ЧАСТЬ 1. Я не видел никакого повода для того, чтобы задерживаться в Пентагоне

ПРОЛОГ

Я не видел никакого повода для того, чтобы задерживаться в Пентагоне. У меня не было никаких поручений.

Это было в апреле 1980 года. После нескольких месяцев я был почти уверен, что "Дельта" будет направлена теперь в Египет. Это было наше место назначения. Генерал Джоунс, покидая за день до этого совместно с генералом Фотом Стокейдом, место нашей дислокации пригласил меня на совещание объединенного комитета начальников штабов. Я был уверен, что это будет очередное совещание, подобно всем тем, которые я посещал на протяжении последних пяти месяцев. Я ошибся. Совещание в среду, 16 апреля 1980 года, оказалось совсем другим.

Я бывал в помещении объединенного комитета начальников штабов раньше, когда работал у адмирала тихоокеанского соединения Маккена. Во время таких совещаний помещение было всегда переполнено. В этот же день, однако, здесь не было никого, кроме командиров отдельных служб и нескольких человек из наших людей, специа­листов по азиатским проблемам. Среди присутствующих находился адмирал Томас Хейвард, командующий военно-морскими операциями, а также командующий войсками морской пехоты генерал Роберт Х. Барров. Кроме них, здесь находились также заместитель начальника штаба военно-воздушных сил генерал Роберт Матис, начальник штаба сухопутных войск генерал Мейер и генералы Вот и Гаст.

Я сел позади "Моисея", как мы называли между собой Мейера. Он повернулся и похлопал меня по колену. Он ухмылялся.

Генерал Джоунс начал совещание. "Как вам всем известно, мы энергично поработали над тем, чтобы найти возможности освободить заложников в Тегеране. Над этой проблемой мы работали с ноября месяца. Я считаю, что в настоящее время у нас имеются детально разработанные планы действий. Я предлагаю вам ознакомиться с ними, а затем задавать вопросы. Это непростой план, хотя мы пытались сделать его как можно проще. "Джим, - обратился он к генералу Воту - начинайте".

Генерал Вот - командир оперативной группы, изложил суть боевой операции. Он очень нервничал на этом совещании и не остановился на отдельных аспектах общего плана действий, как мы этого от него ожидали.

Затем я изложил детальный тактический план наших действий – как мы собираемся добраться до пункта "Пустыня-1", до Тегерана, освободить заложников и уйти. После того, как я закончил, генерал Барров задал несколько уточняющих вопросов: "Как вы будете воо­ружены? Можете ли вы блокировать улицу Рузвельт-авеню прикрывающим огнём и с какой позиции? Как долго вы пробудете во вражеском ла­гере?"

Наступила очередь генерала Мейера задавать вопросы. "Чарли, с момента, когда вы покинете Египет и до того момента, когда вы будете преодолевать стену, вы будете находиться в стрессовой си­туации - в общей сложности 36 часов. Мне хотелось бы услышать от вас, каким образом вы намерены справиться с этой ситуацией. В частности, меня интересует, в какой кондиции будете находиться вы и ваши люди в момент преодоления стены?"

Я объяснил, что постараюсь быть собранным и буду стараться
поспать там, где мне это удастся сделать - возможно, немного в Египте и затем на следующий день в укрытии. Я рассказал, каким образом будет обеспечен отдых моих людей в этот период: 50% из них будут находиться в состоянии боевой готовности, а другие 50% - будут в это время отдыхать.

Генерал Мейер высказал свою озабоченность по другому поводу. "Меня беспокоит вопрос о том, как будет организован контроль за ходом операции здесь, в Пентагоне? Я заинтересован в том, чтобы за ходом операции следили те люди, которые причастны к этому - и ни один человек больше". Он вспомнил о том, как объединенный комитет начальников штабов руководил операцией по вырубке деревьев в демаркационной зоне Кореи, которые использовались Северной Корей в наблюдательных целях, а также о контрольных постах, пре­доставленных в распоряжение генерала Дика Стилвелла. Он высказался против большого количества людей, как военных, так и гражданских, которые, как это было в предыдущих кризисных ситуациях, име­ли бы доступ к контрольному центру. Он высказал надежду, что на этот раз все будет по-другому. Его предостережение попало в цель. Генерал Джоунс был также явно обеспокоен этой организационной проблемой. Около 3 часов 30 минут пополудни был объявлен перерыв.

