Восточнославянские боги

ПЕРУН. Святилище Перуна в Киеве находилось на кня­жеском холме, на самом высоком месте города, а самого бога представляла деревянная скульптура в виде немолодого мужа: голова у идола была серебряной, а усы золотые, осо­бое значение имела борода. Идол Перуна, как и других бо­гов, был центром капища (святилища), описание которого находим у А. Н. Афанасьева: «При идолах были воздвигаемы жертвенники, на которых возжигалось пламя и совершались языческие требы. Эти священные места могли быть обводи­мы огорожею, над ними могли устрояться навесы, и таким образом они становились храмами, которые хотя и не пора­жали ни искусством, ни роскошью, но вполне соответствовали простоте самого быта». Главным орудием Перуна яв­лялись камни, стрелы и боевые топоры, а сам он восприни­мался в виде всадника на коне или колеснице, мечущего молнии-стрелы. Символами Перуна стали дуб, орел, волк. По-видимому, Перуну посвящали четверг (русскую посло­вицу «после дождичка в четверг» можно понимать как благодарение Перуна на следующий день после того, как он послал на землю благодатный дождь; так называемая «четверговая соль» обладала магическими свойствами и ши­роко применялась в народной медицине, в полабском языке четверг называли «Перунов день»). В жертву Перуну при­носили купленного всей общиной быка (слово тризна как воинские поминки первоначально обозначало трехлетнего быка). После принятия христианства Перун был заменен Ильей-пророком, ездящим по небу на огненной колеснице (параллель между Перуном и Ильей была установлена за­долго до 988 года: судя поданным летописи, при заключении договора Древней Руси с Византией славяне-язычники кля­лись соблюдать его Перуном, а уже принявшие христиан­ство приносили клятву-присягу в церкви св. Ильи. Связь языческого и христианского персонажей проявлялась и в том, что Ильинские церкви, как правило, воздвигались на месте Перуновых святилищ в дубовых рощах). Определен­ным образом (в связи с содержанием основного мифа сла­вян) Перун связан и с Георгием Победоносцем.

По некоторым данным возможна реконструкция женского соответствия Перуну — *Перынь, имя которой совпадает с названием святилища Перуна в Новгороде: «Этот реконстру­ированный образ должен пониматься как жена громоверж­ца... более отдаленное женское соответствие Перуну мож­но видеть в обозначении участниц ритуального вызывания дождя на Балканах, ср. болг. пеперуна, пеперуда, пеперуга... Поскольку пеперуды избирались только из девиц, они могли пониматься как дочери-жрицы» (В. Н. Топоров).

ВЕЛЕС / ВОЛОС. Идол Белеса/Волоса в Киеве стоял на Подоле, а в Новгороде главным святилищем было имен­но Перуново капище. Помимо эпитета «скотий бог» Велес/Волос имел звание бога «всея Руси», что вообще ставит его на одну ступень с Перуном, богом княжеской дружины. Его культ возник еще в бронзовом веке, когда главным бо­гатством племени был крупный рогатый скот, «говяда», какназывали этих животных славяне. Функции Белеса/Воло­са многочисленны: он был покровителем домашних живот­ных и богом богатства, отвечал за связь с плодовитостью и золотом — не случайно он покровительствовал купцам, ко­торые при заключении сделок клялись именем Белеса/Во­лоса. Он участвовал в возделывании зерна, что отражает так называемая «велесова бородка» — горсть несжатых колосьев, оставляемая женщинами на краю убранного поля (обычай оставлять колосья древнему богу дожил до конца XIX — начала XX века). Но особенно значимой была связь Белеса/Волоса с культом предков, «дзядов», душ умерших: «Архаическая связь Белеса с убитым, мертвым зверем, воз­никшая в охотничью пору, теперь осмысливалась шире — как мир мертвых вообще. Умершие предки предавались зем­ле; в сознании древних пахарей предки содействовали пло­дородию и урожаю. Угощения «дзядов» на кладбище или за домашним столом носит аграрно-магический характер. Вполне допустимо, что именно по этой причине, в связи с культом предков, Белес и в земледельческом обществе сохранил связь с миром мертвых» (Б. А. Рыбаков). Любопыт­на и культурологическая функция Белеса/Волоса, зафиксированная автором «Слова о полку Игореве»: определение Бояна как «Велесова внука» указывает на связь бога с обря­довыми песнями и поэзией.

