Часть 6. Голос истины противен слуху

Что такое «ложь во спасение»? Люди часто говорят эти слова, чтобы оправдать себя в те минуты, когда они лгут. Из столетия в столетие человечество придерживалось мнения о том, что ложь – есть начало всех проблем, и только потом появился Альберт Эйнштейн с его теорией относительности. Конечно, физика и философия общества немного далеки друг от друга, однако связывающая ниточка между ними все-таки есть. Ложь может оказаться кнутом, который образует кровоточащую рану в душе человека, но в этой же ситуации правда могла бы стать гильотиной. Так, что же лучше? Истина или вранье? Извечный вопрос всего человечества, и каждый человек отвечает на него по-разному, исходя из собственных убеждений, жизненного опыта и моральных ценностей. Никогда не стоит говорить, что лгут порой с благими намерениями. Это будет звучать также абсурдно, как и фраза о том, что на свете есть сознательно состоявшиеся люди, которые никогда в своей жизни не врали. Просто нужно помнить, что у лжи ноги коротки. Рано или поздно истина опередит ее, и вот тогда-то перед глазами откроются врата непредсказуемых последствий. Убьет правда человека или, напротив, принесет облегчение? Ответ на этот вопрос может дать только время, которого зачастую так не хватает!
Посмотрев на циферблат своих наручных часов, Рафаэль допил свой кофе и ловко спрыгнул с сиденья высокого стула, стоящего у барной стойки в кухне пентхауса мужчины. Через секунду и большие часы в гостиной пробили десять часов утра. Очередной понедельник в жизни Ланкастера не желал притормозить даже на пару-тройку минут. Поставив чашку в один из отсеков посудомоечной машины, Рафаэль взял со стола оставленную здесь со вчерашнего вечера кипу бумаг и усталым шагом вышел из помещения. Его одолевали разные эмоции: усталость от того, что он не спал всю ночь, опасения при мысли о том, что он собирается сделать, а вместе с этим возникали и сомнения, но Ланкастер был тем, у кого решительность бежала вперед всех остальных эмоций. Он не собирался отступать и всегда шел напролом. Иногда это было действенно, а порой и попусту опрометчиво.
Поднявшись на второй этаж, мужчина вошел в свою комнату и сразу же взглянул на монитор своего iMac, на котором было открыто окно электронной почты, забитая сегодняшними ночными сообщениями от разных отправителей донельзя. «Улица 84, дом с тонированными, зеркальными окнами. Это единственное, что я знаю», - гласило последнее. На лице Рафаэля возникла хитрая улыбка при прочтении этого письма. То, чего добивался не один день, он все же получил.
Неожиданно Ланкастер почувствовал тепло позади себя и прикосновение нежных, женских рук, которые ласково обняли его. Ему это, конечно, нравилось. Немного расслабившись, мужчина прикрыл глаза и ухмыльнулся, ожидая последующих действий. Мягкие губы коснулись его шеи и игриво дотронулись кончиком языка кожи.
- Неплохо, - оценил Рафаэль, склонив голову набок. – Что-то еще?
- Ты ужасно привередлив, даже в сексе, - немного ворчливо ответил ему голос девушки, стоящей позади. – Хотя это тебе должно понравиться.
Женские руки аккуратно, не торопясь, развернули парня лицом к своей обладательнице. Не успел Ланкастер открыть глаз, как его губы накрыли другие, требующие ответа, уста. Ответив на поцелуй, он прижал девушку к себе за талию и сжал ее футболку. Легкое наслаждение от проворного язычка этой особы не заставило себя ждать – она знала, что делала, но не представляла с кем. Однако неожиданный стук в открытую нараспашку дверь комнаты быстро и безжалостно уничтожил приходящее удовольствие парочки. Нехотя оторвавшись от своего занятия, девушка зло обернулась к двери и к своему крайнему удивлению увидела навалившуюся на дверной косяк красивую девицу с длинными светлыми волосами. Ее лицо выражало насмешливость, бровь изящно, словно насмехаясь, поднялась, а губы вытянулись в кривую саркастичную улыбку.
- Могу дать свой волос на отсечение, - хриплым, ленивым голосом протянула блондинка. – Ему не так нравится. Куда уж лучше на барной стойке обнаженными, детка, - заметив злость, промелькнувшую в глазах другой девушки, она улыбнулась, обнажив зубы, словно демонстрируя оскал. – Ну так как насчет кухни? Продемонстрировать? Или, может, ты, наконец, оденешься и сексапильной походкой пройдешь к парадной двери?
