Пища для размышлений от Дженни Маески. Аромат имбиря

Аромат имбиря

Печенье – это такая радость для души! Причем во всех смыслах. Взять хотя бы аромат только что приготовленного печенья, который исходит из духовки. Запах имбиря и сливочного масла витает по дому, оставаясь в воздухе еще несколько часов. Добавление щепотки острого перца в имбирные пряники, может, многим покажется необычным, но перец будет едва ощутим и придаст пряникам больше пикантности.

Имбирные пряники с апельсиново‑сливочной начинкой

¾ чашки сахара

¾ чашки сливочного масла, размягченного

1 яйцо

1 столовая ложка молотого имбиря

1 чайная ложка корицы

¼ чайной ложки острого перца

1¼ чашки муки

¼ чайной ложки питьевой соды

¼ чайной ложки соли

⅓ чашки патоки + 3 столовые ложки горячей воды

Апельсиново‑сливочная начинка

½ упаковки (4 унции) сливочного сыра, размягченного

⅓ чашки сахарной пудры

2 столовые ложки апельсинового сока

1 столовая ложка «Куантро» (французского апельсинового ликера), ликера «Гранд Марнье» или «Трипл Сек» (ликер с ароматом апельсина) на выбор.

Разогрейте духовку до 180 °C. Положите в форму для выпечки вощеную бумагу. Затем нанесите на нее масло кулинарным разбрызгивателем и посыпьте мукой. Взбейте масло до однородной массы. Добавьте сахар и яйцо. Постепенно всыпьте сухие ингредиенты, чередуя их с добавлением смеси патоки и воды. Поместите тесто в приготовленную форму.

Взбейте сливочный сыр до однородной массы. Добавьте сахар, апельсиновый сок и «Куантро». Налейте начинку чайной ложкой сверху смеси в форме. С помощью ножа сделайте в смеси углубления в виде воронок, чтобы получились крапинки.

Выпекайте в течение 30 минут или пока коврижка не поднимется выше краев формы. Выньте коврижку из формы, потянув за края вощеной бумаги. Остудите коврижку на проволочной решетке. Разрежьте на кусочки. Храните в холодильнике.

Глава 17

19 июня 1995 года

«Дорогая мама!

Если ты когда‑нибудь снова появишься в моей жизни то тебе предстоит многое прочитать обо мне. Как только я научилась писать, я начала рассказывать тебе о своей жизни, просто на всякий случай, если тебе вдруг это интересно. Все эти записи я собирала в коробке, которую храню за своим шкафом. На самом деле я прекрасно понимаю, что эти записи тебе неинтересны, но писать каждый день вошло у меня в привычку. В школе все учителя говорили, что я хорошо пишу. Я всегда думала, что буду изучать журналистику в колледже. Но об этом потом.

Просмотрев эти страницы, я понимаю, как много изменилось, с тех пор как я писала тебе последний раз. Я думала, что после окончания школы у меня будет полно времени, чтобы писать, но происходящее просто выбивает меня из колеи. Я потеряла дедушку. Так больно видеть эти слова, выведенные собственной рукой. Писать их чернилами на бумагу.

А ты вообще знаешь, что он умер, мама? Что перед смертью он иногда называл меня твоим именем? И я даже не пыталась поправлять его? Думаю, ты знаешь почему.

Бабушка теперь совсем другая. Все так по‑доброму отнеслись к ней, целый город. В течение нескольких недель после смерти дедушки к нам приходили люди. Они приносили еду, сидели с нами. Сначала бабушка хорошо справлялась с горем, но, как только все формальности закончились, она стала словно полностью опустошенной. Даже из церкви бабушка возвращалась одинокой и потерянной. Они с дедушкой поженились такими молодыми и столько всего пережили вместе.

Мы теперь разорены, я говорила тебе? Дедушкина страховка покрыла не все, далеко не все. Когда дедушке поставили диагноз и стало понятно, что нас ожидает, мы заявили о своей несостоятельности, чтобы на нас не подали в суд за неуплату. Если спросить меня о трех самых унизительных моментах моей жизни, то я точно назову среди них наше с бабушкой разорение. Не то чтобы все было совсем безнадежным. Просто нам пришлось объявить об этом, чтобы не говорить работникам об увольнении и не закрывать пекарню.

Поэтому ты поймешь, если эти страницы не будут наполнены весельем и радостью.

Бабушка говорит, что, хотя ты и любила красивые вещи, деньги тебя никогда не заботили. Тебя никогда не тревожили финансовые дела, и ты вела себя так, словно страна молочных рек и кисельных берегов была прямо за углом. По крайней мере, так рассказывает бабушка. Она еще иногда говорит о тебе. Все еще по тебе скучает. А я, если честно, нет. Уверена, что в четыре года я тебя обожала. Но для меня скучать по тебе – это как скучать по тени или по мечте. А я так не могу. Когда дочка Нины, Соннет, во время парада потеряла шарик, надутый гелием, она плакала громче, чем когда умерла ее бабушка, Джульетта. Я думаю, все дети такие.

