Глава lхххIII

Последние годы жизни Шекспира в Стрэтфорде. Но нашел ли Шекспир то спокойствие, то внутреннее удовлетворение,которых он искал? Есть основания думать, что нет. Семья смотрела на него, как на фокусника-цыгана. Прежний образ жизниэтого человека и его настоящие взгляды на религию делали его семейству малочести. Некоторые исследователи, как например Эльце, утверждают, что Шекспирпредставлялся своим детям в таком же свете, как Байрон своим потомкам, чтоего считали каким-то позорным пятном для фамилии. Это предположение, можетбыть, соответствует действительности, но не имеет под собою достаточнотвердого основания. Старшую дочь Сусанну считают обыкновенно любимицей отца ввиду того, чтоон назначил ее в своем духовном завещании единственной наследницей.Несомненно, что в целом Стрэтфорде она была для него единственнымсимпатичным существом. Однако не следует придавать особенного значениядуховному завещанию. Очевидно, Шекспир мечтал учредить майорат. Сначала онхотел сделать своим единственным наследником своего маленького сына, какносителя и хранителя своего имени. За ранней смертью сына майорат перешел кстаршей дочери. Нельзя думать, чтобы эта дочь в самом деле вполне понимала отца.Надгробная надпись на ее могиле доказывает, что она придерживалась иныхрелигиозных убеждений, чем Шекспир. Надпись эта гласит, что Сусаннавозвысилась своими способностями над уровнем ее пола, что у нее было нечтообщее с отцом в том, что она мудро заботилась о спасении своей души, и чтоэту благоговейную мысль ей внушил тот, к блаженству которого она теперьприобщилась, - следовательно, уж никак не Шекспир. Супруг Сусанны ревностно поддерживал ее благочестивые намерения. Егодневники и бюллетени, дошедшие до нас, говорят красноречиво о егоортодоксальности и ограниченной ненависти к католицизму. Можно догадываться,как глубоко страдал деликатный и впечатлительный Шекспир под влиянием своихотношений к зятю. Очень возможно, что Сусанна и ее муж сожгли посмертныебумаги Шекспира, считая выраженные в них взгляды греховными, подобно тому,как семья Байрона уничтожила посмертные бумаги поэта. Таким образом можнобыло бы объяснить себе исчезновение шекспировских бумаг, которое, впрочем,не более удивительно, чем отсутствие рукописей Бомонта, Флетчера и другихсовременных драматургов. Младшая дочь Юдифь едва ли очень интересовалась манускриптами отца.Когда она вышла замуж, она не умела даже подписать как следует своего имени.Она подписывалась обыкновенно забавными каракулями. Вообще дочери поэтовXVII в. не отличались особенной интеллигентностью. Впоследствии старшая дочьМильтона была так же безграмотна. Положим, Сусанна все-таки умела подписатьсвое имя, но, кажется, этим и ограничивалось ее литературное образование. Ееравнодушие к духовным интересам объясняет нам, быть может, само по себебесследное исчезновение отцовских бумаг. Доктор Джеймс Кук, издавшийпосмертные рукописи ее мужа, приводит в предисловии к своей книге несколькоизумительно характерных случаев. Когда он во время гражданской войнынаходился в качестве военного врача на стрэтфордском мосту, защищая переход,то один из его людей, бывший помощник д-ра Холла, заметил ему, что в городеостались бумаги и книги доктора, и предложил ему отправиться на квартирувдовы, чтобы рассмотреть его посмертные рукописи. Когда Кук познакомился сними, то миссис Холл рассказала ему, что у нее хранятся еще другие книги,оставшиеся после смерти одного человека, который вместе с ее мужем занималсямедицинской практикой, и что эти книги стоили много денег. Он ответил, чтоготов за них заплатить, если они ему понравятся. Когда она принесла бумаги,то оказалось, что они составляли как раз ту книгу, которую Кук снабдил потомпредисловием. Здесь же было несколько других сочинений того же автора,приготовленных к печати. Так как Кук знал хорошо почерк мистера Холла, то онзаметил ей, что по крайней мере одна из этих книг написана ее мужем,указывая на сходство почерка. Она не соглашалась; он настаивал на своем.