Глава 2. Машины въехали в открывшиеся ворота, прошуршали по гравию

Машины въехали в открывшиеся ворота, прошуршали по гравию, и остановились в райских кущах зелени у дома с белоснежным фасадом.

— Дворец падишаха, — выдохнула Надя.

— Н-да-а, — невесело протянула Женя. — А не погорячились ли мы с тобой?...

Дверцы распахнулись перед девушками: Хамат уже успел вылезти и теперь решил проявить галантность и потрясти гостей прекрасным воспитанием.

Надя выдавила улыбку и вышла из машины, следом вылезла Женя, с трудом проигнорировав протянутую ладонь парня: даже она привлекла внимание девушки, заставила замереть на пару секунд, чтоб еще раз полюбоваться красивыми пальцами, сильной кистью.

Чертов сириец! — разозлилась на него Женя, встала у машины, разглядывая шикарный особняк ме-елкого, примерно, как Онасисс, коммерсанта, если, конечно, у нее с глазами нормально и она видит то, что видит.

— Сусанна ничего не могла перепутать? — спросила у Нади. Та пожала плечами, пребывая в том же недоумении, смотрела начищенные ступени. К приехавшим по белоснежной мраморной лестнице спускался улыбчивый мужчина в белом костюме. Поклонился, приложив ладонь к груди, и махнул рукой, приглашая за собой.

Девушки бы с места не двинулись, но вроде менять что-то уже поздно было, и они пошли за мужчиной, слушая его витиеватые высказывания, из которых поняли не больше, чем мышь из съеденной книги.

— Его зовут Кенжап и он рад приветствовать вас во владениях своего господина, — вспомнил, наконец, о своих обязанностях парень, шагая рядом с Женей почти плечом к плечу. Его близость тревожила, и девушка обернулась, делая вид, что беспокоится за багаж. Замешкалась и поменялась местами с Надеждой, которая поняла, к чему такие маневры, мило улыбнулась Хамату, отвлекая его внимание:

— А где Сусанна?

Тот спросил у слуги и, недослушав ответ, перевел, стараясь поймать взгляд Жени:

— Госпожа и господин скоро будут, у них запланированы визиты. Кенжап покажет вам ваши покои, поможет разместиться. Если что-то нужно, то он всегда к вашим услугам… Как любой в этом доме.

— И много слуг в доме мелкого ресторанного магната? — не удержалась от колкости Евгения.

— Я не считал, — пожал плечами Хамат, пропуская девушек внутрь особняка в прохладу и в пышную, почти музейную обстановку особняка. Зеркальный паркет, мягкие уголки, обитые ярким шелком, картины, цветы, множество предметов искусства и даже опахало.

— Сусанна точно живет здесь? — заподозрила неладное Женя.

— Ваша подруга живет здесь, — заверил парень, ведя их по коридору за Кенжап, который распахивал двери. Наконец они попали в огромную комнату с видом на шикарный бассейн, прямо за стеклянной дверью.

— Это общая комната – ваша, слева спальня госпожи Надежды, справа - госпожи Евгении. Это – ванная комната, — указал на двери у выхода. — Ваши вещи сейчас доставят и разберут…

— Мы сами, — заявила Надежда, Женя закивала подтверждая.

— Хорошо, — опустил взгляд парень, понимая, что от него хотят как можно скорее избавиться. — Прохладительные напитки, шербет и фрукты вам принесут. Отдыхайте. Кенжап, — кивнул головой, приглашая мужчину на выход.

Когда двери закрылись, девушки прислонились спинами к ее поверхности и переглянулись:

— Ты что думаешь? — спросила Женя.

— То же, что и ты: Сусанка нам крупно наврала.

Евгения нахмурилась:

— Я думаю хуже.

Девушки прошли в комнату. Осторожно, боясь повредить вышитые на обивке дивана цветы, сели и задумались.

Надя Рыжова, Женя Борисова и Сусанна Заранян дружили со школьной поры. Вместе пережили начальные классы, пубертат, первую любовь, выпускные экзамены. А вот дальше каждый пошел своей дорогой, которая, впрочем, не помешала дружбе, а наоборот, еще больше укрепила их отношения. Сусанна занялась туристическим бизнесом, Евгения рванула в дебри журналистики, Надя увлеклась рекламным маркетингом. Со временем каждая заняла свою нишу на карьерной лестнице – небольшую, но уютную, и вполне довольствовалась достигнутым.

Личная жизнь девушек складывалась по-разному и все же удивительно одинаково – по одной схеме: встреча, расставание, сетования, встреча, расставание, депрессия. В итоге Надежда и Евгения махнули на перспективы в личной жизни рукой, а Сусанна еще рвалась к заоблачным высотам дикой страсти и вечной, негасимой любви в шекспировском стиле. Страсть и правда посетила ее.

