Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава хххVIII 34 страница

Читайте также:
  1. A Christmas Carol, by Charles Dickens 1 страница
  2. A Christmas Carol, by Charles Dickens 2 страница
  3. A Christmas Carol, by Charles Dickens 3 страница
  4. A Christmas Carol, by Charles Dickens 4 страница
  5. A Christmas Carol, by Charles Dickens 5 страница
  6. A Christmas Carol, by Charles Dickens 6 страница
  7. A Flyer, A Guilt 1 страница

ГЛАВА LXXVI

"Цимбелин". - Сюжет. - Исходная точка. - Мораль. - Идиллия. - Имоджена. В "Цимбелине" Шекспир вновь берется за сюжет, которым один овладеваетвсецело, и где развертывает с начала и до конца свой собственный пестрыймир. Здесь тоже еще чувствуется по временам небрежность в техническомотношении. Экспозиция слаба; предпосылки пьесы воспринимаются нами черезпосредство диалога, представляющего ничто иное, как повествование.Комические сцены сплошь и рядом построены неудовлетворительно; элемент,вызывающий смех, проявляется в том, что одно из действующих лиц постояннокомментирует или пародирует в репликах в сторону то, что произносит грубый иисполненный самомнения принц. В середине пьесы, в плохо написанном монологе,заканчивающем третью сцену третьего акта, находится необходимое дляуразумения действия дополнение к экспозиции. Наконец, узел распутывается припомощи deus ex machina: Юпитер является верхом на орле спящему герою пьесы иоставляет возле него массивную книгу; в этой книге начертано оракульскоеизречение, в котором Юпитер с целью показать зрителям, что поэт немножкознаком с латынью, выводит с сумасшедшей этимологией mulier, женщина, изmollis, мягкий воздух. Но, несмотря на все это, Шекспир все же вознессяздесь снова на свою поэтическую высоту; мы видим, что к выздоравливающемувозвратились силы. С гениальной мощью очертил он главное из женскихдействующих лиц пьесы и так чудесно оправил жемчужину среди своих женскихобразов, Имоджену, что все ее преимущества выступают в подобающем блеске идивная оправа оказывается достойна жемчужины. Как Клеопатра и Крессида представляли собою женщину, следующую лишьполовому инстинкту, так Имоджена есть олицетворение наивысших свойствженщины, какие только возможны, - душевного здоровья, которого ничто неповреждает, силы, которой ничто не может сломить, верности, котораявыдерживает все испытания, снисходительности, Которая никогда не ослабевает,ума, который никогда не помрачается, любви, которая никогда не изменяет нина миг и, наконец, внутреннего огня, который никогда не меркнет. Как Марина,она выброшена судьбой в вертеп земного существования. Она оклеветана, и нетак, как Дездемона, из вторых или третьих рук, а самим лицом, похваляющимсяее благосклонностью и представляющим ее супругу убедительнейшие на виддоказательства своего успеха. Она терпит несправедливость не так, какКорделия, которую лишь холодно отталкивают, и которая уходит прочь со своимизбранником, а так, что сам заблуждающийся, единственный человек, любимыйею, приговаривает ее к смерти. И тем не менее чувство ее к нему неизменяется и не ослабевает Изумительно, в высшей степени изумительно! У Имоджены мы встречаемсамую сильную, самую глубокую любовь, какую Шекспир когда-либо вкладывал всердце женщины Он изображает эту любовь теперь, так скоро после того, какего пьесы были до краев полны презрением к женщине. Значит он верил в такуюлюбовь, столь восторженную, столь настойчивую, столь смиренную, верил в неетеперь. Значит он видел или встретил такую любовь, встретил ее теперь. Ведь и поэт нечасто имеет случай наблюдать любовь. Любовь - редкаявещь, более редкая, чем думают, и там, где она есть, она обыкновенно бываеткрайне немногословна. Обратился ли Шекспир просто к тому, что сам испытал, квнутренним событиям собственной жизни, к своему сознанию того, как сам ончувствовал, когда любил, и переложив затем эту любовь из мажорного тона вминорный, перенес ее на женские уста? Или он именно теперь полюбил и теперь,в конце пятого десятилетия своей жизни, сам был любим такой любовью? Всеговорит за то, что он пишет под совершенно свежим впечатлением. Но из этогововсе не следует, что чувство, оставившее в нем это впечатление, непременноотносилось к нему самому Женщины редко любят с такой глубиной и страстьюмужчин с его характером и его значением. Общее правило будет всегда, чтотаким человеком, как Мольер, пренебрегут ради какого-нибудь графа де Гиш, атаким человеком, как Шекспир, ради какого-нибудь графа Пем-брока. Поэтомунельзя утверждать, что он вновь обрел веру в столь цельную и безусловнуюлюбовь женщины к одному единственному мужчине из всех, благодаря чувствам,имевшим предметом его самого. Иначе он едва ли покинул бы Лондон всего лишь несколько лет спустяОднако, очевидно, что именно в это время он лично встретил какие-нибудьсильные проблески любви; может быть, мужественная, столь жестоко наказаннаякоролем любовь принцессы Арабеллы к лорду Вильяму Сеймуру послужила модельюдля презирающей запрет короля любви принцессы Имоджены к лордуЛеонату-Постуму. "Цимбелин" был впервые напечатан в издании m-folio, но самое раннееуказание на него мы находим в театральных заметках астролога и волшебникад-ра Симона Формана. Он вписывает в них, что присутствовал на представлении"Зимней сказки" 15-го мая 1611 года; вместе с тем он рассказывает опредставлении "Цимбелина", но, к сожалению, без обозначения даты, По всейвероятности, оно имело место лишь немногим раньше, "Цимбелин", наверно,написан в течение 1610 г, пока еще не изгладилось впечатление, произведенноесудьбой Арабеллы, но и много позднее Форман тоже не мог быть напредставлении, о котором говорит, так как он умер в сентябре 1611 г. Эта пьеса одна из наиболее пестрых, наиболее обильных материалом,наиболее гениальных и наиболее неправильных пьес Шекспира, одна из наиболеепривлекательных, но в то же время она редко имела большой успех на сцене, ивообще это изучавшаяся и не понимаемая большой публикой драма, граничащая страгическим. С внешней точки зрения "Цимбелин" является пьесой, в которойШекспир самым бесцеремонным образом обходится с историческими эпохами исвойственным каждой из них кругом представлений; он всевозможные эпохи ивсевозможные представления перемешивает между собой. Пьеса переносит нас в царствование императора Августа. Но перед намипроходят английские, французские и итальянские кавалеры; мы слышим ихразговоры о стрельбе из пистолета, об игре в кегли и карты. В конце спискадействующих лиц значится: лорды, придворные дамы, римские сенаторы, испанец,музыканты, военачальники, солдаты, вестники, свита, духи - какаяразнокалиберная компания! Что хотел сказать Шекспир этой драмой? - спросят, наверное, многие имногие. Мои читатели знают, что я никогда не начинаю с этого вопроса. Чтопобудило его писать, как пришел он к этой теме - вот в чем основной вопрос,и раз мы на него ответим, то все остальное разрешится само собою. Итак, где же исходная точка в этой кажущейся путанице? Мы найдем ее,расчленив сюжет на составные его элементы. Он явственно распадается на три части. В своем обычном источнике по отношению к английской истории, уХолиншеда, Шекспир нашел упоминание о короле Кимбелине или Цимбелине,воспитавшемся, по словам хроники, в Риме и там посвященном в рыцариимператором Августом, в войсках которого он служил во время различных войн.