Ресторан на воде

"Рука герцога", как оказалось, не отель.

Вместо этого это был дворец, истинный замок в небе, огромный пентхаус в огромном небоскребе, расположенном в дальнем краю города около реки Стикс. Здание было безвкусным, позолоченным, ужасно уродливым и аляповатый, с высокими розовыми колоннами, золотыми херувимами, искоса смотрящими горгульями, сделанный в богатом ярком модернистском стиле. Она не думала, что это была вина Кингсли: место, вероятно, всегда было таким независимо от того, кто был консильери. Она заметила, что это была лучшая часть города; воздух вдоль реки не был таким серым или задымленным.

Швейцар сказал им, что их ожидали, и сопроводил их к лифту.

Когда двери открылись, Мими и Оливер стояли в холле великолепной квартиры с кривой, трехэтажной лестницей. Группа троллей-слуг в униформах стояли в ряд: дворецкие и лакеи в ливрее, горничные и повара в черных платьях с накрахмаленными передниками. Все они носили серебряное колье с символом дома, выгравированным спереди.

- Добро пожаловать, - сказал главный дворецкий. - Мы ожидали Вас, леди Азраил.

Мими царственно кивнула ему.

"Теперь, это больше похоже на то", - подумал Оливер.

- Вам подать ужин, или я должен показать вам ваши комнаты?

Мими подняла бровь, посмотрев на своего попутчика. Оливер зевнул:

- Я проголодался, но я думаю, что поспал бы сначала.

- Наши комнаты, тогда.

- Сюда, пожалуйста, - сказала горничная, делая реверанс. Они последовали за нею вниз по холлу к другому лифту, который привёз их к комнатам, с видом на восточный берег реки.

- Здесь останавливается Хельда, когда приезжает к нам, - прошептала горничная, когда она открыла двойные двери в роскошный люкс с красивейшим видом на реку. Мими кивнула. В то время как она была благодарна Кингсли за то, что тот так хорошо позаботился о ней, она была также просто немного разочарована, что он оставил ее так быстро. Она ценила бы даже простую лачугу с ним, чем все эти вычурные снаряжения. Она пожелала спокойной ночи Оливеру и подготовилась ко сну.

Оливер также пошёл в свою комнату. Его спальня была огромна и хорошо оборудована, но, как он и ожидал, подушки были слишком мягкие, кровать была слишком большой, кондиционер был поднят слишком высоко.

Однако он не жаловался. Он был просто рад иметь место для отдыха, даже если оно находилось в ненастоящем Трэмп-тауэре с жуткими троглодитами, которые были обслуживающим персоналом. Когда его голова коснулась подушки, ему было без разницы, что она была слишком мягкой; он немедленно заснул, как мертвый, застыв в одной позе.

Что касается Мими, она сидела на постели в течение многих часов. Она нашла шелковые, прозрачные длинные ночные рубашки в шкафу, и после долгого лежания в мраморной ванне, она переоделась в самую сексуальную, ускользнула в тень и ждала. Наконец, она услышала, что двери лифта открылись — и признала шаги Кингсли. Она ждала, что он прокрадётся в её комнату.

Она попросила бы его остановиться, конечно, и потребовала бы, чтобы он объяснил свои чувства к ней прежде, чем они зашли бы дальше. Но позже, после того, как он заявил о своей преданности и попросил прощение за то случайное, двойственное приветствие в клубе, она позволит ему делать то, что он захочет — и она должна была признать, что это не будет насильно. Она корчилась от ожидания, вспоминая, как они танцевали вместе — его сильные руки на её талии, его тело, двигающееся в такт её — и она устроилась на подушках так, чтобы выглядеть максимально сонной и невинной.

Но шаги отдалялись, вместо того, чтобы приближаться, и затем наступила тишина. Мими в раздражении открыла глаз. Она поправила свои волосы на подушке, удостоверилась, что ее длинная ночная рубашка была привлекательна, и возобновила своё положение. Возможно, это было частью игры?

Снова дразнил её? Но минуты текли, а ничего не происходило. Мими фактически спала с одним глазом, открытым весь вечер, но Кингсли не посетил ее спальню. Ни в первую ночь, ни в последующие. Фактически, она не видела его вообще в течение следующих нескольких дней.

"Хорошо играешь, Мартин", - думала Мими. Хорошо играешь".