Три года назад она укатила в Москву по делам фирмы и встретила там Самшата. Две недели, проведенные в бреду и пылу любовной горячки, закончились слезными заверениями в любви и выговором от начальника за халатное отношение к свои обязанностям уже дома. Месяц Сусанна горевала и ревела, потом еще два сохла от тоски и жила у телефона, в надежде, что Самшат позвонит ей. Подруги переглядывались и пытались вытащить больную из любовного ступора, твердо уверенные, что любовь сирийца так же крепка и долговечна, как снег в пустыне. Но ошиблись. Через полгода Сусанне пришел вызов в Сирию. И, конечно, наплевав на здравые размышления и уговоры подруг и родителей, Заранян рванула к милому, чтоб через месяц вернуться домой в еще большем пике. Нет, с Самшатом у нее все было хорошо, более того – сказочно, но мать любимого сказала ‘нет’ иностранкам и иноверкам и отправила гостью в обратный путь. Самшат, и, не подумав противиться воле родительницы, посадил Сусанну на самолет, заверив перед этим, что обязательно найдет способ вернуть ее обратно, смягчив сердце матери. Та поверила, поклялась в верности, любви и готовности умереть за общее счастье и, вернувшись домой, опять принялась ждать, чтоб, исхудав от тоски и любовной чахотки, получить второй вызов.

На этот раз Сусанну провожали с кучей наставлений и подарков для усмирения сирийской мегеры. Но та дрессуре не поддалась и опять выкинула невесту.

На этот раз подруги не стали сдерживаться и сказали все, что думают об убогой Сусанне, возомнившей себя Лейлой. И предприняли титанические усилия, чтоб она забыла своего Фаруха. Тщетно. Потому что, как только Сусанна начала приходить в себя, позвонил любимый и она, забыв все наставления, вновь рванула в Сирию.

Так продолжалось два года. Девушки и не думали, что дело кончится чем-то путным, но, уехав в очередной раз, Сусанна не вернулась ни через две недели, ни через месяц, ни через два. Из звонков же стало ясно, что свекровь, наконец, сменила гнев на милость и дала невестке испытательный срок, который она с блеском выдержала. Три месяца назад Сусанна примчалась в Россию, загорелая, стройная и просто светящаяся от счастья. Она навезла кучу подарков любимым подругам и сообщила, что свекровь мало благословила детей, назначила дату бракосочетания, но еще и снизошла до презентов родне и знакомым невестки.

— Обалдеть, — прогнусавила Женя, одевая широкий браслет с камнями на тонкое запястье. Как раз по ее размеру: узенькое, большая редкость. Обычно она не носила браслеты, как впрочем, и часы по одной простой причине – их диаметр оказывался всегда больше ее запястья, и они соскальзывали, терялись.

— Это еще не все, — заявила с довольной улыбкой Сусанна и вывалила на стол перед каждой подругой по горке всяких баночек, безделушек и украшений. Женя открыла маленькую баночку и понюхала ее содержимое:

— Крем?

— Да, но не просто крем. Он на благовониях. Свекровь лично тебе передала, — поведала с каким-то странным прищуром. Женя насторожилась:

— Чему обязана подобной щедрости?

— Жень, мы решили, что ты будешь у нас свидетельницей, — вздохнула покаянно, отводя взгляд.

— Мы – это кто?

— Ассария. Мама Самшата. Я ей фотографии показывала, твои работы. Она сказала, что была бы рада видеть первой свидетельницей тебя, а Надю второй. Считай приказ. Слова мамы у нас не обсуждаются. Надя, ты не обижаешься?

— На что? — удивилась та, перебирая украшения.

— Что Ассарии Женя приглянулась.

— Да мне-то что?

— Я к тому, что обижаться не надо. Мы ждем вас обоих, а не одну…

— Не поеду я никуда, — фыркнула Женя. — Терпеть не могу жару и восточных жеребцов. Мне местных хватает.

— Да и денег нет, — поддакнула Надежда.

— На счет этого не беспокойтесь: Самшат все оплатит и с визами поможет. Он уже распорядился. Билеты вам купят туда и обратно, жить будете у нас, места всем хватит, а с собой, ну… на мелочи всякие, тряпки, безделушки. Питание за наш счет. Самшат хозяин ресторана, готовит, пальцы откусите! Короче, свадьба через месяц.

— Не соблазняй, — задумалась Надежда, и по лицу было видно, что думать будет не долго – как только Евгения согласится, так и она ‘да’ скажет. Но Женьку уломать – не Надю. Борисова сроду жаркие страны не любила, а восточные страны туризма считала местами злачными и стратегически опасными для ее психического и физического здоровья.

— Играйте свадьбу в Исландии и согласна быть свидетелем, — бросила она, нюхая крем – шикарный запах, обалденный. Весь французский парфюм отдыхает.

— Женечка, ну что тебе тяжело за бесплатно в экзотическую страну прокатиться, меня порадовать, долг подруги выполнить? — расстроилась Сусанна. — Я ведь без вас ничего бы не смогла и не смогу, если б не ваши ценные советы, я, может, умерла бы от любви к Самшату.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — заметила Надя, надевая тоненькое колечко на свой палец.

— Девочки, я ведь теперь долго не приеду, а как жить без вас буду? Имейте совесть! Нельзя так с близкими поступать!

— Что-то ты недоговариваешь, — прищурилась Евгения.

— Там сложно очень, — вздохнула Сусанна. — Нет, Самшат просто чудо, мне несказанно повезло с ним, и Ассария вроде вполне, живет на своей половине, на обеды только является. Забот у меня никаких, разве что по лавкам пробежать, у бассейна позагорать, в гости к друзьям Самшата сходить… Но тоска меня берет, девочки. Мы же всегда вместе были. Я без вас, как без рук.

— На что намекаешь? — Уставилась ей в глаза Надя.

— Понимаешь, вы у меня как талисманы, вы самые, самые для меня, и если вас на свадьбе не будет, то и жизни у нас с Самшатом хорошей не будет.