Он пользовался таким благоволением императора, что ему было предоставлено наего собственную волю - платить или нет дань Риму. Он правил своимгосударством 35 лет, был погребен в Лондоне и оставил двух сыновей, Гвидерияи Арвирага. Имя Имоджена встречается в рассказе Холиншеда о Бруте и Локрине.В трагедии "Локрин" от 1595 г. Имоджена упоминается как жена Брута. Хотя по свидетельству главнейших источников, как уверяет Холиншед,Цимбелин жил в постоянном мире с римлянами, однако у римских писателей мычитаем, что когда Август принял в свои руки верховную власть, то бриттыотказались уплачивать ему дань. Поэтому спустя лет десять после смерти ЮлияЦезаря Август стал готовиться к походу на Британию, но план его не был,однако, приведен в исполнение. История о вторжении в Британское королевствоГая Луция, следовательно, присочинена. В 9-ой новелле 2-ой книги "Декамерона" Боккаччо Шекспир нашел рассказ оверной Джиневре, содержание которого таково. Несколько итальянских купцов,собравшихся в одном из парижских трактиров, завели после ужина речь о своихженах. Трое из них не слишком высокого мнения о добродетелях своих супруг,но один, Бернабо Ломеллини из Генуи, уверяет, что его жена сумеетпротивостать всяким искушениям, как бы долго ни длилось его отсутствие.Некий Амброджиоло предлагает ему держать с ним по этому поводу пари набольшую сумму. Он едет в Геную и находит все так, как утверждал Бернабо. Тогда он придумывает средство внести в спальню Джиневры сундук, и сам внего прячется. Ночью он отворяет сундук. "Он вышел потихоньку в комнату, гдегорела свеча. При свете ее он начал рассматривать обстановку комнаты,картины и все, что в ней было замечательного, и постарался запечатлеть всеэто в своей памяти. Потом он приблизился к кровати, и, убедившись, чтоДжиневра и ее ребенок, лежавший возле нее, спят крепким сном, обнажилмолодую женщину и увидел, что нагая она столь же прекрасна, как и одетая; ноон не нашел иной приметы, которую мог бы назвать ее мужу, кроме окруженнойзолотистыми волосами родинки под левой грудью. Затем он вынимает из еесундука кошелек и ночное платье, несколько колец и поясов и все этоукладывает в свой собственный сундук". Он спешит возвратиться в Париж,созывает купцов и утверждает, что выиграл заклад. Описание комнаты непроизводит на Бернабо сильного впечатления; он объявляет, что Амброджиоломог разузнать об этом от подкупленной служанки. Но когда тот описывает емуродинку на груди жены, он чувствует, что ему словно вонзили в сердце кинжал.И вот он посылает к жене своего слугу с письмом, в котором просит ее выехатьк нему навстречу в поместье миль за двадцать от Генуи, и в то же время даетприказание этому слуге дорогой убить ее. Джиневра с великой радостьювстречает посланного с письмом; на следующее утро оба они садятся на коней иотправляются в указанное поместье. Слуга, которому жаль лишать жизни своюгоспожу, решается пощадить ее, отдает ей камзол и плащ, оставляет ей ееденьги и помогает ей бежать; господину же своему дает ложный отчет о еесмерти и предъявляет как доказательство ее одежду. Джиневра в мужскомкостюме поступает в услужение к одному испанскому дворянину и вместе с нимотплывает в Александрию, куда его посылают, чтобы преподнести в подароксултану редких соколов. Здесь красивый юноша, т. е. Джиневра, привлекаетсултана и становится его любимцем. На базаре в Аккре она случайносталкивается в венецианском отделе с Амброджиоло, выставившим на продажусвой товар и, в числе прочих предметов, украденные у нее кошелек и пояс. Наее вопрос, откуда у него эти вещи, он отвечает, что получил их от своейлюбовницы, синьоры Джиневры. Она уговаривает его приехать в Александрию,вызывает туда же своего мужа, приводит их обоих к султану, истинаобнаруживается, и лжец уличен. Амброджиоло не отделывается здесь так легко,как Иахимо в пьесе, и не получает прощения. Он, лживо хваставшийблаговолением к нему женщины и этим навлекший на нее несчастье, подвергаетсясо средневековой последовательностью каре, которую заслужил: "Тогда султанповелел отвести Амброджиоло на возвышенное место в городе, привязать его кстолбу, лицом прямо к солнцу, обмазать его всего медом и не освобождать его,пока он сам не распадется на части. Среди несказанных мучений он не толькобыл до смерти искусан мухами, осами и оводами, которыми кишит эта страна, носъеден ими до самых суставов. И таким образом, белые кости, скрепленныеодними только жилами, долго еще не убирались и висели как предостерегающийпример". Сами по себе оба эти рассказа - повествование о распрях между Римом иязыческой Британией и история о клевете, взведенной на итальянскую даму, огрозившей ей смерти и ее спасении, - не имели, конечно, между собой нималейшего соотношения. Шекспир связал их между собой, сделав Джиневру,которую он назвал Имодженой, дочерью короля Цимбелина от первого его брака;она является, следовательно, наследницей британской короны. Теперь остается еще третья часть, обнимающая все, что касаетсяБеллария, его изгнания, бегства с королевскими сыновьями, его уединеннойжизни в лесу с этими молодыми людьми, появления среди них Имоджены и т. д.Все это - вольный вымысел Шекспира. И в этой части, целиком прибавленной имот себя, в противоположении или дополнении, в котором этот эпизод находитсяпо отношению к тому, что поэт взял из источников, достаточно ясноуказывается нам путь к настроениям и мыслям, наполнявшим его в то время,когда он задумал создать из этого сюжета свою драму. Я представляю это себе таким образом: как пережитое и оставленноепозади настроение, как свежее, хранившееся в нем впечатление, у него былосознание, что пребывание среди людей, особенно же среди людей в большомгороде и при дворе, нестерпимо. Никогда до тех пор не чувствовал он с такойполнотой и таким возмущением, что значит, в сущности, придворная обстановка.