Браво, Америка!

Ошо, Махавира был двадцать четвертым тиртханкарой в джайнской религии. Джайнская религия началась с самого первого тиртханкары или с Махавиры? И что значит слово джайн?

Слово джайн имеет очень красивое значение, как и слово будда. Будда означает «пробужденный». Джайн происходит от корня джина. Джина означает «покоривший».

Движение покорения высочайшей вершины существа началось с первого тиртханкары, Ришабхдева.

Возможно, он самый древний мистик во всей истории человечества, а джайнизм — самая древняя религия. Из-за того, что она очень малочисленна, мир не слишком много знает о ней, в остальном ее вклад неоценим.

Ришабхдева, первый тиртханкара, первый джайнский мастер, упоминается с глубоким почтением в самой старой книге, существующей в природе, — индуистском священном писании Ригведа. Ученые считают, что Ригведе по меньшей мере пять тысяч лет. Но это христианские ученые, которые пытаются все уместить в пределах шести тысяч лет — потому что, по их мнению, мир начал свое существование всего шесть тысяч лет назад. Поэтому у них есть ограничение: ничто не может быть старше шести тысяч лет — до этого ничего не было. Но это просто глупо.

Даже этой Земле, согласно научным данным, четыре миллиарда лет. Сама Солнечная система гораздо старше, и это не самая старая Солнечная система. Существуют миллионы других солнечных систем, которые еще старше. Христианское представление, что все существование было сотворено шесть тысяч лет назад, очень отсталое. Его даже нельзя назвать неверным — оно просто идиотское.

Оно противоречит науке, оно противоречит здравому смыслу, потому что в Индии были обнаружены города, погребенные глубоко под землей, которым семь тысяч лет. Тот погребенный семь тысяч лет назад город, должно быть, существовал, пока не произошла катастрофа. Город, должно быть, существовал и до этого; семь тысяч лет назад произошла катастрофа, город мог бы просуществовать и дольше.

Глядя на эти города — а их раскопали, — можно видеть, что они не были примитивными, они были очень высокоразвитыми. Дороги были такими же широкими, как дороги любого современного города, и это важно. В Варанаси есть дороги, по которым не может проехать ни один автомобиль, по ним можно только ходить пешком. Это означает, что дороги в Варанаси по-настоящему примитивны — когда не было транспорта, люди просто ходили пешком. На эти маленькие улочки никогда не проникает солнечный свет, потому что по обеим их сторонам огромные здания. Там всегда тень, вы нигде не найдете такой прохлады, как в Варанаси. Даже самым жарким летом можно ходить по улицам, там прохладно, потому что солнечные лучи никогда не проникают туда.

Индуисты полагают, что Варанаси — их самый древний город, и они заявляют, что это самый древний город в мире. Два города, о которых говорю я, это Мохенджо-Даро и Хараппа, теперь они оба находятся в Пакистане. Я бывал в обоих этих городах.

Просто невероятно, но в этих городах есть ванные комнаты, смежные со спальнями.

Вы удивитесь: почему этот факт настолько важен, — но лишь в прошлом веке, всего сто лет назад, когда в Америке начали делать смежные ванные комнаты, была такая реакция, что правительство вынуждено было вмешаться. В судах разбирались дела, в которых заявлялось, что это уродливо, это не по-христиански, потому что чистота стоит на втором месте после набожности, а эти люди делают нечто богомерзкое: ванная комната, унитаз, внутри дома. Они всегда были снаружи дома, это называлось «удобства во дворе».

Семь тысяч лет назад эти люди имели гораздо более передовое мышление — у них были прекрасные бассейны... И самое удивительное, что в Хараппе и Мохенджо-Даро была система холодного и горячего водоснабжения. Это была высокоразвитая цивилизация. И, должно быть, у них были достаточно объемные средства передвижения, иначе зачем делать такие широкие дороги. У них были большие окна, что было редкостью, большие двери, которые были редкостью в те времена, сады...

По данным индийских исследователей, Ригведе девяносто тысяч лет. И человек, доказавший это, Локманья Тилак, — один из самых грамотных индийских ученых этого века — доказал это с такими обоснованиями, что никто не может поспорить с ним, потому что он доказал это не на основе логики, а на основе астрономии.

