Глава двадцатая

Из-за двери палаты слышался шум фена. Приоткрыв дверь, Китти увидела, как Мэри-Роуз трудится над чьей-то прической, на полу уже собралась гора состриженных светлых волос. Заметив Китти, парикмахерша выключила фен.

— Вот и моя помощница подоспела.

Женщина выглянула из-под свесившихся на глаза прядей. Огромные карие глаза, несоразмерные изнуренному лицу. Китти на миг сделалось дурно. В растерянности она улыбнулась, помахала рукой, тут же выругала себя за улыбку, потом — за то, что машет молча. Вроде тех людей, которые не умеют разговаривать с детьми, Китти теряла дар речи, оказавшись рядом с больным, — не могла подобрать слов, не находила общих для живого и умирающего тем, ум твердил одно: «Ему плохо, плохо, плохо».

— Даяна у нас — красавица невеста, — похвасталась Мэри-Роуз.

Что на это ответить? Поздравить? Уместно ли? Эта женщина выходит замуж, а сколько ей осталось жить и с чем ее поздравлять? Китти выдавила из себя: «А!» — и закивала.

— Пока еще не красавица, — закапризничала Даяна, — буду, когда Мэри-Роуз сделает свое дело.

Китти все молчала.

— Подержи, пожалуйста, шпильки, — вручила ей коробку Мэри-Роуз.

Слава богу, нашлось чем занять руки. Пристроившись позади невесты, чтобы не смотреть ей в лицо, Китти изо всех сил старалась помочь, подавая Мэри-Роуз шпильки, когда у той еще две были зажаты во рту, а третью она вонзала в прическу Даяны.

Со шпильками в зубах Мэри-Роуз продолжала болтать, не чувствуя ни малейшей неловкости, словно то был самый что ни на есть нормальный день и никто не собирался умирать.

— Кто будет подружкой? — спрашивала Мэри-Роуз сквозь зубы и шпильки.

— Моя дочь Таня. Жду ее с минуты на минуту. Она тоже делает прическу. Ей шестнадцать, она в восторге.

— Еще бы! — сказала Мэри-Роуз. — Мама выходит замуж. Я и то волнуюсь.

В восторге? Китти могла только пожалеть бедную девочку, которая вот-вот осиротеет.

— Я и сама волнуюсь, — рассмеялась Даяна. — Не понимаю, почему мы с ее отцом давным-давно этого не сделали.

— Речь будете произносить? — поинтересовалась Мэри-Роуз, и Китти в очередной раз упрекнула себя: почему ей не приходят в голову подобные естественные вопросы? Она ведь журналист, ей по профессии положено уметь задавать вопросы, но ее мозг пуст — впрочем, это для нее уже не новость.

Мэри-Роуз брала в руки прядь за прядью, перемещала их, сгибала, укладывала, придавая прическе вид свободный, непринужденный, живой. Ловкость, с которой она пристраивала каждую прядь, прежде чем заняться следующей, завораживала.

— Если смогу, скажу, — ответила Даяна. — Таня тоже хочет произнести речь.

— Славная девочка.

— Отважная. — Короткая пауза, Китти вновь стало не по себе, но тут Даяна рассмеялась: — Она предложила помочь мне выбрать гроб — представляете?

— Надеюсь, выбрали что покрасивее? — засмеялась в ответ Мэри-Роуз.

От таких разговоров Китти замутило.

— Новая мода — гробы на заказ, тему выбираешь по своим интересам: эмблему футбольного клуба и так далее.

— Что же взяли вы?

— Она мне советовала взять «Закат» — море, пальмы, пляж. Я увлекалась сёрфингом.

— Здорово.

— Жалко было бы сжигать такой гроб, — пошутила Даяна. — Меня ведь кремируют.

— Могут кремировать, а гроб оставить на память, — предложила Мэри-Роуз, и обе женщины вновь захохотали.

Китти ушам своим не верила, смотрела на них в ужасе. Как можно шутить со смертью?

— Перестань! — взмолилась Даяна, вытирая уголки глаз. — У меня макияж потечет.

— Наложу новый, — посулила Мэри-Роуз. — Одна клиентка мне говорила, что выбрала темный дуб под цвет своих глаз.

И они опять залились смехом.

Дверь приоткрылась, взволнованная медсестра доложила, что прибыла подружка невесты.

— Родная моя! — Даяна мгновенно оборвала смех при виде дочери в простом красивом платье для свадьбы в узком кругу. — Ты такая красивая!

— Полно, мама! — смутилась Таня. — Мы же договорились не плакать сегодня, ты не забыла? — Она подбежала к матери и крепко ее обняла, а Мэри-Роуз отступила на шаг, чтобы им не мешать. Отступила и Китти. Но, как только мать и дочь, утирая слезы, разомкнули объятия, Мэри-Роуз вернулась к своему занятию. Теперь она работала молча и быстро, чуть ли не превратилась в невидимку.

— Еще чуть-чуть, — сказала она наконец, протягивая руку за очередной шпилькой. — И последняя шпилька.

Намотав на палец прядь волос, она искусно закрепила ее так, что шпилька была полностью скрыта даже от внимательного взгляда.

