Как спелый фрукт

Ошо, у одного социолога есть теория, что западная цивилизация захватывает весь мир. Образ жизни во всех больших городах мира уже одинаков, и везде, где идет прогресс, он идет по пути западной цивилизации.

Говорилось, что одним из побочных продуктов стандартизации станет то, что коммунизм и капитализм станут так похожи, что сольются в мировом правительстве, настолько могущественном, что ни одно меньшинство не сможет существовать.

Это неизбежно или есть способ этого избежать?

Это правда, что западная цивилизация и культура подчиняют себе весь мир. Почти во всех развитых странах образ жизни соответствует западным стандартам. До этого момента социолог прав, но делать из этого вывод, что коммунизм и капитализм станут так похожи, что однажды сольются в мировом правительстве, — это просто предположение. Такого не будет.

У коммунизма есть своя философия, в то время как у капитализма философии нет. Коммунизм не идет на компромиссы, особенно по факту материализма; западное общество, хотя и является материалистическим, идеологически духовно. Оно верит в Бога, оно верит в душу, оно верит в бессмертие. Поэтому на уровне философии никакое слияние невозможно.

Коммунистические страны так исполнены ненависти по отношению к имущим, они сами все еще относятся к миру неимущих. Поэтому и экономически невозможно, чтобы они встретились.

Политически коммунистические страны основаны на диктатуре: они возлагают надежды на диктатуру пролетариата. У них нет никакого уважения к демократии, для них демократия — это хитрый способ эксплуатации, чтобы бедные остались бедными, а богатые стали еще богаче. И все во имя свободы — это не что иное, как эксплуатация. И в этом есть доля истины. Так что политически между ними огромная пропасть, и встреча невозможна.

Что является более возможным, так это мировая война вместо мирового слияния и мирового правительства. В прошлом человек доказал собственную глупость, поголовно, так что возможность создания мирового правительства по-прежнему остается утопией. Только люди вроде меня думают об этом. Когда коммунист думает о мировом правительстве, он думает о коммунистическом мировом правительстве. Когда Рональд Рейган думает о мировом правительстве, он думает о капиталистическом мировом правительстве.

Согласно представлениям коммунистов, капитализм должен быть разрушен, только тогда человек может эволюционировать. А в умах капиталистов коммунизм — это раковая опухоль. Встреча двух невозможна. Нет никаких признаков, указывающих на встречу коммунистического и капиталистического правительств, образующих одно мировое правительство, которое было бы, если бы это было возможным, невероятно могущественным. Но могущественным против кого? Сила имеет смысл только против кого-то. Сама по себе сила бессмысленна.

Коммунисты хотели бы быть более могущественными, чем Америка — которая возглавляет капиталистический империализм. Америка хотела бы быть более могущественной, чем Россия. Могущество — относительное явление. Но если они оба встретятся, безусловно, две великие силы создали бы величайшую силу, когда-либо известную миру. Но против кого?

Тот социолог не знаком с динамикой человеческого ума. То, что он говорит, возможно, только если на нас нападет другая планета, тогда коммунистическая Россия и капиталистическая Америка будут сражаться вместе, заодно. Мы видели, как это бывает: против Адольфа Гитлера коммунистическая Россия, капиталистическая Америка и империалистическая Британия выступали вместе. Они забыли обо всех различиях, конфликтах, они стали друзьями, потому что у них был общий враг.

Пока где-либо — на какой-то из планет — не будет найден общий враг, того, о чем говорит этот социолог, не произойдет. Это всего лишь догадки.

Реальность такова, что обе державы все больше и больше готовятся к тому, чтобы перейти к конфронтации. Обе выжидают подходящего момента, чтобы переложить ответственность на другого, потому что это будет огромная ответственность — рисковать всей жизнью на земле. Обе пытаются защитить себя от ядерного оружия, прежде чем начнется война, и обе одновременно пытаются найти что-то более опасное, чем ядерное оружие, например, смертельное излучение.

Никакого оружия — нечто вроде рентгеновского луча. Лучи появляются, проходят сквозь человека, и человек мертв, вы не обнаружите даже причину, отчего он умер. Невозможно будет выяснить.

