Глава 2. Если вы относитесь к рядовому или сержантскому составу

Если вы относитесь к рядовому или сержантскому составу, то вам выдадут ваш берет на складе полка. Офицеры, однако, носят береты, изготовленные на заказ. Несколько офицеров отправились со мной вместе в Лондон, где я заказал себе берет. Я был очень рад и горд, когда почтальон вручил мне берет песочного цвета. Мне его не просто дали. В САС никому ничего не достается просто так. Вы должны все это заслужить.

Свой зелёный берет я не заслуживал. Мне его просто выдали. Меня определили в войска специального назначения и выдали берет. Теперь я знал, что это было неправильно. Люди должны заслужить право на то, чтобы носить отличительные знаки.

Я поступил в войска специального назначения в 1958 году. На базу я прибыл в звании офицера-парашютиста. Я как раз отслужил три года в 82 воздушно-десантной дивизии. Я не пришел туда добро­вольцем, дело не в этом. Я был отправлен в войска специального назначения потому, что там требовались офицеры. Никто не интересовался нашими способностями. Я знал, что головной убор еще не определяет качество солдата. Он служил для того, чтобы держать голову в теле, чтобы делать то, что положено, когда во время по­лета ожидаешь в самолете прыжка и тебя тошнит. Он пригоден для этого. Но в САС я осознал важность системы, которая позволяет каждому индивидуально заслужить право на ношение специального го­ловного убора.

Прошел месяц, возможно недель 6, и я заметил, что солдаты не просто прибывают в Брендбери Лайн, стучатся в дверь и их принимают в полк. Я был свидетелем таких случаев, когда после про­хождения отборочных испытаний в САС из сорока кандидатов не брали ни одного солдата. Ни одного!!! Все сорок были отправлены назад в их регулярные воин­ские части. А это были кандидаты, которые приходили из отборных английских частей. Несколько раз я наблюдал как проводятся отборочные испытания.

Записавшиеся добровольцами парни прибывали из своих регу­лярных воинских частей. Первые 10 дней кандидаты проходили су­ровую физическую тренировку и обучались ориентированию по карте. Затем следовали еще 10 дней, когда кандидаты совершали марш-броски по той же местности с контролем времени. Люди начинали мучиться от хронического недосыпания, особенно страдая от сознания того, что от этого зависит их дальнейшая судьба. Этот период испытаний заканчивался маршем длиной в 45 миль и продолжительностью в 24 ча­са, во время которого каждый солдат нес вещмешок весом в 55 фунтов и оружие весом в 9 фунтов.

Хитростью при этом было то, что солдатам не указывалось, в какое время они должны были уложиться, хотя они и знали, что время ограничено. Таким образом, каждый солдат вынужден был идти так быстро и так долго, как он мог. В САС подыскивали людей, которые были бы способны проявить такие свои качества, о которых они и не подозревали, что они ими обладают. Это было подобно тому, как марафонец преодолевает барьер, когда он весь выгорел, когда уже нет сил, а он всё-таки продолжает прилагать усилия, истязает себя, находит силы продолжать бег. На этом этапе испытаний и происходил отбор.

Уцелевшие подвергались затем на протяжении 10-12 недель дополнительному тренингу. Во время этого периода каждый солдат становится объектом суровой проверки его интеллектуальных способностей. Целая команда тщательно подобранных офицеров и сержантов проигрывает с каждым из солдат разные ситуации, которые требуют от него решения трудных задач. Вот некоторые из них.

1) Группа находится в патрульном наряде в Восточной Германии.

Солдат - командир. Его задание: взорвать нефтеочистительный завод. По дороге к объекту они натыкаются на двух девочек: одна в возрасте 14 лет, а другая - 12 лет. Что предпримет командир? Убьет ли он их? Возьмет с собой? Оставит их? Свяжет их? Конечно, правиль­ного ответа здесь нет. Штабу был интересен ход его мыслей.

2) Кандидата спрашивают: "Кто твой лучший друг?" Он называет его.

"Давайте предположим, что он попал в затруднительное положе­ние, находится в полиции и просит вас, выступив в качестве свидетеля, дать ложные показания в его пользу и присягнуть. Сделаете ли вы это?"

3) Вы вчетвером находитесь в патрульном наряде. Один из вас не выполнил приказ. Вы решаете заявить об этом по возвращении в часть. На обратном пути случилось следующее: вас обнаружили, во время перестрелки он спас вам жизнь и вел себя наиболее героически среди всех остальных. Когда его будут награж­дать Крестом Виктории, доложите ли вы о его непослушании?

В конце этого изнурительного экзамена, командир скажет: "Хорошо, Томми, Вы успешно закончили отборочные испытания. Вы доказали, что Вы способный человек и можете гордиться этим. Теперь скажите нам, что вам не нравится делать?" Основываясь на своих наблюдениях, я могу сказать, что людей, не умеющих определять свои слабые стороны, в полк не зачисляли.