Едва блондинка закончила, как Рафаэль тихо рассмеялся и оперся на стол, стоящий позади него.
- Не занудствуй, солнышко, - почти ласково проговорил он, смотря в основном на Стэйси. – Я люблю у пульта управления в самолете, на вершине Эвереста и крыше поезда. Ты ведь знаешь это даже лучше, чем я.
Услышав такую речь, поцеловавшая его сейчас девушка ошарашено перевела взгляд с Хинхаус на Ланкастера.
- Что все это значит? – с придыханием проговорила она. – Кто она такая?!
Усмехнувшись этой реплике, Стэйси властной походкой, покачивая бедрами, прошла в комнату и, подойдя к мужчине, по-хозяйски положила ему руку на плечо.
- Туго доходит? – презрительно проговорила она. – Смотри внимательно, повторять такое без продолжения мне бывает трудновато.
С этими словами Хинхаус нагнулась к Рафаэлю и жадно впилась в его губы. Он ответил на ее поцелуй мгновенно, ничуть не смущаясь при посторонних углубить поцелуй. В следующую секунду дверь комнаты с оглушительным грохотом захлопнулась, а чуть позже и парадная дверь пентхауса.
- Ну ты и свинья, - возмущенно проворчала Стэйси в губы парня и грубо оттолкнула от себя Ланкастера. – Не думала, что отвечая тебе согласием, я подписываюсь на это.
Растормошив волосы, девушка прошла к середине помещения и сердито вздохнула при виде его хитрой, сытой улыбки мужчины.
- Чем ты недовольна, ответь, пожалуйста, - насмешливо произнес он. – Ты попросила притвориться твоим парнем, чтобы оправдаться перед, как ее там… ах да, Кэролайн, а я же прошу тебя притвориться моей девушкой, чтобы поутру мне не надо было оправдываться перед другими девочками. Все честно.
Хинхаус не ответила ему, не потому что не хотела, а потому что не знала как. Рафаэль был тем, кто действительно ошеломлял ее, приводил в ступор своими выходками. Раньше девушка думала, что она – самый яркий пример извращенности, но нет, она ошиблась. Чувство использованности больно било по самолюбию, и это Рафаэль ей вполне доходчиво разъяснял. Заметив замешательство и недовольство на ее лице, Ланкастер поднялся, вальяжно подошел к девушке и нежно притянул ее за руку к себе настолько близко, что Стэйси почувствовала его дыхание на своем лице, шее и груди.
- Ты меня убиваешь, - умильно проговорил Рафаэль. – В одну минуту ты строишь из себя сучку, а в другую недотрогу, напичканную моральными ценностями. Прямо даже не знаю, что из этого списка заводит меня больше.
Хинхаус дернулась в его руках, попытавшись освободится, но объятия оказались крепче, чем ей казалось. Заглянув в чарующие синие глаза Ланкастера, она увидела там насмешливость хищника, с интересом наблюдающего за своей добычей, и полную уверенность в себе, что не на шутку разозлило девушку.
- Ты скорее просто не знаешь, в какой именно момент меня будет удачнее всего затащить в постель, чтобы после секса не пришлось оправдываться, - зло отрезала Стэйси и, решительно сбросив руки мужчины с себя, вышла из комнаты.
Сделав вид, что не он потерпел сейчас фиаско, Рафаэль размял шею и равнодушно вздохнул. Вот уже неделю он является парнем Хинхаус. Их надежды на то, что об этом узнает только приближенный круг лиц, оправдались, чем мужчина вовсю пользовался, но чем дальше они заходили, тем все больше Ланкастер осознавал, что ему предпочтительнее было бы заняться сексом со Стэйси, нежели с любой другой обыкновенной девушкой. Она интриговала его, была развязна и импульсивна с ним, но в тоже время и неприступна, что немало добавляло остроты в их совсем непростые отношения. Это вовсе не было похоже на симпатию, скорее на охотничьи инстинкты, которые Хинхаус так умело пробудила в Рафаэле. Он прекрасно понимал это и даже не был против.
