Переведено для группы: https://vk.com/bellaurora_pepperwinters 14 страница

Я прикусила губу, вспоминая, как Кью трахал меня пальцами на бильярдном столе. Я была так возбуждена, что просто невозможно этого представить. Ненависть к нему переполняла меня желанием повторения того опыта. Сейчас я не испытываю к нему ненависти или отвращения, но все равно хочу бороться с ним.

Мне нужно, чтобы он брал меня снова и снова. Я нуждалась в том, чтобы он повелевал мной — так Тварь не смог бы пробраться в мое подсознание и внушить боязнь секса. Хотя я принадлежала Кью, была в его полной власти, но он никогда не переступал грань, которая отделяла мучителя от садиста.

Растерянная, я плотнее завернулась в полотенце.

Кью вышел из ванной, оставляя после себя влажные шаги. Его безразличное в данный момент отношение заставило задрожать меня всем телом. Он получил от меня все, что его интересовало и теперь бросает как ненужную вещь? Что случилось с его обещанием, что он никогда меня не оставит?

Я не могла позволить Кью избавиться от меня. Без него я больше не принадлежала никому. У меня больше не было ни родителей, ни Брэкса. Моя старая жизнь подошла к концу.

Кью одними прикосновениями разрушил серую монотонную реальность, окрашивая ее в цветные оттенки.

Дверь в ванную комнату была закрыта, наполняя меня темными и ужасными воспоминаниями. Когда рядом не было Кью, моя кожа покрывалась испариной и страшно зудела от ужаса, словно демоны и монстры подкрадывались ко мне из тени.

Мне нужно было как-то примириться с ужасными последствиями того, что я была схвачена теми мужчинами, я должна была собраться с силами.

Я слышала громкий звук открывающихся шкафов, затем Кью вернулся ко мне, и у него в руках было огромное количество одежды. Он положил ее на сухое место и с силой стянул с меня полотенце. Я стояла перед ним обнаженная, испытывая радость от того, как напряглось его тело, когда он впился в меня взглядом.

— Подними руки, — приказал он мне, и я увидела широкую белую футболку в его руках. Я повиновалась, и он натянул футболку на меня. Его легкая щетина коснулась моей щеки, когда он приблизился, чтобы расправить футболку по моему телу.

— Подними ногу.

Он опустился на колени с белыми трусиками в руках, приподнимая брови в ожидании моего действия. Я стиснула его влажное плечо, чтобы сохранять равновесие. Нежные прикосновения его пальцев, словно сладкие поцелуи, обрушились на мою кожу, заставляя прикрыть глаза от наслаждения.

Улыбаясь, он немного оттянул резинку трусиков на моих бедрах и отпустил ее, она легко шлепнула по нежной коже.

Этот мужчина убил для меня, этот мужчина трахал меня, этот мужчина владел мной... чтобы одевать меня? Это лишено смысла. Зачем ему это?

Кью наклонился вперед и приподнял пальцами мои тяжелые длинные волосы, высвобождая их из-под футболки. Когда его пальцы прикоснулись к моей коже, они вызвали во мне вихрь желания. Я была одержима, ненасытна.

Его ноздри затрепетали. Атмосфера в ванной сменилась, в заполненном паром пространстве стало преобладать желание, интимность и провокация. Он стоял неподвижно и отчужденно; выражение его лица было спрятано под маской всеобъемлющего контроля.

«Привет, сокровище».

Голос Твари, словно вспышка молнии, пронесся в моем сознании. Горло пересохло от ужаса, когда в мозгу всплыли четкие картинки изнасилования. Моя душа словно покрылась толстой коркой льда, заново переживая произошедшее. Мое тело начала бить крупная дрожь, я закричала.

Кью молниеносно схватил меня пальцами за подбородок.

— Что ты делаешь? Я сказал забыть! С сегодняшнего дня единственный, кого ты должна помнить — я!