Я влюбилась сразу в двух парней, я тебе говорила? Ох, все гораздо хуже. Они лучшие друзья: Джоуи Сантини и Рурк Макнайт. Они приезжают сюда на лето. Рурк, как и всегда, работает в лагере „Киога“. Джоуи записался в армию, чтобы заработать деньги на колледж, но, к сожалению, в этом году он не приехал. Его отец попал в автомобильную аварию и будет долго восстанавливаться. Джоуи приезжает работать в лагере на выходные и по праздникам. Когда его отцу станет лучше, он снова запишется в армию, потому что теперь он хочет поступить в медицинский вуз, а для учебы в нем понадобится много денег. В этот раз он планирует служить в качестве рейнджера, а это, насколько я понимаю, самая секретная и опасная военная работа. Мне нравится Джоуи за его любовь к миру и способность заставить меня улыбаться, и я не намерена тебе врать. После службы в армии он превратился в настоящего качка. Конечно, Рурк и до этого был качком, и он, как и Джоуи, сильный и умный, а еще иногда, когда я смотрю на него, у меня кружится голова. Как будто мое сердце не хочет выбрать только одного из них двоих.

Хорошо, я солгала. Я люблю Рурка. Я схожу по нему с ума с тех пор, как у меня были косички. Он очень привлекательный. А еще он не разговаривал со своим скверным отцом с тех пор, как окончил школу и отказался поступать в „правильный“ университет. Вместо этого он поступил в государственный университет Стоуни‑Брук, где он изучает полицейское правоприменение. Я очарована Рурком, а еще он самый сексуальный парень, которого я когда‑либо знала. Правда, у меня с ним ничего не было. У нас есть негласное соглашение, что мы только друзья. Это единственный способ иметь с ним хоть какие‑то отношения. Я держу свои чувства к Рурку под контролем и играю в этом спектакле.

Бабушка любит напоминать мне, что такие люди, как Макнайты и Маески, не созданы друг для друга. Кроме того, Рурка не прельщает перспектива влюбляться в девушку своего лучшего друга. Он уступает ему дорогу и ходит на свидания с другими девушками. Причем меня никто ни о чем не спрашивает. Иногда мне хочется испытывать более глубокие чувства к Джоуи. То есть я и так их испытываю, но скорее как к другу, а не как к парню. Возможно, это не имеет никакого значения, потому что сейчас Рурк в колледже, а Джоуи снова уезжает в конце лета. Что касается меня… что ж, я должна остаться с бабушкой, чтобы она не думала, будто ее покинули все».

После традиционного парада на День независимости возле реки устроили грандиозный пикник. На закате люди отправились в горы лагеря «Киога», чтобы насладиться зрелищем фейерверка над озером Уиллоу. Директора лагеря пригласили целый город. Дженни и Нина поехали в одной машине, посадив Соннет в автокресло сзади.

– Это ее первый фейерверк, – заметила Нина. – Как ты думаешь, она испугается?

– Она ничего не боится. – Дженни повернулась к малютке, радостно хлопающей в ладоши. В красно‑бело‑синем комбинезоне Соннет была красивой, как кукла. Ее уже приучили к горшку, но на всякий случай Нина взяла с собой сумку с подгузниками.

Нина припарковала машину на усыпанной гравием автостоянке.

– Где Рурк и Джоуи обещали нас встретить? – спросила она.

– У главного здания, – ответила Дженни, показав в сторону большого деревянного дома. Она заметила обоих парней, на которых были серые футболки с логотипом лагеря. Как всегда, сердце Дженни замерло, когда она увидела Рурка. И как всегда, она это проигнорировала. Дженни знала, что это еще одна сторона взрослой жизни. После смерти дедушки и банкротства скрыть свою любовь к парню – это как два пальца обмочить.

Однако для Дженни это было непросто. Когда она смотрела на Рурка, ее пронзала жгучая боль.

– Давай я ее понесу, – предложила Дженни, протягивая руки к Соннет. Если она возьмет девочку на руки, то не сможет помахать рукой в знак приветствия. Кроме того, Соннет была для нее щитом, чтобы сохранять дистанцию.

В отличие от Дженни, Соннет не сдерживала своих чувств. Увидев Джоуи Сантини, она завизжала от радости. С первой встречи с Джоуи Соннет решила, что это любовь всей ее жизни. Печально, что она росла без отца, но в этом были свои преимущества. В жизни этой маленькой девочки было столько людей, которые ее обожали. Самое главное – не то, чьи гены носит Соннет любовь окружающих ее людей.

Как и большинство молодых людей, Джоуи и Рурк смотрели на маленького ребенка с опаской, как на ядовитую змею. И, как и большинство детей, Соннет это нисколько не беспокоило. Она пронзительно верещала и брыкалась на руках Дженни, пока та не передала ее Джоуи. Он посмотрел на маленькое коричневое личико.

– Если сделаешь на меня пи‑пи, я тут же отдам тебя обратно, – предупредил Джоуи.

– Пи‑пи, – повторила Соннет, глядя на него.

Они направились к берегу с остальными гостями, чтобы насладиться фейерверком. Рурк шел на расстоянии, словно Джоуи держал в руках взрывное устройство. Смеркалось, и люди собирались у костров, которые тянулись по всему побережью. Жарили пастилу, зажигали бенгальские огни, и дети беспрестанно чертили ими в воздухе круги и восьмерки. Когда совсем стемнело, с острова в середине озера в воздух взлетели огни фейерверка. Красочные звезды отражались в спокойной глади озера, сопровождаемые охами и ахами присутствующих. Фейерверк привел Соннет в полный восторг. При каждом залпе она хлопала в ладоши и громко смеялась. Но, как и большинству детей, яркое зрелище малышке скоро наскучило, и она захотела искупаться в озере.