Вспомнив о том, что более важно для него, мужчина взял со стула рубашку, надел ее и, захватив кое-какие бумаги и ноутбук, вышел из комнаты. Проходя мимо кухни, он заметил, как внимательно на него взглянула Стэйси, как он и ожидал, в следующую секунду ее голос догнал его у входной двери.
- В офис? – просто спросила она.
- Именно, - спокойно ответил парень, надевая куртку и ботинки. – Пока меня нет, не заморозь мой дом своей холодностью.
- Ха-ха. Очень смешно, - ухмыльнулась Хинхаус. – А ты можешь хоть раз уйти и при этом нормально попрощаться, а?
- Могу, но это в данном случае это была бы роль влюбленного барана или загнанного мужа, сваливающего от своей жены ради собственного спасения на работу, - парировал Ланкастер и, не прощаясь, вышел из пентхауса, захлопнув за собой дверь.
Едва она закрылась, как Стэйси поправила на себе единственную вещь, надетую на ней - длинную футболку, оголяющую длинные, стройные ноги и не менее удачно облегающую грудь, не прикрытую бюстгальтером. Тряхнув своими светлыми, слегка растормошенными волосами, девушка довольно улыбнулась. Дерзкое поведение Рафаэля было вполне оправдано – он нервничал при таком откровенном виде сожительницы. Но, пожалуй, только сейчас Хинхаус поняла, что она неосознанно для самой себя соблазняла мужчину, которого прежде терпеть не могла.
- Ну и куда мы катимся, малыш? – проворчала Стэйси, подходя к холодильнику. – Не-е-ет, быть твоей маленькой потаскушкой мне что-то не хочется.
Достав множество всяких вкусностей, она переключила свое внимание на завтрак, что было, по ее мнению, гораздо важнее, чем ее отношения с Ланкастером, который уже успел выехать за пределы территории дома на своей Ауди. Вопреки тому, что парень сказал Хинхаус, ехал он вовсе не по направлению к зданию его компании. Машина беспрепятственно переезжала с улицы на улицу, пробок не было, чему Рафаэль был несказанно рад. Пару лет назад ему довелось стоять около полтора дня на трассе, после чего, растеряв остатки терпения, он самому себе пообещал купить байк, если подобное повториться. Однако судьба за эти месяцы была благосклонна к нему, оставив мужчину ездить на четырех колесах дорогого автомобиля.
Неожиданно вспомнив об этом, Ланкастер усмехнулся и завернул на повороте.
- Восемьдесят четвертая улица… - задумчиво протянул он и сбавил скорость до сорока километров в час.
Мужчина думал о координатах, отправленных ему недавно. Восемьдесят четвертая улица была во всех районах Нью-Йорка, но вот темно затонированные окна домов встречались не везде, ибо это поспособствовало бы возникновению подозрений среди населения. Окна тонируют в двух случаях: если на улице слишком пыльно и грязно, такое можно встретить у домов, находящихся рядом с перерабатывающими заводами; и если хозяевам есть что скрывать от посторонних глаз. Единственным местом, где такое бы посчитали вполне нормальным, был…
- Бруклин, - хмыкнул вслух Рафаэль и, помедлив, резко развернул Ауди и надавил на газ.
Машина остервенело понеслась по направлению к промышленному району города. Ощущение того, что он совершает ошибку, не покидало парня, но он по обыкновению уступил решительности. Минуя дом за домом, улица за улицей, мужчина вскоре достиг места, которое желал найти. Местность, как он и ожидал, была совсем неблагоприятна для жилых домов. Здесь были лишь заброшенные старые многоэтажки, ряды гаражей. Припарковавшись близ них, Ланкастер внимательно посмотрел на номера домов. Найти нужный труда не составило. Это был большой, пятиэтажный дом. Выглядел он старо, кирпичная кладка кое-где осыпалась и пошла трещинами, но, тем не менее, многоэтажка казалась очень крепкой. Единственное, что слегка не вписывалось в общую картину – все те же окна. Она были новыми, темными и очень сильно выделялись на фоне обветшалого дома. Несмотря на это он выглядел пустым, словно там никто и не обитал, машин рядом с мнооэтажкой не было, никаких звуков из ее недр не вырывалось. Сплошная тишина, отчего становилось даже немного жутко.
- Нет, вы что, серьезно? Где все? – немного ворчливо пробормотал Рафаэль себе под нос. – Солнце давно встало, милые.