— Ого! — восхитилась Китти.

— Хочу посмотреть! — взволнованно потребовала Даяна.

— Подержи зеркало, — попросила Мэри-Роуз Китти. Сама она зашла спереди с другим зеркалом, чтобы Даяна могла разглядеть и свое лицо, и затылок.

Женщина молчала, ее глаза все сказали за нее. Руки очень медленно поднялись к волосам, но не коснулись их, бабочками запорхали у лица. Пока пряди торчали во все стороны, исхудавшее лицо терялось среди них, теперь же оно проступило во всей своей красоте и осмысленности.

— Это прекрасно! — выдохнула Даяна.

— Мама! — напомнила ей Таня.

— Я не буду. — Она мужественно боролась со слезами. — Но это так похоже…

— На что похоже? — тревожно переспросила Мэри-Роуз.

— На то, какой я была раньше.

Наконец-то и Китти поняла.

У них на глазах с лицом Даяны творились какие-то загадочные перемены, и трудно было догадаться, что еще она хотела бы сказать, о чем думала. Кто может разгадать мысли человека в такой момент? Мэри-Роуз сумела.

— Но это не вы, — сказала она вдруг, поразив Китти.

Даяна удивленно вскинула на нее глаза, смутилась.

— Все в порядке, сейчас снимем.

— Вы столько трудились.

— Бог с ними, с моими трудами. Это ваш день. Хотите снять?

Даяна оглянулась на дочь.

— По-моему, тебе замечательно идет, ма, но решай сама.

Даяна усердно размышляла.

— Просто это… это мои прежние волосы, а лицо другое… это как-то неправильно.

— Сейчас исправим, — сказала Мэри-Роуз, стянула парик и обнажила лысую голову.

Даяна вздрогнула.

Контраст между лицом с макияжем и бледной кожей черепа бросался в глаза.

— Пустим в ход нашу волшебную кисточку, — прочирикала Мэри-Роуз. — Предупреждаю: будет щекотно.

Даяна улыбнулась, Таня и вовсе рассмеялась.

— Помочь?

Китти отступила еще на шаг и смотрела во все глаза, как Мэри-Роуз и Таня пудрят и подкрашивают лысую голову Даяны и все трое хохочут.

— Ну вот и закончили, — удовлетворенно заявила Мэри-Роуз, когда Таня на каталке повезла мать в актовый зал больницы, навстречу предстоящей свадебной церемонии, и дверь за ними захлопнулась. Медсестры спешили следом, радуясь, что в отделении для безнадежных больных состоится столь жизнеутверждающее событие.

— Сколько ей осталось? — спросила Китти.

— Несколько месяцев, наверное. — Мэри-Роуз принялась собирать свои инструменты.

— Как ты это делаешь? — Китти в изнеможении присела.

— Это нелегко, но не так уж и скверно… Раньше я не верила в брак. Мама с папой разошлись, когда я была ребенком, да они и никогда не ладили, так что хорошего примера я в детстве не видела. Но теперь мои подруги одна за другой выходят замуж и обычно просят меня сделать им прическу. Невесты всегда нервничают, больны они или здоровы. Тут главное понять, хотят ли они поболтать с парикмахером или предпочитают помолчать. Вся разница в том, что мои подруги волнуются, потому что это «навсегда». Им предстоит прожить с этим мужчиной всю жизнь. А Даяна грустит оттого, что ее «навсегда» такое недолгое. Но, когда я выйду замуж, я хотела бы, как Даяна, верить вопреки всему, верить в «навсегда».

Раз в неделю Мэри-Роуз привозила мать в город пообедать. Она поддерживала эту традицию, невзирая на состояние здоровья матери, и на этот раз выбрала торговый центр «Пауэрскорт», располагавшийся в георгианском особняке на Графтон-стрит. Когда-то там давали балы виконт Ричард Уингфилд, третий по счету носитель титула, и его жена Амелия, теперь горожане приходили сюда за покупками и вкусной едой. Посредине накрытого навесом внутреннего двора под балконами основного здания был устроен просторный ресторан. Где-то рядом негромко играло пианино. Китти, и так уже в тот день насмотревшейся на больных, пришлось сесть за стол с женщиной, чью речь почти не удавалось разобрать — одна сторона лица у нее была парализована. Переводчиком, как и в больнице, служила Мэри-Роуз. Китти пыталась объяснить ее матери, какие у нее планы на Мэри-Роуз, когда их разговор прервал громкий мужской голос.

— О нет! — тихо вскрикнула Мэри-Роуз, увидев на главной лестнице, ведущей в торговые ряды, Сэма с микрофоном в руках.

— Дамы и господа, минуточку внимания, прошу вас! — Он постучал по микрофону, и все затихли. — Я отниму у вас немного времени. Понимаю, что все вы пришли сюда отдохнуть, но тут находится важный для меня человек, и я хочу сказать ей кое-что очень важное.

Уже знакомая Китти волна приятного возбуждения прокатилась по толпе.

— Маргарет Посслуэйт, ты слышишь меня?

Мэри-Роуз застонала.