При дворе преуспевают, при дворе царят глупость, грубость,слабохарактерность и лживость. Цимбелин глуп и слабохарактерен, Клотен глупи груб, королева вероломна. Здесь лучшие люди (Белларий и Постум) осуждаются на изгнание; здесьлучшая из женщин (Имоджена) терпит жестокую обиду. Здесь знатнаяотравительница занимает самое высокое место - сама королева приготовляет яди требует яда от своего врача. При дворе развращенность достигает своегоапогея, но и вообще в больших городах, в совместной жизни с многоразличнымилюдьми даже лучшему человеку невозможно сохранить себя безупречным. Оружие,против вас употребляемое, ложь, клевета и хитрость, принуждают васпользоваться всякими средствами, какие находятся в вашем распоряжении, длязаконной зашиты. Отсюда стремление уйти прочь из города, уйти в деревню, вуединение лесов, в идиллию! Эта черта - постоянная, неизменная черта в душе Шекспира в эти годы.Тимон стремился прочь от людей для того, чтобы наполнить уединение своимипроклятиями. Он хотел скрыться в пустынных местах. Но здесь Белларий живет скоролевскими сыновьями в романтической глуши, совершенно так, как вскорепосле того Пердита и Флоризель (в "Зимней сказке") являются, окруженныекрасотою сельского праздника жатвы, и как (в "Буре") Просперо со своейдочерью живет на прелестном необитаемом острове. Когда Шекспир в более молодые годы давал место в своих грезахфантастической жизни в уединении лесов, он это делал (как это мы видим вкомедии "Как вам угодно"), потому что ему доставляло удовольствиепредставлять себе обстановку, которая была бы достойна его Роза-линд иЦелий, идеальными Арденнами, как тот Арден, где он жил в детстве вместе сприродой, такими местностями, где люди не знали забот, неразлучных с деловоюи трудовою жизнью, где юноши и молодые девушки проводили свои дни вблаженной праздности, в обществе друг друга, влюбленные или смешливые,грустные или веселые. Лес был здесь ничто иное, как самой природойучрежденная республика для преисполненной гения и любви, неисчерпаемобогатой на остроумные выходки молодежи, - избранной молодежи, какую он зналили, вернее, о какой мечтал и какую создал по своему собственному образу,чтобы иметь подходящее для себя общество. Воздух оглашался пением, вздохамии поцелуями, каламбурами и смехом. То был рай гениально-влюбленных, которогоон искал и который рисовал себе в своих мечтах. Совсем, совсем иначе представляет он себе сельское уединение теперь!Теперь это уединение для него приют - и только. Оно означает для него чистуюатмосферу, очаг душевного здоровья, неприкосновенную обитель истиннойневинности, пристанище для того, кто бежит от заразы лжи и фальши,свирепствующей при дворе и в городах. Там никто не ускользнет от этойзаразы. Однако, заметьте это, Шекспир уже не взором Тимона смотрит теперь нараспространенность неустойчивости и неправды. Он глядит теперь вниз с болеесвободно расположенных высот. Конечно, никто не может сохранить свою жизнь совершенно чистой отнеправды, от обмана и от нанесения вреда другим. Но неправда и обман невсегда бывает пороком, и даже вред, причиняемый другим людям, не непременнопорок; он часто лишь необходимость, дозволенное оружие, право. В сущности,Шекспир всегда полагал, что нет безусловных запретов или безусловныхобязанностей. Он не сомневался, например, в праве Гамлета умертвить короля,не сомневался даже в его праве заколоть Полония. Но до сих пор он все же немог оборониться от подавляющего чувства негодования и отвращения, когдаозирался кругом и повсюду видел, как беспрерывно нарушались самые простыезаконы морали. Теперь в душе его образовался как бы тесно сомкнутый кругмыслей относительно того, что смутно он чувствовал всегда, таких безусловныхзаповедей не существует; не от их соблюдения или несоблюдения зависитдостоинство и значение поступка, не говоря уже о характере; вся суть всодержании, которым единичный человек в момент решения наполняет подсобственной ответственностью форму этих предписаний закона. Иными словами, Шекспир ясно видит теперь, что мораль цели естьединственная истинная, единственная возможная. Его Имоджена говорит (IV, 2): Я лгу, но ложь моя безвредна; если Ее услышат боги, то простят. Его Пизанио говорит в своем монологе (III, 5): Совет плохой; тебе чтоб верным быть, Я господину должен изменить, - и он попадает в самую точку, когда (IV, 3) характеризует самого себяследующими словами: В обмане честен я, в измене верен. Это значит, что он лжет и обманывает других, потому что должен этоделать, но его характер не теряет своей ценности, а еще более выигрываетвследствие этого. Он ослушивается своего господина и этим самым приобретаетего признательность; он обманывает также Клотена, поступая и в этом случаесправедливо. Таким образом, все благородные лица пьесы действуют наперекортрадиционным предписаниям морали. Имоджена непокорна отцу, не страшится егогнева и даже его проклятия, потому что не хочет отказаться от человека,которого свободно избрала. Точно так же впоследствии она обманывает юношей в лесу, являясь передними мужчиной и под вымышленным именем - лживо и, однако, с высшей истинойназывая себя Fidele, верная. Точно так же честный Белларий похищает у короляобоих сыновей, уводя их с собою, но этим спасает их для него и дляотечества; кроме того, для их же блага дает им ложные объяснения в течениевсего этого времени, как их воспитывает. Точно так же добрый врач, угадываязлой умысел королевы, обманывает ее и, дав ей сонное питье вместо требуемогоею яда, делает безопасной ее попытку умертвить Имоджену. Точно так жеГвидерий поступает справедливо, как убийца-самоуправец, когда в ответ наоскорбления Клотена, не задумываясь, закалывает его и отрубает ему голову.Этим, сам того не зная, он избавляет Имоджену от попытки зверского идиотаовладеть ею. Таким образом, все достойные личности совершают здесь обманы, насилия,лгут, мало того, всю жизнь проводят в искусно поддерживаемой неправде,нисколько не делаясь от этого хуже. Пороки бросают в них лишь брызги, непятная их, если даже сами они и страдают от того, что вынуждены стать вфальшивое положение к истине и справедливости, и чувствуют себя неувереннымипорой. Чисто личные впечатления, без всякого сомнения, вызвали впервыеперемену в строе чувств Шекспира и вновь открыли его очам светлые стороныжизни. Но существенно и решительно подняла его дух над ненавистью ипрезрением к людям та идея, которая здесь косвенно высказывается: один и тотже поступок не есть одно и то же, когда он совершается разными личностями.