— Не говори ерунды…

— Я эгоистка, девочки, да, признаю. Но вот что я подумала: ведь не только мне хорошо будет, но и вам. Приедете на свадьбу, познакомитесь с моим мужем, свекровью, заодно отдохнете, поживете у нас, они к вам привыкнут, вы к ним. И тогда мы не расстанемся навсегда. Будете ко мне в отпуск приезжать. Бесплатно! Представьте себе, в Сирию, как на дачу на выходные, в любое время.

— А без тюбетейки твой милый не останется? — хмыкнула Женя.

— Нет там тюбетеек…

— Ну, без тапочек…

— Жень, да многие мечтают о такой возможности, деньги копят, чтоб съездить, с экзотикой познакомиться, а ты уперлась. Некрасиво это и по отношению ко мне, и вообще!

— Не злись, Саня, не люблю я жару и всю восточную ерундистику. И потом, мужики там говорят прилипчивые, как мухи по осени. Валя вон съездила в Египет, еле отбилась, говорит.

— Да тебе-то что беспокоиться? Сирия не Египет! Там другие нравы…

— Круче? — Усмехнулась.

— Самшата там любой осел знает. Уважают его. Только с трапа сойдете – вам только свистни, все сделают. И никто не посмеет приставать, поверь, Самшат строг в этом отношении.

— Горячий сирийский Отелло? — хохотнула Надежда.

— Нет, не Отелло, но гости Самшата неприкосновенны не взглядом, ни словом, ни делом. Нравы у них такие, понимаешь?

— Крестный сирийский отец? — спросила Женя с ехидцей.

— Какой крестный?! Совсем что ли? Твоего отца уважают? Уважают и многие знают, а он не мафиози.

— А-а…

— Издеваешься, — надулась Сусанна. — Бросаете меня. Даже на свадьбу приехать не хотите, на солнышке погреться.

— Веришь, не хочу, — вздохнула Женя. — Знаешь, какой процент туристов, уехавших в теплые края, не возвращается на Родину? Пропадает наглухо.

— Да ничего с вами не будет! Ну, хочешь, я Самшату позвоню, он охрану вам наймет?

— Ох, крутишь ты, — заметила Надя. — Хотя, нет, правда, Жень, чего не слетать? И потом, свадьба - дело святое.

— Угу? Кто ж спорит?... Да не хочу я в вашу Сирию! Я лучше к березкам на дачу!

— К клещам! — фыркнула Надя.

— Ты здесь лежишь в толпе потных хамов, на мусоре. Купаешься в грязной воде, слушаешь крик, мат и смех, отбиваешься от комаров и слепней. А там сидишь у бассейна, в приятной компании, пьешь коктейль, купаешься в чистой воде. Разницу улавливаешь? — подхватила мысль подруги Сусанна.

— Пусть слепни и хамы, зато родные, понятные. Надоест, пошлешь светлой дорогой в непроходимые места, а там хоть запосылайся, они по-русски ни бельмеса.

— У Самшата переводчик есть.

— Ничего себе ресторанчик вам доходы приносит, — присвистнула Надя.

— Вот-вот, подозрительно все это.

— Что подозрительно?! — возмутилась Сусанна. — Что я своим подругам отличный отдых устроить хочу?!

Женя вздохнула, виновато отворачиваясь. Надежда же подперла ладонью подбородок, выставив напоказ унизанное штучной ювелирной работы браслетами:

— Я прониклась и еду, — заверила.

— Вот и договорились. Звякнешь с Евфрата, — кивнула Женя.

— Значит, ни в какую уважить подругу не хочешь? — вздохнула Сусанна. — Ладно, не тащить же тебя, ослицу, силком. Но учти, я обиделась!

— Извини, но ты сама понимаешь, что подобное рандеву не для меня.

— Угу, — вздохнула Заранян и пододвинула подруге баночку с кремом. — Нюхала его, нюхала. А что не намазалась? Попробуй, замечательная вещь.

Женя, чтобы не расстраивать ее, а заодно сменить тему, начала втирать крем в кожу лица, поглядывая в маленькое зеркальце в крышке баночки:

— Не знаю, как действует, но запах просто упоительный.

— Ну-ка, дай, — протянула руку за банкой Надя, но Сусанна ее остановила.

— Этот крем сделан индивидуально для Женечки. Я же знаю ее кожу, вот специально для нее Ассария крем и заказала. К тому же у тебя аллергия на сандал, забыла? Хочешь пятнами пойти?

— Не-а.

— Шелк, не кожа, а шелк, — восхитилась Женя.

— Я тоже хочу крем по индивидуальному заказу, — вздохнула Надя.

— К приезду закажу, — заверила Сусанна. — По лавкам пройдемся. У тебя глаза разбегутся от обилия всяких чудных вещичек. Эксклюзив. Это вам не стандарт и опт, там вручную делают и за копейки отдают. А природа какая, девочки! Эдем! У тебя бы такие кадры были, Женя, просто шедевры. Представь красное на закате солнце над пустыней. А небо яркое, глубокое и белоснежные ворота древнего храма. А колоритные краски восточного рынка, лица людей?

Женя слушала Сусанну, представляя нарисованные картинки, и почувствовала сомнение: а почему действительно не рискнуть и не изменить один раз принципу? Сердце билось в груди то гулко и часто, то замирало, и плыли перед глазами экзотические красоты, коллаж из лиц, взглядов, движений.

— Ты могла бы сделать уникальнейшие снимки!