– Не лучшая идея, – ответила Нина. – У нас нет плавательных костюмов, и уже темно.

– Мам, – сказала Соннет, и в ее тоненьком голоске послышалось раздражение.

– Давайте погуляем, – предложила Нина.

Они вчетвером покинули побережье. Рурк освещал путь фонариком. Они прошли мимо лодочной станции, мимо склада, известного места для вечеринок. Дети уже спали, и к складу потянулись работники и воспитатели.

– Куда это ты, Рурк? – послышался игривый женский голос.

Рурк зашагал быстрее, и только по этому можно было понять, что он услышал девушку.

– Что это? – спросила Нина, указывая на большую постройку, которая стояла поодаль за складскими помещениями.

– Здесь зимой живет смотритель, – ответил Джоуи. – Сейчас там никого нет. Давайте проверим.

– Наверное, там закрыто, – предположил Рурк.

– Да точно закрыто, – кивнул Джоуи. – Но у меня есть ключи.

Это был красивый старый домик. Им давно не пользовались, и воздух внутри застоялся. Мебель была сделана из чистого дерева. Здесь хранились памятные вещи лагеря. Сначала здесь располагалась резиденция владельцев лагеря, а теперь Беллами использовали строение в качестве домика для отдыха или для гостей. Джоуи открыл холодильник, но ничего в нем не нашел. Соннет бегала туда‑сюда, заглядывая в каждую комнату, выдумывая себе игры и вытаскивая игрушки, спрятанные под скамейкой. Она остановилась перед головой лося, которая висела над камином, сложенным из речного камня, и затихла.

– Не бойся, он тебя не обидит, – улыбнулся Джоуи, поднимая Соннет на руки. И тут же поставил обратно, словно обжегшись. – Боже, что это за запах?

– Я обкакалась, – сообщила Соннет.

– Боже, – повторил Джоуи. – У меня даже глаза начали слезиться. Ты же сказала, что она приучена к туалету.

– К горшку, – поправила Нина. – Хуже всего то, что сумка с подгузниками осталась в машине.

Соннет стала всхлипывать, словно новость разбила ей сердце. Решили, что Джоуи отведет Нину обратно к машине, а Рурк и Дженни пока приберут игрушки, которые вытащила Соннет. Дженни открыла окно, чтобы проветрить помещение. Она пыталась не рассмеяться над выражением ужаса на лице Рурка, но у нее не получилось.

– Думаешь, это смешно? – спросил он.

– Нет, я думаю, что у тебя смешная реакция. Это ядовитый газ, Рурк.

– Про таких детей надо рассказывать на курсах подготовки будущих родителей. Тогда рождаемость резко упадет.

Дженни собрала карты, которые раскидала Соннет.

– Не такая уж это и проблема.

– Это ты так думаешь.

– Честно говоря, я тоже не люблю менять подгузники.

Дженни задумалась о том, какой прекрасной матерью была Нина, с самого начала. Смена подгузников была лишь малой частью той ответственности, которую Нина несла на себе. Несмотря на юный возраст, она относилась к Соннет с бесконечным терпением и любовью.

– Мой дедушка всегда приезжал сюда зимой, – произнесла Дженни, листая фотоальбом со старыми фотографиями, приклеенными к черным страницам. Она остановилась на снимке, где дедушка стоял на пристани и тепло улыбался. – Он и мистер Беллами любили заниматься подледным ловом. – Дженни прикоснулась к лицу на фотографии, и на нее волной обрушилось горе.

– Мне жаль, – сказал Рурк. Как многие люди в такие моменты, он был в растерянности и не знал, что сказать.

– Все нормально. – В дрожащем голосе Дженни звучали слезы. Она с нежностью закрыла альбом. – Я просто… Я так скучаю по нему!

А потом Дженни – она и сама не поняла как – оказалась в объятиях Рурка. Дженни наполнило такое спокойствие, что она обняла Рурка в ответ. А потом они стали целоваться.

Наконец, чудесным образом, они целовались. Этот поцелуй Дженни представляла себе тысячу раз: долгий и глубокий, такой, чтобы весь мир вокруг замер, такой, о котором она и не мечтала, несмотря на то что к этому у них с Рурком все и шло, лето за летом, все эти годы. Дженни в первый раз в жизни почувствовала, что ее сознание куда‑то уносит. О, она хотела этого, она всегда этого ждала, и это было даже лучше, чем любая из ее фантазий. Прекрасный момент, и Дженни хотела, чтобы он никогда не кончался. Наконец, когда им потребовался воздух, она сделала смелый жест. Ее руки скользнули под футболку Рурка. Он перестал дышать, словно Дженни сделала ему больно. Лунный свет, проникающий из окна, отражался от бледного шрама на щеке Рурка. И Дженни столкнулась лицом к лицу с холодной правдой: с этого момента и навсегда ни один другой поцелуй не приведет ее в такой восторг.