Так как события, казалось, несколько ускорялись, мне хотелось вернуться назад в Брэгг, чтобы проработать последние детали операции. Генерал Вот сказал мне, что я должен буду задержаться немного, но он не захотел объяснять почему. Что-то затевалось. Генерал Гаст просветил меня по дороге к оперативному отделу коми­тета начальников штабов.

"Нам бы хотелось, чтобы вы задержались в Вашингтоне, так как мы намерены сегодня вечером предстать с докладом в Белом доме перед президентом и Национальным советом безопасности". Я чуть не упал! Совещание, которое я только что покинул, было же конечно репетицией перед выступлением в этот вечер перед президентом и его внешнеполитическими советниками.

В течение последующих трех часов, я вместе с несколькими знакомыми мне офицерами, пил кофе в оперативном отделе. Я сомневался, что моя одежда - спортивный пиджак и галстук - были под­ходящими для визита к президенту. Может быть мне следовало бы одеть тройку. В одном из кабинетов я столкнулся с Бакшотом, кото­рый находился в Пентагоне по другим делам. Я сообщил ему по секрету, куда я намереваюсь пойти через несколько часов. Его это также взволновало, как и меня. На нём был форменный галстук, и он дал его мне. Я взял этот галстук на счастье.

Около 6.30 генерал Вот, генерал Гаст и я, все в гражданском подъехали к резиденции генерала Джоунса в Форт Майер, штат Виржиния. На генерале был изящный спортивный костюм. Я отметил, что моя форма одежды была подобрана удачно. Мы забрались опять в машину и нас повезли в Белый Дом. Во время поездки мы мало разго­варивали, но при этом отсутствовало ощущение значения нашей поездка.

Офицер службы безопасности, просмотрев наши документы, открыл ворота. До этого я никогда не был на территории Белого Дома. Нас провели через коридоры, вверх и вниз по лестницам, которые вели в кабинет совещаний. Я пытался запоминать все визуально.

Кабинет для проведения совещаний - это маленькое помещение примерно 15x20 футов (4,5x6 м), без окон. Удобные служебные кресла были расположены вокруг стоящего посреди кабинета стола, за которым проводятся конференции. Другой ряд стульев стоял вдоль отделанных деревянными панелями стен кабинета. В кабинете нас ожидало несколько человек. Среди них особое впечатление произвёл на меня своей манерой говорить и спрашивать Джоуди Пауэл. Что касается управля­ющего делами Белого Дома, то я предполагал, что он уже в летах. Но Хемильтон Джордан выглядел очень молодо. На нем были джинсы.

Я был представлен сотруднику управления и заместителю государственного секретаря Уоррену Кристоферу. Сайрус Вэнс разговари­вал с кем-то в углу. Министр обороны д-р Браун вошёл сразу же за нами, а с ним и его заместитель Клейтор. Внезапно появился доктор Бжезинский. Наконец вошел вице-президент Мондейл, на нём был спор­тивный костюм и легкие туфли, как будто бы он пришёл на неофици­альную встречу. Я занял место позади между д-ром Бжезинским и вице-президентом. Вошёл президент в голубом пиджаке и серых брюках. Все встали по стойке смирно. "Добрый вечер, господин президент". Он выглядел хорошо.

Генерал Джоунс взял инициативу в свои руки. После того, как его группа была незамедлительно представлена президенту и его людям, генерал заявил, что мы явились сюда, чтобы объяснить план освобождения заложников и ответить на вопросы. При этом он кивнул в сторону генерала Вота. Подробно представляя генерала Вота, генерал Джоунс говорил о нём как об опытном и умном офицере воздушно-десантных войск, что соответствовало действительности, и как о ветеране "зелёных беретов", что было преувеличением. Я знал, что гене­рал Джоунс верил в то, что он докладывает президенту. Но я знаю также и то, что генерал Вот не служил ни единого дня своей жизни В спецвойсках. Однако генерал Вот, когда ему было предоставлено слово, не внес поправку. Наоборот, с видом весьма компетентного человека он начал описывать то, что было сделано. Он рассказал, как велась подготовка оперативной группы к проведению намечаемого мероприятия, как выступали военно-морские лётчики, как действовали военно-воздушные силы и его собственные любимые рейнджеры. Он рассказывал действительно хорошо. Очевидно, он усиленно работал в пе­рерыве между совещанием в объединённом комитете начальников шта­бов и этим выступлением в Белом Доме.