Если даже, например, взор наш встречает всюду, куда бы он ни устремлялся,неправду и притворство, то это не значит, без дальнейших рассуждений, чтовсе человечество испорчено. Ни притворство, ни всякий другой способдействий, запрещаемый моральным законом, не находятся под безусловнымзапретом. Конечно, большинство тех, кто говорит неправду или действуетпротивозаконно, представляет собой гадких подлецов; но даже лучший, дажеблагородный человек может постоянно преступать моральный закон и все-такиоставаться добрым и благородным. Моральный самопроизвол, иначе говоря,собственная мораль, собственные цели, собственная ответственность, - вотединственная действительная нравственность. Единственные истинные иобязательные законы исходят от автономного законодательства, и унижаетчеловека нарушение только этих законов. Эта точка зрения делает взор менее мрачным. Эта точка зрения делает мирболее светлым. Для поэта уже не является больше душевной потребностьюзавершать все конфликты аккордами судного дня, заключать все странствованияпо житейскому морю общим кораблекрушением, приводить все драмы жизни кобщему уничтожению, к кончине мира, или пропитывать трагедию жизни несмолкающей ни на минуту насмешкой и общим проклятием человечеству. В нем чувствуется теперь кротость, сопутствующая усталости. Ему нехочется больше смотреть в глаза суровой действительности жизни; он находитсебе развлечение в мечтах. И он мечтает о возмездии, об истреблениинаихудших людей (королева умирает, Клотена закалывают), мечтает о том, чтобымилость шла впереди правосудия в вопросе о наказании или прощении некоторыхвредных животных, носящих человеческий образ (Иахимо), мечтает о возможностисохранить таким путем небольшую группу редких существ, не теряющих нашейсимпатии ни вследствие ошибок, совершенных ими под влиянием страсти, нивследствие неправды и насилия, которые они позволили себе ради самозащиты.Стоит еще жить на свете, пока есть в нем такие женщины, как Имоджена, итакие мужчины, как ее братья. Правда, она - идеал, а они - сказочные образы.Но поэзия требует их существования как своего условия. Вот та плодотворная дымка настроения, то обильное результатами движениемысли, из которого создалась эта пьеса. У Шекспира вновь явилось мужество дать нечто иное и нечто большее, чемпоэтические отрывки или драмы, производящие, подобно последней из егоцельных пьес, сильное, но не богатое воздействие. Он хочет развернуть переднами крупную, пеструю, обширную панораму. Действие "Цимбелина" происходит только видимо, как и действие "Лира", вдревнюю языческую эпоху Англии. Здесь вовсе нет попытки представить картинукакого-нибудь определенного исторического периода. Во всяком случае,варварство, выступающее здесь, относится скорее к средним векам, чем кантичному миру. Помимо того, в исходной точке пьесы есть слабое сходство с"Лиром". Цимбелин без всякой разумной причины разражается гневом противсвоей дочери Имоджены, как и Лир против своей дочери Корделии; вслабохарактерности и неразумии Цимбелина есть элемент, напоминающийсумасбродные выходки Лира, но там все задумано трагически, в большом стиле,здесь же все действие построено с целью привести его к счастливому концу. Между тем как король здесь человек незначительный, королева - хитрая ичестолюбивая женщина, сумевшая всецело завладеть им, поочередно пуская в ходто лесть, то упорство. Она сама говорит (I, 1) Поссорившись со мною, всякий раз Он щедро искупает примиренье. Иначе сказать, она знает, что сценой примирения ей всегда удастсядостигнуть того или другого. Ее цель - сделать Имоджену женой своего сына отпервого брака, Клотена, для того чтобы он мог войти на престол после короля,и это ее намерение становится первоначальной причиной всех несчастий,которые сыплются на голову юной героини. Ибо Имоджена любит бедного, новозбуждающего всеобщий энтузиазм рыцаря Постума и ни под каким видом нехочет отказаться от своего избранника. Поэтому пьеса и открывается ссылкоюПостума. Прибавленные собственной фантазией Шекспира действующие лица и событияпридают пьесе перспективу вследствие того, что второстепенное действие идетв параллель с главным действием, подобно тому, как несчастье Глостера,причиненное его злым сыном, является параллелью для несчастья Лира,причиненного его отвратительными дочерьми. Лет за двадцать до начала пьесыодин из придворных Цимбелина, полководец Белларий, был оклеветан и безвсякой вины со своей стороны впал в немилость у короля, осудившего его наизгнание в такой же безрассудной вспышке гнева, в какой теперь он изгоняетПостума. Из мести Белларий увел с собой обоих сыновей Цимбелина и поселилсяс ними в глухом лесу, где они растут в той уверенности, что он их роднойотец. К ним является несчастная, только что избавившаяся от попыткиумертвить ее Имоджена в костюме пажа, и ее братья, которые не знают ее, икоторых она не знает, принимают ее с величайшей сердечностью и нежностью.Один из них, Гвидерий, убивает Клотена, издевающегося над ним и вызывающегоего на поединок. Когда римское войско высаживается на берег, оба юноши идутна войну и вместе с Белларием и Постумом спасают королевство и престол длясвоего отца. Основное противоположение, выражающееся в их судьбе, как и вгосударственных делах Цимбелина, в отношении Имоджены к Постуму и отношениислуги Пизанио к ним обоим, - это, по верному и остроумному замечаниюГервинуса, то самое, которое заключается в противоположении двух английскихслов true и false, так как true означает одновременно правдивый и верный, -понятия, в пьесе привходящие одно в другое, между тем как false имеетдвойное значение вероломный и лживый. Почва при дворе зыбкая и опасная. С одной стороны глупый, вспыльчивый,постоянно вводимый в заблуждение король, с другой - отравительница-королеваи сын ее, Клотен, один из оригинальнейших образов Шекспира, истинногениальное творение, не имеющее себе равных в длинном ряде созданных поэтомгрубых и неуклюжих малых. В своей дурацкой неповоротливости инезамаскированной злобе он представляет противовес лицемерию и тонкойхитрости матери; он унаследовал от нее одну лишь негодность. Чтобы иметь возможность произвести эффектное на сцене смешение двухдействующих лиц, Шекспир дал ему совершенно такую же фигуру, как и красавцуПостуму, так что только голова его должна выражать неизмеримое различиемежду ними - идея не очень художественная. Зато Шекспир превосходноизобразил в нем урода и болвана, каким он должен быть, заставив еговыкрикивать слова с ворчливым заиканием. С