Наконец, он понял, что она оскорблена его предположением и поспешил ейвручить требуемую сумму. Это странное место во вступлении доказывает наглядно, что Сусанна незнала даже почерка собственного мужа, не знала, что тетради с его заметкамине имеют ровно ничего общего с купленными книгами. Она, по-видимому, неумела читать писанные буквы. Она, которая жила в довольстве и даже вроскоши, обнаруживала так мало умственных интересов, что нисколько не ценилапосмертных бумаг супруга и была готова продать их при первом удобном случаеза бесценок. Отсюда мы можем сделать верное заключение относительно того,как она обращалась с печатными трудами и уцелевшими рукописями отца. Она их,может быть, и не сожгла, но могла их просто выбросить или продать, какмакулатурные листы. Если далее принять во внимание, что Сусанна стояла как по взглядам, таки по образованию гораздо выше матери, то мог ли Шекспир рассчитывать в этовремя на сочувствие со стороны своей уже довольно престарелой жены? Онаинтересовалась, по всей вероятности, больше проповедями, чем театральнымипьесами. Она раскрывала перед странствующими пуританскими священниками нетолько двери своего дома, но также свое сердце. У нас существуют на тодостоверные свидетельства. В 1614 г. Шекспир провел часть зимы в Лондоне Дошедшие до нас письма еюдвоюродного брата, городского клерка Томаса Грина, доказывают, что поэтнаходился в Лондоне 16-го ноября и 23-го декабря, а следовательно, по всейвероятности, весь этот промежуток времени вплоть до рождества. Это зимнеепребывание Шекспира в столице имеет для нас двоякий интерес. Мы узнаем, содной стороны, какие услуги он оказал своим согражданам (как опытный делецон был ревностным защитником их интересов перед лендлордами). Мы видим, сдругой стороны, как воспользовалась его семья этим отсутствием своей главы.Из городского бюджета явствует, что она приютила в это время бродячегомиссионера-пуританина. По старому обычаю, заведенному в городе, магистратпослал ему кварту хереса и такое же количество красного вина. Это очень характерный случай. Семья Шекспира гостеприимно принимает в то самое время, когда онсовершает деловую поездку, в его доме представителя того религиозногонаправления, которое он сам справедливо считал своим личным врагом. По всейвероятности, семья Шекспира не видала на сцене ни одной из его пьес. Едва лиона читала их в существовавших тогда воровских изданиях. Когда автор этой книги посетил в октябре 1895 г. дом Анны Гесве вШоттери, сохранившийся в том же виде, хотя крыша опустилась и покоробилась,он там встретил древнюю старушку, последнюю представительницу фамилии Гесве.Она сидела на стуле у очага против "the courtship bench", той скамьи, где,по преданию, обыкновенно сидели влюбленные. Перед ней лежала раскрытаяфамильная библия. Она указала с гордостью на длинный ряд имен отдельныхпредставителей семейства Гесве, занесенных сюда в продолжение многихстолетий. Эта библия являлась, таким образом, чем-то вроде родословной. Всякомната была наполнена разнообразными портретами Вильяма Шекспира, АнныГесве, знаменитых актеров, изображавших героев пьес, поклонников великогопоэта, а также всевозможными предметами, напоминавшими о нем, равно какфотографическими снимками с разных вещей, оставшихся будто бы после него Старуха, жившая в этом мире в большинстве случаев малоценных сокровищ,доставлявших ей необходимое пропитание, объясняла значение каждогоотдельного предмета. Однако на осторожный вопрос, читала ли она сама хотьчто-нибудь о Шекспире, в воспоминаниях о котором она постоянно жила, онаответила немного удивленно "Читала ли я что-нибудь о нем? О нет! Я читаютолько библию!" Если же эта последняя представительница фамилии Гесве ровно ничего нечитала о В. Шекспире, то едва ли можно сомневаться, что Анна Гесве, котораябыла еще менее образованна, которой современный культ Шекспира совсем некоснулся, также ничего не читала о нем. Если, таким образом, собственнаясемья