Она решила не спрашивать о его местонахождении и не показывать, что она ждала того, чтобы он сделал первый шаг.

Он пригласил ее в свой дом, так очевидно, что он хотел видеть её там. Она думала, что знала, почему он заставлял ее ждать. Он хотел, чтобы она сломалась и сдалась так, что его победа над ее сердцем будет очевидна. У Мими было немного больше гордости. Спустя неделю после того, как они остановились в "Руке герцога", спустя неделю после их неуклюжего воссоединения, Мими врезалась в Кингсли в комнате для завтрака и смогла соответствовать его вежливому тону.

- Мои тролли хорошо заботятся о вас? - спросил Кингсли, садясь за роскошный обеденный стол со своей миской фруктов и хлебного злака.

- Да, очень хорошо, спасибо, - кивнула Мими.

Он спросил о комфорте комнат и убедил ее чувствовать себя как дома, и приказал, чтобы штат выполнял всё, что ее сердце пожелает. Кингсли был непревзойдённым хозяином. Это было полностью угнетающим.

- Как тебе вид? - спросил он.

Мими отвлеклась от своей гранолы (которую Оливер считал слишком сухой и почт без изюма), и пожала плечами:

- Хороший.

- Я знаю, это не Центральный парк.

- Я и не ожидала.

Она посмотрела на свою тарелку, не уверенную в том, как поднять вопрос об их отношений. Как будто была непроницаемая стена вокруг него. Они не видели друг друга с той первой ночи, и, тем не менее, он не спросил причину ее присутствия, не говорил с нею как всегда. Он был герцогом Ада, и она была просто чтимой гостьей. Она не знала, насколько он запланировал эту шараду.

Он выбрал фрукт из своей миски и начал есть:

- Я знаю, что всё это мираж, и что я действительно не ем это яблоко. Но это помогает, не так ли? Ежедневные ритуалы, дающие установку на весь день. Здесь никогда не бывает темно, или светло. Никакого солнца, конечно. Только свет Черного Огня, который никогда не уходит. Все говорит, никогда не останавливается, - бормотал он.

- Ммм, - сказала Мими.

- Наслаждайся временем здесь, - сказал он. Потом он ушел, и Мими осталась одна есть свой немного кислый йогурт.

* * *

Что касается Оливера, он проводил большую часть своих дней, плавая в бассейне с солёной водой на верхнем этаже. После начального восхищения проживанием во дворце — не то, чтобы это всё слишком отличалось от его жизни в Верхнем Ист-сайде, правда — он начал чувствовать себя летаргическим и вялым. Как будто его мышцы атрофировались от необходимости идти куда-то, или сделать что-либо, или использовать ум для чего-то ещё, кроме как попросить у троллей его шлепанцы. Не было никаких картинных галерей, никаких мюзик-холлов, никакой оперы, никакого театра, никаких библиотек, никаких литературных или артистических развлечений в Тартаре. Хуже, не было ничего, чтобы читать. Были только ночные клубы и бар, матчи гладиаторов и спортивные мероприятия. Телевидение показывало повторные показы: неостроумные комедии, грубые реалити-шоу; а в Интернете была только порнография. Это была забавно сначала, но не было баланса. Когда есть только греховное снисхождение, греховное снисхождение становится тяжелой работой.

Оливер думал, что умрет от скуки. Таким образом, он наворачивал круги в бассейне Олимпийского размера — хоть что-то, чтобы заставить его мышцы болеть.

Он желал, чтобы Кингсли уже просто возвратился вместе с Мими. Ну, чего он ждал? Он просто обманывал ей? Несомненно, Мими была … ну, "раздражающей" - это слово он искал, но она не была совсем плохой, и очевидно Кингсли влекло к ней. Парень мог сделать намного хуже, чем Мими Форс.

Не то, чтобы это никогда не приходило в его голову — он был парнем, в конце концов, а Мими была красивой девушкой — но мысль о них, как о паре, была такая странная и смехотворная, что он не мог даже представить, что их дружба разовьётся во что-то большее.

И это - все, чем они были, друзья. Оливеру нравилась Мими, но он не находил ее привлекательной в этом смысле (она бы сказала ему, что чувства было взаимными, конечно). Это просто то, что есть.

Мими решила что причина, по которой Кингсли действовал столь незаинтересованно, была то, что, возможно, он больше не находил ее недоступной. Когда одна ночь за другой приходили и уходили, а она ждала, когда он появится за дверью и заберётся под ее одеяло, она начала думать, что, возможно, этого никогда не произойдёт.

