Кассационная жалоба осужденных И.М. Антонова, Г.Л. Васильева и В.Р. Тамамац в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РСФСР о пересмотре дела

26 ноября 1942 г.

г. Молотов

Приговором Судебной коллегии по уголовным делам Молотовского областного суда от 24 ноября 1942 года все мы, Антонов, Васильев и Тамамац признаны виновными по ст. 58-10 ч. 2 УК и осуждены к лишению свободы сроком на 8 лет и Тамамац на 5 лет.

Указанный приговор Судебной коллегии находим несправедливым и чрезмерно жестким по отношению к нам и меру наказания несоответствующей содеянному.

Работая в качестве артистов хора при театре им. Кирова в данное время находящегося в гор. Молотове, мы высказывали свое недовольство по отношению администрации театра, которая никак не заботилась об устройстве нас питанием и не хотела помочь нам в приобретении, частично, одежды.

Никакого недовольства по отношению к правительству с нашей стороны высказано не было и свидетели по делу, недопонимая смысла наших разговоров исказили их, придавая им контрреволюционный смысл.

Никогда мы не были настроены враждебно по отношению к Советской власти, и за все время нашей длительной работы при театре никто этого подтвердить не может.

Не занимались мы также какой-либо умышленной контрреволюционной агитацией в целях насаждения своих мыслей кому-либо из работников театра, и это обстоятельство никакими данными предварительного или судебного следствия по делу не подтверждено.

Отдельно допущенные фразы с нашей стороны в вопросах недовольства нашей переброской с театром из Ленинградав г. Молотовс одной стороны, и отдельные перечисленные в приговоре суда фразы и факты допущенной нами болтовни без всякого к тому контрреволюционного умысла и без всякого между собою сговора, надлежало квалифицировать Указом Правительства от 6 июля 1941 года.

Просим Верховный суд рассмотреть все имеющиеся в деле материалы и переквалифицировать содеянное нами Указом от 6 июля 1941 г.[308], в соответствии с санкцией которого и определить нам меру наказания, т.к. отдельно допущенных нами фраз недопустимых разговоров мы не отрицали и не отрицаем, но считаем, что никакого контрреволюционного умысла в наших действиях нет и не было. И контрреволюционной агитацией, как это отмечено в приговоре суда, мы не занимались[309].

Антонов, Васильев и Тамамац

ГОПАПО. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 22161. Л. 244. Копия. Машинопись.

№ 258
Протокол допроса обвиняемого М.И. Дунина [310]

22 декабря 1942 г.

г. Чусовой

Молотовской области

Начат в 22 час.

Окончен в 5 час.

Вопрос: Вы арестованы за проведение антисоветской деятельности на производстве. Расскажите об этом следствию подробно.

Ответ: Работая на Чусовском металлургическом заводе в отделе технического контроля в качестве контролера, я никакой антисоветской деятельности не проводил. Может имелись отдельные мои высказывания антисоветского характера, но я их сейчас точно не помню.

Вопрос: Вы говорите следствию неправду. Следствие располагает достаточными данными о Вашей антисоветской деятельности. Почему вы об этом скрываете?

Ответ: Я еще следствию заявляю правду о том, что, работая на Чусовском металлургическом заводе, никакой антисоветской деятельности я не проводил и скрывать от следствия ничего не собираюсь. Может имелись какие-либо отдельные мои высказывания антисоветского характера, но я их сейчас точно припомнить не могу.

Вопрос: Прекратите свое запирательство и преступите к правдивым своим показаниям.

Ответ: Да, действительно, я по отношению к политике ВКП(б) и Советского правительства был настроен враждебно. Свою враждебность я среди рабочих Чусовского металлургического завода систематически выражал открыто. На путь антисоветской деятельности я стал еще с марта месяца 1942 года. Начиная с этого времени я стал систематически среди рабочих высказывать клеветнические измышления по отношению экономического положения трудящихся в СССР.

Так, например: летом 1942 года, не помню точно какого месяца и в присутствии кого, я среди рабочих стана 370 Чусовского металлургического завода возводя клевету на условия жизни в Советском Союзе говорил: «В Советском Союзе рабочие голодают, а сыты только те, кто у руководства». Летом 1942 года, также точно указать не могу в присутствии кого и в каком месяце, возводя клевету на руководителей ВКП(б) и Советского правительства я неоднократно среди рабочих стана 370 говорил: «В Советском Союзе все рабочие голодают, в этом виновато только Советское правительство, потому что оно отправило весь хлеб заграницу, а своих рабочих обрекло на гибель. Да еще обманывают народ, говорят, что запасов хлеба хватит на 20 лет, а война длится всего лишь один год и уже ничего не стало и воевать нечем. Зайдешь в магазин, а в магазинах ничего нет. Не ужели наше правительство не знает, что рабочие голодают, взяли бы и прибавили хлеба хотя бы по 200 грамм иждивенцам».

Наряду с моими клеветническими измышлениями по отношению экономического положения трудящихся в СССР, я неоднократно среди рабочих стана 370 одновременно при этом восхвалял старый дореволюционный строй, при этом говорил: «Раньше всего было много, зайдешь в магазин – всего полно, что твоей душе угодно, детям можно любой подарок купить, а сейчас детям дают по четыреста грамм хлеба и больше ничего не купишь».