Я прикрыла глаза, быстро кивая, желая полностью и безоговорочно подчиниться ему, но мои мысли шли по краю сознания: дыхание и пальцы Твари — я ощущала их; боль от грубой хватки в моих волосах, когда Водитель издевался надо мной.

Кью здесь. Кью поможет забыть. Но каждый раз, когда он отстранялся от меня, превращаясь в безразличного Господина, а не в нежного любовника, все возвращалось с новой силой.

Отведя от меня взгляд, он потянулся к туалетному столику и вытащил масло арники.

— Сядь, — властно приказал он мне, указывая кивком на скамейку, которая была расположена у двери. Я присела, задерживая дыхание, так как Кью опустился передо мной на колени. — Это должно помочь тебе.

Мягкими движениями пальцев, легкими прикосновениями он втирал в отметины от флоггера настойку масла. Давление от его прикосновений было одновременно болезненным и приятным. Отголоски воспоминаний пытались пленить мой разум, завлекая его в темные уголки подсознания, но заботливые прикосновения Кью не давали мне провалиться в кошмары. Не тогда, когда этот удивительный мужчина расположился между моих раздвинутых ног и легко ласкал мои бедра, поглаживая, втирая лечебное масло, которое отдавало цитрусом и отвлекало мысли от произошедшего.

— Что ты имел в виду в той комнате с подиумом, когда сказал, что я буду напугана тем, как далеко ты можешь зайти? — слова слетели с моего языка прежде, чем я успела подумать, и я в ужасе зажала рот ладонью. Господи, какого черта я это ляпнула?

Кью замер, выражение его лица и реакция на мои слова заставили меня застыть без движения.

—Я не в настроении отвечать на твои тупые вопросы, эсклава!

Внимательно посмотрев на меня, он продолжил свое занятие: втирать заживляющий бальзам в мои раны. Но прилив душевных сил наполнил меня смелостью, я должна была получить ответы на свои вопросы. Кто он такой?

— Что те мужчины имели в виду сегодня? Во что они были вмешаны в прошлом, что решились забрать меня сегодня? Кью, ты занимаешься торговлей женщинами? Поэтому ты боялся сделать со мной то же самое, что сделал с ними? Поэтому ты боялся причинить мне вред?

Я никогда не думала, что увижу Кью в ужасе — он выпрямился, отбросив бутылочку с маслом арники в раковину. Резко развернулся и начал нервно постукивать пальцами о розетку.

Кью выдавил из себя улыбку, которая была больше похожа на оскал, и гневно провел рукой по лицу:

— Не смей говорить обо мне так. Это не твоего ума дела. Merde, ne me demande plus ça! (прим. пер. фр. — Черт, не спрашивай больше об этом)

Я вздрогнула всем телом, его ярость напугала меня.

Вдруг он резко схватил меня и поднял на ноги. Я пыталась отпихнуть его руки, разорвать силу его хватки

Кью жестко посмотрел мне в глаза, и та ниточка общения и понимания, которая была восстановлена ранее, исчезла под его испепеляющим взглядом.

— Имя?! Назови мне свое имя! — его голос отозвался на моей коже тоской и теплотой того, что произошло ранее между нами.

Прежняя Тесс, может быть, и была мертва, разбита, уничтожена, но новая Тесс тоже не хотела делиться своими секретами. Я не могла сказать точную причину, но это было в основе всего — мы должны быть честны обоюдно.

— Ами, — прошептала я, потупив взгляд. Если Сюзетт хотела называть меня «друг», кто мог запретить ей это. Так тому и быть, я использую именно это имя. Тесс будет забыта. Мысль о том, что я должна забыть свое имя, наполнила меня нестерпимой печалью. Но я также не могла сказать Кью мое настоящее имя. Я могла дать ему все остальное из принадлежавшего мне. Разделить с ним все, но только не эту маленькую часть себя.

Кью прорычал, делая шаг и вжимая меня в свое твердое тело.

