Глава девятнадцатая

До назначенного Питом дедлайна осталось меньше недели, новых наводок не появляется, в Китти нарастает паника. Она позвонила Арчи и убедилась, что ни с кем из списка он не знаком. «Нет», — резко и нетерпеливо повторял он после каждого из имен. И тех, чьи молитвы он слышит, он тоже не знает лично, сколько раз повторять, не знает их имен. Китти удалось прочесть всего восемь имен, прежде чем Арчи положил трубку. Попробуем рассуждать здраво (ага, попробуй, когда имеешь дело с человеком, утверждающим, будто он слышит чужие молитвы): допустим, он слышал молитвы каждого человека в этом списке и просто не знает их имен. Но тогда как узнала об этом Констанс? Ответ: никак. Если есть связующее звено, оно не в том, что Арчи слышал их молитвы.

Нужно встретиться с другими, решила Китти. Найти еще какие-то наметки, ключи. Она присела на ступеньку с краю площади Темпл-бар и позвонила четвертому номеру.

— Мистер Высотски, меня зовут Китти Логан, я пишу для журнала «Etcetera» и обращаюсь к вам в связи с…

— Вы получили пресс-релиз? — взволнованно прокричал человек с иностранным акцентом.

— Прошу прощения?

— Пресс-релиз. Мы только вчера разослали. Как я рад, что вы его получили. Приедете на пресс-конференцию? — Он был так взволнован, так счастлив, трещал без умолку.

— Конечно, мистер Высотски, но…

— Зовите меня Ендрек!

— Ендрек, где состоится пресс-конференция?

— Там же написано! Сегодня в полдень. Клуб ГАА[10]на Эринайл. Не пропустите, хорошо?

— Нет-нет. Я буду вовремя.

— Обещаете? Мы накроем чай, кексы. Все будет хорошо, да? Миссис Высотски очень прекрасно печет.

— Я приеду, Ендрек. — Она положила трубку, улыбаясь. Вот и еще один чудик прибавился к собранию и без того странных персонажей.

Непростой выбор: раньше она договорилась увидеться с Эвой Ву за бранчем в «Четырех сезонах», где Эва должна была впервые встретиться с семейством Джорджа Уэбба. Китти поспешно набрала номер Эвы и отменила встречу с ней (уже во второй раз). Затем она достала визитку, врученную ей Салли, и позвонила по этому номеру.

— Здравствуйте, я звоню по поводу вакансии преподавателя телепрезентации. Ваш номер дала мне моя подруга Салли.

В клуб ГАА на Эринайл Китти добралась к четверти первого, на пятнадцать минут опоздав к началу пресс-конференции. Путь лежал через Финглас, территорию Колина Мерфи, так что в автобусе Китти ехала, низко опустив голову, чтобы ее никто не узнал, и вместе с тем все время исподтишка бросала взгляды по сторонам, высматривая Колина. Дверь клуба Китти приоткрыла осторожно, хотела проскользнуть незаметно, чтобы никому не помешать, но ее план не сработал: за дверью оказался вытянутый в длину зал, в глубине его за большим столом сидели двое мужчин, ряды стульев перед столом оставались пустыми, лишь в первом ряду сидел единственный зритель, а фотограф, повесив камеру на шею, отошел к накрытому столику и угощался пирожными.

Все четверо уставились на Китти.

— Простите за опоздание, — извинилась Китти, пробираясь под их взглядами к стульям. — Я — Китти Логан из «Etcetera». Мы с Ендреком говорили по телефону.

— Да-да! Мисс Логан! — Мужчина-колобок выкатился из-за стола. По голосу и по напору Китти сразу признала того человека, который пригласил ее на пресс-конференцию. Лет пятидесяти с небольшим, ростом невелик, пузо как на сносях. Голова выбрита наголо, но рот окружен темной бородкой. Он подкатился к Китти, протягивая ей навстречу руку, ухватил ее ладонь, сдавил в своих крепких пальцах, принялся яростно трясти. — Добро пожаловать, мисс Логан. Я знал, что вы приедете, — с энтузиазмом повторял он. Большущий блаженный будда. Он ткнул пальцем ей в лицо, как бы говоря: «Попалась!» — и Китти расхохоталась, до того заразительна была его непосредственность. — Аленка! — окликнул Ендрек женщину, стоявшую у стола с пирожными. — Налей нашему корреспонденту чаю или кофе.