Размышляя об этом, он достал телефон и сфотографировал улицу, отправив фото затем прямиком почтой на свой ноутбук. Компьютер пиликнул, оповещая о полученном сообщении, и Ланкастер удалил фото из памяти сотового. В этот момент с другой стороны улицы к дому подъехала темно-синяя Шевроле. Из нее вышли двое мужчин, одетых в полицейскую форму. Оглянувшись по сторонам они, не медля, вошли в дом через парадную дверь, плотно закрыв ее за собой.
- А вот это уже интересно, - протянул Ланкастер и, усмехнувшись, вышел из машины. – Чувак, у тебя появился просто обалденный шанс получить пулю в зад, когда ты будешь оттуда смываться, - мысленно смеясь над собственными суждениями, мужчина перешел улицу и стал незаметно приближаться к нужному дому.
Он подошел к нему со стороны, где нет окон, но зато где есть боковая входная дверь. Осторожно дотронувшись до нее, Рафаэль заставил ее протяжно скрипнуть. От противного звука, способного обнаружить его, мужчина поежился и быстро, не мешкая, вошел внутрь дома, стараясь не наделать дополнительного шума. Коридор, в котором он оказался, был совершенно неосвещенным, что добавило проблем для перемещения в пространстве. Двигаясь по наитию, Ланкастер вскоре достиг нового коридора, буквально сиявшего от наличия многочисленных лампочек в потолке, но не только электроприборы делали помещение ярче - оно было идеально чистым. На минуту Рафаэлю показалось, что он находится в офисе какой-то компании, расположенной посреди Манхеттена. Совершенно новые белые двери множества комнат, гладкий ламинат под ногами, светлые, выкрашенные в бежевый цвет стены… Стойкое ощущение того, что он по ошибке заглянул в операционную, где все просто стерильно, не покидало мужчину. Внезапно за дверью одной из комнат он услышал голоса, обладатели которых, вероятно, спорили между собой. Прислушиваться к ним не было смысла: дверь скрадывала звуки, отчего добрую половину разговора невозможно было разобрать. Воспользовавшись тем, что хозяева дома заняты обсуждением, Ланкастер быстро и тихо вошел в одну из комнат. Из мебели там был лишь большой, длинный стол, на коем стояли мониторы компьютеров и множества документов. Осторожно подойдя к нему, Рафаэль мизинцем аккуратно раздвинул бумаги, внимательно оглядывая их. Это были не просто деловые документы, а целые досье, собранные из разных источников, о Джузеппе Сальваторе, Дэймоне, Тайлере Локвуде, Милене, домоправительнице особняков Сальваторе, кого-кого из сотрудников монополии и Елене. Увидев ее фото на одном из листов, мужчина схватил его в руки и быстро пробежался глазами по строкам. Информации на нем было мало, но уже и этого вполне могло хватить для того, чтобы сделать определенные выводы. «Удачно зашел», - подумал про себя Ланкастер, и вдруг его взгляд зацепился за пепельницу, лежащую на краю стола, а рядом с ней зажигалку. Нужная мысль, как метеор, посетила мозг парня. Он вытащил из кармана своих брюк пробирку с мужским парфюмом, которую всегда таскал с собой на всякий случай. Таковой подвернулся. Откупорив стекляшку, Рафаэль быстро разлил содержимое на документы и взял в руки зажигалку. «Перестрахуемся», - вполголоса проговорил мужчина и, поочередно нажав на несколько комбинаций из кнопок клавиатур, полностью отформатировал жесткие диски компьютеров. Пальцы руки чикнули по колесику зажигалки, и в следующую секунду она упала на документы, которая за считанные мгновения вспыхнула ярким пламенем. Сработавшая пожарная сигнализация уже ничем не смогла помочь: под воздействием спирта огонь с жадностью уничтожал все досье и прочие дорогостоящие бумаги.
Поспешив ретироваться, Рафаэль быстро вышел из помещения и скрылся за углом коридора. Четверо мужчин, вышедших из соседней комнаты, кинулись туда, где сработала сигнализация, но было уже поздно.
- Только не говори мне, что ты просто забыл потушить сигарету! – яростно крикнул светловолосый мужчина, схватив за пиджак подчиненного.
- Я не курил, - оправдываясь, жалко пискнул он в ответ.
Выражение лица блондина вмиг изменилось, стало злым и хищным.
- Обыщите дом, живо! – приказал он.