Шекспира не была способна оценить поэта, то опять нет ничегоудивительного, что высокомерные стрэтфордские буржуа не желали егопризнавать, несмотря на его богатство и всеми признанную любезность,полноправным гражданином Хотя Шекспир был самый богатый человек в городе, он не исполнял ниодной коммунальной должности за время своего пребывания в Стрэтфорде Немного было людей в этом небольшом городке, с которыми он мог бысойтись. Чаще всего упоминается из его стрэфордских знакомых казначей графаАмвросия Уоррика, Джон Комб. Он пользовался довольно плохой репутацией вкачестве сборщика податей. Он считался ростовщиком. По-видимому, молва о нембыла хуже его самого. Судя по его завещанию, он был филантроп. Иначезнакомство с ним было бы недостойно Шекспира. Предание гласит, что обавидались часто не только у себя на дому, но проводили также вечера вместе втрактире против "Ньюплейса" Эта гостиница получила затем название "Сокол" исуществует до сих пор. Вот здесь сидел за громадным столом, за стаканом винагениальный человек, занесенный житейскими волнами в захолустную деревушку, ииграл в кости с деревенским игроком весьма сомнительной репутации Преданиерассказывает дальше, что Шекспир доставлял себе скромное развлечение, слагаядля своих знакомых сатирические эпитафии. Так написал он, между прочим,саркастическое надгробное стихотворение, в котором воспел Джона Комба какростовщика-эксплуататора. Эта эпитафия цитируется часто в различных версиях.Однако достоверно известно, что она была уже в 1608 г. напечатана вместе совсеми вариантами и приписана Шекспиру. Джон Комб, скончавшийся в 1614 г., отказал в своем завещании Шекспиру 5фунтов. Это был самый выдающийся из его стрэтфордских знакомых. Мы можем,таким образом, получить некоторое представление о других. Шекспир проводил большую часть времени, вероятно, в общении с природой. Самые мудрые и глубокомысленные слова в повести Вольтера "Кандид" - те,которыми она заканчивается: "Il faut cultiver son jardin". В конце этогорассказа Кандид и его друзья встречают турецкого философа, который относитсясовершенно равнодушно к тому, что происходит в Константинополе, хозяйничаетна своем огороде и появляется в городе только тогда, когда продает плодысвоего сада. Миросозерцание этого турецкого философа производит глубокоевпечатление на героя вольтеровой повести, испытавшего все превратностисудьбы. На последующих страницах книги постоянно повторяются эти слова "Jesais, qu'il faut cultiver notre jardin" - "Вы правы, - замечает одно издействующих лиц. - Будем работать, не размышляя. Это единственное средствовыносить бремя жизни". И когда Панглос повторяет в последний раз своерассуждение о том, как все в этом лучшем из всех возможных миров чудесноустроено и предусмотрено, то Кандид заключает повесть словами: "Совершенносправедливо. Но необходимо возделывать свой огород". Вот эта мысль звучалаотныне скорбной и жалостной мелодией в душе Шекспира. Оба сада, принадлежавшие поэту, простирались от "Ньюплейса" до рекиЭвон. Единственный недостаток большого сада заключался в том, что онсоединялся с главным поместьем лишь узкой полосой. Их разъединяли двамаленьких имения, лежавших близ Chapel Lane. Между тем как меньший садпредназначался, вероятно, исключительно для цветников, больший называетсяобыкновенно фруктовым: он служил для разведения прибыльных фруктовых сортов.Уоррикшир славился своими яблоками. Теперь сам Шекспир мог заняться темискусством, которому Поликсен обучал Пердиту в недавно написанной пьесе"Зимняя сказка", т. е. искусству улучшать при помощи прививки фруктовыедеревья. Теперь он мог на манер садовника в давно созданной драме о РичардеII приказать своему помощнику подвязать абрикосовые деревья и подперетьветки, сгибавшиеся под тяжестью плодов. Он посадил собственноручнознаменитое шелковичное дерево, которое стояло в этом саду до 1756 г., когдатогдашний владелец "Ньюплейса", некий пастор Френсис Хестрел, возмущенныйгромадным наплывом путешественников, желавших