Многочисленны атрибуты Белеса/Волоса: влага (море, озеро, река, источник, грот), овечья шерсть (руно), змея (уж, гадюка). Столь же многочисленны и дни, посвященные «ско­тьему богу»: первая неделя января с ряжением в звериные шкуры, надеванием маски козла, обрядом заклинания ско­та; масленица с медвежьими плясками (Велес/Волос по­читался через медведя — хозяина животных); Юрьев день (23 апреля), в который первый раз выгоняли скот на моло­дую траву; день окончания жатвы с оставлением «велесовой бородки».

В христианстве Велес/Волос соотнесен со св. Власием, также «скотьим богом» (икона Власия помещается на за­падной стене церкви, где изображен ад), прослеживается па­раллель языческого бога со св. Николаем и Юрием (Георгием); в фольклоре Велес/Волос — это сказочный Змей-Горыныч, а в восходящей к язычеству народной де­монологии ему соответствуют «лютый зверь», «черт», «ле­ший», «нечистый дух» (тем не менее народное название со­звездия Плеяд — др.-рус. Волосыни, болг. Власците, восходящее к диал. волосатик, волосень — «нечистый дух», «черт», связано с именем славянского бога).

Основной миф славянского язычества. Он реконструи­рован В. В. Ивановым и В. Н. Топоровым и далеко не всеми учеными признается соответствующим действительности Основу этого мифа составляет поединок Перуна с Беле­сом/Волосом. Б. А. Рыбаков считает Белеса не противни­ком, а антиподом Перуна, но реальность такого мифа под­тверждается многими фактами типологического (поединок бога грозы с богом подземного царства представлен в ми­фологии многих народов) и этнолингвистического характе­ра (Юрьев день, например, совпадает не только с первым выгоном скота, но и с первыми грозами). Предоставим сло­во авторам реконструкции: «Миф о Перуне изображает его в виде всадника на коне или колеснице (позднейший Илья-пророк), поражающего своего противника — змеевид­ного врага (Велес/Волос, сказочный Змиулан), последова­тельно прячущегося от него в дереве, камне, в человеке, животных, в воде. После победы Перуна над врагом осво­бождаются воды (в поздних вариантах скот, женщина) и проливается дождь. Поэтому наиболее очевидной интерпре­тацией мифа является его истолкование как этиологичес­кого мифа о происхождении грома, грозы, плодородного дож­дя (ритуалы пеперуны, додолы и др.). Эти ритуалы вызывания дождя включают обливание женщины, возможно, перво­начально связанной с жертвами Перуну».

ХОРС. Идол божества стоял в Киеве на холме, а в спис­ке Владимира — на втором месте. Неизвестный за преде­лами Киевской Руси, Хорс считался божеством солнечного диска. Это имя часто встречается в старых памятниках пись­менности, в том числе в «Слове о полку Игореве», где о кня­зе Всеславе сказано, что «самъ въ ночь влъкомъ рыскаше; изъ Кыева дорыскаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь прерыскаше». По некоторым сведе­ниям, Хорс дублирует в списке Владимира другое славян­ское божество с иранским корнем — Дажьбога, также свя­занного с солнцем. В Ипатьевской летописи за 1144 год Дажьбог назван сыном Сварога, т. е. он Сварожич, что ука­зывает на связь бога с огнем. В «Слове о полку Игореве» древние русичи дважды именуются как «Дажьбоже внуки», что позволяет видеть в немродоначальника или покровителя древнерусского этноса. В украинской песне Дажьбог вы­сылает соловушку замыкать зиму и отмыкать лето, а в дру­гой — встречает на восходе солнца едущего на свадьбу же­ниха. Наконец, само имя Дажьбога (бог-даятель) указывает на отношение бога к подаче богатства и его распределению. Таким образом, Дажьбог гораздо сложнее однозначного Хорса, следовательно, гораздо древнее. По мнению мифологов, Дажьбог в праславянской традиции определяется как мифо­логизированная фигура подателя (распределителя) благ, к которому обращаются с соответствующей просьбой в ри­туале, молитве.