В этот момент трое мужчин разбежались по коридорам. Почувствовав неладное, Ланкастер бросился к двери, через которую он вошел сюда, но не успел он сделать и пары десятков шагов, как его внезапно поразила в спину боль от сильного электрического разряда. Зрение мужчина затуманилось, тело мгновенно обмякло, отказываясь подчиняться приказам мозга. Еще через секунду парня под руки схватили двое мужчин и оттащили в один из кабинетов.
- Босс, мы поймали его! – крикнул один из них, но его голос доносился до Рафаэля плохо, словно он был за толстой каменной стеной.
Голова кружилась, картинка перед глазами плыла, а дышать было трудно, но все же он разобрал, как в комнату вошли еще двое мужчин. Тот самый блондин, который отдал приказ, и тот, кто оправдывался.
- Так, так, так… - деловито протянул насмешливый голос. – Вы посмотрите-ка, кто к нам пожаловал!
Ланкастер хотел что-то сказать в ответ, но ему не удалось издать и звука.
Главный среди них подошел к Рафаэлю и вынул из его кармана сотовый. Нажав на пару кнопок, он выдохнул и великодушно вернул мобильный законному владельцу.
- Вколи ему адреналина, Билли, - приказал светловолосый мужчина. – Мне хочется с ним пообщаться.
- Но он же… - засомневался подчиненный, но встретив яростный, надменный взгляд, все же повиновался.
Он достал из кармана маленький шприц и, уколов им Ланкастера, ввел ему сыворотку, и уже через мгновение его состояние начало приближаться к норме: зрение и слух приобрели былую остроту, а мышцы тела вновь начали реагировать на пожелания хозяина. Подняв голову, Рафаэль теперь смог в точности разглядеть находящихся с ним в помещении. Это были двое мужчин, одетых в сотрудников полиции, и еще двое. Один из них был грубым и неопрятным на вид со шрамом от глубокого пореза на лице, а другой же был, напротив, довольно-таки красив: зачесанные назад светлые волосы, чистая кожа и темно-серые глаза. Одет он был просто, но элегантно в строгий серый деловой костюм и пальто.
- Господин Ланкастер, позвольте поинтересоваться, как вы тут очутились? – вежливо, но с нотками издевки поинтересовался блондин. – Пропустили нужный поворот на Манхеттене?
Усмехнувшись в ответ, Рафаэль презрительно закатил глаза. Он терпеть не мог, когда кто-то перед ним начинал бахвалиться, поэтому, даже не смотря на то, что его крепко держат, мужчина, не изменяя самому себе, высокомерно проговорил:
- Урод общества Х, ты случайно не мог бы приказать своим бабуинам отпустить меня? Они чудовищно воняют!
Услышав эти слова, конвой сильнее сжал тиски, вызывая боль в теле парня, но его лицо, как и прежде, оставалось невозмутимым, сохраняя чувство самодовольства.
- Мне интересно, все ли вы богатенькие такие напыщенные идиоты? – спокойно проговорил блондин.
- Спроси у Дэймона, - парировал Ланкастер и сладко улыбнулся. – Собираешь информацию о них всех? А подойти лоб в лоб кишка тонка, а?
Едва он это произнес, как мужчина со шрамом на лице сильно ударил его в живот, от чего Рафаэль согнулся пополам и стиснул зубы от боли, но ни одного звука не издал.
- Можно было и полегче, Билли, - прокомментировал главный.
- Он сам нарывался, Крэйфорд, - фыркнул в ответ подчиненный. – Все они такие… думают, что им все сойдет с рук.
Согласно хмыкнув, Брэндан подошел ближе к Ланкастеру и поднял его голову, притянув за волосы.
- Я повторю свой вопрос, - раздраженно сказал он. – Какого черта ты здесь?
- Пришел на тебя полюбоваться, - тяжело дыша, рассмеялся Рафаэль. – Сделал подтяжку?
В следующую секунду Крэйфорд потерял терпение и сам ударил мужчину в голову. Этого он не ожидал. Сильная, нестерпимая боль пронзила все тело, не сдержавшись, Ланкастер сдавленно и тихо простонал.
- Я так полагаю, разговора у нас не получится? – усмехнулся Брэндан.
- Хватит на него время тратить! Он сделал сегодня предостаточно! – зло крикнул Билл и вынул из кармана нож. – Пора заканчивать с ним.