посмотреть на это дерево,приказал его срубить. Из него были сделаны часть мебели, множество ящиков,шкатулок и разнообразных мелких вещиц, как это известно каждому посетителюСтрэтфорда. В 1744 г. актер Гаррик, вновь ожививший интерес к Шекспиру,сидел под сенью этого дерева. Когда он в 1769 г. был избран в почетныеграждане города Стрэтфорда, ему поднесли диплом в футляре, сделанном изэтого шелковичного дерева. А когда он в этом же самом году, в день юбилеяШекспира, спел песенку под заглавием "Shakspeares Mulberry-Tree", он в рукедержал бокал, сделанный из того же самого дерева. Именно при жизни Шекспира были сделаны первые серьезные попытки ввестив Стрэтфорде шелководство, и это обстоятельство находилось, быть может, всвязи с предпринятым им самим разведением шелковичных деревьев. Теперь "Ньюплейс" не похож даже на развалину. Осталось только место,где некогда стоял дом. Сохранился только колодец во дворе, весь увитыйплющом; над ним свешиваются гирлянды из того же плюща. Фундамент внешнейстены, покрытый землей и дерном, является как бы валом, обращенным к улице.Но сады уцелели. Больший из них так же красив и просторен, как во временаШекспира. Если вы прогуляетесь в осенний день под тенью этих высокихдеревьев, которые начинают лишь осенью поздно желтеть, то вы почувствуете,как над садом царит какое-то особенное настроение. Это одно из тех мест, откоторых трудно оторваться. И вы невольно представляете себе серьезную,стройную фигуру Шекспира, в темно-красном костюме с большим белымворотником, в черном плаще без рукавов. Вы видите, как он здесь совершаетсвою прогулку, как он подвязывает ветки или обрезает слишком роскошнораспустившиеся побеги. Он делает это той же самой рукой, которая написаластолько непонятых и неоцененных, столько гениальных произведений. На егопальце сверкает в лучах солнца тот же самый массивный, простой золотойперстень с инициалами W. S., который сохранился до наших дней. Многочисленные портреты Шекспира, а также найденная в Германии маска,снятая будто бы с покойника, являются несомненно подложными. Только плохаягравюра Droeshout'a, украшающая первое издание in-folio, и портрет поэта,довольно плохо отделанный на основании упомянутой маски красками голландцемГергартом Ионсоном и хранящийся на хорах храма Св. Троицы, могут считатьсяподлинными. Однако следует прибавить, что восемь лет тому назад в Стрэтфорденашли картину, которую принято считать оригиналом для гравюры Droeshout'a;но в ту минуту, когда пишется эта книга, подлинность этой картины еще недоказана. Это единственный удачный портрет Шекспира, объясняющий гравюруDroeshout'a и позволяющий нам понять популярность этой последней. Эта голова со здоровыми красными, пухлыми губами, тонкими темнымиусами, высоким красивым лбом, обрамленным прекрасными рыжеватыми волосами, -эта голова пепельно привлекает вас. В ней столько выразительности. Именнотаким должен был быть Шекспир. Если же окажется, что и этот портрет просто подлог, совершенный наосновании работы Droeshout'a, он тем не менее не лишен художественной ипсихологической ценности, не в пример остальным портретам Шекспира, намизвестным. Здесь поэт является именно таким, каким мы себе его представляемв этот период его жизни, когда он разговаривает с обывателями Стрэтфорда иливозделывает свой огород. 9 июля 1614 г. небольшой городок, в котором теперь жил Шекспир, былпотрясен большим несчастьем. Страшный пожар истребил не менее 54 домов самбарами и конюшнями. Бедные жители покрывали, вопреки запрещению, свои домасоломенными крышами, и огонь находил поэтому обильную пищу. Вероятно,Шекспир, дом которого уцелел, сделал как человек состоятельный все, чтобытолько помочь общему горю. В марте 1612 г. Шекспир купил в компании с виноторговцем В. Джонсоном,неким Джексоном и своим другом, известным актером Дж. Геминджем,впоследствии одним из издателей его драм, дом в Лондоне. Над одной изприкрепленных к акту продажи печатью (документ этот хранится в Британскоммузее) виднеется собственноручная подпись Шекспира, хотя имя его написано всамой бумаге по другому правописанию. Для заключения этого договора емупришлось, вероятно, несколько раз съездить в Лондон. Однако не следуетдумать, что покупка этого дома была причиной того, что Шекспир прожил в 1614г. несколько времени в Лондоне. Тогда он исполнял поручение своих сограждан.