В Ригведе есть описание одного явления в мире звезд, определенная встреча, которая с тех пор не случалась. Описание абсолютно четкое, и это могло быть возможно только в том случае, если люди видели все это. Астрономия теперь соглашается с Локманией Тилаком — что это произошло девяносто тысяч лет назад, и то, как это описано в Ригведе, достоверно точно, как и следует описывать астрономические явления.

Так что астрономия была высокоразвитой, и люди могли видеть скопления звезд. Они даже описывали звезды и планеты, которые мы только что открыли, хотя пятьдесят лет назад люди только смеялись: «Ну и где эти планеты?» Плутон и Нептун еще не были открыты тогда, и люди смеялись: «Это все выдумки!»

Теперь они открыты с помощью более чувствительных приборов, все больше и больше звезд, все больше и больше планет, и все они соответствуют карте, которая представлена в Ригведе.

Ригведа упоминает имя Ришабхдевы с глубоким почтением. Я делаю акцент на словах глубокое почтение, потому что Ришабхдева не был индуистом. Он родился индуистом, но был не согласен с индуистской философией, индуистскими доктринами, и он дал начало новой религии, он был источником джайнизма.

За девяносто тысяч лет индуизм и джайнизм разошлись очень далеко, так далеко, что двадцать четвертый тиртханкара, Махавира, — последний тиртханкара — не упоминается ни в одном индуистском писании... они просто проигнорировали его; считалось, что о нем не стоит упоминать.

Но Ришабхдеву они упоминали с таким почтением. Это из области психологии. Никто не выказывает почтения никому из современников, в особенности такому, который вырывает с корнем ваши личные интересы, ваших богов, который против браминов, пишущих Ригведу. Если бы они критиковали его, это было бы понятно, но они исполнены почтения.

По мне, это подтверждает только то, что Ришабхдева, должно быть, жил несколько раньше написания Ригведы — пять, шесть веков. К тому времени он уже стал широко известен, ему поклонялись. Поэтому даже Ригведа описывает его с почтением. Люди не говорят плохо об умерших, но уважать современника — здесь нужен очень разумный и невинный ум.

Он первый джина. «Джина» означает «покоритель», а Махавира — двадцать четвертый джина. Те, кто следует джине, называются джайнами, они просто последователи.

Слово джина эквивалентно слову будда, они взаимозаменяемы, потому что во многих местах в буддистских писаниях Будду называют Джина, а во многих джайнских писаниях Махавиру называют Будда. Эти слова не являются ничьей собственностью. Они обозначают состояние, которое можно описать множеством разных способов с разных точек зрения.

Когда я был в Америке, посол Шри-Ланки в Америке написал мне письмо, в котором говорил, что мне следует перестать называть наши дискотеки по всему миру «Зорба-Будда», потому что это задевает религиозные чувства буддистов.

Я ответил: «Кажется, вы не знаете того факта, что слово „Будда“ не является ничьей собственностью. Оно означает „пробужденный“. И если Зорба станет пробужденным, никто не может ему помешать, у него от рождения есть право быть пробужденным. И все те, кто не пробудился, — Зорбы. Этот, может быть, не такой выдающийся Зорба, но по-своему, в небольшом масштабе, он живет жизнью, в которой нет пробуждения, он пребывает во сне. Поэтому вопрос о замене названия не стоит. Все мои усилия направлены на то, чтобы создать мост между Зорбами — спящими — и буддами — пробужденными. Это слово обозначает „пробуждение сознания“».

Кто угодно может быть послом страны, и это не означает, что он понимает. Он не ответил, потому что абсолютно ясно, что это слово не является ничьей собственностью. Каждый должен стать буддой. Это не должно задевать ваших религиозных чувств, это должно делать вас счастливыми, что даже Зорбы становятся буддами. Вы должны радоваться! Кто-то может быть послом, или президентом, или премьер-министром — спящий ум одинаков.

Только сегодня утром я говорил об Амийо, но она не смогла уловить суть, наоборот, она повела себя точно так, как ведут себя во сне. Это была ее записка: когда я смотрю на нее, она чувствует себя счастливой, полной блаженства, а когда я не смотрю на нее, она думает, что, возможно, я злюсь, возможно, она плохо справляется — ей грустно.