Возможно, она приняла свои обязанности перед Ковеном слишком близко к сердцу и пренебрегла тем, чтобы оставаться самой красивой девушкой в Нью-Йорке.

Ладно. Это было легко исправить. Она послала за кондиционером из яиц и меда для ее волос, апельсиновые корки для ее лица, ванна с молоком и миндалём, чтобы сделать ее кожу мягкой. Она сожгла сурьму и нарисовала стрелки, накрасилась помадой, сделанной из измельченных лепестков розы. Она заметила, что Кингсли обычно останавливался дома, чтобы выпить, прежде чем уходил в свой клуб или куда-то, куда он не приглашал её, и она запланировала проплыть вниз по огромной лестнице однажды вечером в развивающемся платье. Швеи-тролли обещали, что шелк соткали из облаков элизиума, что сам Темный принц никогда не носил костюм из такой прекрасной ткани. У платья был разрез почти до пупка, Мими завила волосы — локоны — также, как было в Риме, когда Кингсли только положил на неё глаз.

Как по заказу, у Кингсли был бокал бренди, когда Мими сделала свой ошеломляющий вход. Его глаза вспыхнули.

"Наконец, реакция, - думала Мими, и самодовольная улыбка заиграла на ее губах. - Теперь, так как нужно".

- О, привет, - сказала она, как будто она не планировала этого всю неделю, и она просто блуждала такой изящной, как богиня, которая соизволила осчастливить всех своим присутствием.

- Куда-то идёшь сегодня вечером? - спросил он мягко.

- Да. Я думала, что посмотрю то новое место, о котором бредил Мамон, - намекнула она. - Ты?

- Ну, наслаждайся, - сказал он, зевая. - У меня был большой день. Я собираюсь отключиться. Весело тебе провести время, все же. Не попадай в неприятности, Форс, - сказал он, грозя пальцем.

Мими наблюдала, как он исчез вниз по прихожей в свои личные апартаменты. Теперь она была вся при параде, но некуда было пойти.

"Осел", - подумала она. Кинжал, который был в её сердце, вонзился ещё глубже. Что же, спрашивается, заставило ее подумать, что он стоил поездки?

Глава

Жестокая королева

Всем сказкам приходит конец, и мир Аллегры разбился одним обычным осенним днём, когда она подсчитывала квитанции. Ежегодная давка в прошлую субботу прошла успешно, сотни людей в винограднике танцевали и топтали виноград. Аллегра смеялась и танцевала с ними и провела вечер в сплочённой, теплой компании друзей. На вторник виноградник был закрыт. Бен был в городе, следил за поставками в течение недели, а Аллегра только что открыл бухгалтерскую книгу, когда наступила темнота.

Они были пятном — слишком быстрыми для человеческого глаза — и все же для Аллегры они появились как будто в замедленном действии. Она могла видеть ясно каждое из их стоических лиц, так же как оружия, которое они носили, горящие Черным пламенем. Это была засада, подлая атака, которую она сама когда-то спроектировала, чтобы подчинить демонов. Она была их королевой, и они прибыли за ней, как будто она была не больше, чем адским зверем.

Аллегра побежала к двери, бросая бутылки, разбивающиеся о столы. Не было ничего в мире, что она могла бы использовать против Черного Огня. Ее единственный шанс на свободу состоял в том, чтобы сбежать как можно скорее.

- Вот не задача, - сказал Кингсли Мартин, встречая ее у черного хода. Он вяло держал меч в своих руках. К его чести, он не указывал им на нее. - Я не думаю, что это - хорошая идея, не так ли? - спросил он.

- Что это значит? - шипела она, поскольку она была поймана командой венаторов, ее запястья были скованы серебряными наручниками.

- Ты знаешь, почему мы здесь, Аллегра, - ответил Кингсли.

- Просто следуете приказу.

Аллегра просмотрела безразличные лица. Кингсли Мартин, преобразованная Серебряная Кровь; Форсайт Ллевеллин. Конечно, он бы не пропустил такую заварушку. Было похоже, что он наслаждался этим немного слишком много; Нэн Катлер, которой она никогда не нравилась ещё с Флоренции. Ну, чувство было взаимны. Они окружили ее своими мечами и не говорили с нею, не слушали ее просьбы и не показывали и унции сочувствия.