– Рурк…

– Прости. – Он отступил от нее. – Я не должен был… это больше не повторится.

«Но я хочу, чтобы это повторилось», – подумала Дженни. Она хотела целовать его снова и хотела все, что за этим может последовать.

– Нам надо идти, – сказал Рурк. – Они будут ждать нас.

Рурк последовал к двери, не обращая внимания, идет ли Дженни за ним. Он остановился, распахнув дверь. Дженни смотрела на него, разрываясь от вспыхнувшего и отвергнутого чувства. Рурк оглянулся, но от двери не отошел. Дженни напоследок окинула комнату взглядом, а потом вышла за дверь и спустилась по ступенькам. Она продолжила путь, а Рурк в это время запирал домик.

Он догнал ее и быстро пошел вперед, словно торопился оказаться от Дженни подальше. Фейерверк закончился, и луна висела высоко в небе, освещая призрачным светом двоих людей, которые возвращались к тропе вдоль берега озера.

– Ты злишься на меня, – сказала Дженни. Нет смысла притворяться, что ничего не было.

– Я на тебя не злюсь.

– Злишься. Я точно знаю. Ты объявил мне бойкот и хмуришься.

Рурк остановился и тяжело вздохнул:

– Я не хмурюсь и не злюсь.

– Лжец.

– Хорошо, теперь я уже злюсь.

– Я знала это. Вот видишь, я была права. И теперь ты должен сказать мне, почему злишься.

– Потому что ты назвала меня лжецом.

– Я имею в виду до этого.

– До этого я… это глупо. Я не хочу об этом разговаривать. – Рурк сунул руки в карманы и посмотрел на Дженни. На его лицо легли глубокие тени.

– Ты злишься не из‑за того, что целовал меня, – сказала Дженни. – А из‑за того, что тебе это понравилось.

– Представь себе, мне нравятся девушки. К тому же если ты и так все знаешь, тогда зачем спрашиваешь?

– Потому что я пытаюсь понять, Рурк.

– Это нетрудно, – пробормотал он. Дженни потупила взгляд.

– Это из‑за Джоуи, да? – тихо спросила она.

– Он пытается придумать, как пригласить тебя куда‑нибудь, с самого начала лета.

Дженни об этом знала. Она каким‑то образом это чувствовала.

– Может, я не хочу, чтобы он куда‑то меня приглашал.

– Почему? Джоуи замечательный.

– Может, мне нравится другой парень. – Дженни говорила шепотом, слова срывались с ее губ, как во время скандала.

Рурк одарил ее тяжелым взглядом. Очерченный лунным светом, он казался большим и грозным.

– Не стоит. Присмотрись получше к Джоуи.

– Отлично! Спасибо за совет! – Дженни решила прикрыть боль сарказмом.

Как ни взгляни, а ситуация была безвыходной. Она не могла быть ни с одним из них так, чтобы не ранить другого. Нет, не совсем так. Рурка ничто не могло ранить. Он носил непробиваемый панцирь, закаленный годами отцовской жестокости. Он знал, как защититься. А Джоуи этому не научился даже после двух лет в армии. Милый, чувствительный Джоуи даже не старался защищаться.

– Что вас так задержало? – крикнул Джоуи. Он стоял возле складского помещения, где вечеринка была в самом разгаре.

– Ничего, – ответила Дженни и поняла, что вот‑вот расплачется. Она опустила голову, пряча лицо. Если Джоуи посмотрит на нее хорошенько, то может догадаться о страстных поцелуях. – А где Нина?

– Она увезла Соннет домой. Я сказал, что мы с Рурком подкинем тебя до дома позже.

Замечательно. Нина ее бросила, и теперь ей придется провести здесь весь оставшийся вечер.

– Давайте зайдем внутрь, – пробормотал Рурк. Он тоже избегал смотреть Джоуи в глаза.

Дженни редко бывала на вечеринках в лагере «Киога». В большинстве случаев они представляли собой толкотню с криками и визгами под громкую музыку, усиленную расстроенными микрофонами. Освещение было тусклым, но каким‑то образом три девушки сразу заметили Рурка и, подобравшись к нему через толчею, окружили, как фанатки рок‑звезду. Дженни наблюдала за Рурком, и казалось, что он превращается абсолютно в другого человека. Со спокойной и намеренно обворожительной улыбкой Рурк легким движением скользнул рукой вокруг талии одной из девушек и направился с ней в сторону танцпола. На девушке, которую он выбрал, была короткая юбка и маечка, настолько обтягивающая, что виднелись все детали бюстгальтера.

Должно быть, вся боль и замешательство отразились на лице Дженни, потому что Джоуи коснулся ее руки и сказал:

– Пойдем на улицу.

На пути к выходу Дженни бросила взгляд через плечо, и как раз в этот момент Рурк посмотрел на нее, словно желал убедиться, что она видела, как он любезничал с девушкой. А зачем он это делал? Хотел уверить ее, что недостоин ее симпатии? Если так, то это сработало. Должно быть, Рурк теперь будет счастлив.

– Не беспокойся за Рурка, – решил поддержать ее Джоуи. – Иногда он ведет себя как придурок без всякой причины.

О, у него есть причина, подумала Дженни.

– Ему постоянно нужны девушки. Таким уж он вырос.