- Какой ты кровожадный, - весело пропел Крэйфорд. – Иди дома у мамочки курицу разделай, - мужчина больно сжал подбородок Рафаэля, заставляя его посмотреть на него. – Этот петух очень ценный. Его смерть не будет тихой, а время веселья еще не пришло.
- Он слишком много видел, - попытался возразить прислужник. – И слишком много сделал!
Ответили ему не скоро. На несколько мгновений Брэндан задумался и замолчал, внимательно смотря на Ланкастера, на губах которого появилась насмешливая, гордая улыбка. Глубоко вздохнув, мужчина выпрямился и прошел к двери.
- Тебе очень повезло, что сейчас неподходящее время, - бросил он. – Будь все иначе, я бы укоротил твой длинный язык!
- Укоротилка не выросла, - яростно ответил Рафаэль. Он был зол, даже более того. – Я уничтожу тебя, едва представится возможность, микроб.
- Ты слишком смелый для того, кто сейчас схвачен, - резонно заметил Крэйфорд, пытаясь сохранить хотя бы остатки терпения. – Я могу сделать из тебя отбивную.
- Рискни здоровьем, - согласно кивнул Ланкастер.
- Ты мне что, угрожаешь? – рассмеялся Брэндан. – Ты?!
- Я лишь пытаюсь донести до твоего сведения, что ты ничтожество с заоблачными амбициями в мозгу, - без тени иронии произнес Рафаэль. – Ты вздумал поиграть не только не со мной, шутник. Действуя против Сальваторе, ты со своим босом приобрел целый вражеский боекомплект. И мне абсолютно плевать, что сейчас со мной будет. Ваша главная ошибка, вероятнее всего, будет в том, что вы недооцените тех, кто сейчас против вас.
Не сказав ни слова в ответ, Брэндан в замешательстве взглянул на Билла и, тот поняв, чего он хочет, согласно кивнул. Ланкастер не преувеличивал, когда говорил о том, что ему все равно, что сделают с ним. Он желал лишь быстрее уйти из этого проклятого дома. Боль, которую он чувствовал от последующих ударов прислужников Крэйфорда, была лишь сравнима с укосом комара по отношению с удовлетворением от того, что Рафаэль успел сделать то, что он хотел – уничтожил всю важную информацию и выиграл время. Однако боль приносила агонию, которая в свою очередь, прокрадываясь в создание, затуманивала его. Мужчина не понимал, сколько минут или часов все длиться. Вскоре он почувствовал, как его взяли под руки и буквально вышвырнули из дома, что принесло необычайное облегчение. Снег приятно морозил тело парня, лишая его на какое-то время физической муки, предоставляя от этого эйфорию. Тихо простонав, Ланкастер попытался встать, несмотря на ужасающую, ноющую боль в мышцах. У него это получилось. Злость и сила воли руководила им, заставляя забыть обо всем, что приносит страдания, и действовать. Чем скорее, тем лучше.

***

Лгать плохо, но порой говорить правду еще страшнее, однако лжи нет места в любви. Дэймон это понимал, чувствовал и… не пресекал. На протяжении всей последней недели Елена была холодна, словно лед. Причины этого девушка объясняла всегда по-разному, часто путаясь в собственных словах. Рождество, самый теплый праздник в холодное время года, прошел для них так же незаметно, как и то мгновение, когда любовь превратилась в обузу. Всего шести дней стало достаточно для того, чтобы пара разошлась по разным комнатам квартиры. Не взирая на то, что девушка его намеренно отталкивала, Сальваторе оставался спокоен, сохраняя показное равнодушие. Он не вступал в споры, не критиковал, а просто отмалчивался, полностью погружаясь в собственные размышления. Его терзали вопросы, навалившееся на него огромным комом, и он отчаянно искал на них ответы. Елена видела его подавленность и растерянность. Такое состояние любимого мужчины все больше наталкивало ее на мысль о неправильности того, что она творит, но очередное смс от Брэндана напоминало ей, по какой причине она доставляет Дэймону такую боль. А он же оставался внешне отстраненным, будто его и не волновали колкости и показная неприязнь, исходившая от Гилберт. Он старался не разговаривать с ней, не искал попыток для того, чтобы поцеловать. Былой огонь их отношений неизбежно потух от такого холода. Прежде Елена была уверена, что мужчина не раз грубо прервет ее истерики и колкую брань в его адрес, но нет. Сальваторе, подобно самой Елене, вел себя совершенно не свойственно ему, что немало удивляло девушку, а порой и ошарашивало.