— Даже сейчас ты не сломалась! После всего, что произошло, ты пытаешься противостоять мне! Мне! Бороться со мной! — он резко прекратил говорить, гнев кипел в его глазах. — Говори! Сдайся мне, эсклава! Скажи мне свое имя! — его грудь тяжело вздымалась, глаза горели пламенем, в котором читалось желание подчинять.

Я склонила голову. Я хотела дать ему хоть что-то, что сохранило бы меня в безопасности, сдаться его власти, его желаниям, но не так! Мое имя принадлежало моему прошлому. Мое прошлое принадлежало только Брэксу. Кью же был чем-то большим для меня. Он — мое все в данный момент.

— Ами, — бесстрашно повторила я.

— Ты не мой друг, прекрати лгать мне! — гневно проговорил он.

Я отрицательно покачала головой. Я знала это. И не хотела быть его другом. Я хотела быть его всем. Желала его прикосновений, я так в них нуждалась. Я до боли хотела, чтобы он был со мной так же честен, как и наши обнаженные тела ранее. Не я одна лгала.

Кью прижался еще ближе, его цитрусовый аромат наполнил мое тело похотью, жгучим желанием.

— Я в последний раз спрашиваю, эсклава. СКАЖИ. МНЕ. КАК. ТЕБЯ. ЗОВУТ?

Мой желудок сжался от силы его голоса, от его жестких требований, но я не могла заставить себя сказать правду.

— Катрина.

— ЛОЖЬ!

— Софи.

— ЛОЖЬ!

— Кристалл.

— Черт тебя побери, прекрати! — взорвался гневом Кью. Он раздраженно схватил меня за волосы, оттягивая их назад. Я уставилась взглядом в его бледно-зеленые глаза. — Comment tu t’appelles? — Как тебя зовут.

— Эсклава.

Он судорожно прикрыл глаза, чтобы не дать мне рассмотреть противоречивые чувства, которые кипели в глубине его глаз: злость, раскаяние, осязаемое желание.

Когда он открыл их, сумев подавить все эмоции, там не было ничего, кроме пустоты. Он кивнул.

— Я все равно узнаю, кто ты, узнаю твое имя, рано или поздно. Обещаю тебе. А мое обещание — нерушимый закон.

По непонятной для меня причине мое сердце затрепетало. Он дал мне обещание пытаться дальше прикладывать все усилия для поиска истины. Обещание означало попытку узнать меня ближе. Может быть, я смогу изменить его мнение обо мне, чтобы он мог рассматривать Тесс не как вещь, которая принадлежит ему по праву покупки, а как человека — женщину, которую он пленил, когда был самим собой: Кью, а не моим Господином. Каждая мелочь, которую я узнавала о нем, сплеталась в терновую клетку, которая более прочна и нерушима, чем его особняк и все охранники. Что было бы, если бы он узнал о существовании моих чувств к нему? Бросил бы он меня как ненужную игрушку потому, что я пустилась в дальнее путешествие по неизведанной стране — душе Кью, — или склонился бы передо мной на коленях, рассыпаясь в благодарностях за то, что я решила подарить ему столь дорогой подарок?

Я не знала ответа на этот вопрос. Но всей душой желала узнать. Узнать все.

— Нет! Это неправда! Это не может быть правдой!

Брэкс крутился в постели, отмахиваясь руками и ногами, падая и погружаясь все глубже в свой кошмар. Кошмар номер четыре на этой неделе, я устала. Так устала.

— Брэкс, просыпайся. — Я схватила его за плечо, не открывая глаз, и легонько потрясла.

Он не ответил мне, его лицо исказилось от горя. Я знала, что он очень страдал, он рассказал мне свои сны, во всех он видел автокатастрофу, в которой погибли его родители.

Каждую ночь я обнимала его, даря ему комфорт, а утром пыталась пробудить ото сна, вырвать из лап кошмара, просыпаясь усталой и истощенной. Но успокаивала себя тем, что он нуждался во мне. Я была здесь для него, я чувствовала нашу связь и принадлежность друг другу.