- После вас, - сказал Кингсли, указывая команде вниз по лестнице в винный погреб.

Они поместили ее в небольшую комнату, где хранились Сира и Пино Нуар и пристегнули её наручниками к стулу. Они работали быстро и систематически, окружая территорию, удостоверяясь, что никто не будет в состоянии проникнуть внутрь комнаты.

Аллегра заметила, что венаторы знали точно, где что было, это означало, что они следили за ней некоторое время.

Они знали, когда Бен уезжал в город за поставками. Они знали, что виноградник не был открыт по вторникам. Они знали, что она будет одна.

- Что случится с Беном? – спросила она.

Кингсли покачал головой:

- Ты знаешь, я не могу говорить об операции.

- Пожалуйста.

Аллегра чувствовала, что паника захватила ее горло. Она когда-то командовала точно такими же миссиями, как эта — и в то время как она знала, что венаторов учили не проявлять сочувствия или отказа — что она теперь была в той же самой ситуации, как и все преступники, на которых она охотилась в прошлом — она пыталась обратиться к лучшей половине Кингсли ради своей любви. Она знала, что это было наказание и возмездие. Она оставила свои собственные узы, чтобы быть с ее фамильяром, и теперь она заплатит цену. Никто не был выше Кодекса Вампиров.

Кингсли проверил ее оковы и кивнул, в знак того, что они будут держаться. Потом венаторы ушли, закрывая за собой дверь, и Аллегра осталась ждать своего брата одна в темноте.

Ночь наступила, но Чарльз не появлялся, и при этом венаторы не беспокоили. Она не волновалась за себя — но она не могла оставить мысли о Бене. Где он? Он в безопасности? Они не вредили бы ему … так ведь? Он уехал в город — искал ли он её теперь? Почему они держали ее в подвале? Они уже увезли его в другое место?

"Что я наделала, - думала Аллегра. - Что пошло не так".

Следующим утром — Аллегра предположил, что это было после восхода солнца — Кингсли возвратился с чашкой воды и хлебом. Бессловесно, он поместил их рядом с ее стулом. С хлебом было оливковое масло, и Аллегра с горечью подумала о прошлом разе, когда она ела такую еду: на веранде, с Беном рядом, оба столь же невинны как дети. Она никогда не должна была впутывать его в это. Этот мир тайн, и крови, и тьмы, и бессмертия. Он походил на солнце, в то время как она была метеором, развалинами, падающей звездой.

Она только что закончила есть, когда дверь с ударом открылась, и Чарльз шагнул в комнату. Его темные волосы уже были тронуты сединой, а ему даже не было и четверти века. Он вошел так, будто ему принадлежало это место. Аллегра была удивлен тем, каким командиром он стал. Он возрос в своей силе и наслаждался этим. Ему нравилось показать ей, как легко он разыскал ее. Как они нашли ее?

Даже со всеми ее предосторожностями? Какую ошибку она сделала? Или ошибка состояла в том, что она когда-либо будет свободна от него? То, что он когда-либо оставил бы ее в покое? Они были связаны друг с другом. Их связь могла бы износиться, но она никогда не будет сломана; она поняла это теперь. Нельзя скрыться от своего близнеца.

- Раскуйте её, - приказал он Кингсли, который быстро снял её оковы.

Аллегра сердито массажировала свои запястья.

- Всё будет просто для тебя, - сказал Чарльз.

- Как?

- У меня твой фамильяр.

Аллегра чувствовала удары ее сердца. Таким образом, у них действительно был Бен. Конечно. Без сомнений, что это была частью плана. Бен был человеком …. У него не было способности защититься от вампиров. Он не шел ни в какое сравнение с ними. Аллегра не могла поверить, что Чарльз падёт настолько низко, что будет угрожать Красной Крови. Это было против любого закона, которого они создали. Это было не достойно его силы.

- Нет, у тебя его нет, - сказала горячо Аллегра. - Никогда.

- Тебе решать, правда, что произойдёт с ним, - сказал Чарльз с бесчувственным лицом. - Так или иначе, мне без разницы.

- Ты никогда не навредишь человеку. Это против Кодекса. Кодекса, который ты писал своей собственной кровью, Михаил.