— Замри, мгновенье, ты прекрасно, — вздохнула, тряхнув копной русых волос. — Знаешь, я, пожалуй, подумаю.

— А что здесь думать? Ехать надо. Свинство это, Борисова, на свадьбу подруги не явиться, — бросила Сусанна.

Женя посмотрела на Надю и поняла, что та согласна с девушкой. Пришлось согласиться и ей:

— Ладно, уговорили, тряхну своими дорожными сумками, и нервами. Совершу подвиг во имя дружбы. Когда отпуск-то брать?...

Девушки переглянулись.

— Ну, может, оно не все так плохо? — сказала Надежда. Женя пожала плечами:

— Да, плохого вроде ничего нет, но отсутствие Сусанны, знающей, что мы сегодня приедем, тревожит. Как и обстановка.

— Сусанка у свекрови под каблуком вместе с мужем, поэтому удивляться нечему. Но в одном ты права – ухо надо держать востро.

— И смотреть в оба.

— Принято, — кивнула Надя, поднимаясь. — Я в ванную. Пора смыть дорожную грязь.

— Ой, как пора, — подхватила Женя.

Девушки разбрелись по комнатам.

— А апартаменты хороши, — кивнула Надежда подруге в открытую дверь своей комнаты.

— Угу, — не смогла не согласиться она: широкая двуспальная кровать, застеленная светло-голубым покрывалом, полупрозрачные шторы в тон, закрывающие окно во всю стену, трельяж с пуфиком, встроенный шкаф, картина в позолоченной рамке в стиле позднего Боттичелли над столиком, удобные кресла. Женя посмотрела на все это и ушла в ванную, чтоб голову не ломать: откуда у хозяина ресторана столько денег и вкуса?

Душ немного взбодрил.

Женя вышла из ванной, просушивая полотенцем волосы, и подивилась сервису: у кресла стояли ее вещи, на столике чеканный серебряный поднос с прохладительными напитками, фруктами, на постели лежала белая короткая футболочка с аппликацией иероглифической надписи на груди, шортики.

Женя взяла футболку, провела ладонью по материи: плотная, но мягкая, гладкая – приятная. Пальцы пробежались по небольшой надписи, повторяя замысловатые изгибы иероглифов:

— Тым-дым-тум-дум… Надеюсь, здесь не написано: Женька – дура, — и скинув халат, решилась примерить.

Хамат стоял у окна и сквозь шторы прекрасно видел девушку. Он не прятался, как впрочем, и не думал этого делать. Его взгляд был устремлен на гостью, а мысли будоражили кровь.

Тот топик-футболка, что он купил сам, тщательно отобрав из всего ассортимента товара, привезенного Фахурти, была в руках девушки. Он точно так же, как она сейчас, трогал рукой материю, мял и гладил пальцем, проверяя, достаточно ли приятно будет телу. И помнил мягкость и нежность ткани, и, глядя, как этот топик скользит по телу девушки, закрывает грудь, Хамат чувствовал, как он касается кожи, обтягивает грудь, лаская ее, словно сам был топиком. Он смотрел на силуэт девушки и запоминал, впитывал взглядом каждый изгиб фигуры, каждое движение – грациозное, пластичное. Девушка не одевалась, она словно совершала таинство, пела и соблазняла каждым своим движением, жестом, и зачаровывала Хамата.

Ему вспомнился холодный апрель в Москве, подземка метро, станция Измайловская, шум голосов, гул электропоездов. И молоденькая девушка в расстегнутой, короткой бежевой куртке, в юбочке выше колен, в тон. Девушка прошла мимо него стремительной и грациозной походкой навстречу другой девушке короткостриженной, с угловатой, мальчишеской фигурой, видимо, ее подруги и засмеялась над какой-то фразой, повернулась в полупрофиль к Хамату, но не видела его – разговаривала с девушкой. Пара минут увлеченной беседы подруг дали возможность Хамату разглядеть грезу от и до. Типично русская красавица с румянцем на щеках, яркой голубизной глаз… разрез которых был типично восточным.

Парень смотрел в открытый вырез кофточки девушки на дешевую подвеску, что висела на груди, высокой, идеальной по форме: немаленькой, так что не знаешь, с кем решил, провести ночь – с мальчиком или девочкой, и не большой, так что не обхватишь и двумя ладонями. И фигура у девушки тоже была идеальной, полностью в его вкусе: не худая, нескладная, из ряда тех, кто любит превращать себя в набор костей, пособие по изучению человеческого скелета, но и не пышка, которую не знаешь за что обнимаешь. У этой девушки была идеальная, тонкая талия, плавный и четкий изгиб бедер, плоский живот и далеко не плоские ягодицы, длинные ровные ноги – идеальные от икр до … Хамат мысленно провел ладонью от щиколотки, охваченной коротким, изящным сапожком, вверх по ножке, обтянутой телесного цвета чулком, по икре, колену, стремясь выше к бедрам, прикрытым бежевой юбочкой, и словно наяву почувствовал под пальцами гладкость колготок, прохладу наверняка замерзших ножек и тепло там, под юбкой…

Девушка тряхнула копной длинных волнистых волос цвета кофе с молоком и, махнув своей собеседнице ладошкой, пошла к эскалатору. Хамат двинулся за ней, как нитка за иголкой, щедро улыбнулся, заговорил, не скрывая своего восхищения ее красотой. Однако, девушка в ответ шарахнулась от него как от чумного и одарив презрительно-надменным взглядом, ускорила шаг, нырнув в толпу.