Дженни не сдержала улыбки. Джоуи всегда видел в людях только хорошее. Все было бы настолько проще, если бы она и Джоуи… Можно ли уговорить себя влюбиться в человека лишь на основании того, что он хороший?

Дженни старалась изо всех сил. Когда Джоуи позвонил и позвал ее в кино, она сразу же согласилась. Дженни пригласила его в свой дом, и ее сердце смягчилось, когда она увидела, как легко они поладили с бабушкой. После нескольких сердечных приступов бабушка была совсем плоха, но Джоуи не обращал на это внимания. Он не кричал бабушке, словно она была глухой (она и не была глухой), и не разговаривал с ней как со слабоумной (слабоумием бабушка тоже не страдала). Наоборот, Джоуи относился к ней с благородством и уважением, и всегда рядом с Джоуи бабушка светилась от счастья. Дженни нравилось его отношение к бабушке. Он относился к ней как к родной.

Однажды на выходные приехал Бруно Сантини. Проведя с ним время, Дженни поняла, почему Джоуи такой: он рос, окруженный любовью и пониманием. Бруно не скрывал своих чувств к сыну и гордился им. Он не стал медлить и тут же открыл свое сердце Дженни и ее бабушке.

– Вы самая красивая девушка из всех, кого мне когда‑либо представлял Джоуи, – сказал Бруно.

– Пап, вообще‑то Дженни – единственная девушка, которую я тебе представлял, – заметил Джоуи.

В августе, когда жара стала настолько невыносимой, что даже сверчки затихли, Джоуи повесил на крыльце двухместные качели, и они с Дженни мирно раскачивались на них в поздний час, надеясь уловить хотя бы легкий ветерок. Дженни стало казаться, что она никогда не уедет из этого дома. После смерти дедушки она все еще цеплялась за эту мечту, но потом с бабушкой случился удар. И она осталась. Она была нужна бабушке. Они приятно проводили время, живя вместе, и старались извлечь из этого все самое лучшее. Бабушка больше не могла подниматься по лестнице, и они перенесли ее спальню в кабинет на первом этаже, а весь второй этаж остался в распоряжении Дженни. Иногда она представляла, что это верхний этаж какого‑то дома в Сохо, но потом слышался стрекот сверчков или вой койота, и Дженни вспоминала: она в Авалоне.

– Здесь так здорово, – сказал Джоуи, обнимая ее рукой за талию.

Дженни улыбнулась иронии происходящего.

– Читаешь мои мысли.

– Я буду так по тебе скучать, – тихо признался Джоуи.

– Ты боишься? – спросила Дженни.

– Наверное, нервничаю. Но боюсь ли? – Он улыбнулся. – Я знаю, что этот срок в армии будет сложнее, ведь теперь я рейнджер, но это меня не пугает. – Его улыбка угасла. – Но… я покидаю тебя. Вот что меня действительно пугает.

– Почему это тебя пугает?

– Потому что сейчас все так хорошо. Я не хочу перемен.

Дженни помолчала, вдохнула горячий тяжелый воздух.

– Все меняется. Мы оба это знаем.

– Но если бы мы были вместе, мы бы менялись и росли вместе. – Джоуи рассмеялся над своими словами. – Я знаю, что несу чушь. Возможно, ты уедешь в город и превратишься в совершенно другого человека.

Дженни тоже рассмеялась, несмотря на то что эти слова встревожили ее.

– Я никуда не еду. Я нужна бабушке здесь. Ты должен понимать, Джоуи, я никогда ее не оставлю.

Джоуи наклонился и коснулся губами ее лба.

– Ей повезло с тобой. И мне тоже.

В тот момент Дженни почувствовала, что ей тоже повезло. В тот вечер по небу проплывала почти полная луна. Ее серебристый свет проливался на Джоуи и освещал его лицо, которое стало для Дженни дорогим и любимым. Какой подарок – встретить подобного человека! Человека, который любит ее, ни о чем не спрашивая, и чей главный страх – это разлука с ней.

Весь конец августа Рурк наблюдал за тем, как Джоуи и Дженни становятся все ближе. Он пытался радоваться за них, но, так как у него не получалось, решил делать вид, что ему вообще безразлично. Рурк встречался с девушками из лагеря, много пил, мало спал и избегал своего лучшего друга. Лето подходило к концу. Рурк начал считать дни до того момента, когда он, Джоуи и Дженни разойдутся разными дорогами.

За неделю до Дня труда состоялся традиционный День поля. Воспитатели и работники лагеря, подначиваемые детьми, участвовали в соревнованиях. Рурк принимал участие в состязании по теннису и с легкостью победил в отборочных этапах. В финальном раунде его противником был Джоуи. Замечательно, подумал Рурк. Просто замечательно. Он будет соревноваться со своим лучшим другом. Что еще хуже, на это пришла посмотреть Дженни. Она сидела с Ниной на трибунах. Дженни пила лимонад, и даже отсюда Рурк слышал ее смех.