В неоднократных разговорах с рабочими стана 370 Чусовского завода по вопросу вышедших указов в свет, я говорил: «Сейчас на заводах администрация руководит цехами хорошо, рабочий с цеха ни куда не уйдет – закрепостили этими указами. Раньше у помещика рабочие освобождались от работы с Гурьева дня до весны, а сейчас рабочие закреплены навечно».

Показания с моих слов записаны верно, мною прочитаны.

Дунин

Допросил ст. о/уполномоченный ГО НКВД

– сержант госбезопасности Кривобоков

ГОПАПО. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 22998. Л. 18–19 об. Подлинник. Рукопись.

№ 259
Из протокола судебного заседания Военного Трибунала 60^ой армии
по делу А.М. Третьякова[311]

24 марта 1943 г.

Действующая армия

Военный Трибунал 60 армии в закрытом судебном заседании в составе:

Председательствующего военного юриста 2 ранга Розова

Членов военного юриста 2 ранга Дубович и военного юриста 3 ранга Мартыненко

При секретаре лейтенанте административной службы Матвеевой

В 8 часов 15 мин. пред[седательствую]щий открыл судебное заседание Военного Трибунала, объявил, что Трибуналом рассматривается дело по обвинению старшего писаря хозчасти 138 минометного полка сержанта Третьякова Александра Михайловича в преступлении, предусмотренном ст. 58‑10 ч. 2 УК РСФСР.

Секретарь доложил суду, что подсудимый Третьяков под конвоем доставлен в зал суда. Вызываемые свидетели Краснов, Лубенский, Ершов в судебное заседание не явились по неизвестным причинам.

Совещаясь на месте Трибунал определил: дело заслушать в отсутствии свидетелей.

Пред-щий удостоверяется в самоличности подсудимого, который на заданные вопросы в порядке анкетных данных о себе показал:

Я, Третьяков Александр Михайлович, 1894 г. рождения, уроженец п. Шибаново Чусовского р-наМолотовской области, прожив[ал] в г. ГубахаМолотовской области, дом хлебокомбината, из крестьян-кулаков, служащий, русский, образование в объеме 8 классов, беспартийный, был членом ВКП(б) с 1918 г. по 1921 г., а затем вышел из рядов партии, т.к. был не согласен с политикой партии. Судим по указу от 26 июня 1940 г. и приговорен к 6 м-цам исправительно-трудовых работ с вычетом 50 % зарплаты. Женат, жена Третьякова Таисия Михайловна, 1906 г. рождения, проживает в г. Губахе, в армии с февраля 1942 г. по мобилизации Кизеловским райвоенкоматом, служил в 138 минометном полку старшим писарем хозчасти, в боях не участвовал, ранений не имею. В Красной Армии служат два брата – Афанасий, 1898 г. рождения, и Владимир, 1912 г. Ранее служил в армии с 1917 г. по 1921 г. С обвинительным заключением ознакомлен. […]*

Судебное следствие.

Подсудимый Третьяков суду показал: –

Разговоры антисоветского содержания я вел только с одним писарем N**. Примерно числа 20^го декабря 1942 г. N сказал мне, что не видал немецких листовок и хочет их посмотреть. У меня были немецкие листовки, я принес их и дал ему. N прочел листовки, а затем у нас зашел разговор о прочитанном. N прочел листовку о том, что у нас командиров кормят лучше, чем бойцов, и я подтвердил правдивость ее содержания.

О Троцком я говорил не как о хорошем агитаторе, а как о хорошем ораторе. Я рассказал ему, что во время Гражданской войны, когда я был на Урале, наши части отступали, у бойцов было подавленное настроение, тогда приехал к нам в полк Троцкий и выступил на митинге. После его выступления бойцы пошли в наступление. Я ничего не говорил о том, что Троцкого после смерти Ленина стали преследовать.

На вопрос члена Трибунала подсудимый ответил: «Я собираю и храню листовки потому, что мне было интересно узнать, что в них пишется».

На вопрос члена Трибунала подсудимый ответил: «Я говорил, что немцы на занятой территории распускают колхозы и раздают землю крестьянам. Об этом я узнал из разговора с одним военнопленным, и рассказал N, т.к. он интересовался этим вопросом».

На вопрос члена Трибунала подсудимый ответил: «Я говорил, что чего нам погоны то отменяли, то опять вводят».

Оглашаются показания подсудимого (лист дела 13–14).

На вопрос пред-щего подсудимый показал: «Разговор о периоде НЭПа был, а также был разговор о питании бойцов, но я ничего не говорил о том, что наши вожди бояться народа, а Гитлер народа не боится, и такой листовки у меня не было».

На вопрос члена Трибунала подсудимый ответил: «Листовки я нашел осенью 1943 г. О том, что их хранить нельзя я знал». […]

Председательствующий Розов

Секретарь Матвеева

ГОПАПО. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 31587. Л. 29–30 об. Подлинник. Рукопись.

Дата добавления: 2015-07-08