— Кофе, если можно.

— Садитесь, садитесь! — Он обхватил ее за плечи и только что не силой усадил на стул.

Голова Китти шла кругом. Она покосилась на сидевшую рядом с ней журналистку.

— Вы — Кэтрин Логан? — подозрительно сощурилась та.

— Да. — Китти проглотила комок. — А вы?

— Шейла Рейли из «Нортсайд пипл», — поспешил представить журналистку Ендрек. — А это ее фотограф Том, — махнул он рукой в сторону фотографа, и тот, закрасневшись, так и замер под прицелом всеобщего внимания с сэндвичем в зубах. Пробормотал что-то неразборчивое, помахал рукой. — Мисс Рейли, вы знаете ее? Она пишет о знаменитостях? — взволнованно допрашивал Ендрек, глаза его так и сверкали.

— Э-э… — неуверенно протянула Шейла. Китти выстояла под ее взглядом, гордо вскинула голову. — Да. — Она что-то еще неразборчиво пробормотала и предоставила инициативу Ендреку.

— Замечательно! Замечательно! — захлопал в ладоши Ендрек. — Мисс Логан, познакомьтесь вот с этим человеком. Это Ачар Сингх.

Сверстник Ендрека, сикх в ярко-оранжевом тюрбане, кивнул и улыбнулся Китти.

Дружелюбная полька подала Китти кружку кофе и большой кусок пирога.

— Моя жена Аленка, — радостно представил Ендрек и ее тоже. — Лучшая повариха во всей Польше.

Стол ломился от еды, судя по этим припасам и множеству стульев, здесь ждали наплыва журналистов, но, хотя от прессы явилось всего трое представителей, организаторы пресс-конференции не тушевались. Стоило Китти оторваться от процедуры обмакивания домашнего печенья в кофе и поднять взгляд, как она убедились, что все выжидательно смотрят на нее. Она поспешила закрыть рот, и печенье так и осталось ненадкусанным. Размокшая его половинка упала в кружку, немного жидкости по закону Архимеда выплеснулось на подбородок. Китти утерлась.

— Извините. Мы еще кого-то ждем, прежде чем начать?

— Уже началось, — заявила репортерша из «Нортсайд пипл» и грозно поднялась. — И закончилось. Мне пора возвращаться в редакцию, так что прошу прощения. — Мужчины поднялись и протянули ей руки, репортерша пожала им ладони и пожелала удачи. — До скорого, Том! — попрощалась она с фотографом, и тот приподнял кружку, словно в тосте.

— Когда выйдет статья? — крикнул ей вслед Ендрек.

— Э… ну… Сперва надо поговорить с редактором. Будем на связи, — торопливо добавила репортерша и прикрыла за собой дверь. Мужчины горестно переглянулись и сосредоточили свое внимание на Китти.

— О’кей, — сказала Китти, с сожалением пристраивая отлично заваренный кофе на стул и доставая бумагу и ручку. — Ваш пресс-релиз я не получала. Я связалась с Ендреком по другому поводу, но мне интересно знать, что тут происходит. Вы не против посвятить меня?

Ендрек, говоривший от имени обоих, явно не был против.

— Я приехал из Польши, а мой друг Ачар — из Индии. Мы оба переселились в Ирландию в поисках лучшей жизни и нашли ее. К несчастью, мы остались без работы, когда наша компания, «СР Текникс», покинула Дублин. За месяц тысяча сотрудников лишилась места. Нам было очень трудно найти другую работу.

— Какая у вас профессия?