С первой подачи Рурк понял, чем станет этот матч. Наказанием. Каждая подача была сделана с тем, чтобы наказать Джоуи, который имел глупость стать его лучшим другом. Джоуи тоже хорошо играл в теннис, ведь они с Рурком росли вместе, и Джоуи проходил обучение вместе с Рурком, чтобы составлять ему пару в тренировках. Но Джоуи встречался с девушкой, а у Рурка не было ничего, кроме его темперамента и умения великолепно играть в теннис, которым он сейчас безжалостно пользовался. Поединок был изнурительным. Рурк гонял Джоуи по всему корту, пока не увидел, как с того ручьями течет пот, насквозь пропитывая одежду. Рурк победил Джоуи всухую в двух сетах подряд, заманил его к сетке и подал свечу. В конце они пожали друг другу руки через сетку, но Рурк на Джоуи даже не смотрел.

Рурк забрал приз – кубок на серебристой тарелке, – но в его руках был всего лишь трофей, а Джоуи ушел со своей девушкой. К удивлению Рурка, поздравить его подошел Филипп Беллами. Он был старшим сыном владельцев лагеря и другом родителей Рурка, что тут же его насторожило.

– Я как‑то тоже выиграл здесь кубок, – сказал мистер Беллами. – В 1977 году.

– Это… мм… большая честь, сэр, – пробормотал Рурк.

Мистер Беллами посмотрел на Джоуи, который стоял с Дженни в тени. Дженни сняла шляпу. У Джоуи на шее висело полотенце, он что‑то горячо ей говорил.

– Кто это? – спросил мистер Беллами. – Та девушка с вашим противником.

Рурк пожал плечами, словно ему было все равно.

– Просто девушка. Кажется, ее зовут Дженни. А почему вы спрашиваете?

– Просто она мне кое‑кого напоминает. Девушку, которую я знал. – Филипп перевел взгляд на Рурка. – Девушку, на которую я смотрел так же, как ты смотришь на нее.

– Я не…

– Конечно нет, – перебил мистер Беллами. – Когда‑то я совершил ошибку и отпустил девушку, так и не попытавшись бороться за нее. Сейчас я жалею, что не поступил тогда иначе.

И хотя Рурк не хотел в этом признаваться даже самому себе, слова мистера Беллами не раз вспоминались ему. «Скажи ей, – требовал голос в его голове, – просто скажи ей правду, ведь правда еще никому не приносила вреда. Скажи ей, пока ты не упустил свой шанс».

В конце лета Джоуи уехал в школу подготовки рейнджеров в Форт‑Беннинг, штат Джорджия. Он даже не остался на церемонию закрытия сезона в лагере «Киога». Дженни знала, что сможет увидеть его минимум через два месяца. Джоуи позвонил Дженни из таксофона лагеря и сказал, что хочет ее кое о чем попросить и кое‑что сказать. Дженни подозревала, что именно, и не совсем понимала, что она по этому поводу чувствует. Когда Джоуи пришел попрощаться, Дженни по необъяснимой причине разнервничалась.

– Я поеду с тобой на вокзал, – сказала она, встретив Джоуи у черного входа пекарни.

Джоуи закинул на плечо рюкзак и свободной рукой обнял Дженни. За лето густые волнистые черные волосы Джоуи отросли, но он все равно выглядел как солдат: подтянутый, статный, мускулистый.

– Я все еще не могу представить тебя рейнджером с винтовкой, – призналась Дженни.

– Мой отец говорит то же самое.

– Наверное, ты… слишком мирный. Слишком хороший.

– И наверное, поэтому в прошлый раз меня посадили перебирать бумажки в Вашингтоне. На этот раз я готов к большему, – ответил Джоуи, – к каким‑то действиям. – Не могу поверить, что тебя будут учить убивать людей.

– Меня многому будут учить. И в том числе выживанию и служению своей стране.

Дженни тут же пожалела о своих словах. Джоуи пошел в армию, чтобы заработать деньги на образование, на свое будущее. У нее нет права судить его.

– Я знаю. Извини. Ты добьешься успеха, им повезло с тобой.

– Приятно знать, что кто‑то так считает. Постараюсь вспомнить о твоих словах, когда буду молить о пощаде во время упражнений.

Джоуи остановился возле скамейки у входа в вокзал.

– Можно тебя на минутку?

Газоны и деревья были красиво подстрижены, чтобы поприветствовать гостей Авалона. Кроны высоких вязов и кленов образовывали арку над центральной дорогой к вокзалу, которую с обеих сторон окружали цветочные клумбы. К августу георгины и дельфиниумы выглядели потрепанными и вялыми. Легкий ветерок гонял несколько сухих листьев, словно напоминал о том, что скоро придет осень. В небе кружила небольшая стая ворон. С громким карканьем птицы приземлились на ветки деревьев.

– Мне нужно тебя кое о чем спросить. – Джоуи снял рюкзак.

Дженни остановилась и огляделась, сама не зная, чего ищет. Все, что она увидела, – это город, в котором прожила всю свою жизнь, витрины магазинов и группы туристов, которые кружили по главной площади. Потом она повернулась к Джоуи. Он напряженно смотрел на нее, и было в его взгляде кое‑что еще, чего Дженни никак не могла избежать, даже если бы захотела: любовь. Джоуи любил ее. Дженни видела, как загорались его глаза, когда он на нее смотрел, чувствовала нежность его улыбки, особенной улыбки, которую он дарил только ей.

– Я хочу жениться на тебе, Дженни, – сказал Джоуи без всякого вступления.