Чарльз склонил свою голову. Когда он посмотрел на нее, в его глазах были слезы. Он обратился к ней, поскольку она владела им, именем, которым им дали, когда земля и небеса были сотворены, и когда они сами родились в красоте Света:

- Габриэлла, этот фарс продолжался достаточно долго. Я знаю, что ты хотела причинить мне боль, и ты это сделала. Но, пожалуйста. Это безумное увлечение - ребячество. Хватит.

Она видела то, что он видел: горькие руины их дня соединения: Корделия, ждущая у музея, потом Чарльз, его белое лицо и его волосы, в момент покрывшиеся сединой. Боль была так глубока, сокрушительный удар. Гости ужаснулись и запутались — Ковен был наготове. Аллегра исчезла — она была похищена? Страх … а затем … потрясенное понимание того, что она сделала. Она оставила его. Она оставила их. Она повернулась спиной к Ковену.

- Я люблю его, Михаил, - сказала она. - Я никогда бы не уехала — я никогда, возможно, не сделала бы того, что я сделала — если бы я не любила. Я люблю его всем своим сердцем, и душой, и кровью.

- Ты не можешь, - сказал Чарльз категорически. - Ты не знаешь, что ты говоришь. Он ниже тебя. У тебя есть обязанность перед твоими узами и твоим Ковеном.

"У тебя есть обязанность передо мной", - подумал он, но не сказал.

- Я люблю его, - сказала Аллегра. - Я люблю его больше, чем я когда-либо любила тебя.

Забыть узы, забыть Ковен. Аллегра устала быть королевой; она просто хотела быть девочкой снова.

Чарльз был безразличен.

- Любить его все, что ты хочешь, Габриэлла. Я все еще люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, и это - все, что имеет значение. Я прощу тебе всё, и я прощу тебе это.

Аллегра чувствовал завихрение в животе. Она знала, что он говорил правду, и она могла видеть, насколько это причиняло ему боль. Она положила свою руку на его:

- Если ты любишь меня, скажи мне, что произошло во Флоренции — что действительно произошло. Почему я не помню? Я знаю, что я сделал, но есть части моей памяти, которые скрыты от меня, и я могу чувствовать тебя в них, Михаил. Я могу чувствовать твою магию во мне. Ты скрыл мои воспоминания от меня. Ты не имеешь права.

Чарльз не ответил. Вместо этого, когда он вышел из комнаты и закрыл дверь, Аллегра услышала, как он мягко сказал:

- Я имею полное право.

Она знала, что никогда не узнает правду своей собственной истории. И в то время как она все еще полагала, что ни в коем случае Михаил, Чистый Сердцем — самый великий ангел, который когда-либо жил — не навредит простому человеку, Аллегре было внезапно очень, очень страшно.

Глава

Привратник

Скайлер вздрогнула, поскольку леди сделали самую худшую работу.

Они накрасили ее щеки и губы, пригладил ее волосы маслом гиппопотама (тайна красоты, которую Нефертити, как говорили, популяризировала), затем завили их в локоны и смазали ее кожу жирными духами. Они сказали ей раздеться до нижнего белья и вынудили ее надеть кружевное белое платье с корсетом, который сильно стягивал талию и имел опасно глубокий вырез.

- Работай с тем, что у нас получилось, - глумилась пожилая женщина, стягивая шнуровку корсета, пока Скайлер не почувствовала, что не может дышать.

Женщина помоложе принесла туфли на высоких каблуках:

- Помни, лучше не бороться, - сказала она любезно. - Отсюда нет выхода, таким образом, ты могла бы попытаться насладиться этим.

Скайлер не отвечала. Когда они оставили ее в покое, она подошла к зеркалу, потрясенная своим отражением. Она была похожа на извращение невесты: платье было на грани приличия, с разрезом, который достигла бедра, а ткань была почти прозрачна. Она в жизни не надела бы ничего столь откровенного, даже на пляж.

Она задалась вопросом, как там Деминг и Дехуа, и надеялась, что они в состоянии позаботиться о себе. Она привела их в худшую опасность из всех? Она думала о том, что произойдёт, и пыталась не паниковать. Она найдёт выход из этого, она обещала себе с рукой на животе. Она выживет, не важно, что ждёт её. Она будет сильной, таким образом, она смогла жить. Она пыталась не думать о твердом, жестоком пристальном взгляде Данила и картинках, которые он послал ей. Что бы ни случилось, она будет бороться с ним. И если бы она не смогла, тогда она сконцентрировалась бы на жизни за пределами этого. Она не сдастся страху и отчаянию.

