Глава тринадцатая. Три события превратили воскресенье в худший день в жизни Китти.

Три события превратили воскресенье в худший день в жизни Китти.

Сначала она приняла душ и провалилась в глубокий сон, но в два часа ночи ее разбудил оглушительный взрыв, словно в дом попала бомба. Потом выяснилось, что у ее двери сложили в кучу и подожгли пять тысяч петард. Никогда в жизни Китти не слышала подобного грохота. Когда она решилась выбраться из укрытия и приоткрыла дверь, обнаружилось, что стены и пол закопчены и провоняли дымом, а на лестнице стоит, изучая причиненный ущерб, хозяин дома Чжи Чэн Вон.

Он злобно уставился на Китти, и только тут она поняла, что ответственность за все произошедшее падет на нее.

— Извините, — пробормотала она, прячась за дверью и обеими руками натягивая подол футболки, чтобы прикрыться. — Извините.

— Пора положить этому конец.

— Извините. Вы правы. Мне очень жаль. Я все сделаю. Вы и следов этого не увидите. Я позабочусь о том, чтобы все отчистили и покрасили заново. Честное слово.

Не дождавшись конца ее монолога, китаец развернулся и пошел вниз работать. Китти подивилась, когда же он спит. Как будто ей больше подумать не о чем.

Одевшись с головы до ног, но так и не уняв озноб, Китти проглотила три чашки ромашкового чая и осталась сидеть за кухонным столом. От любого звука ее бросало в дрожь. Три часа ночи, за окном непроглядная темень, со страхом не совладать. Она позвонила Салли — телефон выключен — и набрала номер Стива.

— Можно у тебя сегодня переночевать? — дрожащим голосом взмолилась она.

— Что случилось? — Он сразу же проснулся.

— Все в порядке, — ответила Китти, стараясь овладеть собой. — Очередная дурацкая проделка. Петарды. Взорвали у меня под дверью. Тут черт-те чего творится, и Чжи, того гляди, прикончит меня, но сама я в порядке. Ничего страшного. Наверное, я спокойно могу оставаться в студии, вряд ли они вернутся, но…

— Черт, ты цела?

— В полном порядке, честное слово, в полном порядке. Потряхивает маленько, вот и все.

— Вызови полицию.

— Не могу.

— Почему же?

— Просто не могу, и все.

— Ладно. Черт! Ладно. Слушай, здесь нет свободного места, сегодня все дома.

— На диванчике?

— Эти ребята не такие, как те, с кем я жил раньше. Они в бутылку полезут, если обнаружат тебя в гостиной. У нас тут полно правил, на хрен.

— Ох! Ну а если у тебя в комнате?

— Нет. Э-э… Нет, никак не получится.

— Стиви, кто это? — послышался сонный голос.

— Ну конечно! Прости, у тебя же Катя! Какая же я дура! Стив, со мной все будет в порядке. Прости, что разбудила. Не следовало мне звонить, просто я…

— Китти, заткнись хоть на минутку и дай подумать! — рявкнул он.

Она заткнулась.

— О’кей. Приезжай, заночуешь в моей комнате, а мы с Катей поедем к ней. Годится?

Катя что-то ответила, Стив отложил телефон, на заднем плане послышался приглушенный разговор.

— Да, так мы и сделаем, — сказал Стив, вернувшись к телефону. — Подъезжай сюда.

— Так нельзя, Стив! Не могу я выгнать тебя из твоего же дома.

— Имеются другие предложения?

Других предложений не имелось. Ей вот уже полгода не приходили в голову разумные мысли. Вся исчерпалась. Бобу звонить нельзя, ему и без того горя хватает, еще и она примчится среди ночи. Салли не брала трубку, нельзя явиться к ней в три часа ночи — Салли замужем, у нее полуторагодовалый малыш, все давно спят. Родные в Карлоу, три часа скачи — не доскачешь, и не в ее правилах бежать к ним плакаться. Китти прикинула, не обратиться ли к Ричи — секс в обмен на приют, — но быстро отказалась от этой мысли. Нет, Стив — ее единственная надежда, и других вариантов на данный момент не предвидится.

— Хорошо, — прошептала она.