Жениться? У Дженни пересохло во рту, перехватило горло, и она не могла произнести ни слова. Возможно, Джоуи и не ждал от нее никакой реакции. Внутри Дженни смешалось столько чувств: восторг от того, что есть человек, готовый прожить с ней всю свою жизнь, а еще был страх. Джоуи доверил ей свое сердце.

Кажется, Джоуи не беспокоило ее молчание. Он сунул руку в карман джинсов и вынул маленькую коробочку.

– Я знаю, прямо сейчас мы не можем ничего сделать, но у меня есть для тебя это. – С восхитительно робкой улыбкой Джоуи открыл коробочку, и взгляду Дженни предстало тонкое золотое кольцо с крошечным бриллиантом.

– Это лучшее, что я мог позволить себе купить. Надеюсь, тебе нравится.

– Нравится, Джоуи. Я…

Он наклонился и поцеловал ее, и Дженни ощутила себя в безопасности в его объятиях, как будто ничто и никогда не могло причинить ей боль. Дженни услышала, как с северной стороны подошел поезд. Он прошипел и остановился. Потом раздался звук свистка. Испуганные вороны метнулись в небо, оглушительно хлопая крыльями.

– Мы молоды, – прошептал Джоуи. – Но я знаю, что хочу, и уверен, у нас все получится. Через два года моя служба закончится. Мы будем жить здесь, в Авалоне, и я смогу учиться в государственном колледже. Тебе не придется оставлять бабушку.

После этих слов Дженни улыбнулась.

– Бабушка любит тебя. Когда она это услышит, то потребует, чтобы тебя причислили к лику святых.

– Я не святой. Даже если бы твоя бабушка была злой Ведьмой Запада, я все равно любил бы ее потому, что она твоя бабушка. – С этими словами Джоуи надел кольцо на палец Дженни. – Посмотри на него. Оно подошло идеально.

Дженни посмотрела на свою руку, на сияющий бриллиант.

– Да, – согласилась она, – Великолепно. Но два года – это такой долгий срок…

– Я люблю тебя намного дольше, – ответил Джоуи. – Два года – это ничто. Это решение не возникло из ниоткуда. Я много думал о том, чтобы остаться с тобой навсегда.

– А я нет, – призналась Дженни.

– Я знаю. – Джоуи прижал ее к себе крепче. Его грудь поднималась и опускалась по мере того, как он тяжело дышал. – Я прошу тебя прыгнуть в эту пустоту. Я прошу поверить, что я люблю тебя, что все у нас получится.

«Объявляется посадка, – известил голос из уличных динамиков вокзала, – на экспресс, следующий в южном направлении».

Дженни закрыла глаза и представила себя на краю темной бездны, раздумывая, прыгнуть или не прыгнуть в эту пустоту. Невольно она подумала о Рурке. Конечно же она думала о Рурке, ведь сейчас только он мог прояснить ситуацию. Если бы он хоть что‑нибудь сказал, показал хоть какие‑то чувства к ней, это изменило бы все. Но с той ночи фейерверков он к ней не приближался. Иногда Дженни казалось, что Рурк специально хочет дать ей понять, со сколькими девушками он встречается. И это было знаком для Дженни. Рурк ясно и четко показывал Дженни ее место.

Джоуи держал лицо Дженни в ладонях и заметил слезы в ее глазах.

– Все будет хорошо, – сказал он, понимая причину слез по‑своему. – Я вернусь прежде, чем ты успеешь соскучиться. Мы будем жить здесь, будем заботиться о твоей бабушке столько, сколько потребуется, я клянусь.

Дженни не знала, что ответить. У Джоуи был такой мягкий взгляд, такая добрая натура. И что важнее всего, он никогда, ни за что в жизни не разобьет ее сердце. Джоуи подходил ей идеально: верный, влюбленный и преданный.

«Экспресс, следующий в южном направлении, – объявил механический голос, – скоро отправится».

– Мне пора идти, – произнес Джоуи. Он взял левую руку Дженни, запечатлел поцелуй на ладони и сжал ее в кулак. – Я буду звонить тебе при каждой возможности. Буду писать каждый день.

– Удачи, – пожелала Дженни, сдерживая слезы. – Береги себя.

– Хорошо.

– Обещай мне. Заклинаю, Джоуи, пусть с тобой все будет в порядке, несмотря ни на что.

– Конечно.

Прозвучал гудок. Джоуи поцеловал ее, потом схватил рюкзак и побежал по дорожке и через зал ожидания. Дженни увидела его по ту сторону железного ограждения на платформе. Он поднялся в вагон и обернулся, чтобы помахать ей рукой на прощание. Поезд тронулся, и Джоуи накрыл прозрачный саван пыльного облака, поднимающегося с путей.

Дженни стояла перед зданием вокзала и смотрела на пустое место, где только что стоял поезд. Горячий воздух пах пеплом, а звуки были до странности тихими: движение транспорта, голоса людей, проходящих мимо. В какой‑то момент Дженни присела на скамейку и прикоснулась к твердому ободку кольца Джоуи. «Что я наделала? – спрашивала она себя снова и снова. – Что я наделала?»