Хамата долго смотрел ей в след, чувствуя себя не только отверженным, но и почти уродом, которому без лишних сантиментов, грубо и доходчиво, дали это понять. Девушка скрылась с глаз, исчезла вместе с мимолетной обидой, но образ красавицы остался в памяти, а ее неприступность обрела ореол не то святости, не то загадочности.

Тогда он подумал, что эта женщина стоит всех звезд Москвы…

— Хамат, Самшат приехал, — окрикнул его Джахар.

Парень с трудом отвел взгляд от женского силуэта за стеклом и занавеской и нехотя пошел к крыльцу парадного входа.

— Да-а, Женечка, вот он рай, — протянула Надя, наслаждаясь прохладой тишиной и соком. Она полулежала вытянув ноги на диване, и блаженствовала, поглядывая на бассейн, виднеющийся за стеклянными дверями. — Век бы так отдыхала! Осталось увидеть Сусанну, чтоб успокоить червячок тревоги, и тогда, банзай! Всеми четырьмя лапками за то, чтоб превратить это чудное местечко в дачку на выходные.

Женя лежала, закинув руки за голову на белом пушистом ковре на полу, и поглядывала на подругу с пониманием:

— Обслуживание, конечно, шикарное, апартаменты – люкс-номер самого престижного отеля – отдыхает. Одно ‘но’ – добираться сюда – мама дорогая.

— В следующий раз попрошу вас сбросить с самолета сразу над Эль-баб, чтоб не мучились! — объявила довольная Сусанна, появившаяся в дверях. Выглядела она ослепительно: укутанная в газовую сверкающую ткань удивительную по красоте рисунка, массивные длинные серьги в ушах, на голове, оттеняя черные волосы, газовая накидка с серебряными и золотыми нитями, на руках браслеты. В глазах свет безмятежного счастья.

— Сусанна?!

— Шахрезада!

Взвизгнули подруги и рванули к ней, обнялись, закружили по комнате, прыгая от радости, как газели:

— Класс, класс!!

— А-ааа!!

— Задушите!! — засмеялась женщина.

— Легко!

— И прямо сейчас!!

— А-аа!! — начали крутить ее, ощупывая, осматривая.

— Почем драпчик?

— Какую ювелирную лавку обчистила?

Самшат и Хамат, которых девушки в пылу бурного ликования от встречи с Сусанной не заметили, стояли в дверях и с улыбками наблюдали за подругами. Потом переглянулись и вышли, тщательно прикрыв за собой двери.

Девушки плюхнулись на диван. Женя, поджав ноги с одной стороны Сусанны, Надя с другой:

— Рассказывай, где была! — потребовала Надя.

— Да, да, — закивала Женя. — А то мы взять тебя не знали где!

— Думали, попали в историю…

— Вляпались по ушки!...

— С тебя причитается за пережитое!...

— Наши нервные клетки понесли значительный ущерб!...

— Это особняк твоего жениха, бе-едного ресторанного деятеля или индийского магараджи?

— Ой, ну что вы девочки! — рассмеялась Сусанна. — Самшат очень влиятельный и богатый человек. У него не один ресторан, а сеть по всей Сирии, а еще у него два брата, у которых тоже свой весьма процветающий бизнес.

— Ага? А дома сказать слабо было?

— Сюрприз! — хохотнула женщина. — Хотела, чтоб вы обалдели…

— Удалось.

— Но как-то неуютненько. Мужички здесь неоднозначные.

— Это слуги, они будут следить за вашей безопасностью. Кровь здесь у всех горячая, восточная, а вы в их традициях нули. Вот чтоб недоразумений не было и сильно ретивые граждане не наскакивали на красавиц из далекой России, приставлены мальчики, которые и проследят, и подскажут, и уберегут от нескромных глаз, рук и желаний. Завтра в город поедем – они нам очень пригодятся.

— Руки? Глаза? — удивилась Женя.

— Охрана!

— Я и сегодня в состоянии почтить своим посещением пару лавок, — бросила Надежда.

— Сегодня отдыхайте. Вечером к тому же ужин в кругу семьи. Со знакомством, так сказать.

— Со свекровью?

— Да, — заверила, улыбнувшись хитро. — Ждет, мечтает лично познакомиться с моими сестрами. Вы ведь – сестры?

— Не родные…

— Но для меня роднее родных!... Как комнаты? Понравились?

— А то! Шутишь?

— А это особенно, — Женя с улыбкой погладила коттоновый костюмчик, провела по облегающему грудь топику. — Качество – лучше не встречала.

Сусанна потрогала пальцами край футболочки и кивнула:

— Да, мягонькая… Я рада, что подошло и по вкусу!

— Мне тоже, — заявила Надежда, показывая ей легкий зеленоватый костюм, почти как Женин. — Восточное гостеприимство?

— Как же иначе? Вы самые дорогие гости в этом доме!

— А есть еще гости? — спросила Женя.

— Нет, это я к слову. Может, к бассейну пойдем? Искупаемся, фруктами побалуемся и зеленым чаем?

— Можно, — согласилась Надя, а Женя поморщилась:

— Сумки надо распаковать, а не охо-ота-а-а…

Сусанна рассмеялась:

— Понимаю, устали. Сейчас позову слуг, они распакуют. Кстати, почему Кенжап не проследил за этим?

