Часть II. Одежды и шелка из могильника Вербовый Лог

*М.Л. Рудова (Пчелина) счи­тает эту гравюру чжурчжеиь-скии произведением периода династии Цзннь. Нижнюю дату автор обосновывает свидетель­ством об упоминании в «Цзнньшн» под 1129 годом города Пнньяна, получившего статус «фу» и начавшего име­новаться Пиньянфу. Верхнюю дату М.Л. Рудова связывает с фантом разрушения города монголами в 1219 году. К.Ф. Самосюк, признавая Пиньян-ское происхождение памятни­ка, считает более обоснован­ным периодом бытования этой гравюры время Юаньской ди­настии. По ее мнению, куль­турная жизнь в Пнньяне про­должалась вплоть до конца XIV века, и таким образом, 1129 год можно считать толь­ко нижней датой гравюры [Самосюк, 2000, с. 239-240].

личных шелков. Подобным образом одеты четыре красавицы, изоб­раженные на гравюре XIII—XIV вв.,* обнаруженной П.К. Козло­вым в Харо-Хото. Мы обращаемся именно к этому памятнику по той причине, что гравер, назвавший свое произведение «Чарую­ще-сокровенный вид придворных (источающий) аромат облики (которых) колебал царства» [Самосюк, 2000, с. 228], изобразил четырех красавиц, живших в разное время на рубеже эр, в плать­ях, которые носили его современницы: в широких просторных одеждах, запахнутых на правую сторону, длина спинки в которых превышала длину переда, с широкими длинными рукавами, с завязками, концы которых были декоративно оформлены и пре­вышали ширину самой завязки. Несмотря на разницу в социаль­ном происхождении, все четыре персонажа изображены в арис­тократических костюмах, символизирующих их высокий соци­альный статус, либо определенный правом рождения, либо даро­ванный императором своим наложницам; а в одном случае импе­ратор возвел «простолюдинку в ранг императрицы» (рис. 10) [Са­мосюк, 2000, с. 228—229]. Все описанные признаки халатов, изоб­раженных на гравюре из Харо-Хото, соответствуют находке из Вербового Лога, как и трехчастные воротники, которые в женс­ких халатах эпохи Юань были типичным явлением. Подобным же образом: полосками разной ширины из трех разных шелков, от­личных от основной ткани халата, — оформляли нижний край рукавов. Мы встречаемся с такой манерой отделки платья в архе­ологических материалах из Уфимского могильника (Эрмитаж, инв. №30763), средневековых курганов у хутора Семенкин [Ларенок, 1992, с. 158—189], а также в изображениях монгольских императ­риц династии Юань. Особенно нагляден в этом отношении порт­рет жены Хубилай-хана, императрицы Чаби, выполненный на шелке, и хранящийся в Национальном Королевском дворце в Тайпее [Watt, Wardwell, 1997, p. 131, fig. 56].

В халате Чаби совершенно отчетливо виден трехчастный во­ротник, выполненный из трех шелков: широкая верхняя полоса из ткани с маленькими букетами, в декоре средней полосы явно про­слеживается образ птицы, а в третьей, самой узкой, можно пред­положить изображение рыбы (рис. 9). Совершенно аналогичным образом оформлены воротники и рукава в костюмах юаньских им­ператриц Будашири и Бабуши, портреты которых помещены в углу мандалы Yamantaka из музея искусств Метрополитен [Watt, Wardwell, p. 97]. Причем следует особо подчеркнуть, что на халатах их мужей, императоров Вензонга и Мингзонга, аналогичные воротники вы­полнены из двух полос шелка, не отличающегося от основной тка­ни халата [Watt, Wardwell, p. 95]. Возможно, такое различие явля­лось тендерным маркером, так как на другом шелковом портрете императора Вензонга и на портрете Хубилай-хана из Националь­ного Королевского Дворца в Тайпее прослеживается эта же зако-

З.В, ДОДЕ

Глава 1. Предметы одежды

номерность: двухчастный воротник выполнен из основной ткани халата [Watt, Wardwell, p. 96, fig. 38, 39].

Среди археологических параллелей халату из Вербового Лога, очевидно, соответствует верхнее одеяние монголки, обнаружен­ное в 1913 году в мавзолее Увека А. Кротковым, который характе­ризует его как «очень широкий и длинный, доходивший до пят, с широкими же, колоколовидными рукавами <...> халат из тяжелой шелковой материи серовато-дымчатого цвета, серебряного тканья разводами и цветами (парча). Халат без воротника, лишь оторочен тесьмой. На груди полукругл о-скошенные полы. Ни пуговиц, ни завязок на халате не заметно. По-видимому, халатик лишь запахи­вался. Во время ходьбы он, наверное, поддерживался девушками-камеристками, как это описано у Ибн-Батуты в его путешествии в Золотую Орду» [Кротков, 1915, с. 127—129]. В данном свидетельстве обращает внимание указание на тесьму, которая оторачивает во­рот вместо воротника. Возможно, под оторочкой из тесьмы автор имел в виду трехчастный воротник. На оригинальном рисунке «знат­ной монголки XIV в.», выполненном А. Кротковым, который он назвал «реконструкцией с иранской миниатюры», костюм вполне соответствует находке монгольского платья, обнаруженного авто­ром в У веке, что позволяет предположить, что источником для рисунка А. Кроткову в первую очередь послужили его находки. В таком случае, как следует из рисунка, ворот верхнего платья дей­ствительно оформлен одним рядом тесьмы, что тем не менее не убеждает нас в корректности его реконструкции, поскольку, на­пример, типично монгольский средневековый женский халат на рисунке имеет левый запах, а не правый, как это зафиксировано многочисленными изобразительными, письменными и археологи­ческими источниками именно для этого вида платья.

Как уже отмечалось, практически на всех известных изобра- жениях монголок и китаянок эпохи Юань длина их платьев сзади превышает длину переда. В совокупности с археологическими на- ходками эти источники подтверждают предположение Терентьева-Катанского о значении сохранившегося в тангутском словаре «Цзы цза» бинома, смысл которого автор видит в обозначении понятия «шлейф»: «Его первый знак переводится как «подол, край платья, одежды». Второй имеет значение «зад, тыл, конец, тыльная часть, предел, находящийся за» [Терентьев-Катанский, 1993 с. 42]. В этой же связи можно вспомнить стихи одного из величайших поэтов Китая эпохи Тан — Бо Цзюй-и, в котором, очевидно, речь идет о длиннополом платье:

Какая была во дворце Чжаоян

плясунье оказана милость! Бесценное платье — весенний наряд —

в подарок она получила.

3.1 «ОД!

Дата добавления: 2015-07-08