глубоким юмором и тонкимнаблюдением действительности наделил он его самыми высокими представлениямио собственном достоинстве и не дал в нем место ни малейшему сомнению в своихправах. Нет пределов его тщеславию, его грубости, его зверству. Если быслова имели свойство бить, его речь постоянно разбивала бы что-нибудь взаветной святыне других людей. Кроме оскорбительных слов, у него самыегнусные намерения; он хочет совершить насилие над Имодженой в Милфорде изатем пинками погнать ее домой и т. д. К счастью, его глупость делает егоменее опасным, и с тонким искусством сумел Шекспир с начала до конца извлечьиз него одни лишь комические воздействия, вследствие чего впечатление, импроизводимое, лишено острого и мучительного чувства. Мы наслаждаемся им, какКалибаном, которого он предвозвещает, и который пытался овладеть Мирандойсовершенно таким же образом, как Клотен Имодженой. В некотором смысле можнодаже назвать Калибана дальнейшим развитием его характера до степени типа исимвола. Такие-то личности составляют тот мир, который Белларий описываетГвидерию и Арвирагу (III, 3), когда эти юноши страстно рвутся прочь, томясьбездействием в глухом лесу и тоскуя по людям и по общественной жизни с ееволнениями и борьбой: В вас говорит неопытность. Когда б Узнали вы пороки городов, Изведав нищету придворной жизни, С которою так сжиться тяжело И вместе с тем так тягостно расстаться, Где верное паденье - быть вверху, Где скользко так, что страх упасть оттуда Несноснее паденья самого; А тягости войны, где, ради славы, Опасностей лишь ищут, чтоб потом Найти в них смерть и часто вместо славы Позорное надгробие стяжать; Где часто подвиг чести ненавистен И должен злобе уступить! Ах, дети! Все это свет на мне увидеть может. В этом мире Шекспир заставляет вырасти двух личностей, которых мы поего воле должны считать высшими существами. Для него было важно с первой же сцены пьесы сообщить зрителям самыевысокие представления о Постуме. Один придворный говорит о нем с другим ввыражениях, какие некогда применялись к Генри Перси:...При дворе ж, Что редкость, был любим и восхваляем: Для юношей - пример, для возмужалых - Зерцало всех душевных совершенств, Дитя - для стариков, которым нужен Руководитель. Позднее Иахимо говорит о нем Имоджене (I, 6): Он точно бог в кругу своих друзей, И высоко возносит уваженье Над смертными его. Наконец, в заключительной сцене пьесы (V, 5): "Он был лучше самыхредких из числа достойных людей", - о чем Иахимо следовало бы подуматьраньше, так как это, может быть, помешало бы ему проделать его мошенническиештуки. Шекспир выставляет на вид величие Постума и его спокойствие, еготвердость духа, когда король проклинает его и изгоняет. Нам понятностановится, что он повинуется, потому что считает это необходимым, хотяотносительно Имоджены он и ослушался воли короля. При вынужденно поспешном прощании с нею он проникнут сознанием того,насколько она выше его по своим достоинствам и возбуждает симпатию зрителейсмесью чувства благородной гордости по отношению к другим и разумнойскромности по отношению к жене. Несколько странным кажется, что он ни минутыне останавливается на мысли увести Имоджену с собой в изгнание. Этапассивность его происходит, по-видимому, от его нежелания сделать какой-либоне безусловно необходимый шаг, который затруднил бы конечное примирение; онтолько ждет лучших времен, он желает, надеется. Когда он покидает Англию, Клотен набрасывается на него, осыпает егобранью и вызывает на поединок. Постум остается невозмутим, отвергает вызов,с пренебрежением проходит мимо болвана и со спокойным духом предоставляетему забавлять придворных похвальбою относительно своей храбрости и трусостиего, Постума, отлично зная, что никто этому не поверит. В этом отношении характер построен хорошо. Но средневековая фабулазаставила Шекспира ввести в пьесу черты, которые мы находимпредосудительными, и которые для культуры нашего времени предстают в иномсвете, чем для культуры его эпохи. В наши дни человек, у которого сердце наместе, ни за что не решится держать такой заклад, какой держит Постум; ни зачто не даст постороннему мужчине, да еще насколько можно видеть, совершеннобессовестному и самодовольному волоките самое убедительное, самоенастоятельное рекомендательное письмо к любимой женщине и никогда не дастэтому же мужчине устного полномочия употребить все средства, чтобы одержатьнад ней окончательную победу, - и все это ради возможности насладитьсявпоследствии его смущением по поводу неудавшейся попытки. И если дажепозволить это Постуму, или извинить, то лишенное всякой критики легковериеего, когда Иахимо возвращается победителем, его дикое бешенство противИмоджены носят в высшей степени отталкивающий характер, а грубая, фальшиваязаписка его Имоджене, имеющая своею целью облегчить Пизанио убийство,безусловно омерзительна. Помимо того, даже в наихудших случаях мы непризнаем за мужчиной права убить женщину за то, что она предала забвениюсвою любовь к нему. Люди Возрождения думали иначе в этом направлении, не такщепетильно относились к старинным фабулам, взятым из новелл; право и долг вэтой области они понимали традиционно. Шекспир сделал, правда, все, что мог для того, чтобы сгладитьневыгодное впечатление, производимое образом действий Постума. Задолго дотого, как ему становится известно, что Иахимо обманул его, он раскаивается всвоем злодеянии, в горьких словах ропщет на то, что Пизанио (как он думает)исполнил его приказание, и в самых сильных выражениях превозносит Имоджену.Он говорит (V, 4): За жизнь жены возьмите жизнь мою. Она не так ценна, но все же жизнь....Не всякую монету По весу ценят: часто сходит с рук И легкая, когда на ней есть штемпель. Он налагает на себя самую тяжкую кару. Присоединившись к римскомувойску, он отправляется в Англию, затем, скрывая свое имя и переодевшиськрестьянином, сражается против римлян, и никто другой, как он, останавливаетвместе с Белларием и королевскими сыновьями бегство британцев, освобождаетвзятого уже в плен Цимбелина, выигрывает битву и спасает королевство.