Обе державы заинтересованы в исследовании смертельного излучения. Обе державы все больше и больше обращаются к приемам ведения опасной химической войны: можно разнести определенное заболевание, которое распространится как лесной пожар; не нужно сбрасывать бомбы, просто распустить определенное заболевание, которое убивает наверняка и которое все время продолжает распространяться.

Насколько я вижу, обе они упрямы, непреклонны. Если есть какая-то возможность для человечества, она появится от коммунистов, не от капиталистов, она придет из Советского Союза, не из Америки. Мои соображения следующие: Америка — разлагающееся общество, которое умирает само по себе. Есть бедные люди, которые умирают от голода и истощения, и есть сверхбогатые люди, которые умирают, потому что они не имеют никакого смысла в жизни, они не видят в ней точки опоры. «Зачем продолжать жить? Зачем опять просыпаться завтра утром? В чем смысл хождения по одному и тому же кругу?»

Америка дошла до точки, когда сверхбогатые — которые являются могущественным классом, управляющим всем континентом, — потеряли азарт, потеряли смысл, значение, сам повод к существованию. А когда все это исчезает, поднимается волна суицидов, захлестывающая людей. Америка на гребне суицидальной волны.

В отношении Америки трудно лелеять какие-то надежды, потому что она в безнадежном состоянии. А когда кто-то умирает, какая ему разница, если все остальные тоже умрут? По сути, почему он должен беспокоиться? Если после него не останется жизни на Земле, это не его проблема.

Советский Союз находится в иной ситуации. Во-первых, страна все еще бедна. Она еще не вкусила горького плода богатства. Ее все еще волнует приобретение мелких вещей, даже иметь свой собственный автомобиль — это так волнительно в России, потому что не у всех есть свой автомобиль, только у очень немногих, очень значимых людей. Всем остальным приходится пользоваться общественным транспортом.

В России есть огромное желание свободы, потому что они живут в концентрационном лагере. Там есть огромное желание свободы слова, потому что там нет никакой свободы слова: все средства массовой информации контролируются правительством, все публикации контролируются правительством. Вы не можете самостоятельно издать книгу, пока она не будет одобрена коммунистической партией. Ни одна новость не может быть напечатана, пока не пройдет по надлежащему каналу — даже такая новость, как смерть Иосифа Сталина. Они объявили о ней тремя днями позже. В течение трех дней это держалось в тайне, мир верил в то, что он жив. Коммунистическая партия сначала выбирала, кто займет его место, и только после этого они объявили о его смерти. Даже о смерти нельзя заявлять. Там нет никакой свободы, поэтому огромную радость доставляют мелочи, и есть великая жажда свободы, индивидуальности.

Там не стоит вопрос о самоубийствах, никто не совершает самоубийств в Советском Союзе. В России нет ничего подобного психоанализу, потому что никто не сходит с ума, как это происходит в Калифорнии. Они не могут себе это позволить, они бедны. Это роскошь: психоанализ, всевозможные терапии, праймал терапия — и все новые школы продолжают поставлять все новые теории на тему, как вернуть человека в нормальное состояние.

Советский Союз может отказаться от ввязывания в третью мировую войну — его люди не самоубийцы. А капиталистические страны обеспокоены. Их беспокойство в том, что чем дольше они ждут, тем больше стран становятся коммунистическими. Если бы они вступили в войну сразу же после революции в России, они бы сокрушили Советский Союз без труда, но они ждали, и чем дольше они ждали, тем больше стран присоединялись к коммунистическому лагерю. Те, кто присоединился наполовину, стали социалистическими. Социализм — это более мягкий вариант коммунизма, более вежливый, более обходительный, менее шокирующий, но это уже и не капитализм. Все его убеждения такие же, как в коммунизме, с небольшим отклонением — он называет себя демократическим.

Но я видел эти демократии, вы видели их вместе со мной: ни одна из них не является демократией. Так что это лишь красивое название.

И страх капиталистических стран в том, что их численность уменьшается, все больше и больше людей обращаются к коммунизму. Поэтому если они хотят войны, то чем быстрее, тем лучше, иначе, если они будут ждать до конца века, только США останутся в одиночестве против всего мира. И тогда воевать будет бессмысленно: их поражение будет неизбежно.