На седьмой, последний день, данный Крэйфордом, Гилберт, оставшись совершенно одна дома, заперлась в ванной и горько разрыдалась, чувствуя то, что она не сможет оттолкнуть окончательно Дэймона. Боль, жгучая и пронзительная, была невыносима при мысли о том, что девушке предстоит жить без любви. В этот самый момент он вернулся, застав Елену в ванной под струями холодной воды. Жалко выглядящая и заплаканная, она вызвала в нем такой шквал вины, что был сам готов сигануть в адскую преисподнюю, лишь бы не видеть ее страданий. Однако последующая показная реакция Дэймона окончательно ошеломила Гилберт. Он равнодушно оглядел ее, перекинул через плечо полотенце и вышел вон из ванной, не удосужившись спросить, что с ней произошло. Мужчина все чаще начал пропадать на работе, избегая встреч с Еленой. Приходя, он сразу же ложился спать, ни говоря ей ни слова. Порой девушке казалось, что они поменялись местами, и теперь именно ей суждено быть покинутой. Он не говорил, что происходит, а она же сердцем чувствовала неладное. Что происходит с Дэймоном, с ними обоими, что приносит адскую боль…
Прошла всего неделя… а сердце было изранено так, словно его избивали розгами столетиями. Чувствуя эту смесь принеприятнейших эмоций, Дэймон лежал на кровати в своей комнате и задумчиво глядел в потолок. Часы на стене показывали одиннадцать часов. Мужчина проснулся в шесть утра, в то время, как до пробуждения было еще пара часов, но было не до сна. Размышляя над последующими действиями, Сальваторе мысленно пытался предугадать последствия. Но они, как за плотной стеной черного дыма, были неразличимы. Резко поднявшись с постели, мужчина взглянул на свое отражение в зеркале. Внешне ничего не изменилось, разве что былой свет в глазах потух. На душе было тяжело, будто в нее поместили стокилограммовую наковальню, целиком состоящую из боли, вины и обиды.
Стараясь не думать об этом, Дэймон встал, поспешно привел себя в порядок, оделся и вышел из своих апартаментов. Проходя по коридору, он задержался и вошел в одну из комнат. При одном взгляде на Елену, мужчина ощутил, как у него горит сердце в агонии. Она лежала в неестественной, неудобной позе, на ее щеках все еще блестели дорожки от слез. Мысленно чертыхнувшись, Сальваторе обратился к самому себе: «Что случилось? Что вообще происходит? Какого черта она так холодна с ним? Если не любит, то почему плачет?» Эта была лишь ничтожная доля всех вопросов, ответы на которые он так жаждал получить. Подойдя к кровати девушки, Дэймон присел рядом с ней и нежно погладил щеку Елены. Карие глаза, осторожно открывшись, грустно улыбнулись, за хозяйку беззвучно прося о чем-то. Поняв ее без слов, мужчина наклонился к возлюбленной и со щемящей нежностью и лаской поцеловал ее. Ее ответ был мгновенным, но поцелуй не стал от этого страстнее. Он пытался донести до нее, как ему тяжело, а она старалась не показывать ему свою боль. Оба осознавали где-то на затворках сознания, что целуются сейчас так, будто это был их последний поцелуй, а вместе с ним и последняя капля правды в образовавшимся океане лжи.
Отстранившись от девушки, Дэймон внимательно взглянул на нее, но, не увидев ничего, на что он надеялся, сухо проговорил:
- Я уезжаю в офис. Ты тоже должна сегодня там появиться, - и вышел из комнаты вон.
Наблюдая за тем, как тихо прикрылась дверь за ним, Елена стиснула зубы от боли, будто ее душу полосовали ножом, но большую агонию приносила всего лишь та мысль осознания, что именно она сама положила начало пропасти, возникшей между нею и Дэймоном. Плакать не хотелось, не потому что не было плохо, а просто из-за того, что слезные железы уже не были способны снова выдать такую огромную порцию воды. Вина жгла девушку, оставляя глубокие борозды. Резко сев в кровати, Гилберт обняла колени и положила на них голову. «Что делать дальше?», - задавала она себе вопрос. Только сейчас, дойдя до пика, Елена увидела в себе эгоистичную девицу, которая не сможет перетерпеть столько боли… снова. Она не отпустит Сальваторе, не бросит его, не уничтожит вновь их сердца. Она просто не сможет!