Совершив все это, он вновь надевает на себя римское платье для того, чтобыего соотечественники, спасителем которых он только что перед тем явился,закололи его теперь, как врага. Его берут в плен, приводят к королю, и всеразъясняется. В его образе действий с того момента, как он вновь попадает наанглийскую почву, чувствуется более высокопарный и экзальтированныйидеализм, чем мы привыкли встречать у Шекспира, - стремление к самобичеваниюи искуплению. Но характер все же не является в наших глазах тем прекраснымцелым, которое желал создать поэт. Он оставляет в нас впечатление не любимцабогов, а человека, равно не знающего пределов и границ как в слепой страсти,так и в благородном чувстве раскаяния. Иное дело Имоджена. Здесь достигнуто совершенство. Это самыйпленительный, самый драгоценный из женских характеров, созданных Шекспиром,и самый богатый в то же время. До нее он изображал самых сердечных женщин -Дездемону, Корделию, но тайну их природы можно было выразить в двух-трехсловах. До нее он изображал гениальных женщин - Беатриче, Розалинду;Имоджена ничуть не гениальна, но все же она задумана и нарисована, какнесравненная среди женщин. Мы видим ее в самых разнообразныхобстоятельствах, и всюду она умеет найтись; мы видим, как судьба подвергаетее целому ряду испытаний все более и более жестоких, и она все ихвыдерживает, мало того, выдерживает их так, что ее восхитительные ивозвышенные свойства все больше раскрываются и все ярче сияют при каждомискусе, которому они подвергается. Мы сразу знакомимся с ее самообладанием по отношению кслабохарактерному, неистовствующему отцу и коварной, ядовитой мачехе.Глубокий запас нежности, наполняющий ее душу, обнаруживается в ее прощании сПостумом, в страсти, заставляющей ее мучиться тем, что она не могла подаритьему еще лишнего поцелуя, и внушающей ей упрек Пизанио за то, что он ушел сберега, прежде чем образ Постума скрылся за горизонтом. Во время егоотсутствия все ее мысли постоянно заняты им. С твердостью отражает она атакунеуклюжего жениха, Клотена. Затем мы видим ее лицом к лицу с Иахимо,которого сначала она принимает радушно, потом мгновенно догадывается о егонамерениях, когда он начинает дурно отзываться о Постуме, затем сновапринимает тон царственного достоинства, когда он объясняет, что прежняя егоречь слишком смелая шутка, которую он позволил себе. Затем идут сцены, когда она засыпает, когда она покоится сном, междутем как Иахимо описывает нам пленительную чистоту ее существа, когда онаполучает письмо от Постума, когда она стоит перед лицом неминуемой смерти,очаровательная сцена, когда она является к своим братьям, летаргия с полнымужаса пробуждением возле мнимого трупа Постума, проклятия, которыми онаосыпает Пизанио, как предполагаемого убийцу, наконец, момент встречи - всеэти сцены, представляющие собой жемчужины в искусстве Шекспира,драгоценнейшие алмазы в диадеме, блистающей на его челе, сцены, никем инигде не превзойденные в поэзии всех стран мира. Он изображает ее рожденной для счастья, но рано привыкшей страдать,поэтому твердой и спокойной. Когда Постума осуждают на изгнание, онапокоряется необходимости разлуки; она будет жить воспоминанием о нем. Всежалеют ее; сама она почти не ропщет. Она не желает зла своим врагам; под конец, когда приносят весть о том,что умерла злодейка королева, она, ради отца, сожалеет о ней, не подозревая,что только эта смерть, смерть отравительницы спасла жизнь ее отцу. В одном только отношении проявляет она страстность, в чувстве своем кПостуму. Прощаясь с ним, она говорит (I, 1): Ты должен ехать, я останусь здесь - Всегдашней целью взоров раздраженных. Останется одно мне утешенье, Что мир хранит сокровище мое, Чтоб возвратить ко мне. На его прощальный привет она отвечает такими словами: О, не спеши! Когда б ты уезжал Лишь на прогулку получасовую, Так коротко мы верно б не прощались. Он ушел, и она восклицает: Таких тяжелых мук, как эта, У смерти нет! Бранные слова отца она выслушивает равнодушно: Не сокрушайте, государь, себя Досадою; она меня не тронет. Под игом скорби тяжкой и глубокой Исчез мой страх. Она отвечает ему лишь восторженным отзывом о Постуме: Он стоит каждой женщины и, верно, Меня собой далеко превосходит. Но страсть ее возрастает после отъезда Постума. Имоджена завидуетплатку, который он целовал; она печалится о том, что не могла следитьвзорами за кораблем, на котором он уехал. Она напрягала бы глазные нервы,пока они не разорвались бы. И ей пришлось расстаться с милым, когда ей надоеще было сказать ему столько дорогих вещей: как она будет думать о нем и егопросит думать о ней три раза в день, в известный час, как она просит егопоклясться, что он не променяет ее на итальянских женщин. Он ушел, преждечем она успела дать ему прощальный поцелуй в промежутке между двух волшебныхслов. У нее нет честолюбия. Она рада была бы отдать свой княжеский сан заидиллическое счастье в сельском уединении, по какому сам Шекспир теперьтомится. Когда Постум простился с ней, она восклицает (I, 1):...О, когда бы Отец мой был пастух, а Леонат - Соседа сын! Иными словами, она желает себе доли, достающейся в удел королевскойдочери Пердите и королевскому сыну Флоризелю в "Зимней сказке". В сценеперед появлением Иахимо она говорит в том же духе (I, 6): Блаженны те, хотя и в низкой доле, Чьи скромные сбываются желанья На радость им! И когда затем Иахимо (маленький Яго) является к ней и начинает чернитьперед ней Постума, подобно тому, как вскоре он будет перед Постумом чернитьее, насколько расходятся тогда ее действия с действиями Постума! Онапобледнела при входе иностранца. Побледнела только потому, что Пизаниодоложил ей о приезде дворянина из Рима с письмом от мужа. Намеки Иахимо налегкомысленное увлечение Постума итальянками встречают с ее стороны лишьтакой ответ: Уж не забыл ли муж мой Британию? Но когда он принимается расписывать с самоуслаждением распутную жизньПостума, мало того - осмеливается предложить самого себя как средствоотомстить неверному, у нее вырывается один лишь крик: Эй, Пизанио! Она зовет слугу; она окончательно разделалась с этим итальянцем. Дажекогда она ничего не говорит, она наполняет собою сцену, например, когдалежит в постели в своей спальне, когда читает, лежа в постели, когдаотсылает свою прислужницу, закрывает книгу и засыпает. Как верно передалШекспир атмосферу непорочности в этой спальне уже одними влюбленнымисловами, вложенными им в уста Иахимо (II, 2):...