Затем генерал Вот пустился в рассуждения о конкретном плане действий. Пока он докладывал, вице-президент попросил у меня пару наручников, которые мы называем гибкими наручниками, и стал играть ими. Эта игра во время прослушивания важного доклада доставляла ему особое удовольствие.

Генерал Вот определил участки, за которые несли ответственность он, генерал Гаст и я. Он особенно тщательно обсуждал вопрос управления и контроля за пунктом "Пустыня-1" - местом первой оста­новки в Иране в ходе спасательной операции - и за операцией в Манцарие, где вступал в действие контингент рейнджеров. Он закон­чил описанием средств медицинского обслуживания и оценкой воз­можности успешного исхода операции.

Изредка доклад генерала прерывался для уточнения, один раз доктором Бжезинским и другой раз вице-президентом Мондейлом. Мне кажется, что ни один из них не задал важного вопроса. Но я чувствовал, что президент очень хорошо следит за докладом генерала Вота, и это было более важно.

Затем генерал Джоунс представил меня. "Господин президент, это полковник Беквит, который будет командовать сухопутными силами? Я не успел ничего сказать, как Хамильтон Джордан проговорил громко и отчетливо: "Господин президент, полковник Беквит родом из штата Джорджия, округ Шлей".

Президент посмотрел с интересом: "Да?"

"Да, господин президент, я родился в Атланте, но мои родители выходцы из Эллавилле".

Президент улыбнулся лучезарной улыбкой. "Да, это совсем близко от Плейнс. Мы, должно быть, были соседями".

Я начал доклад президенту с описания хода операции от её самого начала в пункте "Пустыня-1" и до момента взлёта в Манзарие разъясняя, как оперативная группа перед рассветом прибудет в расположенное примерно в 50 милях от столицы укрытие, и как эта груп­па, замаскировавшись, будет скрываться здесь целый день.

Далее я описал, как 6 грузовиков марки "мерседес" и два джипа прибудут с наступлением темноты из Тегерана и перебросят оперативную группу в столицу. Я сказал, что собираюсь в определен­ный момент возглавить колонну в джипе с тем, чтобы контролировать последний участок дороги по городу и оценить ситуацию в районе посольства.

Когда один из грузовиков подъедет к восточной стене, которая выходит на Рузвельт-авеню, оперативная группа переберётся через неё. Затем будет заложен фугасный заряд, при взрыве кото­рого в стене образуется пролом, позволяющий проехать через него грузовой автомашине. Предполагается, что взрывная волна выбьет окна в близстоящих домах и вызовет тем самым панику среди мест­ного населения, проживающего поблизости.

В этом месте своего доклада я пояснил, что оперативная группа будет разбита на три части: красную, белую и голубую. Красная и голубая - это штурмовые группы, в состав каждой из них входят по 40 человек. Группа белых, по количеству людей намного меньше - это резерв.

Я доложил существо боевой задачи каждой из трех групп: сра­зу после взрыва голубые возьмут штурмом резиденцию сотрудников посольства и посла, перекрытие и канцелярию, освобождая заключен­ных в них заложников; группа красных атакует хозяйственно-продовольственные склады и коттеджи сотрудников, освобождая заложников и нейтрализуя посты охраны в гараже и на электростанции; в завер­шении группа белых нейтрализует Рузвельт-авеню и захватит футболь­ный стадион, примыкающий к территории посольства.

Под прикрытием трёх пулеметов, двух М-60 и одного HK-21, освобожденные заложники вместе с группами голубых и красных по­кинут через пролом в стене территорию посольства, пересекут Рузвельт-авеню и проберутся, таким образом, на территорию стадиона. Там они будут дожидаться того момента, когда вертолёты смогут увезти их оттуда.

Затем я затронул ту часть операции, которая доставляла нам наибольшее беспокойство. "Господин президент, наиболее труд­ную задачу для оперативной группы представляет собой не нападение и захват помещений - в этом мы имеем большой опыт после двух лет службы в группе войск, специализировавшихся на борьбе с террорис­тами. Нас беспокоит вопрос о том, как вести наблюдение за залож­никами и как обращаться с ними. Мы намереваемся одеть заложникам на рукава желтые повязки или завязать ленты, чтобы их было легко различать. Кроме того, мы определили по два человека из оператив­ной группы к каждому заложнику. Но мы не можем знать, как они поведут себя. Будут ли они пытаться защищать свою охрану - этот синдром появляется в тех ситуациях, когда заложники находятся длительное время в заключении. Нападут ли они на посты охраны, обезоружат их и подвергнут их опасности? Мне бы хотелось, чтобы Вы разрешили выступить от Вашего имени и сказать: "Президент Соединенных Штатов послал нас".