— Мы попросили. Я лично не люблю, когда в моих вещах роются…

— Какое роются? — возмутилась женщина. — Прелести наличия слуг. Короче, подъем! Быстро за купальниками и к бассейну в шезлонги, а я отдам нужные распоряжения и буквально через десять минут присоединюсь, — объявила приказным тоном. Встала и вышла, а подруги переглянулись и скорчили друг другу рожицы:

— Мадам Бен-Хаджар! Еще не жена, но уже госпожа!

— Как быстро люди портятся, просто …

— Завидно? — хихикнула Надежда.

— Угу, как же! Интересно. Вот ведь плакала о несчастной любви, понурая ходила, где деньги взять на дубленку думала, а сейчас погляди: звезда Востока! В глазах блеск, осанка королевы, одежда…

— Одалиски! И тон прапорщика, — прыснула от смеха Надя. — В чем-то ты права, но я, как бы ни изменилась Сусанна, надеюсь, наших отношений перемены в ее характере не коснутся.

Женя задумалась:

— По-моему это как раз дело десятое, главное, она счастлива, и это видно издалека.

— Дай Бог… Переодеваться-то будем?

— О! Правда, надо поторопиться, а то госпожа Бен-Хаджар будет зело недовольна и отправит на гауптвахту, — встала Женя, от души потянулась, радуясь, что все довольно хорошо складывается и у подруг, и у нее.

— На ближайший базарчик, — засмеялась Надежда, скрываясь в своей комнате.

Евгения быстро переоделась в голубенький купальник, геройски откопав его в сумке. Покосилась на кинутые на постель вещи и мысленно махнула рукой: потом уберу. Пошла к Наде, завязывая лямки лифчика на ходу. Заглянула к ней:

— Слушай, мне давно интересно, но спрашивать у Сусанны как-то неудобно.

— Чего? — поправляя бретельки, спросила девушка.

— Я о вероисповедании. Она же христианка, а он мусульманин, как они вместе-то?

— Понятия не имею, — бросила Надежда, подхватывая подругу под руку. — Во-первых, это не наше дело, во-вторых, если родичи Самшата согласились и благословили его на союз с иноверкой, значит, вопрос, что ты задала, уже не актуален.

— Да? Вообще-то ты права, — задумчиво протянула Евгения. — Сирия не Ирак, фанатиков, конечно, везде хватает, но прогрессивно мыслящих тоже. Да, наверное, этот вопрос уже давно решился.

— Наверняка, — плюхнулась в шезлонг Надя. — Обалдеть! Я в шезлонге, на краю бассейна! В Сирии! Мама!

Женя села рядом, но на стул и продолжила рассуждения, в пылу раздумий поедая засахаренные фрукты с вазы на столике:

— Здесь люди не так консервативны и более терпимы к другим вероисповеданиям. Высок процент армянского населения – христиан.

— Это ты откуда знаешь? По лицам прочла?

— В инете для малоразвитых писано.

— А-а.

— Ага! А если судить по обстановке в доме: кондишены, интерьер спален, ну и так далее, то Самшат больше тяготеет к западному образу жизни…

— Держи карман шире, — хмыкнула Надя, напялив на нос солнцезащитные очки. — И кончай политученье, дома вся эта ерундистика надоела. Дай отдохнуть от болтовни.

— Это не болтовня, а просвещение тебя, отсталой.

— Можно, я неучем поживу две недели?

— Не получится. Ты находишься на территории исламского государства, твоя самая любимая подруга выходит замуж за мусульманина.

— Новости, — фыркнула Надя.

— Не новости, но предупреждение об особенностях общения с представителями других традиций. Вечером ужин с мадам Мегерой, не забыла?

— А мне-то что?

— Да и мне тоже ничего, но Сусанну подводить не стоит. Да и вляпываться в истории неохота.

— Ты уже вляпалась. В переводчика, — хихикнула девушка. — Горячий персидский скакун! Как он жарко смотрел на тебя, а?! Не взгляд – зажигалка!

— Ну-у, так и знала, говорили о религии перешли на личности!

— Нет, Женя, признайся, ничего мальчишечка.

— Ничего, — кивнула. — Если далеко.

— Вот, Борисова! — выставила палец Рыжова. — Об этом и речь! Запомни, выучи наизусть и четко следуй инструкции: не смотреть, не улыбаться, глазки не строить! А то будут неприятности.

— Это ты мне? Я что, на больную похожа? — возмутилась Евгения. — Ты себе это скажи!

— Женя, ты понятия не имеешь, до чего арабы дурные в плане секса. Они готовы на все ради банального траха. Темпераментные, сладострастные и абсолютно невменяемые.

— Какие познания, — хохотнула девушка. — Это ты по собственному опыту?

— Да, я между прочим прошлой весной в Турцию летала…

— На два дня!

— Выше головы хватило! Шагу ступить не давали, озабоченные!

Из зарослей за спинами подруг вынырнула Сусанна и, сев в свободный шезлонг спросила:

— О чем спор?

— О менталитете местных самцов.

— Кто-то приставал? — удивилась она.

— Вот! — теперь уже Наде выставила палец Женя. — Человек удивлен подобным предположением! Значит, здесь такого нет, это тебе не Турция.

— Ой, не рассказывай сказки! …

— Серьезно, кто-то приставал? — выгнула бровь Сусанна.

— Ага, к Наде. Прошлой весной, — хохотнула Женя.