В продолжение нескольких столетий сельское дворянство стремилосьосвободиться от необходимости совместного с общинами владения пахотной илуговой землей. Дворяне захватывали все, что только могли. Они отгораживалилуга и парки, выделяя их таким образом из прежней общинной земли. Вследствиеэтого сельское сословие беднело, а помещики поднимали произвольно цены намясо и шерсть. Совершенно естественно, что деревенское население старалосьпо мере возможности препятствовать подобным захватам. В 1614 г. это движениезахватило родной городок Шекспира. Была сделана попытка перевести на частноевладение общинные луга Старого Стрэтфорда и Уэлкомба. Что Шекспир был противэтих захватов и горячо протестовал, видно из одного его замечания,опубликованного Филипсом. По словам двоюродного брата поэта, Т. Грина,Шекспир заявил ему однажды, что не желает допустить захвата Уэлкомба. Мывидели также, что он 28-го октября 1614 г. вступил как от своего имени, таки от имени двоюродного брата в переговоры с неким В. Реплингемом изГрейт-Харборо, ревностным защитником проекта захватов: он обязалсявозместить им все убытки, могущие произойти для них от осуществления этогопроекта. Кроме того, к Шекспиру обратились с просьбой заступиться заинтересы стрэтфордского населения. Городской совет послал Томаса Грина в Лондон с поручением: проситьШекспира похлопотать за стрэтфордских жителей, находившихся после пожара ибез того в стесненных обстоятельствах. Шекспиру удалось оправдатьвозложенные на него надежды. Из одного письма, отправленного 17 ноября 1614.Т. Грином на имя городского совета, видно, что Шекспир получил утешительныеизвестия. Как он, так и зять его, доктор Холл, выразили в конце концовубеждение, что опасный план вовсе не осуществится. Они не ошиблись.Правительство, которому стрэтфордские горожане подали свое прошение,положило в 1618 г. конец политике захватов и издало указ уничтожить всеподготовительные работы. 1615 год прошел для Шекспира, по-видимому, без особенных событий, вдеревенской тишине и глуши, о которых он так искренне мечтал. Он чувствовал себя в январе 1615 г., по всей вероятности, плохо, потомучто в завещании, написанном 25 марта, раньше значился январь. По-видимому,он затем поправился и оставил на время мысль о завещании. 20 февраля 1616 г.произошло последнее важное событие в жизни Шекспира. Он праздновал в этотдень свадьбу своей младшей дочери Юдифи. Она была уже не первой молодости,ей шел 31 год. Она не делала блестящей партии. Жених ее был хозяин винногопогребка, Томас Куини, сын вышеупомянутого Ричарда Куини, который 18 леттому назад просил "своего дорогого земляка В. Шекспира одолжить ему 30фунтов". Т. Куини был на 4 года моложе невесты, так что совет герцога в"Двенадцатой ночи" (пусть девушка выбирает мужа, который старше ее) не былисполнен при свадьбе дочери, как он не был исполнен при бракосочетании отца.Трудно предположить, чтобы виноторговец в таком небольшом городке, какСтрэтфорд, был богачом. Он едва ли обладал таким образованием, чтобыдоставить Шекспиру удовольствие своим обществом. Последняя свадьба, на которой присутствовал поэт, была сказочная,царственная свадьба Фердинанда и Миранды. Разница между этой свадьбой исвадьбой его дочери с виноторговцем была в достаточной степени ощутительна.То была проза после поэзии! Было высказано предположение, что Бен Джонсон и Дрейтон приехали радиэтого праздника из Лондона в Стрэтфорд. Но ничего достоверного на этот счетнам не известно. Единственным основанием для подобного предположения служитзаметка стрэтфордского пастора, Дж. Уорда, записанная им 50 лет спустя:"Произошло веселое свидание между Шекспиром, Дрейтоном и Беном Джонсоном.