Вы можете наблюдать это каждый день: Советский Союз ведет себя более человечно, а Америка ведет себя более бесчеловечно.

Советский Союз на протяжении долгих лет пытался прийти к соглашению по подписанию договора о прекращении ядерного вооружения. Но это было невозможно — Америка не соглашалась. Наконец, Советский Союз за десять месяцев не создал ни одного ядерного оружия — сам, один, безо всякого договора, он перестал производить ядерное оружие. Это чрезвычайно смелый шаг.

И теперь Америка хочет выйти из того договора, который она заключила с Россией и странами Европы, о непроизводстве оружия сверх установленного лимита.

Америка хочет отказаться от этого соглашения, мотивируя это тем, что Россия обманывает, что они производят больше оружия. А Россия отвечает: «Мы открыты для любой комиссии ученых, экспертов ООН. Мы не произвели ничего сверх того, что предусмотрено договором».

Вся Европа впервые озабочена из-за Америки, потому что они видят, что это лишь предлог, это недоказуемо. Но Америка хочет выйти из него, чтобы производить больше оружия безо всяких ограничений.

Можно представить себе, как много лжи в словах Рональда Рейгана и его компании: когда в России произошла ядерная катастрофа и погибли только два человека, американская пропаганда распространила по всему миру, что погибли две тысячи человек. А Россия была совершенно права: погибли только два человека, и позже международные эксперты подтвердили, что во время катастрофы погибли только два человека.

Некоторые умерли позже, спустя несколько дней; в общем и целом погибло меньше двадцати человек, но что касается самой катастрофы, то погибли только два человека. Можно ли двух человек превратить в две тысячи? Невыносимо верить, что люди так лгут о том, чего не могут доказать.

С тех пор Америка замолчала. Она ничего не сказала о тех двух тысячах. Если бы у них были какие-то доказательства, они могли бы выйти и доказать это, но их собственные эксперты были там и убедились, что погибли только два человека. А между двумя и двумя тысячами огромная разница — в тысячу раз больше.

Почему это происходит? Это происходит по простой причине, что Америка глубоко внутри боится: если не будет войны, то они проиграют. Если будет война, то Америка, по крайней мере, не проиграет — вся жизнь будет уничтожена. Если есть выбор — быть проигравшим без войны или уничтожить все человечество, — Америка готова уничтожить все человечество.

Это признаки разлагающегося общества — общества, которое подошло к точке самоубийства; общества, которое само не имеет никакого повода, чтобы жить, и считает, с чего бы это всем остальным этот повод иметь?

Коммунистические страны бедны, у них нет свободы, они не демократические, но все это вместе заставило их сильнее любить жизнь. Они не самоубийцы, они не психически больные.

Если люди Америки смогут осознать, что находятся в руках безумцев, если они смогут поменять свое правительство, отнять власть у безумных людей и передать более разумным, которых так много в Америке... Но проблема в том, что разумным людям не хочется ввязываться в грязную политику. Это странное явление, что лишь посредственные люди идут в политику — разумные люди стараются держаться дальше, — и этим посредственностям надлежит вершить судьбы мира.

Настало время, чтобы американский народ отнял всю власть у посредственных людей. Эта власть должна быть дана тем, кто по-настоящему это заслужил, — там достаточно достойных людей. Вся нация должна проснуться и задуматься о том, что делают эти политики, и создать правительство из неполитизированных людей.

Сделать упор на то, что политики больше не нужны, профессиональные политики больше не нужны. Есть врачи, есть профессора, есть хирурги, есть ученые, есть художники, есть поэты, есть живописцы — есть тысячи гениев. Как только нация примет решение... «Мы не будем голосовать за политика; вопрос выбора не между той или этой партией, вопрос выбора между политиками и достойными людьми, которые не имеют к политике никакого отношения».

Если Америка передаст власть из рук политиков неполитикам, тогда станет возможным то, о чем говорит социолог, — мировое правительство, безмерное изобилие. Вопрос власти не возникает, только безмерного изобилия.