Брэкс, сильно потянувшись во сне, ударил меня рукой в челюсть.

— Ох, черт, Брэкс. Вставай! — я ущипнула его за нос, на долю секунды перекрывая возможность втягивать воздух, чтобы он проснулся, но внезапно тени, которые образовались в нижней части кровати, стали сгущаться, становясь темнее, увеличиваясь в размере.

Мое сердце замерло от ужаса, когда над кроватью нависли образы Твари и Водителя, они облизывали в предвкушении губы, их члены торчали из брюк.

Они пришли ко мне закончить то, что начали. Они убьют меня!

— Брэкс, помоги! — ударила я его, но он не просыпался.

Тварь усмехнулся.

— Он не настолько силен, чтобы защитить тебя, сокровище. Сейчас я собираюсь трахнуть тебя так жестко, что ты будешь мечтать о смерти. — Он резко придвинулся ко мне, хватая за лодыжки и подтягивая к краю кровати.

Я закричала.

Нет! Это не может случиться со мной!

— Брэкс!

Он лежал здесь, кутаясь в свою жалость, избегая меня. Водитель засмеялся, срывая с меня пижамные штаны, отбрасывая их в сторону.

Я не могла пошевелиться, мое тело было настолько отяжелевшим, словно я была накачана наркотиками.

— Стой! Черт возьми, остановись!

Они только смеялись в ответ.

Да, я хотела бы умереть, слезы текли ручьем по щекам. Другая тень образовалась за спинами Твари и Водителя, постепенно собираясь в существо с черными, как ночь крыльями и аурой убийцы. Но вместо всепоглощающего страха вспышка надежды пронеслась сквозь меня.

Господин.

Там стоял Кью, глядя на меня с необузданной яростью и совершенной силой. Время замедлилось, когда он достал серебристый пистолет и застрелил Тварь и Водителя. Красные капли разлетелись во все стороны словно дождь, но мне было безразлично. Я подползла к тени Кью, пробираясь по трупам ублюдков, и посмотрела на своего хозяина.

— Ты спас меня.

Его улыбка послала волну, вызвав симфонию чувств по моему телу. И он прошептал:

— Ты только моя. Это честь для меня — оберегать и защищать тебя. — Он приблизился, притягивая меня к себе, и тени переплелись, словно в поцелуе. — Je reviendrai toujours pour toi. Я всегда вернусь за тобой…

Я проснулась в комнате, наполненной роскошью. Матрас мягко окружал мое тело, словно пушистые облака, а рисунки каруселей заставили почувствовать себя как в детстве, в сказке. Я чувствовала себя не как шлюха, которая была оттрахана двумя разными мужчинами прошлой ночью, не как та, которую отправили в кровать, будто капризную девчонку, не сказавшую Кью своего имени.

Вдруг послышался стук в дверь, я поднялась, немного морщась от болезненных ушибов. В течение ночи я изучила, насколько мое тело было изранено, но Кью и его забота уменьшили болезненность ушибов и повреждений. Они выглядели в десятки раз лучше, но я не могла дождаться, когда они пройдут, исчезнут с моего тела. Каждая рана выглядела как живое напоминание действий Твари и Водителя... Того, что Кью совершил убийство.

Хотя Кью был прав. Трахая меня, он полностью перекрыл то, что сделал с моим телом Тварь. Несмотря ни на что, в моей памяти все еще были живы образы издевательств, но каждый раз, когда меня захочет захватить это ужасное воспоминание, Кью будет рядом. Обнимать, целовать, приказывать мне думать только о нем. Он прогнал мою грусть и печаль, заменяя ее желанием и неизбежностью принятия всего произошедшего.

Он украл их власть, освобождая меня тем, что занялся со мной любовью.

Стук послышался вновь, выдергивая меня из череды непрошеных мыслей; дверь открыли, не дожидаясь моего разрешения.