— «СР Текникс» занималась обслуживанием самолетов. Мы чинили внутренние детали турбинных двигателей, меняли лопасти на винтах, ремонтировали и проверяли двигатели больших коммерческих самолетов. Компания находилась в Дублинском аэропорту. Она потеряла большие контракты и налоги в нашей стране, очень большие, — они сказали, что не видят для себя будущего в Ирландии. А наше будущее — здесь. Наши дети, наши семьи счастливы здесь, дети ходят в школу, хорошая жизнь. Сын Ачара — лучший игрок молодежной команды по хёрлингу. Поэтому нам позволили устроить пресс-конференцию в зале клуба.

У Ачара вид был гордый. У возникшего в дверях сторожа — скучающий. Он выразительно побренчал ключами.

— Поздравляю, — сказала Китти.

— Спасибо.

— Итак… — Китти попыталась нащупать суть. — Вы хотите сделать заявление? О своей сложной ситуации? — Горести этих людей не оставили Китти равнодушной, но с профессиональной точки зрения… только не еще одна печальная повесть о рецессии.

Мужчины переглянулись, снова уставились на нее.

— Если надо… — без особой уверенности заговорил Ендрек. — Если, по-вашему, это поможет… Но мы бы предпочли рассказать о постановке.

— О постановке? Вы готовите спектакль?

— Нет. — Ендрек перегнулся через стол, глаза его засияли. — Постановка рекорда. Мы хотим попасть в Книгу Гиннесса как самая быстрая мужская пара в гонке на сто метров на педальной лодке, и нам нужна поддержка публики — чтобы пришли и поддержали нас и болели за нас. Стране нужны позитивные примеры, мы тренируемся каждый день, если только Ачар не занят — он водит такси, — мы тренируемся уже девять месяцев. Местный яхт-клуб предоставил нам лодку, и мы очень хотим поставить свой рекорд. Мы продавали выпечку, устраивали гаражные распродажи, всякие другие мероприятия, но собрали только четыреста двадцать один евро и девять центов. Этого не хватает, придется делать постановку одним, но нужны зрители.

— А зачем вы собирали деньги?

— Судьи стоят от четырех до пяти тысяч евро в день в зависимости от места. Пришлось бы везти судью из Лондона. Мы поняли, что денег не хватит, и будем делать это сами.

— Разве присутствие судьи не является обязательным?

— Нет. Мы можем сделать попытку без него и послать им сообщение, но тогда они вправе не отвечать.

— Но в четверг в Ирландии будет один судья, — заговорил Ачар. — Наш друг в Корке сообщил, что там будет постановка рекорда, на которой присутствует судья.

— Ачар, мы это уже обсуждали, — отрезал Ендрек. — Нельзя предлагать судье другую постановку. Так не делается.

— Я говорю: можно хотя бы попробовать, Ендрек.

Теперь они уставились друг на друга.

— Обсудим позже, — твердо заявил Ендрек и вновь занялся Китти. — Итак. Вы напишете нашу историю, мисс Логан?

Китти оглянулась на Тома-фотографа. Тот закинул в рот вишневый пирожок и высматривал, что бы еще ухватить. Он вообще слышал, о чем тут идет речь?

— Давайте уточним, — предложила Китти. — Вы двое — инженеры по самолетным двигателям, три года назад вы лишились работы, другой найти не смогли, и теперь вы пытаетесь попасть в Книгу Гиннесса, установив рекорд в гонках на сто метров на педальной лодке?

— Все верно, — торжественно подтвердил Ендрек.

Китти расхохоталась.

— Я так и знал, что она будет смеяться! — в гневе поднялся Ачар.

— Нет! Погодите! Простите, что я засмеялась. Вы меня неправильно поняли. Я смеюсь потому, что счастлива, взволнованна, мне хорошо! — Улыбка расплылась по лицу Китти. — Я очень хочу написать о вас.

— Правда? — недоверчиво переспросил Ачар.

— И я считаю, вам нужно сделать попытку на этой неделе, в Корке.

— Я же тебе говорил! — Ачар глянул на Ендрека, но тот не разделял его энтузиазма. — В чем дело, Ендрек? Ведь ты на это рассчитывал?

Ендрек, сощурившись, всматривался в Китти:

— Мисс Логан сказала, что не получала наш пресс-релиз и сюда приехала по другому поводу. Прежде чем я разрешу ей писать о нас, я должен знать, что привело ее сюда.