Я говорил вам, что за три дня мы тратим на военные приготовления столько денег, что их хватило бы на еду, одежду, кров — на обычные нужды — для всего человечества на целый год. За три дня... и это цифры пятилетней давности, теперь это, возможно, уже один день. Каждый день мы тратим столько, что вся земля могла бы в достатке жить на эти деньги целый год.

Если есть только одно правительство, тогда нет необходимости воевать. С кем вы собираетесь воевать? Тогда вся энергия высвобождается на созидательные цели. Никому не приходится быть бедным, никому не приходится обходиться без лекарств, никому не приходится оставаться без образования. Мы можем превратить землю в настоящий рай. Но все это целиком зависит от американского правительства. Безумные псы должны быть изгнаны, они не должны больше находиться у власти. Они — единственная опасность в мире.

И американцы способны на это. Разумные люди просто должны распространить заявление: «Давайте сделаем правительство неполитизированным. Мы не будем выбирать никаких профессиональных политиков из той или иной партии. Все политики должны получить клеймо „преступник“. Мы не будем избирать их, мы будем выбирать только неполитизированных людей, талантливых, способных».

Все целиком зависит от Америки, потому что Америка торопится вступить в третью мировую войну. Россия не торопится, потому что Россия знает, что рано или поздно все бедные страны станут коммунистическими. Это не вопрос навязывания коммунизма извне — коммунизм не будет импортирован, люди самостоятельно станут коммунистами. Мир будет принадлежать им без войны. Так зачем воевать? — просто подождать. Вся стратегия России — потянуть время. А Америка боится этого, потому что у Америки нет выхода, Америка продолжает терять своих друзей.

Поэтому опасность исходит из Белого Дома в Вашингтоне. На сегодняшний день это самое опасное место на земле.

Я не знаю, кому принадлежала идея сделать его белым домом.

Это всегда напоминает мне Муллу Насреддина...

Дорога была пуста, за исключением красивой женщины, которая шла домой, а Насреддин следовал за ней. Он был стар, около девяноста лет, и он всеми возможными способами пытался прикоснуться к этой женщине. Наконец женщина повернулась и сказала: «Вам должно быть стыдно! Посмотрите на свои волосы — они все белые, а вы пытаетесь преследовать молоденькую девушку!»

Насреддин ответил: «Поверьте мне, мои волосы белые, но мое сердце — нет, оно все еще черное, черное как никогда. На самом деле, я не знаю, что происходит, оно становится все чернее и чернее. По мере того как я становлюсь старше, оно становится чернее! Сначала я думал и о другом, но сейчас я думаю только о женщинах. Поэтому не смотрите на мои волосы, посмотрите на мое сердце».

Этот Белый Дом, похоже, обладает самым черным сердцем в мире.

У людей Америки все еще есть время предотвратить катастрофу. Если люди Америки не смогут ничего сделать, тогда эти политики загонят всю жизнь на земле на кладбище.

Ошо, есть ли, по-твоему, некоторая вероятность того, что человечество признает или даже примет тебя при жизни? Ты говорил, тебя не волнует, что случится с тобой после того, как ты покинешь тело, но для бедных историков, которые будут биться над непосильной задачей — уловить феномен Ошо, — можешь ли ты сказать что-либо о влиянии твоего присутствия и твоих учений на будущую историческую ситуацию?

И еще: как бы тебе хотелось, чтобы тебя запомнили?

Я бы хотел, чтобы меня простили и забыли. Нет нужды помнить меня. Нужно помнить себя! Люди помнили Гаутаму Будду, Иисуса Христа, Конфуция и Кришну. Это не помогает. Поэтому я бы хотел: забудьте меня всецело и простите меня — потому что меня будет трудно забыть. Поэтому я прошу вас простить меня за причиненные неудобства.

Помните себя.

И не волнуйтесь за историков и всевозможных невротичных людей — они будут выполнять свою работу. Нас это никак не касается.

Ошо, наблюдение за дыханием — вот моя медитация. Я нахожу ее чудесной. Это метод, который нужно отбросить? И, если это так, отпадет ли он сам по себе?

Не мог бы ты побольше рассказать о медитации випассана?