Сюзетт вошла в комнату с полным подносом вкусностей: домашним джемом и круассанами. Она улыбнулась, располагая поднос на моих ногах.

— Bonjour, Ами.

Я моргнула, искренне удивляясь тому, насколько счастливой она была. Ее карие глаза сверкали, темная кожа выдавала румянец радости.

Я сузила глаза, женская интуиция подсказывала мне причину, отчего она не может удержаться от ухмылки и светится этой глупой радостью.

— Ты знаешь, что он переспал со мной прошлой ночью, не так ли? — это было странно — быть настолько откровенной, но я не могла удержаться от злорадства. Она ждала этого даже больше, чем я хотела этого.

Она кивнула, садясь на край кровати.

— Да, я прекрасно знаю об этом. Но в основном я рада видеть тебя в целости и сохранности. — Она опустила глаза, теребя передник. — Сбежать было так глупо. Я должна была предупредить тебя о некоторых местных жителях. Франко не наш охранник, он не держит нас взаперти. Он охраняет нас от них.

Я остановилась, почти откусив кусочек круассана.

— Что ты имеешь в виду?

Она вздохнула и посмотрела на дверь, будто ожидала, что в любой момент может ворваться Кью. Прежде чем она смогла ответить, я задала еще один вопрос.

— Сюзетт, ты тоже была рабыней Кью?

Она замерла.

Я не ожила, что она решится ответить мне. Мои глаза расширились, когда она продолжила свой рассказ:

— Кью освободил меня, когда я была продана ему. Я всегда буду преданно любить его. — Она прикусила губу, прежде чем добавить: — Кью никогда не спал со мной, несмотря на все мои попытки. Когда меня доставили к нему, я была сломлена, со мной делали такое, о чем я даже не могла думать, не то чтобы рассказать кому-то, но Кью... Кью смог вернуть меня к жизни.

Я убрала поднос, завтрак был полностью позабыт. Я хотела, наконец, узнать все о моем загадочном владельце.

— Как он вернул тебя к жизни?

Она посмотрела вверх, глаза блестели от слез и нахлынувших воспоминаний.

— Он дал мне свободу. Дал мне все, что нужно, чтобы я могла исцелиться. За год он помог мне немного прийти в себя, и я смогла медленно, ползком двигаться к цели, затем при его поддержке я смогла побороть себя и встать... Но потребовался еще один год, чтобы заставить меня довериться ему, чтобы начать говорить, когда хотела я, а не когда он задавал мне вопросы. Он медленно уничтожал сломленную девушку во мне.

Она схватил мою руку, до боли стискивая пальцы.

— Ты не получишь его только из своей прихоти, Ами. Он будет твоим лишь тогда, когда даст согласие быть твоим, но он самый лучший мужчина, которого я когда-либо знала. Он более несчастен, более сломлен, чем все мы. Я была не в силах ему помочь. За пять лет работы здесь я никогда не покидала его, но, сколько бы я ни старалась исцелить его, у меня не получалось.

Мое сердце помчалось галопом в груди. Сюзетт подтвердила все мысли, касающиеся Кью, которые остались у меня с прошлой ночи. Может Кью и доминировал, но он страдал больше, чем кто-либо. От чего? Может, его тело было изуродовано, ранено? И поэтому он не хотел снимать рубашку? Я никогда не видела его голым, я ни разу не прикасалась к его коже

— Скажи мне, Сюзетт, почему ты считаешь, что Кью страдает и разрушен больше, чем я или ты?

Она низко склонила голову.

— Это не моя история, Ами. Я не вправе ее рассказывать. Ты должна заслужить его доверие и показать ему, что тебе хочется узнать своего Господина.

— А если я не хочу ничего узнавать о нем?

Сюзетт медленно поднялась, смотря на меня через бесконечную дымку печали, и четко проговорила:

—Тогда ты его не заслуживаешь.

Той ночью Кью пришел ко мне.