Я ей ответил, но, когда я уходил после лекции и посмотрел на нее, она закрыла глаза. Так ведет себя спящий ум. С одной стороны, она просит, чтобы я посмотрел на нее, чтобы она порадовалась, но когда я посмотрел на нее, она была такой злой, уязвленной, что закрыла глаза и даже не посмотрела на меня. И это не только в ее случае, так со всеми. Мы действуем из сна, мы не понимаем, что мы делаем и зачем.

Джина — это тот, кто покорил сон. Джайнизм не стал так известен, как буддизм, потому что он так и не стал мировой религией, он остался очень малочисленным течением в Индии. Тому были существенные причины. Во-первых, его монахи не могли покинуть Индию по тому простому соображению, что они не могли принимать пищу от того, кто не был джайном. Отправляясь в другую страну, вы не можете ожидать, чтобы люди из-за вашего появления обратились в джайнизм. А они не могли принимать пищу ни от кого другого, даже от индуистов или буддистов, ни от кого, только от джайнов. Поэтому он перемещались по маленькому кругу, они не могли выбраться из него.

Во-вторых, монахи их наиболее ортодоксальной ветви ходят нагими. Они не могут отправиться в более холодные страны, они вынуждены оставаться в теплых местах. Они не могут есть не вегетарианскую пищу. Весь мир не вегетарианцы, джайны — полные вегетарианцы.

В итоге эти ограничения не позволили им покинуть страну — к сожалению, все из-за этого. У них великая философия, способная дать многое человеческому пониманию, но это осталось в тени. Она так и не стала известна миру.

Даже сегодня их писания не переводятся. Кому интересно? Их минимум миниморум. Количество играет такую роль — но истине нет никакого дела до количества. Из-за того, что их было так мало, им удалось многое, что при ином раскладе в Индии было бы невозможно.

Например, вы не найдете в их общине ни единого нищего, они все богаты. Они должны были быть богаты, иначе было трудно выжить. Они были окружены людьми, которым хотелось их уничтожить. Они не могли взять в руки меч, потому что проповедовали отказ от насилия. Единственный способ выжить — иметь как можно больше денег. Это было их единственной силой.

И они стали действительно богатыми, настолько богатыми, что даже королям приходилось одалживать у них деньги. Не было нищих, не было необразованных. Из-за того, что их было так мало, они постоянно подвергались нападкам со стороны всевозможных философий, поэтому они вынуждены были защищаться и отточили свой интеллект. Они создали лучшие аргументы, чем кто-либо еще, потому что для других спорить было наслаждением, а для джайнов это был вопрос жизни и смерти. Они должны были выигрывать в спорах, иначе им пришел бы конец. Поэтому они развили логические системы, великие философии, которые следует сделать доступными для всего мира.

Но мир волнует только количество, а они не являются религией, в которую обращают, поэтому здесь невозможно появление огромного числа приверженцев, как у католиков. Они не обращают, потому что, по их убеждению, и я разделяю эту точку зрения, само усилие обратить кого-либо уродливо.

Вы можете пояснить свою философию, вы можете сделать свою философию доступной, и если кто-то захочет к вам присоединиться — это одно. Но прикладывать усилия, чтобы обратить человека, всеми правдами или неправдами затащить его в свою церковь, чтобы сделать вашу церковь более могущественной — это политика, это не религия.

Возможно, я рассказывал вам: я останавливался в центральной Индии — там есть небольшой район, где живут первобытные племена, Бастар. Я часто наведывался туда, чтобы посмотреть, как человек жил десять или двенадцать тысяч лет назад — они примерно на этом уровне. Они ходят нагими, они едят сырое мясо.

Я изучал, каким был человек и как он эволюционировал. Я жил... В те дни Бастар был штатом, и король Бастара был моим другом. Это был очень отважный человек, он так сильно меня любил, что за меня его и убили.

Правительство испугалось, потому что он был королем штата, и он был слишком подвержен моему влиянию. Он позволял мне пользоваться всеми его домами отдыха в горах, в джунглях Бастара, и они подумали, что если бы он захотел... потому что аборигены поклонялись ему как Богу, как в прошлом любая нация поклонялась королям как богам. Они все еще в прошлом, они не современные люди... и если бы он что-то сказал обо мне, они бы приняли это безоговорочно.