О медитации випассана не скажешь ничего больше. Слово випассана означает наблюдение, особенно наблюдение за дыханием — как оно выходит и как оно входит. Вы просто продолжаете за ним наблюдать, за его движением внутрь и наружу.

И метод не нужно отбрасывать, потому что, когда придет время, он исчезает сам по себе. Когда ваша наблюдательность совершенна, метод исчезает. Все методы, которые я вам дал, таковы, что вам не придется их отбрасывать. Используйте их до совершенства, и в тот момент, когда они станут совершенными, они отпадут сами по себе — как спелый плод падает с дерева. И когда метод исчезает сам по себе, это прекрасно, тогда ваша наблюдательность не задета.

Ты на верном пути, просто продолжай, пока метод не исчезнет сам по себе, и ты останешься просто наблюдателем на холме.

Ошо, я понимаю, когда ты говоришь, что свидетельствование — это не переживание, это всегда то, что остается в стороне от каких-либо переживаний, будь они ментальные или физические. Однако я замечаю во время дискурса, что каждый раз, когда случается свидетельствование, создается некая внутренняя среда, которая влияет на мое тело и психологическое пространство.

Это как если бы я вступал в определенную форму существа, четко выраженную и легко отличимую от тех образов, в каких я переживаю самого себя в другое время.

И наоборот, в течение дня я могу практиковать обратный процесс: я вспоминаю ту среду с ее физическими и ментальными проявлениями, и это вызывает пространство свидетельствования.

Мог бы ты вернуть меня на верный путь, если этот неверен?

Нет, он не неверный — он совершенно правильный. Свидетельствование, безусловно, создает свою собственную среду, и вскоре свидетельствующий начинает распознавать особые черты, которые при этом создаются. И процесс можно перевернуть: вы можете создать эти особые характеристики среды: покой, пространство, тишину, — и внезапно появится свидетельствование.

Это два полюса одного явления; если вы овладеете одним, второй уже в ваших руках. Вы можете поймать его с обеих сторон. И это прекрасно — иногда менять: уловить свидетельствование через среду. Обычно и свидетельствование, и создание среды — оба пути абсолютно правильны.

Но подлинно это явление или нет, будет определяться тем, создается ли оно обратным процессом — ты создаешь среду, и случается свидетельствование. Это и есть очевидность, доказательство того, что ты на верном пути.

Ошо, вечером я завожу будильник и доверяю ему разбудить меня, когда наступит утро. Иногда мне кажется, что мастер как будильник, что в любой момент он может зазвонить как сумасшедший и пробудить меня от моего духовного оцепенения.

Ошо, я просто жду, когда ты зазвонишь?

Миларепа, я звоню не переставая, а ты продолжаешь переворачиваться с боку на бок, продолжаешь натягивать на себя одеяло.

Чего ты хочешь? Что будильник набросится на тебя и сорвет с тебя одеяло да еще брызнет тебе в лицо холодной водой? Что еще я должен делать? Но сон таков — духовный сон, — что ты начинаешь толковать даже будильник.

В обычном сне вы тоже это делаете. Когда срабатывает будильник, вам снится, что вы в храме и звонят колокола. Это проделки вашего ума. Он вводит вас в заблуждение: это будильник, не храм, не колокольный звон.

Духовный сон гораздо глубже и гуще. Во-первых, трудно услышать — и даже когда вы его слышите, существует масса способов истолковать его как нечто иное.

Перестаньте истолковывать его. Сделайте это своим намерением, когда вы бодрствуете — иногда вы по-настоящему бодрствуете, когда вы здесь, со мной, бывают даже моменты, когда вы касаетесь четвертой стадии пробуждения. В эти моменты примите решение, что вы не забудете. Это решение нужно просто подкреплять снова и снова в моменты пробуждения — тогда однажды вы проснетесь.

Это данное от рождения право каждого — пробудиться. Это внутренне присущее нам качество. Но все зависит от вашей решительности.

Я видел, как люди заводят будильник на четыре часа утра, а потом, во сне, они выключают его и продолжают спать. А утром они не помнят. Они смотрят на часы: «Что случилось? Я же заводил будильник». И я вынужден был говорить им: «Твой будильник разбудил меня, и я видел — ты его выключил».