О Цитера, Как можешь ты свое украсить ложе! Ты - лилия, белее всех покровов! Могу ль тебя коснуться поцелуем, Одним лишь поцелуем? Вы, рубины Небесные, как нежно вы сомкнулись! Все здесь ее дыханья ароматом Наполнено. По всей вероятности, именно эта сцена, подавляющее впечатление,исходящее из самой комнаты, обитаемой избранным женским существом,притягательная сила почти мистического свойства, присущая непорочности всоюзе с красотой, - составляет подкладку восторженного упоения, котороеощущает Фауст у Гете, когда входит с Мефистофелем в комнату Гретхен. Иахимо- это влюбленный Фауст и злобный Мефистофель в одном лице. Вопреки различиюситуаций, не может быть сомнения в том, то здесь имело место воздействиеодного поэта на другого. Как бы в восторге перед этим редким созданием Шекспир вновь становитсятеперь лириком. Через всю пьесу проходит взрыв лирики как благоговейная даньИмоджене. В первый раз в утренней песне Клотена "Чу! Жаворонка песнь звучит,и Феб уж в путь готов" и позднее, когда ее братья, думая, что она умерла,поют над нею свой гимн. Шекспир впервые показывает ее нам забывшей всякую сдержанность вразговоре с Клотеном. Это в той сцене, где принц осмеливается отзываться воскорбительных выражениях о ее супруге, имеет дерзость назвать его рабом,нищим, вскормленным крохами двора, мальчишкой, служащим на посылках из-заодежды и пищи и т. д. Тогда она разражается потоком слов таких необузданных,какие обыкновенно произносятся только мужчинами, и таких грубых, что ониедва ли уступают словам Клотена: Презренный, будь Юпитера ты сыном, А в остальном таким, как и теперь, То и тогда не стоил бы назваться Его рабом; и если по заслугам Обоих вас ценить, высокой честью Ты был бы облечен, когда бы стал Подручным палача в его владеньях В связи с этим страстным порывом произносит она слова, дающие повод кстоль смехотворному бешенству Клотена и столь ужасному его намерению, - чтостарое платье Леоната дороже для нее всей особы Клотена, - слова, надкоторыми опасный идиот не перестает раздумывать, и которые под конецпобуждают его пуститься в погоню за ней. Новую прелесть и новые ценные свойства души обнаруживает она, когдаполучает письмо от своего мужа, предназначенное коварным образом заманить еетуда, где ее ожидает смерть. Сначала вся ее мечтательность, затем вся еелюбовная страсть вспыхивают и горят чистейшим пламенем. Вот эта сцена (III,2): Мой господин письмо вам посылает. Имоджена. Как? Господин твой? Стало быть и мой! О, как бы тот прославился астроном, Который звезды знал бы так, как я Его письмо: он будущее знал бы. О боги, пусть, что здесь хранит бумага, Мне говорит лишь о любви, о том, Что он здоров, доволен, но разлукой Лишь огорчен. Целительна бывает Для нас печаль, и здесь она усилит Его любовь. Пускай он всем доволен, Но только бы не этим. Милый воск, Позволь мне снять тебя. Благословенье Да будет, пчелы, вам, что вы слепили Такой замок любовных тайн! И она читает, что ее супруг назначает ей свидание в Милфордской гавани,и ни на миг не возникает в ней подозрение, что ее зовут туда для того, чтобыубить. Скорей! Коня крылатого! Ты слышал, Пизанио? В Милфорде он. Скажи, Далеко ль это? Ведь иной туда Из пустяков в неделю доползает, Так не могу ли в день я долететь?... И как Уэльс так счастлив стал, что в нем Такая гавань есть? Иль нет? Во-первых, Скажи, как нам отсюда ускользнуть И чем отлучки время до возврата Нам извинить? Но прежде - как уйти? К чему вперед об извиненьях думать? Их после мы приищем. О, скажи, Мы много ли проехать можем в час Десятков миль? Пизанио. Десятка одного, Принцесса, вам на целый день достанет. Имоджена. И тот, кого ведут на казнь, не будет Тащиться так. Про скачки я слыхала, Где лошади бегут быстрей песка В часах. Но нет, ребячество ведь это Скажи моей служанке и т. д. На одном уровне с этими, стоящими выше всяких похвал восклицанияминаходится ответ ее, когда Пизашю показывает ей в Милфордской гавани письмо кнему Постума с самыми грубыми ругательствами по ее адресу, и когда ейстановится ясной вся глубина ее несчастья. Тогда у нее вырывается реплика: Я неверна? Что значит быть неверной? Без сна лежать и думать лишь о нем? И плакать каждый час? А одолеет Природу сон - дрожать от страшной грезы О нем и вскакивать в испуге? Это ль Неверной ложу значит быть? В высшей степени знаменательна здесь следующая черта: Имоджена ниминуты не верит, что Постум действительно считает ее способной на измену.Она иначе объясняет себе его непостижимый при других обстоятельствах образдействий....Римская сорока, Расписанная матерью своей, Опутала его. Но это малоутешительно для нее, и она просит Пизанио, решившего дать ейпощаду, скорее зарезать ее, так как жизнь потеряла для нее отныне цену.Когда она хочет обнажить грудь для удара, следуют эти восхитительные строки: Вот грудь моя! Что это? Прочь, не нужно Ей никакой охраны - пусть она Покорна будет, как ножны. Что это? А, письма Леоната! Вы теперь Не ересью ли стали? Вы сгубили Мою святую веру. Прочь отсюда - Вам не лежать у сердца моего! С тем же тщанием, вернее сказать, с тою же нежностью Шекспир углублялсяв ее природу на пространстве всей пьесы, ни на миг не упуская ее из вида,любовно прибавляя к ее образу штрих за штрихом и напоследок представил ее,как бы шутя, солнышком пьесы. В последней сцене драмы король говорит: У Имоджены Постум бросил якорь, Она же, как зарница, обращает Свой взор на братьев, на меня, на мужа. На каждого луч радостный бросая И каждому с особым выраженьем. Имоджена с самого начала жалела о том, что она не дочь пастуха, аЛеонат не сын пастуха-соседа. Позднее, когда в мужском платье онаразыскивает римское войско, судьба приводит ее к одинокой пещере среди леса,где живут ее неизвестные ей братья. Возле них и среди этой жизни, близкой кприроде, она сразу чувствует себя столь счастливой, что мы видим, как всемсвоим существом она всегда стремилась сюда, как стремится сюда в данныймомент всем существом своим Шекспир. Братья счастливы близ нее, как и онаблиз них. Она говорит (III, 6):...О боги! Желала бы свой пол я изменить, Чтоб с ними тут остаться, испытав Измену Леоната - и позднее (IV, 2): Как добры эти люди! Сколько лжи Я слышала, о боги, от придворных! Тот груб и дик, кто не из круга их; Но опыт мне другое открывает. В том же духе восклицает Белларий (III, 3):...О, эта жизнь Достойнее, чем лесть и униженье; Богаче, чем безделье и застой; Важнее, чем шелков заемных шелест. Правда, королевские сыновья, в которых говорит кровь властелинов ивоинов и которые жаждут приключений и подвигов, отвечают ему впротивоположном тоне: Гвидерий....