Главный министр Центральной Индии был сильно настроен против меня. Он был брамином и хотел, чтобы мне запретили посещать Бастар. Он сказал королю, король отказался. Он сказал: «Это мой друг, мне нравится то, что он говорит, и я не нахожусь ни под какой властью». Под каким-то предлогом были предприняты «действия по наведению порядка», и король был убит... тридцать шесть пуль, ни шанса на выживание. Его звали Бханждео. Благодаря ему я наслаждался полной свободой в его штате.

Я тогда жил в одном из его домиков для гостей и увидел в центре поселения костер: племя располагало свои прекрасные хижины по кругу. Я отправился туда — должно быть, было девять или десять часов вечера, — там христианский миссионер учил их настоящей религии, единственной настоящей религии, христианству.

Я сел там среди толпы, а миссионер не знал, что присутствовал кто-то со стороны. У него было ведро, полное воды, и горел костер — это был прохладный вечер. Он извлек из своей сумки две статуэтки: одну — Рамы, индуистского бога, а вторая была Иисус Христос.

Он сказал: «Видите эти статуэтки: это Рама, индуистский бог, которому вы поклоняетесь, а это Иисус, он наш бог. Я устрою им испытание, чтобы продемонстрировать вам». Он положил их обе в ведро с водой. Рама утонул, а Иисус остался на плаву.

Тогда он сказал: «Видите! — этот приятель не может спасти даже самого себя, как он может спасти вас? И посмотрите на Иисуса: при жизни он ходил по воде, и, даже будучи статуэткой, он остается на поверхности! Он может спасти вас».

И многие несчастные аборигены закивали: «Это верно. Вы можете убедиться сами — нет никаких сомнений».

Я подумал про себя: «Я даже представить себе не мог, что аборигенов обращают в христианство именно так». Я встал, подошел поближе и вынул обоих из ведра — Раму и Иисуса, и как только я их вытащил, то сразу почувствовал: статуэтка Рамы была сделана из стали, но раскрашена так же, как и статуэтка Иисуса, зато статуэтка Иисуса была сделана из мягкого дерева, очень легкого дерева. Тогда я спросил аборигенов: «Вы когда-нибудь слышали из своих писаний об испытаниях водой?»

Они ответили: «Нет».

«А об испытании огнем?»

Они ответили: «Да!»... потому что в индуистских писаниях испытание огнем — широко известный факт. И никто никогда не слышал об испытании водой.

Я сказал: «А теперь смотрите...» Я бросил их обе в костер. Иисус сразу же начал гореть! Миссионер попытался сбежать. Я сказал: «Держите этого человека, не дайте ему уйти! Пусть он увидит все. Рама сохранился даже в огне, Иисуса не стало».

Аборигены были просто счастливы, они сказали: «Это настоящее испытание, а этот человек обманывал нас; мы никогда не слышали об испытании водой. Но мы никогда не думали — мы бедные люди, мы не думаем — мы согласились с ним. Если бы вас здесь не было, он бы обратил нас в христианство. Это его способ, он здесь, в лесу, многие племена обратил в христианство. Это единственное, на что он способен».

Я спросил: «Как вы думаете? Следует ли нам и его тоже подвергнуть испытанию огнем?»

Они ответили: «Это было бы здорово — но это опасно, потому что он будет охвачен им, он не сможет спасти себя». А миссионер был так напуган, дрожал, что эти люди... и если бы я сказал им, они бы без сомнений бросили его в огонь!

И он сказал: «Я больше никогда не буду этого делать».

«Но, — сказал я, — это абсолютно отвратительно. То, что вы практикуете, это не религия, вы дурачите бедных, невинных людей и зовете это обращением».

Ни одна уважающая себя философия не верит в обращение. Джайнизм не верит в него. Он просто делает все свои сокровища доступными для вас, и если вам интересно, вы можете присоединиться к каравану, но никто не хочет, чтобы вы были обращены.

