого не хотелось, что я даже был готов не курить два, нет - три месяца подряд, лишь бы прекратить весь этот цирк!

Наконец мы поднялись на ноги и тихо пошли к забору. Периодически мы останавливались и прислушивались к окружающим нас звукам, однако ничего кроме шуршащих от ветерка листьев нами зафиксировано не было. Когда мы примкнули к забору, Эйн замер (подав мне знак “полной тишины”). После этого маневра, он тихо достиг калитки и прозондировал ситуацию на дворе.

- Похоже все чисто, - сказал он шепотом после минутной паузы.

Достав из рюкзака канат с крючковатым наконечником, он отправил его на верхушку забора; канат прочно зафиксировался в заданном положении.

- Стой тут и никуда не съебывайся! Понял? - сказал Эйн командирским тоном и сиганул вверх. Быстрым, казалось долго отработанным, движением он отправил себя на верхушку забора и в туже секунду скрылся за ним по ту сторону. Когда Эйн исчез из поля моего зрения, мне стало реально не по себе. Непреодолимое волнение, вызванное неожиданным одиночеством, сковывало мой живот (в какой-то момент я думал даже просраться), а сердце готово было просто выскочить. Я периодически пытался вслушаться в звуки, производимые Эйном на дворе, однако я ничего не мог уловить. Казалось, что Эйн сидит неподвижно, просто затаившись где-то в кустах. Стоило мне об этом подумать, как вдруг за забором раздалось шумное шуршание травы и листьев. Звуки производились достаточно уверенно, а значит это был не Эйн! Звуки продолжались еще примерно секунд десять, пока я не понял.., что они приближаются! Наконец “шаги” достигли калитки. В тотальном напряжении я готов был уже драпать куда глаза глядят, лишь бы подальше от суда. Еще мгновение и я услышал, как калитка начала быстро открывается. Последовало угрожающее лаянье собак и я понял, что оставаться на месте равносильно самоубийству. Прихватив сумку Эйна, я ринулся на утек. Мой старт наделал массу шума, от чего волнение возросло в несколько раз. Я был так растерян, что не знал куда бежать, так что рванул в неизвестном направлении. Я понимал, что я один и предоставлен только самому себе. От этой мысли чувство замешательства переполняло меня. Когда я бежал, то под ногами ломались сухие ветки, что создавало немало шума (а еще эти кусты, на которые я то и дело налетал...). Я слышал, как за спиной не умолкало лаянье собак. Но когда я понял, что лай, вместо того что бы отдаляться - приближается, меня прошиб ледяной пот. Я понял, что хозяин дома выпустил собак, которые следуют за мной прямо сейчас! Отчаяние начало одолевать мой рассудок; мысли переплетались, что мешало трезво соображать. Я бежал что есть мочи, бежал не оглядываясь. Но собаки просто не хотели оставлять меня в покое. Они настолько приблизились ко мне сзади, что я уже слышал их без лая (т.е. непосредственно их передвижение по траве и сухим веткам). Казалось они, как роботы, следовали строго по моему следу, полностью повторяя мой маршрут. Я чувствовал их гнев и агрессию, которые мчались за мной словно палачи, готовые смиренно исполнить приговор. Когда собаки были уже почти за моей спиной, я понял, что бежать дальше бессмысленно. Не прерывая бега, я начал лихорадочный поиск ближайшего дерева. Наконец-то наткнувшись на подходящий ствол, я с разбега сиганул как можно выше. Как дурная обезьяна я мигом достиг верхушки непонятного дерева. В тоже мгновение две огромные псины окружили мое его. Только тогда до меня дошло, что запрыгни я хоть на одну секунду позже, то был бы уже разорван двумя страшными волками. Собаки продолжали беситься и громко рычать. Тут мое внимание привлек слабый источник света, приближающийся ко мне с той стороны, откуда следовали собаки. Присмотревшись, я понял, что это фонарик. Я понимал, что это хозяин дома, который следовал за собаками, т.к. знал, что рано или поздно они достигнут жертву. Так оно, в общем-то, и получилось. Когда матерящийся хозяин (с метровым стволом в руках) был уже в двадцати метрах от моего дерева, я понял, что пропал. Единственное что тогда мне пришло в голову, так это отвлечь внимание собак, используя увесистую сумку Эйна (которая до сего момента была мною начисто забыта). Взяв сумку в правую руку, я размахнулся и швырнул ее в даль что было сил. Массивный кусок кожи скрылся во тьме и гупнулся об землю где-то вдали. Шум от упавшей сумки был достаточно громким, так что песики незамедлительно рванулись именно туда. Было слышно, как собаки рвали и раздирали модную сумку Эйна за сто баксов. Они рычали и фыркали, разрывая ее в клочья. Я увидел, как в туже минуту траектория двигающегося ко мне фонарика изменилась в сторону рычащих собак.

Кому тогда я только не молился, лишь бы собаки не привели взъерошенного хозяина к первоначальной точке, где я и располагался. Прижавшись к толстой ветке и затаив дыхание, я замер в полной неподвижности. Хозяин достиг места где собаки заканчивали рвать сумку Эйна. Я слышал какие-то слова, доносившиеся с того места, однако разобрать их смысл я не мог. Постояв там еще немного времени, он начал удаляться (согласно фонарику, по которому я и определял его местонахождение). Он был явно в гневе и громко матерился, ругая своих собак. Я просто не мог поверить в происходящее. Необъяснимое чувство облегчения пронзило мое, взмокшее от пота, тело. Возбужденные собаки все еще продолжали гавкать, но это меня уже не волновало, т.к. лай удалялся, а слышать это было тогда приятнее всего. Все еще парализованный страхом, я был не в силах пошевелиться в течении следующих десяти минут. Поменяв в итоге положение тела, я принял более удобную позу и так провел на дереве ночь. Когда наконец появились первые признаки наступления утра, я решился спуститься на землю. Я старался вести себя крайне тихо, однако утренняя тишина была такой глобальной, что малейшее движение казалось грохотом. И вот мои ноги коснулись земли; от напряженной и бессонной ночи в голове мутилось, от чего походка была не ровной и неуверенной. Постепенно набирая темп, я вышел на знакомую дорогу и направился к выходу из этой клятой Ботаники. Моментами мне казалось, буд-то за мной кто-то следит, шагая позади меня. Однако оборачиваясь, я никого не мог обнаружить.

Около пяти утра я пришел домой. Перенесенное мною этой ночью заставляло мои колени дрожать до сих пор. Я и представить себе не мог, что сейчас с Эйном, где он... Чувство волнения за Эйна просто не давало мне покоя. Я понял, что пока не узнаю, как у него дела - не засну. Я знал, что вероятнее всего дома его не будет. Не теряя времени, я взял телефон и набрал его номер.

Дата добавления: 2015-10-30