Президент засмеялся: "Я не уверен, что это будет что-нибудь для них значить".

Затем я объяснил, что врачи получили задание вести учёт заложников, прибывающих на стадион. Никто не покинет стадион до тех пор, пока не сумеет отчитаться за всех заложников.

Может случиться, что мы потеряем на стадионе один или два вертолета, однако оставшиеся машины смогут вывезти всех. Первая машина смогла бы увезти всех заложников, но из благоразумной предосторожности заложникам предназначается и вторая машина. Красные и голубые улетят на третьей машине одновременно с белыми, последние из которых сядут и в четвертую машину.

По прибытии в Манцарие заложники и оперативная группа бу­дут встречены группой рейнджеров, которые будут обеспечивать безопасность воздушного пространства и охранять посадку людей в транспортные самолеты военно-воздушных сил.

На этом я закончил свою часть доклада. Я спросил, имеются ли ко мне вопросы.

"Какие потери могут быть с нашей стороны?" - спросил президент. Ответил генерал Вот: "Господин президент, честно говоря, у нас нет ответа на этот вопрос. Возможно, что 6 или 7 человек из оперативной группы будут ранены; возможно, 2 или 3 заложника тоже пострадают".

Я сказал: "Я хорошо знаю, что когда мы врываемся в такие помещения, когда мы выскакиваем из-за угла и начинаем очищать комнаты, то там в темноте заложники, возможно, сумеют осилить ох­рану и овладеть их оружием. В посольстве есть военные люди, ко­торые только и ожидают такой возможности, и я знаю, что там есть сотрудник ЦРУ, который, получив возможность, будет действовать именно так. С оружием в руках они будут стремиться выбежать в коридор или спуститься вниз по лестнице, чтобы примкнуть к нам, один из моих людей, может случиться, убьет кого-то из них. Люди из группы войск "Дельта" обучены убивать каждого, кто в такой ситуа­ции имеет оружие в руках. Такое случается. Я надеюсь, что этого не случиться, но мы не можем с этим не считаться".

Президент согласился с этими доводами.

Заговорил Уоррен Кристофер. Он хотел знать, что случится с охраной. Мои слова вызвали некоторое замешательство.

"Господин Кристофер, наша задача - вывести охрану из строя"

"Что вы имеете в виду? Вы будете стрелять им в плечо или куда-нибудь еще?"

"Нет, сэр. Мы намерены выстрелить в каждого дважды, прямо между глаз".

Это, кажется, обеспокоило его.

"Вы думаете, что сумеете это сделать? В темноте, на бегу?"

"Да, сэр. Мы обучались этому".

"Вы имеете в виду, что намерены стрелять, чтобы убивать? Так?"

"Конечно же, сэр. Мы намерены пустить им по две пули большого калибра как раз между глаз".

Вмешался господин Клейтор, заместитель министра обороны.

"Я посетил группу войск "Дельта", господин президент, и видел, как они стреляют. Мне кажется, они делают это очень хорошо".

Было видно, что господин Кристофер волновался. Я уверен, он думал, что «Дельта» намерена ворваться и перебить всех.

Мы были способны на это, но это не входило в наш план. Он, должно быть, подумал о том, что несколько заложников могут быть убиты в перестрелке. Но я думал, что нет. Я уверен, что он был недоволен тем, что мы намеревались уничтожить вооруженную иранскую охрану. Но как раз это и входило в наши планы. Мы были намерены уничто­жить все посты охраны в четырех или пяти зданиях и каждого, кто ворвётся к нам в тыл. Любой вооруженный иранец внутри зданий бу­дет убит. Мы не намерены задерживаться и проверять их пульс. Мы всадим им достаточно меди, так что они нам не помещают. Когда начнёт литься кровь, многие иранцы побегут на помощь своим и, если они это сделают, то "Дельта" уничтожит их. Бесспорно. Это было предусмотрено планом. Кроме того, я не верил, что иранцы в посольстве будут стоять насмерть. Конечно, среди них найдутся такие, которые из-за своего религиозного фанатизма ни за что не отступят. Мы готовы помочь им отправиться к их создателю.

Господин Джордан спросил: "Полковник, во время учебной стрельбы Ваши люди попадали только по "иранцам" или случалось, что они задевали и "американцев"?"

"Сэр, - ответил я, - "Дельта" своё дело знает".