Поэтому лишь иногда кто-нибудь... потому что кто будет так утруждать себя, чтобы просмотреть все писания, изучить и выяснить, что верно и что неверно? Но это нужно взять на заметку: в мире могут быть подобные малочисленные группы, у которых есть великие сокровища, не переведенные на языки мира. Это должно стать обязанностью организации, подобной ООН, — перевести все эти сокровища на языки мира, чтобы они стали доступны всем.

Джайнизм — первая религия, сделавшая вегетарианство коренной необходимостью для трансформации сознания. И они правы. Убийство ради еды делает ваше сознание тяжелым, нечувствительным, а вам нужно очень чувствительное сознание — очень легкое, очень любящее, очень сострадательное. Невегетарианцу сложно быть сострадательным, а не будучи сострадательным и любящим, вы сами являетесь помехой на пути своего прогресса.

А в этом небольшом течении, у джайнов, есть множество бриллиантов, которые могут помочь многим людям. Они доступны, но они доступны лишь на том языке, который уже мертв, они написаны на пракрите.

Это слово тоже стоит пояснить. Считается, что санскрит — древнейший язык. Среди ученых существует единое мнение, что санскрит — самый древний язык в мире, только джайны не согласны с этим, их язык — пракрит, и я чувствую, что они правы. Само значение слова пракрит — «естественный», а само значение слова санскрит — «очищенный».

Пракрит кажется изначальным языком, который использовали люди, а санскрит — его очищенной формой, которой пользовались ученые. Сами их названия на что-то указывают. Пракрит означает «сырой», а санскрит — «облагороженный». Естественно, пракрит должен быть первым, и только потом возможен санскрит. В них одни и те же слова, только в пракрите они проще — как их использовали люди. В санскрите эти слова приняли окультуренную форму, их могут использовать только образованные люди.

Я видел, как это происходит в Индии с английским языком. Есть простые слова — например, station (станция)... Но в каждой индийской деревне для бедных, необразованных людей station — это трудно, они используют teshan, что проще. Слово station кажется слишком сложным для них. А Teshan кажется простым, незамысловатым.

Можно наблюдать, как в Индии английские слова, попадая в народ, принимают иную форму. Report — в каждой индийской деревне используется просто rapat, не report. Это слишком искусственно. Rapat очень просто.

Тот же процесс происходил со словами в пракрите и санскрите. Все джайнские писания — на пракрите. Это очень красивый язык, потому что он имеет аромат всего простого, необработанного... бриллианты только что из шахты — неограненные, неотполированные, но в них своя собственная красота, дикая.

Это обязанность ООН — перевести всю эту литературу, а она обширна, на международные языки, и люди будут потрясены.

Например, Альберт Эйнштейн в двадцатом веке говорил о теории относительности, и Махавира двадцать пять столетий назад говорил о теории относительности. Конечно, его понимание носит философский характер, он не ученый, но смысл тот же. У Альберта Эйнштейна есть научные доказательства, у Махавиры — философские аргументы, но оба пытаются сказать, что в существовании нет ничего абсолютного, все относительно.

Аристотель делит все на черное и белое — либо то, либо это, его логика — это или/или. Махавира разделяет все на семь категорий.

Это более трудно, более сложно, но это демонстрирует величайшую проницательность, истинный разум. Аристотель выглядит как пигмей — и миру нужно донести, что существовали гиганты, о которых он ничего не знает.

Это одно из моих глубоких желаний: когда заработают наши мистические школы, мало-помалу мы соберем по всему миру великие мистические писания, не принимая во внимание, кому они принадлежат, и опубликуем их с последними комментариями, чтобы мистицизм не оставался просто словом, но стал обширной литературой, и кто-нибудь может посвятить всю свою жизнь изучению того, что мистики дали этому миру.

Никто не обращает на это внимание, но его значение неоценимо, потому что это не только литература, она содержит секреты трансформации вашего существа.

Ошо, несколько дней назад ты сказал, что осознанный человек может увидеть след от полета птицы. Как насчет следов, которые оставляет просветленный человек? Долго ли они сохраняют излучение и аромат просветленного? Похоже ли это на радиоактивное излучение? Если человек наступает в след просветленного, повлияет ли это на него?