СТРИБОГ, идол которого был установлен в Киеве в 980 году, стоит в перечне богов рядом с Дажьбогом, с которым связан и корневой морфемой (-бог), и функциями распре­делителя богатства. «Этому предположению не противоре­чит то, что ветры называются «Стрибожьими внуками» («Слово о полку Игореве»); видимо, у этого божества были и атмосферные функции (бог ветра часто не что иное, как специализированная ипостась громовержца)» (В.Н.Топоров).

СИМАРГЛ. Этот экзотический персонаж — крылатый пес — является искусственно перенесенным на русскую почву аналогом иранского мифологического персонажа Сэнмурва. Древние русичи поручили ему заботу о корнях хлебных зла­ков, сбережение их от грызунов и талых вод, а поскольку имя божества фонетически не выговаривалось славянами и было лишено какой-либо внутренней формы, то Симаргла переименовали в Переплута, занятого тем же делом.

МОКОШЬ. Единственная богиня пантеона Владимира вызывает у ученых разные оценки, а у простых людей, осо­бенно женщин, — неизменное поклонение, под каким бы именем она ни выступала. Этнографический материал пред­ставляет Мокошь женщиной с большой головой и длинными руками, занятой прядением по ночам. Для ее образа харак­терны мотивы низа и влажности. Это очень требовательная богиня, в день, ей посвященный, в пятницу, запрещающая оставлять кудель, стирать, выполнять супружеские обязан­ности и т. д. Б. А. Рыбаков, используя прежде всего языко­вые данные, предложил свою, оригинальную трактовку об­раза и функций Мокоши. Проанализировав 3 группы слов, семантически связанных с понятиями удача — рок — жре­бий, он пришел к выводу, что Мокошь у древних славян была богиней урожая, итогов сельскохозяйственного года, «ма­терью коша» как вместилища той части («дачи») урожая, которую земледелец получал после уборки урожая по по­становлению общины («рок» в его связи со словом «речь») или по жребию (под ним понимается и проявление сле­пых сил природы, по своему усмотрению дарующей хоро­ший урожай — «счастливый жребий выпал» — или недо­род — «плохой жребий»: богиня как раз и оказывалась причастной к качеству этого жребия, в результате чего кош (слово того же корня, что кошелек, кошелка, кошара) мог быть полным или полупустым). Экстралингвистическое под­тверждение проведенной этимологии ученый видит в том, что на одной из граней Збручского идола изображена боги­ня (предположительно Мокошь), держащая в руках рог изо­билия. В христианскую эпоху Мокошь была подменена Па­раскевой Пятницей, и это обстоятельство не могло не привести к снижению образа славянской богини: в некото­рых регионах она предстает то как мелкая домашняя вредительница, то как женщина дурного поведения, то просто как нечистая сила.

В список пантеона Владимира, кроме Белеса/Волоса и Сварога, не попали многочисленные мифологические пер­сонажи позднейших источников: Ярила, Купала, Морена, Лада/Ладо, Дидо, Лель, Полель, Позвизд/Погвизд/По-хвист и др. По мнению В. Н. Топорова, они «не могут счи­таться богами в строгом смысле слова: в одних случаях для этого нет надежных инструментов, в других случаях такое предположение основано на ошибках или фантазиях». Соглашаясь с этой точкой зрения, отметим, однако, что названные персонажи так или иначе отражались в мифоло­гическом сознании славян (Ярила/Ярило, например, как умирающий и воскресающий бог плодородия, весенней «ярой» плодоносящей силы), но очень быстро были вытес­нены из народной памяти набиравшим силу и авторитет пра­вославием (чествование Иоанна Крестителя, например, во многих местах полностью вытеснило праздник в честь Купалы, мифологического персонажа летнего солнцестояния), что трагически сказалось и на функциях этих «богов», и на их внешнем облике. Неслучайно большаячасть персонажей приведенного списка сохранилась в том или ином виде лишь в фольклорных текстах.

Дата добавления: 2015-07-10