Они выпили при этом слишком много, вследствие чего Шекспир заболеллихорадкой и умер". Пастор не говорит, что упомянутое свидание произошло по поводу свадьбы,но это возможно. Дрейтон был родом из Уоррикшира и имел близ Стрэтфордаинтимных друзей. Бен Джонсон получил приглашение, может быть, вблагодарность за то, что он раньше просил Шекспира крестить одного из егодетей. Эльце высказывает очень вероятное предположение, что зять угощалгостей вином, и что серебряная с позолотой чаша, завещанная поэтом Юдифи,играла весьма видную роль во время этого торжества. Как наивен, однако,пастор, приводя болезнь Шекспира, которую он называет лихорадкой, в связь спредшествовавшей попойкой! В Стрэтфорде еще в середине XVIII в. существовало предание, что Шекспирлюбил выпить. Многочисленные изображения дикой яблони сохранили легенду отом, как он однажды в молодости пропутешествовал в Бедфорд на том основании,что там нетрудно было отыскать хороших собутыльников. Он выпил так изрядно,что должен был на обратном пути прилечь и выспаться под дикой яблоней. Вотэтот рассказ и послужил, вероятно, основанием для той истории, которуюпришлось потом услышать пастору Уорду. Достоверен лишь тот факт, что Шекспирвскоре после свадьбы захворал. Он заболел, по-видимому, тифозной лихорадкой.Стрэтфорд расположен на сырой равнине. Он служил тогда настоящим рассадникомтифа. На улицах грязь лежала кучами. Филипс опубликовал ряд предостереженийстрэтфордской администрации и ряд приговоров к штрафу за грязное содержаниеулицы. Те же меры принимались еще в середине XVIII в. Если существует пробелв этих постановлениях как раз относительно интересующего нас времени, тотолько потому, что документы, касающиеся 1605 - 1646 года, исчезли. Но еще в1668 г., в дни шекспировского юбилея, актер Гаррик, встреченный в Стрэтфордес такими почестями, называл этот город "самым грязным, невзрачным инеприглядным заштатным городком во всей Великобритании". Улица Chapel Lane,на которой стоял дом Шекспира, была к тому же одной из самых нездоровых вовсем городе. Там почти не было домов, стояли только амбары и конюшни.Посередине улицы в открытой канаве текла мутная, грязная вода.Неудивительно, что в Стрэтфорде вечно свирепствовали всевозможныеинфекционные болезни. В то время о гигиене не существовало никакогопредставления. Против тифа не было никаких средств. По крайней мере, зятьШекспира, лечивший, по всей вероятности, больного, не знал никакогосредства. Это видно из его бюллетеней. 25 марта Шекспир составил своезавещание. Этот документ сохранился. Он приложен в виде факсимиле к XXIVтому сборника статей, изданных немецким шекспировским обществом. Что Шекспирчувствовал себя плохо, видно из того, что он диктовал завещание, и что триподписи, сделанные им на документе, написаны дрожащей рукой. Пространноезавещание назначало Сусанну главной наследницей, отказывало дочери Юдифи 150фунтов и но прошествии трех лет еще 150 фунтов, с соблюдением некоторыхусловий. Таковы главные пункты. Затем Шекспир не забыл также своей сестры.Он завещал ей 20 фунтов и все платья, а каждому из ее сыновей по пятифунтов. Имена этих сыновей тут же перечисляются, хотя Шекспир никак не могвспомнить имени второго. Все серебро он назначал своей внучке ЕлизаветеХолл, 10 фунтов - бедным родного города. Нескольким добрым стрэтфордскимгражданам, среди них тем, которые свидетельствовали завещание, а среди этихпоследних тому Гамлету Садлеру, именем которого он некогда окрестил своегосына, Шекспир завещал каждому 26 шиллингов и 8 пенсов. На эти деньги онидолжны были купить перстень на память о покойнике. Такую же сумму завещалШекспир, в строчке, вписанной им впоследствии в текст завещания, тремактерам той труппы, к которой он сам некогда принадлежал. Он назьюает ДжонаГеминджа, Ричарда Бербеджа и Генри Конделла своими товарищами. Как известно,потомство обязано первому и последнему древнейшим изданием in-folio. Оносодержит 