- Ни за что, - вслух хрипло и зло пробормотала девушка. – Пошел ты к черту, Крэйфорд, - едва она это сказала, как быстро поднялась с постели и вбежала в ванную.
Этот день обещал быть не простым и тяжелым, неизвестно, что ждало всех за очередным поворотом судьбы. И чаще всего наши мысли были совсем не о том, о чем они должны были быть в эту минуту. Тем самым мы рискуем расстаться не только с любимыми, но и с самой жизнью. Едва не переехав перекресток на красный, Дэймон резко затормозил и со злостью сжал руль, бросив взгляд на папку, лежащую на соседнем кресле, и раскрытый листок от письма, удушливо пахнувший женскими духами. Это было то самое сообщение, которое он забрал у консьержа около недели назад. Протянув к нему руку, мужчина приблизил его к себе и снова в сотый раз прочел: «Приветствовать не стану, а сразу перейду к делу. Ты лучше моего знаешь, что твой папочка что-то затеял. Поверь, это не по душе не только тебе, но и мне. Я сделала то, что ты просил, узнала то, что ты хотел, но уверен ли ты, Дэймон, что хочешь узнать правду? Тот, кого ты ищешь, уже однажды чуть не лишил тебя жизни, и, бьюсь об заклад, ты уже давно все понял… Или почти все. Мы не дураки, Сальваторе - ОН сильнее тебя. Поверь, ты видишь пока что только верхушку айсберга. Последующие дни будут являть собой образец абсолютной тишины, но едва закончится март, как ОНИ перейдут в наступление. Советую тебе найти могущественных, как ты сам, друзей, и всеми возможными способами постараться уберечь кого-то из близких. Эти люди не побрезгуют оружием и подлостью, уверяю. Скрой, как можно быстрее, свои слабости, и только холодный расчет поможет тебе выиграть, а если будет наоборот, то ты потеряешь все. Уничтожь это письмо. Если они его обнаружат, то мне несдобровать. Научись ценить жизни людей. Всего хорошего. Браяна Дэлвуд». Глубоко вздохнув, Дэймон смял клочок бумаги и бросил обратно на сиденье. Сзади послышались сигналы машин, водители которых были недовольны задержкой перед светофором. Надавив на газ, мужчина повернул Феррари на другую улицу. Он был полностью погружен в собственные мысли, и их было много, одна другой хуже. Въехав на территорию монополии, Сальваторе поспешно припарковался и вышел из машины. Пожалуй, впервые за несколько лет при виде огромного здания он почувствовал растерянность, неуверенность, а от этого в сердце закрадывалась злость. Но большее отвращение вызывало то, что возникновению этим ощущениям поспособствовал его собственный отец, снова задумавший что-то за его спиной. «Поздравляю с чувством дежа вю, Дэймон», - сказал сам себе парень, входя в свой кабинет. Свет в нем был выключен, а за окном было пасмурно. Хлопнув пару раз в ладоши, Сальваторе включил освещение и оглядел комнату. Все было привычно, если бы не один небольшой нюанс, вызывающий немалое удивление. На большом, кожаном диване лежал мужчина и тихо, постанывая, вздыхал, то и дело, прикладывая мешочек со льдом ко лбу.
- Долго ты, однако, - насмешливо проворчал он, заметив вошедшего. – Знаешь, как говорят: «Кто рано встает, тому Бог подает». В данном случае с этим утверждением я не согласен. «Кто рано встает, тому Бог наваляет!».
- Ты что здесь делаешь? – мрачно спросил Дэймон.
Вот только ответ он получил не скоро. Слегка пошатываясь, мужчина сел и убрал лед от головы, демонстрируя колоритный синяк и запекшуюся кровь, стекавшую прежде от брови до самого подбородка.
- Я делаю всю грязную работу, спасая вам всем задницы! – зло бросил Рафаэль, резко поднявшись с дивана. – Дэймон же у нас, как принцесса, ни сном, ни духом… Хотя нет, как страус, который спрятал голову в кучу с… Ну, ты понял, наверняка. Поболтаем?

Дата добавления: 2015-10-24