I. Культ упырей и берегинь

В основе культа упырей и берегинь лежит первобыт­ный анимизм, то есть наделение предметов и явлений при­роды духовной сущностью положительного или отрица­тельного свойства. Он зарождается в глубокой первобытности, на стадии собирательства и охоты (по ар­хеологической классификации истории первобытного строя, в палеолите или мезолите). Берегини и упыри пред­стают как олицетворение добрых или злых сил природы первые покровительствуют человеку, вторые ему враждеб­ны, а поскольку вредоносными или благотворными могут быть самые различные природные предметы и явления, берегини и упыри не имеют собственных имен. Дуализм наделенных духом сил природы в известной степени ана­логичен человеческой рефлексии, которой «страдал» уже первобытный охотник или рыболов. Известный лингвист Эмиль Бенвенист, этимологизируя индоевропейское чис­лительное *tu 'два', установил, что оно обозначало не толь­ко число, но и понятие, соответствующее глаголу боять­ся. Боязнь, страх пришли к человеку в тот период его развития, когда он «раздвоился», осознал себя существом, находящимся вне природы, обладающим сверхприродным. В этот миг противопоставления постигнутой сущности са­мого себя как мыслящей материи косной природе человек испытал страх перед мощью стихии и осознал собственную беззащитность. Ему нужны были защитники и покровите­ли, противостоящие злу. У славян природное зло и добро было воплощено в образах упырей и берегинь.

Славянские берегини своим названием обязаны не глаголу беречь, а названию берега — праславянскому *bergъ, семантику которого хорошо проясняет немецкое Berg (гора), т.е. слово берег первоначально обозначало вы­сокий берег реки, скалу, кручу, такой рельеф местности, который делал границу между сушей и водой постоянной и устойчивой. К ней и спешил древний славянин, спасаясь от наводнения, половодья, разливов рек, которые в лесном и болотистом краю были обычным явлением. Такой берег действительно оберегал человека, а затем уже в языке про­изошло сближение существительного с глаголом. Злым упы­рям приносили жертвы, стараясь задобрить или отогнать их, а добрым берегиням «клали требы», не только благодаря их за заступничество, но и в надежде на их благосклонность к человеку.

Вера в упырей и берегинь держится достаточно долго, вплоть до XII века, и если в дальнейшем упыри в их ипо­стаси злых сил природы исчезают, лишь передав свое имя вампирам-вурдалакам, то берегини близки позднейшим ви­лам-русалкам, крылатым девам, которые заботились о по­севах и благодатном дожде для них (этих дев нельзя пу­тать с русалками XIX века, у которых иное происхождение и функции).

II. КУЛЬТ РОДА И РОЖАНИЦ

Само существование Рода и рожаниц в славянской ми­фологии признается далеко не всеми учеными: Н. М. Гальковский писал, что «вопрос о почитании Рода и рожаниц принадлежит к самым темным и запутанным», а В. В. Ива­нов и В. Н. Топоров вообще не упоминают о них в своих ра­ботах. Тем не менее многочисленные факты, в том числе языковые (к имени Рода восходят такие слова, как приро­да, народ, родник, др.-рус. родиа (шаровая молния) и их производные), указывают, что бог с таким именем или та­кими функциями, сопровождаемый парным женским боже­ством, занимал важное место в системе мифологических представлений древних славян. Для такого утверждения есть объективные основания, связанные с переходом праславян к земледелию и скотоводству. Для помощи земле­дельцу в его нелегких трудах потребны были не эфемерные берегини, скрывающиеся за теми или иными явлениями при­роды, а потому лишь косвенно и спорадически связанные с человеком, а надежные и постоянные покровители, тесно связанные с общиной, с народом. Этот покровитель со свои­ми помощницами должен был быть рядом с земледельцем в течение всего периода вегетации растений — от посева до уборки урожая. Неслучайно культ Рода и рожаниц возни­кает в период господства неполивного земледельческого хо­зяйства. Правы те ученые, которые связывают Род с сельско­хозяйственным производством, в котором главным для земледельцев был процесс получения урожая. В религиоз­ной сфере эти земледельческие идеи выражались в устой­чивой символике, земля — женщина, засеянная нива упо­доблялась беременной женщине, созревание зерен — рождению ребенка Большое внимание уделялось теме дождя, необхо­димого полям В символическом выражении дождь представ­лялся молоком богини. Существенную роль играл культ доб­рых змей, ужей-«господариков», связанных с дождем и сохранивших эту связь до настоящего времени Эти факты, а также многочисленные находки женских фигурок с боль­шими грудями и животом при раскопках древнеславянских поселений свидетельствуют о том, что в матриархальном зем­ледельческом обществе прежде появилась вера в рожаниц, а Род оказывается более поздним божеством Тем не менее обратимся сначала к этому персонажу