— Тьфу, Борисова! Я тебе о чем говорила?! Нет, Сусанн, ты глянь на нее! Я ей о небе, она о земле.

— А что случилось-то? — нахмурилась женщина.

— Пока ничего, слава Богу, голова на месте еще. Поэтому и втолковываю, чтоб поздно не было!

— Ты перестанешь ребусы загадывать или нет?

— Я о Хамате, переводчике…

— О ком? — наморщила лоб Сусанна.

— О Хамате! Ну, посмотрел, ну, подышал, а Надька вот разоряется, словно мы уже согрешили! — бросила Женя недовольно, но не оттого, что подруги развили неприятную ей тему, а потому что от одного упоминания имени Хамат Жене стало жарко и на душе волнительно. И что с ней происходит, она понять не могла.

Евгении в принципе не нравились мужчины восточного типа. Она чуралась любых восточных наций. С их представителями ей приходилось общаться не раз и по долгу службы и по домашним обязанностям. Последнее случалось настолько часто, что чаще просто не бывает – из-за рынка, что был расположен неподалеку от редакции, как раз Жене по дороге домой. Покупая фрукты, зелень, девушка не раз смогла убедиться во всех тех отрицательных качествах, что приписывали доброхоты восточным темпераментам. Навязчивость ‘абреков’, переходящая в немотивированную злобу, агрессию и злопамятность, порой не только возмущала, оскорбляла до глубины души, но добавляла отвратных красок в общий портрет восточных мужчин. А сколько она слышала печальных историй о их вероломстве, хитрости, подлости, мстительности? О том, как они похищают понравившихся женщин, отправляют в свои гаремы, бросают с детьми, врут, используют. Нет, статьи и рассказы очевидцев она фильтровала как любую другую информацию – профессиональная привычка, но все равно создала определенное мнение, свое собственное, основанное на собственном опыте, и хорошо, что малом, косвенном. И жила по принципу – это есть, поэтому помни и не лезь в чужие монастыри. Действительно, кому хочется стать жителем гарема, предметом сексуального домогательства, мести, злости, добровольно залезть под пяту темпераментного и агрессивного гегемона?

— Благодарю покорно! Ты мне чужие фантазии не приписывай, если у него что не в порядке с взглядом и головой, то у меня пока последняя на месте и работает, — заявила хмуро.

— Вот за что я тебя люблю! — объявила Надежда. — За твое здравомыслие.

— Я вам не мешаю? — обиделась Сусанна.

— Нет, сиди, — милостиво махнула ладонью та.

— Ах, так?!

— Давай ее проучим? — предложила Женя. — Зазнайка!

Девушки с криком за руки стащили подругу с сиденья и, не удержавшись втроем, бухнулись с визгом в бассейн.

Хамат прошел в апартаменты гостей, постоял у стеклянных дверей, поглядывая на разместившихся с краю бассейна девушек. Палец обрисовал на стекле силуэт Жениной фигурки, сидящей к нему спиной:

— Эжен… Евгения…

В покои заглянули служанки, и парень, хмуро посмотрев на них, вышел. Зашел к себе, переоделся и, прихватив полотенце, поспешил к бассейну.

Девушки с визгом и смехом играли в догонялки, поднимая фонтанчики веселых брызг: Женя и Сусанна. Надя же лежала в воде, зацепившись за поручень, и бултыхала ногами. Она первой увидела парня и одарила его настороженным взглядом.

Хамат кинул полотенце на кресло и нырнул в воду. Надя метнулась к подругам, толкнула Сусанну, шепнув в ухо:

— Ваш переводчик ненормален! Он здесь, в бассейне!

Женщина нахмурилась и огляделась, не понимая о чем речь. Женя же насторожилась, глядя на лица девушек, и взвизгнула, когда из-под нее, проведя ладонью от стопы до груди то ли специально, то ли случайно, вынырнул смеющийся Хамат.

— Хамат! — шлепнула по воде. — Напугал!

— Извините.

Девушка сказала бы ему, да не тот случай и не тот человек. Свяжись – неизвестно, чем дело кончится. С ним вообще не знаешь, как общаться: улыбнулась – теперь липнет, а скажи что-нибудь, где гарантия, что не обидится, злобу не затаит или еще больше приставать не начнет? Девушка благоразумно промолчав, отплыла от парня, вылезла из бассейна и, взяв полотенце, вытерлась, повернувшись спиной к компании.

Надя же задумалась: ее занимала одна странность – слуга залез в бассейн к госпоже. Это о чем говорит? О демократических взглядах господ, о том, что парень не простой слуга и может себе позволить вольности или что совсем от пыла голову потерял? А впрочем, что ей-то до того? Парень-то, похоже, не ее головная боль. Взгляд девушки проследил за взглядом Сусанны и Хамата. Она приветливо смотрела на него:

— Мы завтра в город собрались – ты понадобишься.

— Да, — ответил, не спуская пылкого взгляда с Евгении, которая вытиралась его полотенцем, не подозревая об этом.

— И сегодня ужин.

— Буду.

— Спасибо. Ты незаменим. Нам было бы трудно без тебя, девочки совсем не знают языка.

Женя кинула полотенце на место и прошлепала к шезлонгу мимо купающихся. Хамат проследил взглядом за ее ножками, мысленно проведя по ним ладонью, стряхивая капли влаги, посмевшей задержаться на коже вместо его ладони.