Я видел, как люди швыряют свои будильники — с такой злостью, потому что в четыре часа человек пребывает в таком прекрасном сне, и этот будильник кажется ему просто врагом. Люди ломали свои будильники, это происходило прямо на моих глазах. И я говорил: «Ну и ну!» А они продолжали спать дальше. А утром они выясняли: «Что случилось? Кто швырнул мой будильник?»

Духовный сон, несомненно, гораздо глубже. Поэтому ваши решения должны приходить не с обычным бодрствованием; вы должны решить проснуться, когда вы действительно чувствуете себя пробужденным. Тогда решение проникает глубоко, туда, где ваш духовный сон.

Все пробудятся. У каждой ночи есть свое утро, у каждого человека есть свое просветление.

Вопрос только в том, когда вы этого захотите.

Вы действительно этого хотите?

Тогда это может случиться даже без будильника. Тогда это может случиться прямо сейчас.

Это случилось на Шри-Ланке... великий мистик находился при смерти, он собрал своих последователей. У него были тысячи последователей, которые слушали его на протяжении многих лет. А все учение буддистских мистиков — это випассана: наблюдательность, свидетельствование.

Прежде чем покинуть тело, он сказал: «Теперь я ухожу. Меня не будет завтра здесь, чтобы снова велеть вам наблюдать, свидетельствовать, быть пробужденным; поэтому, если кто-то готов, он должен встать, и я могу забрать его с собой».

Все переглянулись, думая, что, возможно, кто-то может быть готов. Всего один человек поднял руку, но не встал. Из этих тысяч один человек поднял руку. Мистик сказал: «Даже это приносит мне огромное удовлетворение».

Тот человек сказал: «Не поймите меня неправильно — я только поднял руку. Я хочу спросить — прямо сейчас я не готов, потому что мне нужно столько всего сделать. Мою девочку нужно скоро выдавать замуж, мой мальчик заканчивает университет, моя жена больна, нужно как-то помочь. Я поднял руку, только чтобы попросить вас, так как вы уже не будете доступны, сказать мне, что нужно делать».

И мистик воскликнул: «Я говорил об этом всю свою жизнь! Где ты был?»

Тот ответил: «Я приходил каждый день, но что поделать? — всю ночь меня терзают всевозможные беспокойства. Только в вашем присутствии я обретаю покой и засыпаю. Поэтому я не слышал, что вы говорили. Я жду каждого утра, чтобы прийти сюда, потому что это единственное место, где я обретаю покой и засыпаю. И так как завтра вас здесь не будет, я просто хочу спросить, что нужно делать».

Но ни один человек не был готов встать и уйти с мастером.

И мастер рассмеялся. Он сказал: «Я просто пошутил! Я никого не могу взять с собой. Но я смотрел, слушали вы меня или нет. И этот человек прав. И он прав не только в отношении себя, он прав практически в отношении каждого. Так что я снова объясню випассану».

Он сказал: «На этот раз, пожалуйста, не засыпайте, оставайтесь пробужденными, потому что это последний раз. Завтра меня здесь не будет. Не прибегайте ни к каким утешениям — „он просто шутит, он будет здесь, он не может нас покинуть“ — я точно ухожу».

И пока он рассказывал о випассане, он смотрел по сторонам, в особенности на того человека, который поднимал руку. Он крепко спал! Это стало глубоко взаимосвязанным: мастер, говорящий о випассане, стал началом сна; в тот момент, когда мастер начинал говорить о випассане, тот человек чувствовал такое умиротворение...

Мистик сказал: «Это бесполезно — вы не услышите меня, пока не придет ваше время. Возможно, в какой-то жизни...»

Не обязательно нужен мастер. Если вы пробуждены, тогда что угодно может сработать как будильник. Твоя символика верна: мастер — это будильник, но даже будильник мастера не может работать без вашего содействия, вы должны быть с ним, доступны, готовы. Это лишь вопрос тотальной решимости в полностью пробужденном состоянии ума.

Дата добавления: 2015-07-10