Я объяснил, что оперативная группа рассчитывает на то, что на территории посольства по грубым подсчетам находятся от 70 до 125 человек, не считая заложников. 20-25 человек из охраны будут стоять на посту, а остальные в это время будут спать в бараке, который будет взят под прицел пулемётов. Реальную угрозу представляют посты, охраняющие заложников. Их всех предстояло вывести из игры.

Я сел.

Слово было предоставлено генералу Гасту, и он изложил ту часть операции, в которой были задействованы военно-воздушные силы: переброска оперативной группы воздушным путём в Египет, Оман и в пункт "Пустыня-1", транспортировка группы на вертолёте в ук­рытие, вылет группы из Тегерана и, наконец, эвакуация воздушным путем из Манцарие.

Генерал Гаст был очень скрупулезный, но один аспект воздушной операции, о котором он не упомянул, всегда не давал мне покоя. "Дельта" проводила операцию по освобождению и эвакуации заложников без поддержки со стороны тактической авиации. Я был в замешательстве. На совещаниях меня заверяли много-много раз - и мне были даны позывные, - что если что-нибудь действительно серьёзное случится, то я смогу призвать на помощь истребителей. Но мне также было сказано, что из-за больших расстояний такая помощь может последовать не раньше, чем, по крайней мере, через час после вызова. Целый час удерживать позицию - это чертовски долго. Это был твердый орешек. Не предвиделось поддержки со стороны тактической авиации и при нашем вылете из Манцарии. Я не ви­дел никакого смысла в том, чтобы совершать налет лишь для того, чтобы быть затем уничтоженным иранским пилотом реактивного самолёта, которому случайно повезёт и он собьёт C-141 с заложниками и их освободителями на борту. Мы с генералом несколько раз обсу­ждали этот вопрос. Казалось решить его невозможно. Но в Белом Доме он был решен.

Президент произнес: "С момента вылета из Манцарие и на протяжении всего вашего воздушного пути из Ирана вас будет прикрывать авиация",

Вот это дело!

Кто-то спросил: "Господин президент, каковым будет решение? Должны ли мы занимать исходную позицию?"

Президент ответил прямо: "Наступило время подвести итоги.
Я не хотел бы проводить эту операцию, но у нас нет другого выхода. Мы отменили бы ее в единственном случае: если бы нам удалось освободить американцев с помощью Красного Креста. Теперь мы на­мерены не только выходить на исходные рубежи. Мы намерены про­вести эту операцию".

Чарли Беквит едва не упал со стула. Я просто не верил в то, что Джимми Картер способен на такое.

Был назначен день, когда оперативной группе предстояло проникнуть на территорию посольства. 24 апреля мы прибудем в Иран, 25 апреля мы будем скрываться в укрытии и затем переберемся через стену на территорию посольства, а рано утром 26 апреля покинем Иран.

Президент обратился к генералу Джоунсу: "Дэвид, это военная операция. Вы будете руководить ею. По закону вы должны информи­ровать министра обороны доктора Брауна о ходе операции, и я был бы Вам очень признателен, если бы Вы информировали и меня обо всём происходящем. Я не хочу никого больше из присутствующих в этом кабинете вовлекать в это дело", - он показал в сторону стола. В этот момент я был очень изумлен: президент самостоятельно при­нял решение в таком важном деле. Я гордился тем, что был амери­канцем и что наш президент способен принимать такие решения.

После того, как совещание закончилось, все встали. Президент Картер обратился ко мне: "Мне бы хотелось увидеться с Вами, полковник Беквит, перед Вашим уходом". В кабинете стало очень тихо. Президент подошел ко мне. "Я хочу попросить Вас, сделать для меня два одолжения".

"Сэр, всё, что от Вас требуется, это только назвать их".

«Мне бы хотелось, чтобы Вы перед вылетом в Иран собрали всех ваших людей и, если Вы уверены, что это будет уместным, передали им моё послание. Скажите им, что в случае провала опе­рации, все равно, по каким причинам, виновен в этом буду только я, а не они?»

"Сэр, я обещаю Вам сделать это".

"Вторая просьба: если кто-либо из американских граждан будет убит, то ли из числа заложников, то ли из группы "Дельта", и если это будет возможным без дополнительных жертв, то привезите тела убитых?

"Сэр, если Вы знакомы с моим личным делом, то Вы знаете, что на меня можно положиться".

ЧАСТЬ 1

Дата добавления: 2015-07-08