Дженни совершенно потеряла счет времени. Возможно, прошло несколько минут, а может, и несколько часов. Ее окутали послеполуденные тени. Пробили башенные часы городской ратуши. Наконец, Дженни поднялась со скамейки и вытерла ладони о юбку. Пора возвращаться домой. Бабушка будет беспокоиться.

Но похоже, бабушка вовсе не беспокоилась. Она ждала возвращения Дженни. Ее белые волосы только что причесала сиделка, которая приходила каждый день. Бабушка смотрела телевизор, но, когда Дженни вошла, повернулась к ней.

Все еще потрясенная, Дженни села напротив бабушки и протянула ей руку с кольцом:

– Джоуи подарил мне вот это. Он хочет на мне жениться.

– Да, – кивнула бабушка. – Я знаю. Он спрашивал меня об этом. – Из‑за перенесенного инсульта улыбка бабушки была кривой, но ее глаза светились счастьем. – Это так прекрасно. Я всегда хотела, чтобы ты нашла себе того, кто, глядя на тебя, увидит то, что вижу я. Джоуи сделает тебя счастливой.

– Мне страшно, – призналась Дженни. – Я не уверена, что люблю его настолько, чтобы выходить замуж. – У нее были мечты. Стремления. Она не знала, будет ли замужество способствовать их осуществлению. – Я не сказала «да».

– Ты приняла кольцо.

– О, бабушка.

– Джоуи хороший человек. Он такой же, как мы, а не богатенький мальчик, который будет играть с твоим сердцем.

– Я хочу быть уверенной, что сама не играю с Джоуи, – ответила Дженни.

Она чувствовала тяжесть ответственности за счастье другого человека, который готов разделить с ней жизнь. Дженни не знала, сможет ли она ответить ему тем же. А ведь Джоуи думал, что она сможет. Он верил ей.

Когда Рурк подъехал к дому Дженни, он увидел ее на крыльце. Она делала записи в тетради на кольцах, так глубоко погрузившись в это занятие, что даже не заметила, как он бросил машину на обочине и выскочил на улицу, оставив дверцу открытой.

Дженни подняла на него глаза и на долю секунды заметила в его взгляде нескрываемое удовольствие. Она закрыла тетрадь и поднялась.

– Рурк, что‑то не так? – спросила она.

Он стоял на нижних ступеньках крыльца, глядя на нее, и напряжение в его груди, наконец, спало. Вопрос Дженни прозвучал для Рурка иронией, потому что не так все было на протяжении прошедшего лета, и теперь он понял, как привести все в порядок. И это было очень просто. Рурк был влюблен в эту красивую кареглазую девушку, которую знал с детства. Конечно, то, что она встречалась с Джоуи, все усложняет, но теперь с этим будет покончено. Джоуи уехал утренним поездом.

Рурк прошел через ад, пытаясь убедить себя, что его чувства к Дженни – это не любовь. Хватит. Он подошел к Дженни и взял ее за руку.

– Я пришел поговорить, – сказал Рурк. Его голос был тихим и хрипловатым. Рурк прочистил горло. – Это важно для меня. – Господи, он надеялся, что и для нее тоже. – Я хотел сказать, что…

Его слова заглушил гудок поезда. В конце улицы сверкнул красный свет, и шлагбаумы стали закрываться. Машина, направляющаяся в город, ускорилась, намереваясь успеть проскочить переезд. Рурк замер, когда опускающийся шлагбаум чуть не ударил по верху машины. Идиот, подумал Рурк. Из‑за своей спешки он мог бы погибнуть.

Через секунду Рурк снова смотрел на Дженни:

– Извини. Я хотел сказать тебе, что…

– Я тоже хотела тебе кое‑что сказать, – перебила его Дженни, мягко освобождая руку.

И только теперь Рурк вдруг понял, что ее пальцы холодны как лед. И это в такой жаркий летний день! Дженни сглотнула, моргнув, словно это далось ей с трудом и причинило боль. В ее глазах блестели слезы.

– Джоуи недавно уехал.

Рурк кивнул. Он попрощался с ним вчера вечером. Этим летом их отношения стали напряженными, но тем не менее они всю жизнь были лучшими друзьями. Рурк верил, это что‑то да значит. Он всей душой надеялся, что Джоуи простит его за любовь к Дженни.

– Возможно, он уже тебе рассказал… – продолжала Дженни.

– Рассказал мне что?

– Джоуи и я… он сделал мне предложение.

Отлично, подумал Рурк. Просто замечательно. Это какая‑то шутка Небес.

Дженни крутила на пальце тонкий ободок колечка.

– В любом случае я подумала… – Ее голос стал неуверенным и затих.

Она действительно не шутила. Рурк попытался сосредоточить внимание на словах Дженни. Она выйдет замуж за Джоуи. Она станет женой его лучшего друга. Рурк заставил себя обратиться в камень, потому что не хотел чувствовать ничего: ни боли, ни разочарования, ни злости.

– Это хорошо, – спокойно произнес он. – Мои поздравления.

Дженни кивнула, в ее глазах все еще стояли слезы.

– Спасибо. Так ты сказал, что хотел о чем‑то поговорить?

И Рурк тихо рассмеялся, думая: слава богу! Слава богу, он не сказал того, что собирался. Иначе все стало бы даже хуже, чем есть.

Дата добавления: 2015-10-29