Если живешь тотально, одного раза достаточно

Ошо, несколько дней назад я ощущала себя полной энергии и чувствовала большую любовь к себе.

Мне представился случай позволить себе посмотреть в лицо моему дьяволу номер один — ревности. Я всецело отдалась этому, и результат превзошел мои ожидания: я почувствовала эйфорию и огромную благодарность.

Я все еще нахожусь в этой почти неудержимой энергии, которая, как мне кажется, состоит из чувственности и сердечности.

Если я окунусь в нее, я рискую причинить боль другим людям; но альтернатива кажется мне угрозой. Просто сидеть и наблюдать сведет меня с ума!

Ошо, вот мой главный вопрос: чему я научилась в результате этого переживания, и как этим пользоваться, чтобы снова не погрузиться в ревность? Как наслаждаться свободой выражения чувственности, чтобы не быть скомпрометированной, не остаться неудовлетворенной и не попасть в историю?

Для тебя это очень значимое переживание, одно из ключевых переживаний, которое может помочь полностью изменить твою энергию.

Первое, что стремился Георгий Гурджиев выяснить в своих учениках, — ту черту, которая является главным их врагом, потому что этот враг номер один содержит ключ, который может как уничтожить их, если они не разгадают его, так и привести к трансформации.

Ты столкнулась с ревностью. Ревность — одна из самых опасных составляющих человеческого сознания, особенно женского ума. Встретиться со своим главным врагом лицом к лицу, не скрывая его, не приукрашивая его, не пытаясь преподнести его в более выгодном свете, ты права: ситуация такова, что, конечно, ты должна чувствовать ревность, не успокаивая себя разного рода объяснениями, что ревность была оправданна.

Если ты убедишь себя, что она оправданна, она останется и станет еще сильнее. Тогда ты бы не почувствовала ту энергию, которую ты чувствуешь сейчас, ту энергию впитала бы в себя ревность, она осталась бы заключенной в ревность и осталась бы в ожидании момента, когда сможет взорваться, найдя тому оправдание. Но так как ты встретила ее без всяких объяснений и аких бы то ни былоы оправдатьсяостьую чувствуешь х учениках, что ничего нельзя сделать; просто столкнитесь с лог. час чувствуешоправданий... ты не оправдывала ее, ты встретила ее как факт, что она в тебе есть, эта ревность... и ты приняла ее как нечто, имеющее отношение только к тебе, и больше ни к кому, что больше никто в целом мире не несет за нее ответственность.

Все это лишь предлоги, чтобы защитить ее.

Ты проделала большую работу, а результат таков, что, когда свидетельствуешь, ревность исчезает.

Это то, о чем я говорил вам неоднократно годами: ничего не нужно делать; встретьте проблему лицом к лицу, как отражает зеркало, не вынося приговора.

Так как это был твой главный враг, в нем заключалось много энергии. Теперь он ушел, и энергия свободна. Вот почему ты чувствуешь себя более живой, более любящей, более чувственной.

Помни об одном: ты можешь вновь совершить ту же ошибку. Не осуждай чувственность. Она была осуждена всем миром, и в результате этого осуждения энергия, которая может расцвести в чувственности, тратится на извращения, ревность, злость, ненависть — на бесстрастное существование, лишенное жизненной силы. Чувственность — это сама твоя жизнь. Вот в чем разница между тобой и камнем: камень не чувственный. Чем более ты чувственная, тем более ты живая. И если вся твоя энергия будет освобождаться в любви, в игривой чувственности без сдерживания себя, без страха — то бояться будет нечего. Чувственность — это один из величайших даров человечеству; это твоя восприимчивость, это твоя осознанность; осознанность, пропущенная через фильтр тела, — это и есть чувственность.

Помни: никогда нельзя идти на компромисс. Компромисс полностью противоречит всему моему видению.

Ты видишь людей. Они несчастны, потому что шли на компромисс по каждому поводу, и они не могут себе простить, что шли на компромисс. Они знают, что могли бы осмелиться, но оказались трусами. Они упали в своих собственных глазах, они потеряли уважение к себе; вот что делает компромисс.

Зачем идти на компромисс? Что мы потеряем? Эту короткую жизнь нужно прожить как можно тотальней. Не бойтесь дойти до предела, вы не сможете уйти дальше тотальности, это последняя черта, и не идите на компромисс. Весь ваш ум будет согласен на компромисс, потому что так нас воспитывали, загоняли в определенные рамки.

Компромисс — одно из самых отвратительных слов в нашем языке. Оно означает: «Я даю половину, ты даешь половину; я соглашаюсь на половину, ты соглашаешься на половину». Но зачем? Когда ты можешь владеть целым, когда ты можешь и съесть пирожное, и обладать им, для чего идти на компромисс?

Чуть больше мужества, чуть больше смелости — только в самом начале. Стоит вам однажды испытать всю красоту бескомпромиссности и достоинства, которое она дает, и радости, и целостности, и индивидуальности — как вы впервые почувствуете, что у вас есть корни, что у вас есть центр, что вы живете по своему сценарию, что вы живете не как бизнесмен; жизнь бизнесмена — проституция.

Живите как воин.

Так или иначе, никогда не идите на компромисс. Лучше быть побежденным, но тотально, чем победить с помощью компромисса; эта победа не даст ничего, кроме унижения, а бескомпромиссное поражение сохранит ваше достоинство.

Жизнь непостижима.

Иногда победа позорна, а поражение достойно, потому что в нем не было компромисса.