Не так бы ей хотелось впервые встретиться с подружкой Стива. Явилась к ним в полчетвертого утра с красными глазами, Катя тоже на взводе — разбудили среди ночи и вытащили на улицу из-за какой-то идиотки, подруги ее дружка. Однако у молодой женщины хватило вежливости и сил скрыть недовольство и даже одарить Китти сочувственным взглядом. Они перешептывались на лестнице, короткий разговор: смену сдал — смену принял.

— Ты как? — спросил Стив.

— В порядке. Вы уж простите меня.

— Нормально. Не знаю пока, в котором часу завтра вернусь…

— Я уйду пораньше, они и не заметят, что я тут ночевала. Еще раз прости.

— Если столкнешься с Элис и Дейвом, ничего им не говори. Их это не касается. Скажи просто, что я потом все объясню.

— Ни с кем я не столкнусь. Уйду, когда они еще не проснутся. Простите-простите-простите.

— О’кей. — Стив осторожно приоткрыл дверь. Не то что на прежних его квартирах, где считалось нормой приходить или уходить посреди ночи и частенько появлялись залетные гости. Стив повзрослел. А она тут-то и подгадала со своими проблемами и катастрофами.

— Рада была познакомиться, — произнесла Катя и грустно улыбнулась гостье, закрывая за собой дверь.

Китти высунула ей вслед язык.

Вторая беда за тот же день (а ведь было всего лишь четыре утра): постель пытались привести к ее приходу в порядок, но не очень-то получилось. Окошко открыли, но в комнате все еще витал запах секса. Китти предпочла не ложиться в кровать, пристроилась в кресле, завернулась в одеяло и так дождалась рассвета, когда птицы проснулись вместе со всем миром и завели свои песенки. Похоже, в какой-то момент Китти задремала, очнулась от боли в шее и сухости во рту. Семь часов утра, воскресенье, соседи еще не поднялись, на улице нет движения, никто не хлопает дверцами автомобилей, не спешит почтальон, не доставляют молоко. Судя по тишине в доме, все еще длится ночь. Китти сложила одеяло и положила на кровать, точно на то место, откуда взяла, потом зашла в совмещенный санузел, привела себя в порядок и на цыпочках спустилась на первый этаж. Она прокралась на кухню, приоткрыла дверь. За столом сидела женщина — очевидно, Элис. Элис подняла голову, ожидая увидеть перед собой Стива, и заморгала.

— Кто вы? — спросила она.

Мужчина в тренировочном костюме, пропитанном потом на спине, груди и под мышками, обернулся и вынул из ушей наушники. А это Дейв.

— Привет, — неуверенно проговорила Китти, сожалея, что сразу же не покинула дом.

— Это Кейт, — сообразил Дейв. — Мы встречались с ней на Рождество. Приятельница Стива.

— А! — откликнулась Элис, явно ничего такого не припоминая. — Вы тут ночевали?

— Э… — промямлила Китти. Как лучше ответить? Стив же велел ничего им не объяснять, он терпеть не может посвящать кого-то в свои дела. — Стив просил передать, что он сам потом поговорит с вами. Можно мне выпить стакан воды, и я тут же уйду?

— Конечно, — сказал Дейв. — Стив как, в порядке?

— Да. — Китти осторожно приоткрывала шкафчики, не желая задерживаться в чужом доме сверх необходимого — лучше бы она просто купила бутылку воды в магазине по дороге. — Он потом все вам объяснит. — И к чему такая загадочность?

— Стив наверху?

— Нет.

Дейв открыл шкафчик за спиной Китти и протянул ей стакан.

— Спасибо.

— У него действительно все в порядке? Вчера ночью мы слышали, как он ложился. Он что же, посреди ночи уехал?

— Все хорошо.

— О чем он собирается поговорить с нами?

Китти окончательно растерялась. Эти люди сделали проблему из ничего. Что дальше, придерживаться избранной линии или попытаться самой все объяснить? Она быстро допивала воду, а хозяева тем временем решили оставить ее в покое. Дейв снова принялся намазывать масло на тост, Элис развернула газету, и Китти бросилась в глаза передовица. Она захлебнулась последним глотком: случилось третье, и самое худшее, за этот едва начавшийся день. Вода пошла не в то горло, Китти закружилась на месте, отплевываясь, колотя себя кулаками в грудь.

— Что с вами? — всполошился Дейв.

По лицу Китти ручьем текли слезы.

— Поперхнулась, — выдавила она из себя и снова зашлась в кашле.