Я провел день с Сюзетт и миссис Сукре, сражаясь с двумя различными эмоциями, которые бушевали в моей душе. В один момент по телу разливалось тепло, когда я вспоминала Кью. В другой меня словно обдавало морозным холодом, и я боролось с приступом тошноты, когда в сознании возникал образ Твари.

Два состояния не заканчивались, и к тому времени, когда мы закончили ужинать на кухне поздним вечером, я надеялась, что, когда лягу в кровать, меня не будут преследовать кошмары.

Я лежала в постели и смотрела на серебристую люстру надо мной. Я не стала ни у кого спрашивать, могу ли еще остаться в это комнате, но Франко, заметив меня, поприветствовал кивком. Я надеялась, что его кивок можно было воспринимать как разрешение, и мне не обязательно себя наказывать, сидя в комнате для персонала.

Дверь тихо скрипнула, заставляя мое сердце забиться в учащенном ритме. Мне не нужно было спрашивать, кто это пришел. Мое тело признало ЕГО — Господина.

Он неслышно прошелся по толстому ковру, силуэт оставался гордым и бесшумным. Я вздрогнула под покрывалом. Что он делал здесь в два часа ночи в будний день? Я знала, какой у него напряженный график работы. И думала, он сейчас отдыхает в своей постели. В тот момент, когда мой разум заполнился мыслями о Кью, рот наполнился слюной. Где, мне интересно знать, его комната? Где он проводил ночи? Какая у него комната?

Опять же, я лишь предполагала, что Кью много работает. Я совершенно ничего не знала о нем, и после краткого рассказа Твари о семье Кью совершенно ничего не хотела знать. Если бы я узнала правду, которая бы меня шокировала, то я бы попыталась сбежать снова.

А я совершенно не хотела убегать от него. Мир за пределами особняка, где не было Кью, был опасным местом, поэтому я предпочитала оставаться и жить с тем, кого хоть как-то знала.

Я затаила дыхание, когда Кью подошел ближе. Казалось, с каждым следующим шагом он оставлял позади себя шлейф сильной энергии, пока темнота не озарилась от его присутствия. Меня преследовали образы того, как обнаженный Кью спит в своей постели. Рот наполнился слюной, когда я подумала, насколько он уязвим в этот момент.

Он остановился у края кровати. Я не могла рассмотреть его лицо в темноте, но дыхание было размеренным и сильным.

Он был одет в потертые джинсы и обычную белую футболку. Я никогда не видела, чтобы на нем было что-то подобное. Он всегда носил костюмы, как очень важный человек, его костюмы были словно маска, таким образом он требовал подчинения и уважения. И это срабатывало. Но Кью в джинсах и футболке — это нечто совершенно иное. Словно потайной ключик, который помогает разгадать тайну его личности, что скрывается за всеми его костюмами, узнать, что это за мужчина, у которого так много мыслей, переживаний, и которому, по сути, некому открыться.

Он не сказал ни слова, вместо этого положил два предмета на кровать у моих ног. Остановился, позволяя темноте скрыть его фигуру.

Я лежала не двигаясь, желая посмотреть, что он будет делать дальше. Я не дам ему выйти за дверь, сегодня я получу все. Я хотела поговорить с ним, выяснить все его секреты, хотела всего его. Мне нужно было знать — он пришел ко мне посреди ночи потому, что любил меня, потому что я была ему нужна? В ожидании его действий, я лежала, изнывая от желания услышать его приказ.

Он облизнул губы и нервно прошелся рукой по волосам, будто раздумывая над следующим действием.

Наконец решительно направился к двери, но вдруг остановился, развернулся и подошел к кровати. Делая глубокий вдох, погладил меня по щеке тыльной стороной ладони и тихо приказал:

— Просыпайся, эсклава.

Его голос ласкал мою кожу; я издала тихий стон. Я не могла ничего поделать с этим — этот звук давал понять многое, но самое важное — то, что я принадлежу ему.

Он улыбнулся.