Если ответ — да, тогда Америка должна быть достаточно сознательной, чтобы сделать пустыню в центральном Орегоне, которая когда-то была превращена в оазис, зоной повышенного риска с угрозой заражения. Им следует повесить предупреждающий плакат: «Осторожно! Опасная зона высоко пробужденного сознания. Не входить!»

Говорят, что последними словами Гурджиева было: «Браво, Америка!» В моем воображении я добавляю к этому: «Но, Америка, какая жалость: ты упустила».

И реальность такова, что Северная Америка упустила тебя. А теперь кажется, что настал черед Южной Америки упустить тебя.

Ошо, возможно ли, чтобы человеческая глупость могла помешать достижению космического сознания?

У человеческой глупости нет силы, чтобы помешать эволюции сознания. Она бессильна. Она только кажется могущественной, потому что большая часть мира воспитана в ней, обусловлена ею. Людям мешали взрослеть с самого детства, но она не может помешать эволюции сознания.

Как только движение эволюции наберет силу, оно может полностью изменить облик Земли. И настало время придать ему импульс. Больше нет возможности оставаться ленивыми, будущее становится все более и более хрупким. Либо глупость уничтожит всю землю, либо сознательная эволюция даст существованию нового человека. Выбор настолько очевиден, что я не думаю, как бы глубоко ни спал человек, он предпочтет суицид новой фазе в жизни человечества.

Только что, когда я входил, Амийо сделала еще одну попытку: она закрыла глаза, когда я посмотрел на нее, но посредине открыла их. Это добрый знак, важный знак. Должно быть, она сама чувствовала, что делала.

Человеческий сон будет прерван, и дней осталось очень мало, вы можете позволить себе еще немного сна. И помните: перед рассветом ночь особенно темна, но не нужно бояться ее, непроглядность ночи лишь возвещает о приближении утра. Мы очень близки к нему.

И это правда: где бы просветленный человек ни жил, где бы ни перемещался, ни сидел, он оставляет определенную вибрацию, которая остается на века, и она может оказать воздействие на тех, кто достаточно чувствителен.

Твоя идея хороша: Америке следует осознать, что пустыня, которую мы превратили в оазис, опасна. Они выдворили меня из Америки, считая меня опасным. Они разрушили коммуну, считая ее опасной. Но существуют определенные невидимые моменты, которые они не могут разрушить —напротив, они сами разрушат их... не то что они убьют их, но они трансформируют их. То место — они должны помнить о нем.

Как долго они могут мешать? — вопрос не ко мне. Как они могут помешать американцам стать просветленными? Возможно, я не смогу приехать в Америку, но Америка может приехать ко мне. И нам не нужно, чтобы ко мне приезжала вся Америка, нам нужно лишь несколько разумных человек, чтобы перенести пламя домой.

Хотя Америка плохо поступила со мной и моими людьми, я все же настаиваю на утверждении Гурджиева: «Браво, Америка!», потому что Американское правительство — это не Америка. Это лишь несколько избранных глупцов. У всей Америки совершенно другой аромат. Она более невинна, чем любая другая страна, потому что она моложе, чем любая другая страна. А именно невинность необходима в качестве основы, чтобы кто-то стал просветленным.

У старых стран долгое прошлое, поэтому они имеют и долгую обусловленность. У Америки нет обусловленности, ей всего триста лет. Это ничто, лишь тонкий слой, который можно легко счистить. Возможно, поэтому американское правительство так сильно испугалось меня. Они на самом деле живут в паранойе.

Они приложили все усилия, чтобы меня не пустили и сюда. Они шантажировали эту маленькую страну, угрожали ей. Мы ищем другие места, но куда бы мы ни смотрели, как только мы начинаем присматриваться к какой-либо стране, тут же нас опережает американский прессинг, потому что все наши телефоны прослушиваются. Вы удивитесь, что все наши телефонные звонки проходят через американское посольство, все сначала попадает к американскому послу. Они знают, где мы ищем, куда мы едем, где работают наши люди, и мгновенно, прежде чем туда доберутся наши люди, туда добирается прессинг на правительство той страны.