Дейв следил за ней, прикидывая, нужно ли помочь, — решил, что не стоит. Постепенно приступ кашля прошел и напоминал о себе, лишь когда Китти пыталась заговорить.

— Можно взглянуть? — Она ткнула пальцем в воскресный таблоид.

Элис сложила газету и протянула ей. Китти взяла ее, и прямо ей в лицо уставилась ее собственная фотография — счастливая улыбка, удачный макияж, удачное освещение, прическа в полном порядке — официальная фотография ведущей телепередачи. Под фотографией подпись: «Год в аду: ведущая „Тридцати минут“ Кэтрин Логан — эксклюзивное интервью Ричарду Дейли для „Санди уорлд“».

— Что это? — заверещала Китти, распахивая газету, спеша добраться до статьи. Внутри целых две страницы занимал эксклюзив: фотография Колина Мерфи и его жены в тот момент, когда они выходили из зала суда, и фотография Донала, Пола и Китти, покидающих тот же зал суда в сопровождении адвокатов, — мафиозная семейка, да и только, злодеи с телевидения, хищники, опаснейшие люди. Бо́льшую часть страницы занимала фотография Китти — схвачен тот момент, когда было вынесено решение в пользу Колина Мерфи, лицо Китти сморщено, глаза сощурены, словно в глаза ей ударил яркий свет. Ее подловили в тот миг, когда она сморгнула, веки опустились — видок, словно сидит на успокоительных, ничего общего с тем, как она себя чувствовала, ни печали, ни раскаяния, ни отвращения к себе. Для контраста на противоположной странице разместили другое фото, с телестудии, на котором Китти казалась милой, прелестной, невинной, честной и заслуживающей доверия молодой женщиной. Та девушка еще ни о чем не догадывалась. Она и два дня тому назад не догадывалась, не подозревала, что университетский приятель вот так предаст ее. Взгляд Китти прыгал со строчки на строчку, она не в силах была дочитать до конца ни единого предложения, скакала от заголовка к заголовку, по всем этим броским эпитетам: «ошеломленная», «шокированная», а под конец — маленькая фотография журналиста, раздобывшего сенсацию. Самодовольный и в точности такой же противный, как ей запомнилось поутру, когда она сочла обнаженное тело Ричарда отталкивающим. Ричард Дейли.

Вероятно, за нападениями, которым подвергается Кэтрин, стоят приверженцы Колина Мерфи. Жертва кампании запугивания, Кэтрин, которую друзья привыкли называть «Китти», отстранена от работы на канале, по сути дела, уволена как раз в тот момент, когда острее всего нуждается в поддержке.

Еще одна симпатичная фотография Китти с подписью «Козел отпущения».

Она также отстранена от работы в журнале «Etcetera», хотя с удебное дело никак не затрагивает журнал: на рекламодателей оказывается давление, ве роятно, опять-таки сторонниками Мерфи, и они отказывают журналу, приютившему такого безответственного сотрудника, в своей финансовой поддержке, что подвергает издание понятным трудностям в наши и без того непростые времена.

Тем не менее Логан утверждает, будто работает над «самым увлекательным проектом в своей жизни», отказываясь, однако, пояснить, в чем он состоит, и те, кто хорошо с ней знаком, гадают, существует ли на самом деле такой проект.

Под статьей приводились данные общественного опроса: на вопрос, заслужила ли Кэтрин Логан такое наказание, 72 % ответили положительно, 18 % отрицательно, 10 % не определились.

Прищурившись, Китти всматривалась в наглую рожу Ричи, и ей хотелось сотворить с ним такое, что она сама испугалась своих мыслей.

— Книгу он пишет, гнида, — проговорила она вслух и только тут вспомнила, что не одна. Подняла глаза и увидела, как супруги следят за ней, недовольные и ее манерой выражать свои мысли, и затянувшимся присутствием в их доме. Бросив газету на стол, Китти, ничего больше не объясняя, ушла.

— Это, что ли, она? — услышала она голос Элис прежде, чем успела закрыть за собой дверь.

И тут наконец случилось что-то хорошее. Первое хорошее событие за тот день, единственное хорошее событие, но порой достаточно одного-единственного, чтобы все исправить.

Позвонил Арчи Гамильтон.

Дата добавления: 2015-10-30