— Мэгги, ты тут? — настаивал Сэм.

Мать Мэри-Роуз подтолкнула ее под локоть, и рука девушки непроизвольно взметнулась в воздух, в то время как другой рукой она закрыла себе лицо.

— Вот она! — воскликнул Сэм. — Мэгги, я должен задать тебе вопрос перед всеми этими людьми.

Кто-то уже повизгивал от возбуждения, кто-то, наоборот, затаил дыхание, одни восторгались, другие насмешливо подмигивали. Сэм подал знак пианисту, тот заиграл «Лунную реку».

— Помнишь эту песню, Мэгги? Под нее мы танцевали на первом свидании.

Дружным вздохом отозвался на это прекрасное воспоминание ресторанный зал.

Сэм спускался по ступенькам, напевая первые строчки песни.

— Господи, господи! — причитала Мэри-Роуз. Ее мать засмеялась.

— С того первого танца на первом нашем свидании я знал, что хочу быть с тобой. А ты соблазняла меня меренге и ча-ча-ча, когда мы встречались в танцклубе молодых христиан.

Мэри-Роуз фыркнула и закрыла лицо руками, с трудом удерживаясь от смеха.

— Но сальса… — Он сделал выразительное движение бедрами, и все радостно приветствовали его. — Сальса, вот что меня добило. Тут уж я понял, что хочу провести всю жизнь с тобой.

Снова восторженные крики.

— Маргарет! — Он подошел вплотную к ним, прихватив по дороге розу с чужого стола, и под бешеные аплодисменты публики опустился на одно колено перед Мэри-Роуз. — Маргарет, мой Гекльберри, ты выйдешь за меня?

Лишь Китти сидела настолько близко, что расслышала фырканье: девушка изо всех сил сдерживала истерический смех.

— Да, — еле выдавила она, но толпа так шумела, что ее ответа никто не расслышал. Кто-то зашикал, другие подхватили, торговый центр затих.

Мэри-Роуз и Сэм только что не соприкасались носами.

— Я не расслышал! — заявил Сэм в микрофон и поднес его к губам девушки.

Та сердито глянула на него, но Сэм расплылся в умильной улыбке.

— Да! — сказала Мэри-Роуз в микрофон, и торговый центр «Пауэрскорт» взорвался.

Молодые люди обнялись, к ним уже спешил администратор ресторана с праздничным меню.

— Напитки за счет заведения, — посулил он.

— Круто вышло, — захихикала Мэри-Роуз, ее милое личико сияло. — Готова признать, Сэм, на этот раз ты был в ударе. Твой Гекльберри?!

Он пожал плечами, рассмеялся:

— Надо же было произвести впечатление на тещу. Привет, Джуди! — Он поцеловал «тещу» в лоб, и та сказала что-то, чего Китти не разобрала, а Сэм понял и рассмеялся.

Молодая женщина, которую Китти принимала за официантку, пока та стояла в стороне и наблюдала за ними, теперь подошла к столу.

— Можно присоединиться? — с веселой улыбкой спросила она. — Теперь уже можно?

— Разумеется! — Сэм оживился пуще прежнего. — Друзья, это Ифа. Она обедает сегодня с нами. Надеюсь, вы не против?

Мэри-Роуз несколько смутилась, но поспешила сгладить неловкость:

— Да, то есть нет, в смысле — нет, я не возражаю.

— Ифа, это Китти, приятельница Мэри-Роуз. Китти, нам надо будет переговорить, я вам кое-чего порасскажу. — Он подмигнул, и Китти, не устояв, расхохоталась. — Ифа, а это мой лучший друг и невеста, Маргарет Посслуэйт, она же Мэри-Роуз.

— Поздравляю. — Ифа, смеясь, перегнулась через столик, приобняла Мэри-Роуз, поцеловала.

«Невеста» как-то не очень обрадовалась такой фамильярности.

— Мы с Ифой познакомились примерно месяц тому назад на работе. Я подумал, самое время ввести ее в нашу компанию, — чуть смутившись, пояснил Сэм.

— Ну конечно. — Мэри-Роуз с трудом овладела собой.

— Я столько о тебе слышала! — Глаза у Ифы сверкали, она вовсю распускала хвост, стараясь всем понравиться.

— Ну, я… — запнулась Мэри-Роуз.

— Успокойся, про то, как нас вместе мыли, я не рассказывал! — встрял Сэм, и Ифа снова засмеялась.

— Чего только вы не делали вдвоем! — Она лишь подхватила чужую шутку, но Мэри-Роуз окончательно смутилась, и Сэм, увидев это, тоже сник, но Ифа ничего не замечала, ей хотелось очаровать закадычную подругу своего парня, и она разливалась: — Кстати, о ваннах: ты когда-нибудь мыла Скотти? С ним не управишься! — И она принялась рассказывать о том, как они с Сэмом пытались искупать его собаку, но Китти не слушала, захваченная немым диалогом матери и дочери: рука Джуди скользнула под столом к руке Мэри-Роуз и крепко ее сжала.

Имя номер семь: Мэри-Роуз Годфри.

Название: Невеста.

Дата добавления: 2015-10-30