19 пьес, которые иначе исчезли бы бесследно. Последующие пунктызавещания имеют для нас особенный психологический интерес. Здесь, во-первых,поражает тот факт, что Шекспир, диктуя свою последнюю волю, совершенно,по-видимому, забыл о своей жене. Только когда ему прочитали завещание, онвспомнил, что следовало бы упомянуть также ее имя. Он вставил поэтому вконце завещания следующие слова: "Моей супруге я завещаю ту кровать, котораяокажется по достоинству второй, а также все белье". Ничтожество этогоподарка становится особенно поразительным, если вспомнить, как богатонаделил свою жену тесть Шекспира. Очень поучительно и характерно для тоговремени то обстоятельство, что в завещании не упоминается семья миссисШекспир. Имя Гесве в нем ни разу не встречается, хотя оно попадаетсядовольно часто в завещаниях, составленных потомками поэта, например, взавещании Т. Наша, женившегося на дочери Сусанны, Елизавете, а также взавещании этой последней, по второму мужу - леди Барнард. Отношения Шекспирак семейству жены были, следовательно, натянутые. Затем завещание поражаеттем, что Шекспир ничего не говорит в нем о своей прежней сценическойдеятельности и ни словом не упоминает о своих трудах, о своих бумагах, освоих книгах. Это равнодушное отношение к своей поэтической славегармонирует как нельзя лучше с тем презрением к мнению потомства, которое мыв нем подметили. Наконец, характерен тот факт, что нет ни одного писателяили поэта среди тех лиц, которым он завещал деньги на покупку перстня напамять о нем. Шекспир не считал себя, по-видимому, в долгу у своихколлег-литераторов и не питал к ним чувства благодарности. И это молчаниесогласуется превосходно с тем презрением, которым он осыпал поэтов, когдавыводил их в своих пьесах. Конечно, Шекспир был не прочь выпить со своимстарым завистником и другом Беном Джонсоном, но он не питал никакой нежностини к нему, ни к кому бы то ни было из других современных драматургов илилириков. Он жил с ними, как выражается Байрон о Чайльд-Гарольде, но не былиз их числа. Шекспир проболел еще 4 недели и скончался 23 апреля. Наканунеему исполнилось (кажется) 52 года. Он умер в том же возрасте, как Мольер иНаполеон. Он успел за это время выполнить свою жизненную задачу. Его жизньначалась, как шумный бурный поток, и закончилась тихой сменой дней,однообразной, как падение дождевых капель. Еще раньше 1623 г. родственникивоздвигли ему памятник в стрэт-фордской церкви. Под бюстом красуетсянадпись, составленная, вероятно, доктором Холлом. В первых двух стихах налатинском языке, построенных довольно плохо, Шекспир сравнивается с Несторомпо уму, с Сократом - по гению, с Вергилием - по художественному таланту.{Iudicio Pylium, gerno Socratem, arte Maronem // Terra tegit; populusmoeret; Olympus habet.} Нетрудно было бы придумать более меткую надпись. Заключение. Самая продолжительная человеческая жизнь все же так кратковременна ибыстротечна, что кажется чудом, если ее следы переживают столетия. Миллионылюдей живут, умирают и обречены на забвение. Дела их исчезают вместе с ними.Немногим тысячам удается победить настолько смерть, что их именасохраняются, отягчая память школьников, но эти имена сами по себе ничего неговорят потомству. Остаются лишь немногие избранные, немногие истинновеликие гении. Шекспир занимает среди них определенное место. Он стоит рядомс Леонардо да Винчи и Микеланджело. Не успели еще опустить его в могилу, какон немедленно воскрес. Нет на земном шаре имени, бессмертие коего было бытак же бесспорно. В наш век один английский поэт написал: "Быстро несущиеся годы пронеслись над ним, всеуничтожающее времясделало свое дело, поклонники эвонского гроба сами сошли в юдоль праха, ноШекспир до сих пор остается без соперников, никто из смертных не мог подойтик этому гиганту Парнаса и монарху человечества". Эпитет "монарх человечества" не гипербола. Шекспир, конечно, неединственный царь в духовном мире, но могущество его не ограничено нивременем, ни пространством. В