— Если ты еще не проснулась.

Черт.

Подходя ближе, он наклонился и включил ночник, мягкий рассеянный свет лампы создавал маленький яркий оазис, наполненный светом.

— Bonsoir. (прим. пер. фр. – Добрый вечер)

Уголки его губ приподнялись в маленькую улыбку. Мне стало нестерпимо жарко под его взглядом, но я не посмела отвести от него взгляд. Я была одета в футболку и шорты, но в тот момент, когда его взгляд скользнул по моему телу, вся одежда стала невесомой, хрупкой тканью. Я чувствовала себя так, будто была лакомым кусочком шоколадного эклера, а он — наркоман, который нуждается в дозе сахара.

— Привет, — пробормотала я, мой голос был наполнен радостью, ожиданием и желанием. Понимание того, что я дам ему все, что он захочет, больше не вызывало у меня чувства вины. Я наконец была свободна от своих чувств к Брэксу — я отпустила все, что помнила о нем. Да, время от времени воспоминания вызывали нестерпимую боль в груди, когда я думала о его привычках, доброте, но мне казалось, что больше нет никакого смысла мучить себя. Кью владел мной, и это все, что мне нужно было знать.

— У меня есть кое-какие подарки для тебя. — Кью присел на край кровати. Его теплое бедро коснулось моего, и я задрожала.

Он схватил одеяло и пошарил рукой под ним. Я вскрикнула, когда он схватил меня за щиколотку, подтягивая ногу к краю кровати.

Я не могла вымолвить ни слова, когда он положил мою ногу себе на бедро, ласково проводя большим пальцем по косточке на щиколотке.

— Мы кое о чем забыли.

Его прикосновение отдалось острой необходимостью в самой интимной части меня. Я вздрогнула, когда он склонился и оставил влажный поцелуй на голени, который обозначал мою полную принадлежность ему. Потянувшись за спину, он достал черный браслет.

Я сглотнула. Новый GPS-трекер.

— Не забывай, именно он спас тебе жизнь, хотя ты его срезала, убегая от меня. Если бы ты его выбросила через окно, когда вы ехали, а не оставила в машине, я бы не смог подоспеть вовремя. — Его голос на мгновение стал суровым, вызывая укол страха в моем сердце.

О, боже мой, он же был прав. Если бы я не была насколько наивна, думая, что я буду свободна, и меня доставят в полицейский участок, я, скорее всего, была бы сейчас похоронена под мешками с картофелем или молилась о том, чтобы быть похороненной там.

Одним рывком я резко села и выхватила трекер из его рук, закрепляя вокруг лодыжки. Щелчок застежки пластика отдался эхом в тихом пространстве комнаты. Мое сердце неслось вскачь. Я осознала, что приняла его, пометила себя. Признала, что не попытаюсь вновь бежать от него.

Кью втянул воздух, захватывая мое запястье, когда я попыталась отстраниться. Он погладил пальцами татуировку штрихкода. Его лицо вспыхнуло от злости, чистого гнева, но эти чувства не были направлены на меня. Мое сердце оттаяло и отозвалось теплотой на его прикосновения, зная, что он ненавидит всем сердцем тех людей, которые похитили и продали меня.

Его пальцы сжали мои запястья сильнее, глаза нашли мои.

— Насколько тебе было плохо, когда они тебя похитили?

Я думала, в моей душе восстанут чувства злости, ненависти, ужаса за то, что они совершили со мной, но я ничего, абсолютно ничего не чувствовала по отношению к похитителям. Не знаю, сама ли я заблокировала эти чувства глубоко в подсознании, или чертово изнасилование стерло все.

Пожимая плечами, я попыталась вырвать руку из его цепких пальцев.

— Это была самая ужасная неделя в моей жизни, до прошлой ночи.

— Хуже... Хуже, чем у меня? Они были хуже, чем я? — его голос надломился на последнем предложении, как будто его вопрос значил больше, чем он был на самом деле.