Дверь открылась, и Скайлер резко выдохнула, задаваясь вопросом, закончилось ли ее время. Она шептала молитву своей матери, чтобы та помогла ей оставаться сильной.

Другая леди, женщины с белыми волосами в тонком шелковом платье и звенящих браслетах, вошла в комнату. Однако она не пришла, чтобы уложить волосы Скайлер или проверить, что она была надушена.

- Пойдём быстрее, - сказала она. - У нас есть немного времени прежде, чем Кроатан прибудет. Мы должны освободить других.

Скайлер следовала за своей спасительницей через лабиринт прихожих.

- Кто вы? - спросила она.

Женщина улыбнулась. У нее были спокойствие и изящество, что Скайлер находила очень знакомым.

- Я думаю, что ты уже знаешь.

- Вы - Кэтрин Сиена, - прошептала Скайлер, немного испугавшись, что в конце ее план сработал. - Привратник.

Кэтрин напомнила Скайлер её собственную мать. У Аллегры было то же самое изящество, произвел то же самое впечатление, будто она выше мирских проблем.

- Я сожалею, что не смогла прийти скорее, - сказала Кэтрин. - Но когда они забрали твой меч, я знала, что должна была подождать, пока они не передали бы тебя леди. У меня был шанс вывести тебя отсюда.

- Я пришла с двумя друзьями –

- Да. Они здесь же, - сказала Кэтрин, пройдя несколько шагов, которые привели в другую длинную прихожую. Она проверила несколько дверей подряд и, наконец, нашла верную. Они ворвались в комнату, нашли Дехуа, одетую точно так же. Ее подвенечное платье было еще более неприличным — украшенный драгоценными камнями верх от бикини и низкая юбка. Она сорвала инкрустируемую драгоценным камнем кружевную фату, как только она увидела своих спасателей и вскочила на ноги.

- Ты цела? - спросила Кэтрин.

- Пусть бы только попробовали тронуть меня, - сказала Дехуа с презрением. - Нам нужно вернуть наши мечи.

- Они у меня, - сказала Кэтрин. - Они были на складе оружия. Я смогла забрать их прежде, чем жадные демоны расхватали бы их, - сказала она, передавая девочкам их оружие.

Дехуа засунула свой клинок в подвязку и кивнула Скайлер:

- Они тоже узнали, что ты Павшая?

- Да.

- Где моя сестра? – спросила она Скайлер.

- Я думала, что она была с тобой, - сказала Кэтрин, прерывая. - Я думала, что они держали вас вместе. Я слышала, как они продавали вас обеих как одну.

- Нет. Они разделили нас, когда передавали служанкам дьявола. Я слышала, что они сказали что-то о том, что заберут её в "Дворец Стикс" Я думаю, что Деминг боролась с ними — я слышала драку — и это было ее наказанием. Она никогда не ждет. Мне жаль, что она не показала себя так рано.

Кэтрин покачала головой:

- Это слишком далеко. Дворец вне Неопределенности и прямо на границе Королевства Мертвых. Мы не можем вернуться туда и возвратиться к вратам вовремя.

- Мы не оставим её, – закричала Дехуа.

Скайлер согласилась:

- Мы не можем оставить ее здесь. Я привела их сюда. Я должен удостовериться, что они уйдут, - сказала она привратнику.

- Если вы пойдете за ней, я не могу гарантировать вашу безопасность, - сказала Кэтрин. Было слишком поздно, чтобы спорить, однако, поскольку они завернули за угол в коридор, заполненный троллями, они должны были быстро отступить и найди другой выход. Их исчезновение не будут упускать долго из вида. Скайлер никогда не видела таких существ прежде. Они были дикими и одичалыми, они нюхнули воздух, ища подсказки.

- Слишком поздно — мы должны уходить, - сказала Кэтрин. - Мы пойдём подземным путём к вратам. Как только мы достигнем их, они будут не в состоянии следовать за нами.

Тролли окружили следующий угол и вели гортанные разговоры друг с другом; тогда один из них освободил длинный и сильный, разрушающий уши, крик.

- Это - тревога. Через секунду здесь будут демоны, также и Кроатан, - сказала Кэтрин, толкая их к подземному пути. - Мы должны пройти через врата. Сейчас же.