Ендрек занял свое место в лодке и оглянулся на ту журналистку. Всего двое представителей прессы соизволили явиться на их конференцию, а они-то разослали приглашение по всем журналам, газетам и радиостанциям Ирландии. Теперь эта журналистка стоит на берегу устья реки Бродмедоу в Малахайде, и лебеди донимают ее, требуя угощения. Она отмахивается от длинношеих и что-то говорит в мобильный телефон.

— Ну как? — спросил Ачар друга. — Вроде бы она заинтересовалась нами?

— Да, — рассеянно ответил Ендрек. С кем-то она там спорит, похоже, со своим редактором, и, по мнению Ендрека, это плохой знак, хотя Ачара лучше сейчас не волновать. Она твердит, что все расскажет в пятницу, и ни днем раньше. Хорошо, что она так отважно борется за них, думал Ендрек. Пора бы уже удаче повернуться к ним с Ачаром лицом. Но эта леди борется еще за что-то, это уж он видит.

Ачар с тревогой посмотрел на Ендрека:

— Она хочет, чтобы мы управились до конца недели. Мы сможем подготовиться за три дня?

— Ачар, мы давно готовы. Сколько мы уже тренируемся, друг мой?

— Девять месяцев.

— Сколько тренировок в неделю?

— Не меньше пяти.

— Вот именно. И разве мы пропустили хоть одну тренировку — в дождь или ветер, под снегом или градом?

— Нет, Ендрек.

— И даже во время болезни. Помню, как мы с тобой сидим в лодке, у обоих грипп, кашель, температура. Каждую свободную минуту мы тренировались. Наши родные, друзья, ребята из паба, и из клуба, и из яхт-клуба — все за нас. Мы готовы, Ачар.

— Да, Ендрек! — Ачар выпрямил спину, развернул плечи, казалось, древнее искусство левитации приподняло его на полметра над землей.

Ачара настроить нетрудно, а Ендрек — мастер пламенных речей, он согревался собственным красноречием длинной холодной зимой, когда друзья усомнились в своем призвании, а гады-подростки поломали им лодку и не было надежды ее отремонтировать, — тогда Ендрек устроил сбор средств и отремонтировал лодку, и они продолжили тренировки. Три недели потеряли, но от своего не отступились.

Многим, как догадывался Ендрек, их затея казалась пустой и нелепой, но для двух друзей это не просто забава. У Ендрека уже три года нет нормальной работы. Дипломированный инженер, он привык честно зарабатывать деньги для семьи — у него трое детей. Он любил свою работу, дружил с коллегами и был доволен своим жизненным предназначением — обеспечивать семью. Работа для него была не только долгом, но и радостью, и, лишившись ее, Ендрек пал духом, утратил смысл жизни. Он чувствовал себя обузой для близких, он разочаровался в самом себе, неделю за неделей обивая пороги в поисках работы. В профессиональной сфере ему ничего не светило, но Ендрек далеко не сразу это осознал. Он впал в депрессию — теперь-то он и сам это понимал, но тогда стоило кому-нибудь намекнуть на его состояние, и депрессия сменялась яростью. С ним стало невозможно иметь дело — постоянные перепады настроения, раздражительность, он только и высматривал, с кем бы подраться, весь мир был против него, любое замечание выводило его из себя. И все-таки он продолжал искать свое место в жизни, пытался вернуть себе привычную роль отца и опоры семейства.

Кто-то из соседей посоветовал ему — не со зла, искренне — вернуться на родину, раз в Ирландии перспектив нет. Этот человек не понимал: здесь его родина. Ендрек прожил в Ирландии четырнадцать лет, все трое его детей родились здесь, у них ирландские паспорта, они даже по-польски говорят с акцентом. Дети учатся в школе, обзавелись друзьями, не мыслят себе жизни вне Дублина. Никто из них не считает своей родиной Польшу. Да и другие родственники поразъехались: брат в Париже, сестра в Нью-Йорке, родители умерли, домашний очаг угас, не осталось ничего, кроме их с Аленкой воспоминаний, и эти воспоминания они старались передать детям, оживить их, регулярно проводя летние каникулы в Польше. Однако старшенький, тринадцатилетний, уже бунтовал против навязанного паломничества в места, которые не хранили для него никаких воспоминаний, никакого смысла и чувства. Впрочем, в последние три года и денег на поездки не было. С семейным отпуском покончено, покончено с поиском корней.