Желая дать ему что-нибудь взамен прошлой ночи, я прошептала:

— Намного хуже.

Он покачал головой, не глядя мне в глаза. Воспоминания кружились в его глазах, и я хотела всюду следовать за ним, сопровождать его. Я просто хотела знать его. Подпустит ли он меня когда-нибудь ближе? Могут ли рабыни помогать своим хозяевам по-другому, не просто позволяя использовать свое тело? Я не знала негласных правил.

Наконец Кью отпустил мою руку, вручая другой подарок.

— Это тебе.

Его челюсть сжалась, когда я протянула руки, принимая его подарки: угольные карандаши и альбом для набросков. Открыла альбом и задержала дыхание. Внутри была чертежная бумага — такую же мы использовали в университете — она сияла свежестью и чистотой.

Мои глаза расширились.

— Ты... Ты помнишь, что я тебе говорила тогда… в самый первый раз за завтраком, когда ты меня поцеловал.

Он выпрямился, напряжение пронзило его тело.

— Я помню все, эсклава. Я помню, как ты пахнешь, какая ты на вкус... Я помню, как ты чувствовала себя, как напугана ты была, когда я нашел тебя в резиденции Лефевра. Я также знаю все, что ты не можешь сказать мне. Ты тайно наслаждаешься тем, что я делаю с тобой, ты думаешь, что можешь скрыть это от меня, но я знаю тьму в твоих глазах, она знакома мне. Она насыщает меня, взывает ко мне.

Сжимая одеяло в кулак, он резко отбросил его с моего тела.

— Как ты думаешь, почему я не могу оставить тебя в покое?

Я не могла отвести глаз от его взгляда; он внезапно пленил меня, пронзая словно тысяча иголочек желанием и потребностью, направленной на него. Когда я не ответила ему, он приказал мне властно:

— Поднимись с кровати.

На мгновение я хотел ослушаться Кью, чтобы увидеть, что он будет делать, но маленькая часть меня действительно боялась его. Я спешно покинула теплую кровать, опуская ноги на пол.

Мгновенно он схватил меня за бедра, раздвигая ноги и располагаясь между ними. Его дыхание стало грубым, голос глубоким, он пробежался взглядом по моему далеко не сексуальному наряду.

Он нахмурился, все мысли были видны на его лице. Отошел к шкафу, открыл его. Вытащил крошечные кружевные трусики-стринги. Я тяжело сглотнула, когда он подошел, крутя их на среднем пальце.

— Встань у столбика кровати. — Его голос стал глубоким, в каждом слове сквозило желание.

Я не двигалась, борясь с множеством мыслей, чтобы заставить свои ноги работать.

Стискивая зубы, он схватил меня за руку, подтягивая к столбику кровати.

— Сцепи руки вместе и подними над собой.

Он был так близко, мне хотелось дотронуться до него; его запах окутывал — сандаловое дерево и специи, — превращая мои колени в воду. Я сцепила руки и подняла их вверх, выгибая спину, сознательно выставляя ближе к нему свою грудь, чтобы спровоцировать его на прикосновение. Он вздрогнул от удивления и приподнял бровь, перед тем как затянуть запястья кружевными трусиками. Кружевной материал немного стянул кожу, но это было терпимо и ощущалось намного лучше, чем в тот раз, когда я была прикована в комнате, наполненной похотливыми ублюдками. По крайней мере, тут был плюс — мои ноги касались мягкого ворса ковра, и никто не видел моих страданий.

Кью подошел ко мне, наклонил голову, прижимаясь ко мне бедрами, чтобы я могла ощутить его твердую эрекцию

Я наклонила подбородок, выставляя губы, предлагая их для поцелуя. Он ни разу не отвел от меня взгляда, его бледно-зеленые глаза заставили меня почувствовать, что я попала в лесную долину, где злой и плохой мужчина решил воспользоваться невинной честной простушкой.

Дата добавления: 2015-10-29