Всего два дня назад в Ирландии все было просто. Человек, чью собственность мы собирались приобрести на условиях, что он получит постоянную резиденцию для коммуны... Это большой, прекрасный замок, полностью отреставрированный. Он просил слишком много. Мы сказали: «Мы дадим столько, но на вашей ответственности будет подготовить правительство... все возможные условия». Он был абсолютно уверен. Он герцог и имеет огромное влияние.

Но только сегодня пришла информация: американское правительство оказало давление на правительство Ирландии. Никто еще туда не приехал, но пошло давление, потому что телефонный звонок был зарегистрирован и записан. Герцог удивился. Он сообщил нам: «Правительство вдруг испугалось». Он был абсолютно уверен, что не существует никакой проблемы, правительство было согласно. Стандартная процедура — и постоянная резиденция была бы предоставлена в течение шестидесяти дней. Но теперь он боится: давление слишком сильное.

И то, какое давление Америка оказывает на страны, показывает, что нигде нет никакой свободы. Старый тип политического рабства исчез, его место занял новый вид экономического рабства.

Они угрожают стране: «Во-первых, если вы хотите позволить ему и его людям быть в вашей стране, выплатите все долги». А Америка дала миллиарды долларов каждой стране, прекрасно зная, что они не способны рассчитаться, они никогда не смогут их вернуть.

«Во-вторых, если вы не сможете с нами рассчитаться, тогда мы увеличим процентную ставку. В-третьих, если вы по-прежнему будете настаивать на том, чтобы позволить ему оставаться в стране, тогда никаких будущих займов» — которые уже были согласованы, миллиарды долларов в этом году, миллиарды долларов в следующем году — «они будут немедленно аннулированы».

Это уже слишком для бедной страны — а все страны бедные. Они не могут рассчитаться по долгам, они не могут выплачивать такие проценты и не могут реализовать все начатые проекты. Дороги, или больницы, или университеты, или мосты, или железнодорожные линии не завершены, и если займы будут прекращены, то вся экономика страны просто развалится.

Здесь один министр сказал — потому что здесь они сделали то же самое: «По крайней мере, ясно одно: мы находимся во власти иллюзии, что мы независимы. Мы не независимы, и никто не независим».

Но это лишь американское правительство. Не приравнивайте его к Америке. Люди в Америке самые невинные, свежие, молодые и способные дать рождение новому человеку.

Что бы ни случилось со мной и моими людьми, я не буду спорить с Георгием Гурджиевым.

Ошо, когда в прошлом я разрешала себе быть открытой и восприимчивой, у меня часто появлялось чувство, что люди пользовались этим состоянием ума, чтобы ранить меня или причинить мне боль.

Недавно, оказавшись в подобной ситуации, я обнаружила, что я в меньшей степени отождествляюсь, чем раньше. Я могла оставаться более отстраненной и наблюдательной и не тянула себя назад. Я оставалась восприимчивой и открытой, но не испытывала обиды или чувства неполноценности, как раньше. На деле, я чувствовала себя более принимающей и женственной, чем когда-либо, и знала, что нахожусь на верном пути.

Я видела себя маленькой птичкой, которая случайно пролетела через жернова ветряной мельницы и вылетела из нее со взъерошенными перьями и выражением удивления на лице.

Пожалуйста, не мог бы ты разъяснить?

Ты на верном пути. То, что ты делала в прошлом, исходило из неосознанности. Ты попробовала совсем немного осознанности, и все поменялось. Осознанность — это величайшая из существующих алхимий.

Просто продолжай становиться все более и более осознанной, и ты обнаружишь, что твоя жизнь меняется к лучшему во всех возможных измерениях. Это принесет колоссальное удовлетворение.

И, да, ты будешь невероятно удивлена, что способна на такую радость, такое блаженство. Почему ты продолжала их упускать?

Когда кто-то становится просветленным, он не может в это поверить. «Это случилось со мной?»

Требуется немного времени, чтобы в это поверить, потому что явление так велико, а наш сон был таким долгим и наши глупости были такими глубокими. И вдруг все растаяло, и нет ничего, кроме чистого света, и легкого танца, и аромата, который следует за вами двадцать четыре часа в сутки. У вас такое чувство, что теперь этот аромат, и этот свет, и эта радость будут длиться вечно. Это навсегда.

Дата добавления: 2015-07-10