Пусть наша жизнь Всех лучше, если лучшее покой. Тебе милей она затем, что знал Ты худшую; но нам она лишь склеп Незнания, тюрьма, где заключенный Переступить границ ее не смеет. И брат его вторит ему: О чем же будем говорить, когда Состаримся? Когда снаружи будет Декабрьский дождь и ветер бушевать?... Мы ничего не видели; мы - звери. Тем не менее Шекспир сумел распространить совершенно пленяющую сердцепоэзию на эту вложенную в его драму лесную идиллию. От нее веет ни с чем несравнимою свежестью, первобытною прелестью и отчасти интересом, присущимробинзонаде. В этот период жизни поэта, среди отвращения его к выродкамкультуры, ему отрадно было переселяться мечтами в душевную жизнь юношества,выросшего вдали от всякой цивилизации, в своего рода естественном состоянии,и наделенного превосходными задатками. Он изображает здесь двух юношей,совсем не видавших света, даже никогда не видавших молодой женщины; их днипротекали в охотничьих занятиях, и, как герои Гомера, они сами должны былиготовить себе пищу, добываемую при помощи лука и стрел; но у них есть раса,раса лучшего свойства, чем можно было бы ожидать от сыновей жалкогоЦимбелина, и их стремления направлены к величию и царственным идеалам. В испанской драме, начинающей проявлять лет 25 спустя по возникновенииэтой пьесы свой могучий расцвет под рукой Кальдерона, одним из весьмаизлюбленных мотивов становится подобное изображение юношей и молодыхдевушек, выросших в полном уединении, никогда не видавших человеческихсуществ другого пола и ничего не знающих о своем происхождении и звании.Так, в драме Кальдерона "Жизнь - сон" от 1635 г. королевский сынвоспитывается в совершенной изолированности, не подозревая своего сана. Припервой встрече его с людьми в нем прорывается наружу необузданная эротика идикое насилие в ответ на малейшее противоречие; но, точь-в-точь как упринцев в "Цимбелине", в нем видны проблески величия; он смутно чувствуетсебя властелином, не имея еще объекта для этого чувства. В пьесе "В этойжизни все - правда, и все - ложь" от 1647 г. верный слуга бежал с ребенкомимператора и скрылся с ним в горных пещерах Сицилии, чтобы спастись отпреследований тирана. Но в том же месте у тирана рождается незаконныйребенок, которого верный слуга точно так же берет к себе. Оба мальчикавоспитываются вместе, не видя иных живых существ, кроме приемного отца; ониодеваются в звериные шкуры, питаются дичью и плодами. Когда является тиран,чтобы своего сына взять во дворец, а императорского принца лишить жизни,оказывается, что ни тот, ни другой из них ничего не знает о себе, слуга жене дает никаких объяснений, оставаясь равно непреклонным перед просьбами иугрозами. Здесь, как и в пьесе "Жизнь - сон", изображается любопытство, скаким молодые люди жаждут увидеть женщину и мгновенно пробуждающаяся любовь.В драме "Дочь воздуха" от 1664 г. Семирамида растет в уединении под надзоромстарика священника, подобно тому, как в "Буре" растет в уединении Мирандапод надзором Просперо, и как и все воспитавшиеся вдали от житейской суеты,нетерпеливо стремится узнать, что делается на свете. В двух пьесах от 1672г., "Эхо и Нарцисс" и "Чудовище садов", Кальдерой еще раз варьирует тот жемотив. В них обеих юноша, в одной пьесе Нарцисс, в другой Ахилл,воспитывается один, ничему не учась, для того чтобы мы могли видетьпробуждение всех чувств, особенно же любви и ненависти, в сердце, котороевоспринимает их так примитивно, что даже не умеет их назвать. Итак, в этом эпизоде, как и вообще в этот последний период своегопоэтического творчества, Шекспир перенесся в область, где фантазия романскихнародов чувствовала себя в своей стихии, и куда она вскоре должна быланаправить свой полет; но все же ничто в их драматической поэзии этого родане превзошло того, что было написано им. Здесь, в своей лесной идиллии, он совершенно устранил эротическоечувство и вместо прорывающейся наружу влюбленности представил пробуждениебессознательной братской любви к переодетой пажом сестре. Оба эти юноши,сильные физически и высокие душой, как нельзя лучше подходят к Имоджене. Нов то самое время, когда их совместная жизнь начинает вполне расцветать, онавнезапно обрывается. Имоджена, выпив усыпляющее питье, данное врачомкоролеве под видом яда, падает замертво, и тогда в исполненную движенияпьесу вводится трогательно кроткий элемент: братья опускают сестру в могилуи поют гимн над ее телом. Мы присутствуем при погребении без церковныхобрядов и церемоний, без заупокойной обедни и панихиды, но с попыткойзаменить все это символикой природы собственного изобретения - попыткой,повторенной Гете в придуманном им от себя порядке похорон Миньоны в"Вильгельме Мейстере" с пением двойного хора. Голову Имоджены кладут квостоку, и братья поют над ней прекрасную, прочувствованную, несравненнуюпогребальную песнь, которую когда-то отец выучил их петь над могилой матери.Ритм этой песни содержит в себе как бы в зародыше то, что несколько вековспустя сделалось поэзией Шелли. Я приведу первую строфу: Тебе не страшен летний зной, Ни зимней стужи цепененье! Ты свой окончил путь земной, Нашел трудам отдохновенье! И юность с прелестью в чертах, И трубочист - один все прах! Заключение, где голоса расходятся и вновь соединяются в дуэте - эточудо гармонического сочетания метрического и поэтического искусства. Ссовсем особым предпочтением выполнил Шекспир эту идиллическую часть своейдрамы, которую он сам создал и в которую вложил проснувшуюся в нем с новойсилой любовь к сельской природе. Он вовсе не хотел показать, что бегство отчеловечества представляет само по себе нечто завидное, он только изобразилуединение прибежищем для утомленного, сельскую жизнь изобразил счастьем длятого, кто покончил все счеты с жизнью. Как драма "Цимбелин" более прежних носит характер пьесы с интригой. Втом, как Пизанио дурачит Клотена, показывая ему письмо Постума, и какИмоджена принимает обезглавленного Клотена в платье Постума за своегоубитого супруга, немало хитросплетенного вымысла. Длинный сон смифологическим видением производит такое впечатление, точно он вставлен дляпредставления на каком-нибудь придворном празднике. Оставленная Юпитеромтаблица с ее содержанием, равно как под конец восклицание короля в моментсчастья: "Неужели я стал матерью тройни!" свидетельствует о том, что полнойнепогрешимости в своем вкусе Шекспир не достиг даже и в пору своей наивысшейзрелости. Но незначительные безвкусицы тонут в такой драме, как эта, -переполненной с начала до конца чисто сказочным богатством сказочной поэзии.

ГЛАВА LХХVII


Дата добавления: 2015-10-24; просмотров: 112 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ГЛАВА ХХХVIII 22 страница | ГЛАВА ХХХVIII 23 страница | ГЛАВА ХХХVIII 24 страница | ГЛАВА ХХХVIII 25 страница | ГЛАВА ХХХVIII 26 страница | ГЛАВА ХХХVIII 28 страница | ГЛАВА ХХХVIII 29 страница | ГЛАВА ХХХVIII 30 страница | ГЛАВА ХХХVIII 31 страница | ГЛАВА ХХХVIII 32 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ГЛАВА ХХХVIII 33 страница| ГЛАВА LXXVIII

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.009 сек.)