Надя, видя взгляд парня, поняла, что у Жени образовался нешуточный ухажер. Девушка поплыла к лестнице и пошла к подруге, следом вышла из воды и Сусанна. Последним вышел Хамат, ничуть не смутившись тем, что выгнал компанию из воды. Взял влажное полотенце и дождавшись взгляда Евгении, медленно накинул его себе на плечо, щедро улыбнувшись ей, пошел прочь.

Женя вздохнула, глядя ему в спину: черт! Надо же такую красивую фигуру иметь?! Стройный, гибкий, сильный, мышцы литые, а не дряблые и не перекаченные, и как ни посмотри – все в самый раз, в норме, в золотых пропорциях. Хоть портреты пиши или скульптуру делай!

Че-ерт!

— А мальчишечка непрост, — заметила Надежда, беря стакан с апельсиновым соком со стола.

Женя вздрогнула от ее голоса, очнулась и встретилась с внимательным взглядом Сусанны. Она улыбнулась ей:

— Нравится?

— Боже упаси! — фыркнула, передернув плечами, и тоже потянулась за соком. — Если только как экспонат. Экземпляр элитный, ничего не скажешь, — и поспешила сменить тему. — Родители твои когда приедут?

— В смысле?

— В прямом. Свадьба же скоро. Или ты их не пригласила?

— Нет, серьезно? — удивилась Надя, подсела к Жене, пытливо уставившись на Сусанну. — Они против, да? Или эти?

— Никто не против, просто… — женщина замялась, поерзала в шезлонге и, вздохнув, покаялась. — Мы уже поженились.

Подруги переглянулись и дружно возмутились:

— А почему мы не знали?! Зачем мы тогда летели сюда?!

— Отдыхать, развлекаться, — засмеялась Сусанна. — Не обижайтесь, девочки, свадьба была очень скромной…

— И скоропостижной. Я обиделась! — заявила Женя, вперив очи в небо: это что получается? Они с Надей тащились в неизведанные дали, чтоб не огорчать подругу, помочь с хлопотами перед свадьбой, короче, выполнить свой долг, а он и не нужен был. Фыр-р!

— Девочки, от меня это не зависело…

— Свекровушка, лапушка? — сообразила Надежда.

— Да, и Самшат не захотел больше ждать. Потом у них по определенным канонам не в любое время можно жениться, нужно определенный день подобрать, а он раньше, чем думали…подобрался.

— Хм!

— Ну не обижайтесь, девочки. Подумаешь, не были на свадьбе…

— Правда! — возмутилась Надя, пожав плечами и состроив Сусанне злую мину.

— Ну, Наденька, Женечка! Ну, простите!

— Могла б телеграмму дать или позвонить, мы бы с работы не срывались, не летели через полконтинента в Богом забытые места, — процедила Женя.

— Почему Богом забытые? — не поняла Надя.

— Козьи тропы вспомни.

— Девочки, я поэтому и не сообщала, потому что знала – не поедете. Вас же вытащить куда – проблема. А так все замечательно: две недели лишь для нас, лишь на развлечения, базарчики, достопримечательности, а не хлопоты. Экскурсию устроим, съездим в Алеппо, посмотрим, как наносят рисунки на ткани, делают украшения, чеканят. Сфотографируемся, в оливковые рощи сходим. Я сама еще нигде толком не была, у Самшата бизнес и все некогда. Одну, понятно, не отпускает, а с вами, пожалуйста, слова не скажет...

— Переводчик даже уже нанят, охрана, — прошептала себе под нос Надя, разглядывая оранжевый сок в стакане. Женя вздохнула, услышав ее, Сусанна же ничего не заметила, продолжала оправдываться:

— Ваш приезд - подарок Самшата к свадьбе – мне. Ну, ведь всем только хорошо от этого, а не плохо. Украсите мой медовый месяц и сами хоть проветритесь, порадуете себя, любимых.

— Медовый месяц тебе муж украшать должен, — буркнула Женя. — И вообще, молодым в этот период положено без гостей обходиться, довольствуясь обществом друг друга.

— А у нас… медовый месяц уже закончился, — смущенно улыбнулась Сусанна, предвидя повторный всплеск негодования.

— Ах, вот как?! Уже медовый месяц закончился! И кто ты после этого, Заранян, а?!

— Ваша подруга, а на подруг не обижаются, им все прощают.

— Столько никто не простит, — упрямо пробурчала Евгения, бухнув стакан со остатками сока на стол.

— Так, значит, можно уже подарки вам отдать? — сделала неожиданный вывод Надя.

— Ага. Предлагаю за ужином.

— Чтоб свекровь порадовалась?

— И это тоже. Ну, мир!

— Да ну вас, — махнула ладошкой Женя, не чувствуя, впрочем, ни особой обиды, ни недовольства. А вот беспокойство внутри себя ей не нравилось, как и его причина. Была бы свадьба, некогда было бы прохлаждаться, на пустяки размениваться, глупостями голову забивать, а две недели безделья и томного существования могут такой крен в голове дать, что потом до старости не выправишь.

— Не дуйся, Женечка, ты просто устала от перелета. Иди, поспи, отдохни до ужина.

— А и, правда, пойду-ка в вотчину кондиционеров, полежу… Наказание тебе мадам Бен-Хаджар, придумаю, кару лютую! — заявила, уже шлепая босыми ступнями по кафелю в сторону своих комнат.

— Не мучайся, Женечка, все равно не получится – ты добрая!

Долетело ей в спину.

Дата добавления: 2015-07-08