У Скайлер и Дехуа не было выбора, кроме как следовать за ней, а их скорость вела их быстро через узкий проход, пока они не достигли открытого пространства. Они бежали к тому, что было похоже на огромную крепость, которая заблокировала целое небо. Выглядело так, будто она была сделана из скалы, непроницаемая; меньше похоже на врата и больше на гору из гранита.

- Где врата? – задыхалась Скайлер.

- Вот они, - сказала Кэтрин. - Только это и останавливает демонскую кровь. Мы будем в состоянии пройти.

Она пихнула девочек к ним.

Скайлер думала, что она поразит небесный свод, но вместо этого она прошла через то, что было подобно паутине пушистой хлопковой марли. Потом она стояла на твердом каменном полу с прозрачной стеной позади нее. Она могла слышать их голоса.

- НЕТ! – сказала Дехуа. – Я не уйду без моей сестры!

Тролли были рядом, слышался их ворчащий язык, уродливый и резкий. За ними был проникающий крик, звук умирающей женщины. У Скайлер кровь застыла.

Это был голос Деминга, и скоро Дехуа закричала также — вопль, который встряхнул небеса:

- Моя сестра!

- Скайлер, помоги мне! - звала Кэтрин, и через стену, Скайлер видела, что привратник выдвинула венатора через ворота. Она достигла Дехуа с другой стороны, и вместе они смогли вытянуть кричащего близнеца в безопасность, трое упали на пол, в то время как тролли ударялись о врата, а демон выл.

Но врата держались. Сила ангелов держала существа с другой стороны. Тролли сотрясали их, но это было бесполезно. Дехуа упала на землю, плача.

Скайлер хотела заплакать. Она попыталась успокоить девочку и приобняла её, но Дехуа грубо оттолкнула её.

Кэтрин прижала руки к стене и пробормотала заклинание. Троллей исчезли, а стена стала твердой, так как Врата Обещания были закрыты.

Теперь, когда она была вне глома, Скайлер осмотрелась. Они были в небольшой каменной комнате, и потолок был высокий. Она признала форму пространства даже с внутренней части как одну из Пирамид Гизы. Она думала об этом; Врата Обещания, возможно, не были в более популярной области Каира. Они были прямо перед ней всё это время.

Глава

Герцог Ада

Согласно внутренним часам Мими, уже прошёл почти месяц, с тех пор как они прибыли в Преисподнюю, и с тех пор ничего не изменилось, ничего не произошло. Она не понимала, что Кингсли хотел от нее — было похоже, что ответ был ничего, и ее эго было ущемлено. Оливер был все более и более беспокоен, и если они останутся еще, то они никогда не найдут выхода на поверхность.

Они привыкли к воздуху здесь; их души начали бы сцепляться с этим местом. Пришло время уходить.

Мими проглотила свою гордость и договорилась с консильери, таким образом, у нее было время остаться наедине с Кингсли. Она жила в его доме, но его никогда не было, и он никогда не искал с ней встречи. Она устала быть брошенным гостем. Если он не хотел говорить об этом, значит она будет.

Больше она не могла играть в игру ожидания. Нужно было думать о Ковене; у нее были обязанности перед более многочисленным сообществом, а не только перед своим сердцем. Она не знала, чего ожидать, и если Кингсли не чувствовал то же самое к ней... Хорошо. На этом и порешим.

Кингсли сел за длинный стол из чёрного дерева. Он удивился, когда увидел ее.

- Что же так формально, Форс. Я допускал, что, когда я увижу твоё имя в календаре, я буду озадачен. Если ты хотела поговорить со мной, я ведь внизу в зале, - сказал он, когда он клал свои длинные ноги на край стола и положил руки за голову. Он качался на своём стуле, раздражающе повседневном, как обычно.

- Так, - сказала Мими, сидя прямо напротив него. - Кроме того, что тебя никогда нет дома.

- Ад - большое место. Я занят, - сказал он. - Что у тебя на уме?

Теперь, когда он был во внимании, она колебалась. Она репетировала свою речь этим утром, решила выложить всё на стол; но “Я люблю тебя”, казалось слишком открытым, в то время как, "Что ты чувствуешь ко мне?” слишком слабым. Она не могла сказать ему, что она чувствовала, ему, который так ухмыляется, смотря на неё. Это было просто слишком оскорбительно, и даже притом, что она поклялась себе не позволять своему тщеславию или его беззаботности помешать объяснению в любви, она резко решила, что он просто не стоил того. Это была шутка. Все это время она предполагала, что он очень страдал, что он скучал по ней, и что он встретит ее с распростертыми объятьями. Ничто не было похоже на реальность. Она встала со своего стула:

- Ты знаешь что, ты прав. Это смешно. Я трачу впустую твоё время.