Вскоре после того как Ендрек лишился работы, он устроился под Рождество в супермаркет — раскладывать по ночам товары. Ему было стыдно, он никому не говорил об этой работе, но вскоре, к своему облегчению, обнаружил среди товарищей довольно известного архитектора — и этот человек забыл о гордости и видел смысл своей работы не в ее престижности, а в том, что таким образом кормит семью. Это знакомство помогло Ендреку лучше понять свое положение, но, когда жена устроилась на работу в несколько богатых домов — уборщицей, прачкой, — чувство вины едва не убило Ендрека и чуть не разрушило его брак. Жена была само терпение. Им не раз приходилось переживать тяжелые времена, и часто выходило, что, когда у одного из супругов дела не ладились, у другого начинался подъем. Такой вот брак-качели: все время кто-нибудь висит в воздухе.

За подработкой в супермаркете последовали другие временные занятия — Ендрек водил грузовик, перевозил мебель, но не было ни постоянной работы, ни возможности применить свои знания и опыт или хотя бы вздохнуть с облегчением: все, семья обеспечена. Девять месяцев назад что-то в нем повернулось. Девять месяцев назад Ендрек встретился со своим другом Ачаром в клубе на Эринайл, и давно угасшая в нем искра вдруг вновь ярко разгорелась.

Ачар был его коллегой по «СР Текникс», и эта встреча словно пробудила их обоих — по двум причинам. Во-первых, восстановилась их прежняя дружба семьями, дети у них были ровесниками и с удовольствием играли вместе, радость вернулась в дом, жены тоже нашли общий язык, и повседневная жизнь сделалась более сносной. Во-вторых, беседы с человеком, переживавшим такие же невзгоды, ободряли и укрепляли дух. Прежде Ендрек не мог толком объяснить, что с ним творится, теперь же говорил с тем, кто его понимает. И вот когда оба семейства отправились на пикник, устроенный яхт-клубом Малахайда, Ачар и Ендрек привлекли к себе внимание досужих зрителей, собравшихся на берегу в теплый денек: двое разномастных отцов обошли всех, с ветерком прокатив сыновей на педальной лодке. Другие мужчины вызвали их на соревнование — Ендрек и Ачар обошли их. И с легкостью побили всех, кто бросил им тогда вызов. То, что началось как забава в погожий денек, вдруг стало для этих двоих чем-то существенным: оказывается, они что-то умеют делать лучше других, они чего-то достигли, близкие могут ими гордиться. У них обнаружился талант, и талант требовал признания. Времени у обоих хватало, обоих терзала потребность в одобрении чужих людей, а не только собственных жен. Да, эта «постановка рекорда» стала для них не просто игрой.

Китти наконец закончила разговор с редактором. Вид у нее был замученный — Ендрек хорошо знал, как выглядит человек, на плечи которого давит весь мир.

— Готовы? — спросил он.

— Простите, что задержала, — ответила она, глядя на секундомер. — Готова.

— На счет три, — скомандовал Ендрек, и они с Ачаром уперлись ногами. — Раз-два-три, — сосчитал он, и оба принялись сгибать-разгибать колени.

Домчавшись до буйка, отмечавшего стометровую дистанцию, они обернулись. Журналистка скакала на месте, ликуя, большие пальцы вскинуты в воздух.

Ендрек и Ачар счастливо рассмеялись и тоже показали большие пальцы.

В автобусе Китти с трудом могла усидеть на месте: адреналин бушевал в крови, впору скакать, пуститься в пляс по широкому проходу. Но, сдержав себя, она вынула блокнот и записала:

Номер пять: Ендрек Высотски.

Заголовок: Книга рекордов Гиннесса.

Дата добавления: 2015-10-30