И, наконец, после всех отборочных испытаний и проверок кан­дидатов лично принимал командир полка. Как я уже сказал, целые партии признавались непригодными к службе в САС. Говоря на языке САС, очень трудно заслужить "отличительную эмблему". По-моему, в полк отбирали людей, которым нравилось быть наедине с собой, способных самостоятельно думать и принимать решения, людей здравомыслящих и решительных. Это отличительные черты солдат САС, которые, на мой взгляд, хорошо, было бы иметь и солдатам американских войск специального назначения.

Другое заслуживающее внимания замечание касается воинских званий кандидатов, зачисленных, в конечном счете, в САС. В большин­стве случаев они вынуждены были отказываться от своих званий, которые они имели в регулярных частях. Они должны будут еще дослу­житься до них, поднимаясь по служебной лестнице. И офицеры, как и другие по званию лица, отказывались от своего звания, приносили жертвы, лишь бы попасть в состав САС. Так было и с моим соседом в Брендбери Лайн Джоном Эдварсом. Будучи майором Королевского Шотландского стрелкового полка, он, лишь бы быть зачисленным в САС, согласился на звание капитана, т.к. в полку в это время не было свободной должности майора.

В САС был обычай, совершенно чуждый нашей (американской) армии, важность которого я полностью здесь осознал. По субботним вечерам, когда подразделение находилось в Брендбери Лайн, за кружкой пива в сержантской столовой, офицеры и сержанты свободно обсуждали события, которые произойди на протяжения недели. Делалось это следующим образом. Старший сержант заходил в офицерскую столовую и приглашал офицеров перейти в сержантскую столовую. Это было очень важно. Офицеры буквально бежали через два блока, которые отделяли их столовую от сержантской. И всё продолжалось в сержантской столовой. Никто не покидал здания до рассвета. Всю ночь мы стояли и пили пиво. Это была возможность для офицеров и сержантов отойти от традиционной формы и самовлюбленных иллюзий, это было время, когда мой сержант мог мне сказать: "Вы знаете, капитан, эта проверка на прошлой неделе была для Вас посмешищем. Все сме­ялись над вами. Вы проявили слишком большую озабоченность уте­рянной пуговицей на униформе Томми. Единственное, что нужно было Вам сделать, это заставить солдата пришить пуговицу, а не выставлять его посмешищем".

Иногда офицеры принимали критику в свой адрес, иногда нет. Часто офицеры спорили между собой, особенно из подразделений А и Д. В такие вечера было много хороших, аргументированных серьезных диалогов. Каждый принимал в них участие, включая командира полка. Это были горячие споры, они давали возможность разрядиться, давали выход чувствам каждого. Это была здоровая обстановка.

Однажды утром, вскоре после возвращения в лагерь с полевых учений я услышал стук в дверь. Это было около 3-х часов ночи, и полусонный я спустился вниз, чтобы открыть дверь. Отворив её, я увидел стоящего напротив меня солдата в полном боевом снаряжении. "Сэр, Вы должны явиться в караульное помещение как можно быстрее с соответствующим снаряжением", - сказал солдат. И он протянул мне бумагу с напечатанными у изголовья словами:" Quickly ". Я начал одеваться. Я не очень торопился, т.к. не знал, что же на самом деле происходит. Когда, наконец, я прибыл в караульное помещение, моё подразделение было уже в сборе, ожидая меня. Все были озлобленными. Они даже не хотели говорить со мной. По дороге к месту сбора далеко впереди себя я увидел другой уходящий отряд. Мой от­ряд не мог тронуться с места до тех пор, пока все не будут собраны. Очевидно, я прибыл на место последним. Вальтер проинструктировал меня, и мы двинулись в путь. Да, мы должны были преодолеть различ­ные трудности, включая длинный и быстрый переход, который должен был быть соответствующим образом оценен. Так как мы были последними на стар­те, мы никак не могли наверстать упущенное. Мы во всем были послед­ними. Я ушел в себя и ничего не говорил. Я старался не падать духом. В субботу вечером в сержантской столовой я получил нагоняй:

«Вы болван. В следующий раз пошевеливайтесь, когда вас будут вызывать по тревоге. Вы прибыла на место последним из нашего отряда, а проживаете ближе всех от места сбора. Почему вы не попросили о помощи? Вы не понимаете?»

Я не понимал. Майор Вальтер мог бы объяснить мне накануне существующие порядки, но он этого не сделал. Он не должен был мне сообщать, что он планировал, но он мог бы мне сказать: "Если Вы когда-нибудь в течение ночи получаете приказание с пометкой " Quickly " - торопитесь".

Я был зол и мне было стыдно. Однако все-таки Вальтер был очень проницательным и очень умным человеком. Я начал догадываться может быть на четвертом месяце подготовки, к чему в конечном итоге он стремился. И по-настоящему я начал понимать это, когда мы приземлились на Корсике.

Дата добавления: 2015-07-08