Род был первым славянским богом с собственным именем Совокупность различных по источникам сведений позволяет видеть в Роде творца Вселенной, бога неба и дождя, он свя­зан с водой, огнем, подземным пеклом, с шаровой молнией, он вдувает жизнь в людей (см. выше языковые данные). Эти ипостаси Рода позволяют сближать его с Озирисом, Са­ваофом, Ваалом, Аполлоном Функциями Рода в западно­славянской мифологической традиции наделен Святовит, который, как полагают, изображен на нижнем ярусе знаменитого Збручского идола в виде атланта, держащего на плечах весь мир и всех богов (четырехгранный Збручский идол был найден в 1848 г. на территории, где сходи­лись границы славянских племен волынян, белых хорватов, тиверцев и бужан, на каждой грани высечены изображения славянских богов и простых людей). Видимо, множество ролей Рода, часть которых унаследовали другие славянские боги, обусловило довольно раннее (по памятникам письмен­ности — уже в XI-XII веках) забвение этого могуществен­ного покровителя славян-земледельцев.

Более архаичные рожаницы оставались в мифологичес­ком сознании славян даже в эпоху христианства. Парное женское божество у славян олицетворяло умирающую осенью и нарождающуюся весной природу, что сразу вызывает в памяти ассоциацию с греческими богинями Деметрой и Пер-сефоной (Лето и Артемидой на севере Греции). Связанные с вегетативными силами природы, сопровождающие весь процесс производства сельскохозяйственной продукции, рожаницы пользовались особой популярностью у русских женщин, в эпоху православия поставивших рожаниц на пер­вое место в позднейшем языческом пантеоне: «Се первый идол рожанице... А се второе — вилам и Мокоше...» Любо­пытно, что культ богинь, зародившийся в матриархате, до­живает вплоть до XX века, сохраняясь как излюбленный мотив в старой русской вышивке. На полотенцах, платках и подолах рожаницы предстают в виде двух симметрично рас­положенных женских фигур, олених, медведиц, что позво­ляет усмотреть в их культе некоторые признаки древней­шего тотемизма. Как и положено, рожаницам приносили жертвы, но весьма своеобразно: на празднике, посвященном окончанию уборки урожая, ярком, открытом, торжественном и веселом, главное блюдо посвящалось рожаницам. Еще в XVIII веке этот обряд сохранялся: «Бабы каши варят на собрание рожаницам». И даже тот факт, что на Руси окон­чание уборки урожая совпадало с Рождеством Богородицы, отмечаемым 8 сентября по ст. ст., не смущало, не останав­ливало поклонниц рожаниц. На следующий день после пира в честь Богородицы устраивалась «вторая трапеза» в честь рожаниц, на которой распевали отвергаемые церковью пес­ни, ели кушанья из семян нового урожая и пили хмельной мед. По существу, церковный и языческий праздники слива­лись воедино, что нашло отражение в народной речи: в рус­ских говорах Рождество Богородицы называется госпо'жинки, в котором есть намек и на мать Иисуса Христа, и на праздник урожая. Заметим, что славяне чествовали рожа­ниц и на Рождество Христово, после 25 декабря, т.е. тогда, когда совершаются вторые важнейшие для всей христиан­ской мифологии роды. Параллелизм — Анна и Мария и две рожаницы — очевиден, как очевиден и тот факт, что одна из рожаниц была связана с поворотом солнца к весне, а вто­рая — с окончанием активного влияния солнца на урожай и с его сбором. Видимо поэтому церковь достаточно снисхо­дительно относилась к рожаничным пирам, тем более что языческие богини не имели собственных имен и их чество­вание вполне могло сойти за продолжение святых праздни­ков. Все же отметим, что безымянность рожаниц преодоле­валась если не на уровне мифологического сознания, то в славянском фольклоре, в календарных («веснянках») и ли­рических песнях, где особенно популярны Лада и Лель, мать и дочь, богини весенней возрождающейся природы, богини брака и размножения, вполне соответствующие двум рожа­ницам.

Дата добавления: 2015-07-10