тот момент, когда кончается жизненная историяШекспира, начинается его посмертная история. Она шире и сложнее. Оназахватывает сначала Англию, потом северную Америку, потом народы, говорящиепо-немецки, далее всю германскую расу, Скандинавию, Финляндию, славянскиенации, затем Францию, Италию и Испанию, и наконец, в XIX ст. - весь земнойшар, доколе простирается цивилизация. Произведения Шекспира переведены навсе языки. Хвала его славе раздается на всех языках. Драмы его влияли нетолько на читателей, но также на мыслителей, писателей, поэтов. Никто невозбудил в эпоху от Ренессанса до наших дней в литературной жизни самыхразнообразных народов столько переворотов, столько новых движений. Шекспирбыл отцом умственных революций, которые вспыхивали во имя его смелости,грубости и не иссякающей молодости и затихали во имя его же трезвости,умеренности и не иссякающей мудрости. Было бы легче перечислить тех людей,которые его не знали и ничем ему не были обязаны, чем назвать тех, которыеедва ли сами в состоянии сказать, насколько они его должники. Вся богатаядуховная жизнь Англии носит с той поры печать его гения. Ее творческие умыпитались жизненным соком его произведений. Лессинг основал на нем умственнуюжизнь Германии. В развитии Гете и Шиллера без Шекспира - пробел! Во Франциион оказал влияние уже на Вольтера. В. Гюго и А. де Виньи, Л. Вите и А. деМюссе вдохновлялись им с самого начала. Не только польская, но и русскаядрама развивалась под его влиянием. Под впечатлением его бессмертных фигурсложилась сокровеннейшая внутренняя жизнь славянских романистов-мечтателей.Когда поэзия возродилась на дальнем севере, Шекспира изучают Эвальд иЭленшлегер, Бредаль и Гаук. Он влияет впоследствии на Бьернсона и Ибсена. В задачу нашего сочинения не входит задача изобразить триумфальноешествие Шекспира по земному шару или осветить легенду о его мировомвладычестве. Иную цель преследовала эта книга. Она хотела показать, что "Шекспир" не есть только собрание 36 пьес инескольких стихотворений, которые можно поглощать друг за другом без всякогопорядка. Она хотела уяснить, что Шекспир был человек, который чувствовал идумал, радовался и страдал, размышлял, мечтал и творил. Слишком долгоутверждали: "Мы ничего не знаем о Шекспире" или "То, что мы знаем о нем,можно изложить на одной страничке in-octavo". Слишком часто повторяли:"Шекспир царит, как безличный дух, над своими произведениями". Даже Суинбернзаметил, что произведения его не раскрывают нам его характера. Наконец, делодошло до того, что шайка плохих дилетантов в Америке и Европе дерзнулаотрицать авторство Шекспира и доказывала, что не он создал произведения,составляющие его жизненный труд. Она приписала эту честь другому. Оназагрязнила его неуязвимое имя безумными издевательствами, которымиогласились все страны. Вот в противоположность этому взгляду о безличностиШекспира, в гневе на эту атаку, которую невежество и высокомерие направилипротив одного из величайших благодетелей человечества, возник этот опытАвтор держится того мнения, что если у нас есть около 40 художественныхпроизведений, созданных этим человеком, то наша вина, если мы о нем ничегоне знаем. В этих произведениях поэт увековечил свою личность. Необходимонаучиться их читать. Тогда мы в них откроем его самого. Тот В. Шекспир, который родился в царствование Елизаветы вСтрэтфорде-на-Эвоне, который жил и творил в Лондоне в эпоху Елизаветы иИакова, который в своих комедиях вознесся к небесам, в своих трагедияхснизошел в ад и умер 52 лет в родном городке, - он воскреснет при чтении егопроизведений в полном величии, в ярких и твердых очертаниях, со свежестьюдействительной жизни, он воскреснет перед глазами каждого, кто прочтет этипроизведения с чутким сердцем, здравым умом и с непосредственным пониманиемвсего гениального. Популярность: 96, Last-modified: Wed, 14 Mar 2001 22:55:01 GMT Оцените этот текст: Не читал 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1

Дата добавления: 2015-10-24