Кингсли наклонился вперед, почти падая со своего стула и теряя то дерзкое поведение на мгновение. Он исправился, но ноги были на земле, а не на столе:

- Подожди. Прежде, чем ты уйдёшь, у меня есть вопрос.

Она осталась стоять, ожидая, пока он заговорит.

- Что ты делала здесь, правда? – спросил он. – В Преисподнии, я имею в виду.

Мими усмехнулась. Она впилась взглядом в него:

- Что это за вопрос? Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь, что я делаю здесь? На что это похоже? Как думаешь? Конечно, я пришла за тобой.

Он выглядел смущенным:

- За мной? Как так?

Он коснулся пальцем щеки.

Она ненавидела его. Он действительно хотел оскорбить её так? Он всегда был отчужден, но никогда жесток. У него было злое чувство юмора, но он никогда не был скуп. Прекрасно. Если он хотел, чтобы она обстоятельно объяснила, то она удовлетворила его.

По крайней мере, это означало, что он должен будет выслушать то, что она скажет:

- Я имею в виду … я скучала по тебе. Я хотела увидеть тебя снова. Я пришла сюда за тобой. Знаешь, таким образом, мы могли бы …, - она колебалась, поскольку комок встал в ее горле, и слезы брызнули из глаз — главным образом, потому что он смотрел на нее с такой враждебностью, что она не могла перенести этого. - Это не имеет значения теперь. Я имею в виду, очевидно, что ты не …, - она не могла продолжать и резко двинулась к двери.

Кингсли спрыгнул со своего места и схватил её за руку, чтобы помешать ей сбежать. Его глаза были сужены до разрезов, а его лицо было сердитым:

- Подожди секунду. Я думал, что ты здесь ради Ковена. Я знаю то, что происходит там; думал, что возможно, тебе что-то нужно было из королевства мёртвых. Но ты хочешь, чтобы я поверил, что ты здесь по какой-то другой причине, кроме … Что ты имеешь в виду, что это всё … было ради меня?

Мими хотела умереть от стыда. Кингсли уставился на нее, как будто он никогда не слышал что-то настолько глупое. Было столько всего невысказанного в их отношениях — если их можно было так назвать — и было явно очевидно, что, в то время как она считала его любовью всей жизни с его точки зрения, она была просто девушкой, с которой он пару раз встретился. Несоответствие было настолько большим, что было больно, узнать, что она жила под заблудшими иллюзиями все время. Она провела прошлый год, пытаясь вернуть его, и теперь это.

- Да. Это было все ради тебя. Счастлив?!

- Но почему? – спросил он, всё ещё озадаченный.

- Чтобы спасти тебя.

Для него лучше, что он не смеялся над ней. Его лоб наморщился:

- Это не маленькая задача пройти семь кругов. Конечно, у тебя есть более существенная причина. Почему бы не быть честной? У тебя всегда есть уловка или две в рукаве. Что это? Что ты действительно хочешь от Пресподнии? Возможно, я могу помочь.

Мими покачала головой. Она сказала ему все, и он не поверил ей. На мгновение она была слишком потрясена, чтобы ответить.

Наконец она сказала:

- Я не знаю, что сказать, чтобы это заставило тебя поверить, что я здесь ради тебя и только ради тебя.

Ее нижняя губа начала дрожать. Она не знала, что было хуже: что она сказала ему правду или что он не поверил ей.

Кингсли вздохнул и запустил руку в свои темные волосы.

- Я думал, что наша прежняя дружба будет означать, что ты будешь честна со мной.

- Я честна с тобой.

- Так, великий Азраил пришёл в Королевство Мертвых из-за любви? Да? - его губы искривились усмешкой. - Именно поэтому ты собиралась соединиться с Аббадоном, правильно? Из-за твоей большой любви ко мне?

Мими ударила его по лицу:

- Ты - ублюдок. Я пришла сюда за тобой. И знаешь, мне без разницы. Сиди в Аду.

Кингсли улыбнулся и вытер рот своей манжетой рубашки:

- Теперь, это Азраил, которого я помню.

Глава

Дата добавления: 2015-10-28