Глава 10. — Ну и где вы были?

— Ну и где вы были? — спросила встревоженная Надя, когда Хамат и счастливая, просто сияющая от счастья Женя появились, наконец, в гостинице, вошли в номер подруг. — Десять вечера, Женька!

— Вы мама Жени? — выгнул бровь Хамат.

— Нет, я ее подруга и беспокоюсь о ней!

— Ребята, не ссорьтесь, умоляю! — пропела девушка, скидывая пакеты на диван.

— Обновки? — сразу сообразила Сусанна.

— Не просто обновки, а произведения искусства! Надя смотри! Мы объездили все лавки, ты не представляешь, какая прелесть выставлена в маленьких магазинчиках!

Хамат сел в кресло и принялся лакомиться виноградом, не спуская блестящих глаз с девушки. Нет ничего прекраснее наблюдать за женщиной примеряющей наряды. В этом он убедился сегодня, протащив Женю по всем местным бутикам и магазинам, лично принося в примерочную очередную шмотку. Помогал застегнуть вечернее платье из сирийского шелка с узорной вышивкой бисером, одевал туфельку на ее ножку, примерял ажурное белье и накладывал на запястье браслеты. Улыбки Жени, ее изящное кружение перед зеркалом, сводили его с ума. Девушка была настолько великолепна, настолько грациозна, мила, женственна, стыдлива на людях и раскрепощена один на один с ним в примерочной, что Хамат, умирая от желания, не мог отказать себе в шалостях, чтоб лишний раз увериться в том, что Женя не сон, то и дело обнимал ее, ласкал украдкой, целовал. Он не мог надышаться, насмотреться на нее и все уверял себя, не веря собственному счастью – она моя.

У девушки был отменный вкус и те наряды, что она выбрала, делали ее ослепительной. Хамат не хотел отказывать себе в удовольствии вновь увидеть свою любимую в открытой блузе, в декольтированном платье, легком, легкомысленном костюмчике. Лицо девушки светилось, когда она хвасталась перед подругами, вытаскивая одну вещь за другой. Подруги включились в процесс, напрочь забыв о Хамате, а он и не напоминал о себе. Сидел тихо, ел виноград и щурил лукавый глаз на Женю, Надю, что примеряла, прикидывая на себя наряды подруги, Сусанну, что пыталась натянуть на свою ногу усыпанные стразами изящные саббочки, вдеть в уши серьги из сапфиров.

Первой очнулась Надя. Погладила сапфировый браслет:

— Фаберже&Саровски… — и качнулась к Жене. — Сколько это стоит? Ты где столько лир-то взяла? А через границу как повезешь?

— Хамат поможет. Он обещал. Да? — обернулась к парню.

— Конечно. Без проблем.

— Ну, это здесь, допустим, а у нас?

— Я оформлю дарственную. Так и впишите в декларацию.

— Но это же безумно дорого, — опять оглядела браслет изумительной ручной работы, примерила на запястье.

— Женечка дороже, — улыбнулся Хамат, подмигнув любимой.

— Ага? — растерялась Надя, попыталась залезть в следующий пакет, но Женя его убрала.

— А это я покажу потом, — заявила с лукавством и кинула пакет в руки Хамата. Он не сдержал понимающей улыбки и провел пальцем по своим губам, обещая девушке новые впечатления и поторапливая. ‘Иди ко мне, ты прекрасна’, — говорил его взгляд. Сердце девушки взволнованно забилось в предчувствии ночи, полной страсти и нежности. Еще одной – длинной, томной, чудесной.

Парень встал, подхватив пакет и обняв Женю, раскланялся Надежде и Сусанне.

— Доброй ночи.

И повел любимую в свой номер.

Надя хмуро посмотрела им в спины, потом на оставленные подругой наряды и сапфировый гарнитур и качнула головой: ох, Женька, с огнем играешь….

Хамат раздел Женю и, любуясь телом любимой, высыпал из пакета невесомые тряпочки. Первым лег на бедра девушки ажурный белый пояс, потом по ноге заскользил белый чулок, нежно разглаживаемый смуглой ладонью парня, второй, с той же нежностью и любованием, дошел до бедра, плотно обхватывая ножку.

Женя замерла, разглядывая Хамата, чувствуя тепло его рук. Ей было приятно каждое его прикосновение, каждый взгляд, и она не желала ни вздохом, ни жестом нарушать ощущение неги, вспугивать упоительный, уже желанный момент близости. Хамат. Ею опять всецело владел лишь он, от мыслей до тела.

Он прикрепил чулки к поясу, обвел фигурку девушки ладонями от лодыжек, по бедрам, талии, груди и вдруг подтянул ее к себе, заставляя лечь, и приник к лону жадно, и в тоже время, нежно. Женя вскрикнула от неожиданности, попыталась оттолкнуть, но Хамат прижал ее руки к постели крепко, но ласково. Девушка послушалась, перестав сопротивляться, и почувствовала волну тепла, задрожала, подчиняясь неведомым ей ощущениям. Жар и острое, нарастающее желание вновь поработили ее рассудок, заставляя отдаться на волю умелых ласк Хамата. Она застонала и погрузила пальцы в волосы парня, требуя: еще, еще. Он засмеялся, подхватил ее на руки и вынес на балкон:

— Видишь звезды? — прошептал, целуя шею. Женя посмотрела вверх на усыпанное звездами небо, глубокое в своей ночной синеве, прекрасное, как Хамат, и свободное, как она. — Они твои сестры…Подари им свой сладкий стон, любовь моя, подари им свою радость. Поделись…

И вошел в нее, наполняя блаженством, бездумным полетом в ночи. Еще одной, казалось бы, длинной, но такой короткой в своей неге, непонятным способом сплетенной с безумной страстью. И всего поровну: и блаженства и смущения, и радости и легкой печали. Печали от понимания, что все скоро закончится, и радости, что еще есть и еще будет. Полет в крепких объятьях, нежное порхание поцелуев и тихий, полный радости вскрик, один, второй. Сколько бы ни длилось удовольствие, всегда кажется, что всего лишь миг…

Она засыпала на груди Хамата, упоенная его ласками, испившая сладость его объятий, утомленная его властью над собой и подумала, что ей, пожалуй, будет жаль вернуться в привычный мир, монотонный круг забот, оставив себе всего лишь память о десяти ночах блаженства, что довелось ей испытать. Радость со временем потеряет свою остроту, память подкорректирует произошедшее и одарит хозяйку горечью от невозможности вернуть хоть миг прошлого.

Руки Жени крепче обняли Хамата.

— Что ты, любимая? — прошептал, успокаивая своими ласками, с замиранием поглаживая ее тонкие красивые руки пальцами: какие они нежные, хрупкие, изящные, а кожа - атлас.

— Я рада, что мы были вместе. Спасибо.

— Рано прощаешься, Женечка.

— Мне искренне жаль, что вообще придется прощаться…Мне ни с кем, никогда не было так хорошо.

Хамат лукаво улыбнулся в темноту: и не будет. Кто бы тебя отпустил, Женечка, кто бы позволил уйти, любимая.

— Великое счастье быть любимым такой женщины, — прошептал он, осторожно, чтоб не разбудить уснувшую девушку, убирая локон с ее щеки. Пропустил волосы сквозь пальцы, любуясь и восхищаясь. — Какое золото сравниться с ними? Какой брильянт подобен твоей красоте? Пэри, моя пэри.

Дата добавления: 2015-07-08