Поэтому, сколько бы чувственности в вас ни было, сколько бы ни было в вас любви, не держите их в уме, они прокиснут, они прогоркнут. Выражайте их.

И помните: выражение — это всегда колоссальное высвобождение вашей энергии, иначе ваша энергия начинает накапливаться и становится бременем. А когда она становится бременем, вы начинаете перекладывать ответственность на других людей: вам грустно, вам тяжело — должно быть, кто-то что-то делает неправильно. Если вы грустны, неправы вы; если вы веселы, правы вы.

Это почти всегда было для меня критерием: всякий, кто грустит, жалуется, брюзжит, неправ, обязательно неправ. Он может найти тысячу и одну причину, почему он грустит. Я не принимаю этого. Он грустит, потому что не позволил своей жизни расцвести. Он сдерживался. Даже когда люди хотят любить друг друга, они сдерживаются, потому что все религии отравили любовь. Они не смогли уничтожить ее, но им удалось отравить ее.

Чувственность осуждается, но если вы осуждаете чувственность, что остается? Тогда человек становится как мраморная статуя: вы трогаете его за руку и чувствуете, будто пожимаете ветку мертвого дерева. Вся его энергия сморщилась в нем: вместо того, чтобы распуститься цветами, она превратилась в комплексы, которые делают человека печальным.

По крайней мере, мои люди никогда не должны думать о компромиссе. Ради чего идти на компромисс? Будьте честными. Будьте искренними. Любите так сильно, как только можете. Наслаждайтесь своей чувственностью — это дар природы. И будьте бдительными, потому что на то, чем вы наслаждаетесь, имеют право и остальные. Иначе будет конфликт. Именно из-за этого конфликта люди идут на компромисс.

Если вы любите жить ярко, вы должны понимать всех, кто живет ярко. С кем он живет, не имеет значения, потому что все мы одна жизнь, одна жизненная сила.

Все традиции были против выразительности, потому что выразительный человек достигает определенной цельности, свободы. Вы не можете поработить его. Он живет в согласии со своей природой. Вы не можете его заставить. Вы не можете сделать его мужем или женой. Вот почему общество изо всех сил старалось подавить, потому что подавленный человек во много раз слабее — он почти как кастрированный бык.

Вы не можете запрячь быка в арбу. Он слишком силен. Он привезет арбу вместе с вами туда, куда вы совершенно не собирались ехать. Вы не сможете управлять им. А если он встретит по пути красивую самку, он просто выпрыгнет из упряжи. Что будет с вами и вашей арбой — ваша забота. Он немедленно заведет любовную интригу, абсолютно не утруждая себя мыслями о том, что арба перевернулась и вы лежите под ней.

Человек, похоже, очень быстро понял, что быков невозможно использовать, они бесполезны.

Но он додумался до того, почему они бесполезны: потому что они настолько полны энергии, и настолько чувственны, и настолько любвеобильны.

Человек стал кастрировать быков; а когда бык кастрирован, вы можете превратить его в совершенно иное существо, которым ему быть не предназначено. Теперь вы можете запрягать его в арбу. Вы можете поработить его. Вы можете использовать его на ферме и где хотите. Вы убили его способность к размножению. Вы совершили преступление против природы. Теперь, когда мимо будет проходить корова, он даже не посмотрит на нее: у него нет энергии.

В детстве, когда я увидел, как фермеры кастрируют быков, я спросил, что происходит.

— Когда подрастешь — поймешь, — ответил отец.

— Я не хочу ждать. Я хочу понять сейчас, почему мучают этих несчастных созданий.

— Подожди, — сказал он.

Когда я понял, я сказал ему: «Вы поступаете так не только с быками, вы поступаете так и с человеческими существами — другим способом, не физиологически, а психологически».

Все религии кастрируют людей. Например, по всему миру всех леди учили, что во время занятий любовью они не должны показывать никаких признаков радости. Какая чепуха. Даже во время занятий любовью им не разрешено показывать никаких признаков радости, потому что это делают проститутки, но не леди — и это компромисс. Став леди, они пошли на компромисс. Поэтому, когда мужчины занимаются с ними любовью, они лежат с закрытыми глазами, потому что даже открывать глаза леди не полагается — видеть эту отвратительную сцену, как сверху отжимается животное. Леди так не поступают. Лучше держать глаза закрытыми. И не двигаться.

Тысячи лет женщины не знали об оргазме, и даже сейчас на Востоке почти девяносто девять процентов женщин не знают, что такое оргазм. Так было по всему миру, потому что они никогда не двигались, они никогда не наслаждались, они никогда не позволяли своему телу танцевать.

Существует разница между мужской и женской сексуальностью. Мужской секс местный — он генитальный. Женская сексуальность — больше чувственность, чем сексуальность, она разлита по всему телу. Пока в этом не будет участвовать все ее тело, она не испытает радости оргазма — а ведь это самое прекрасное ощущение, которым одарила природа.

Это действительно шокирует и удивляет, что из-за того, что мужчина умертвил женщину, из-за того, что ей не разрешалось наслаждаться любовью, он сам в одиночестве делал отжимания. Партнера там не было.

Я слышал... Один пьяница шел по пляжу... и увидел мужчину, который отжимался. Пьяница посмотрел вниз, посмотрел с той стороны и с другой, обошел его кругом, похлопал по плечу и сказал: «Мальчик, твоя девочка ушла. Зачем лишний раз утомлять свое тело? Иди домой».

Но так происходит в действительности, и побочный результат таков, что те самые так называемые джентльмены, которые способствовали возникновению этой отвратительной ситуации — они сделали своих же жен бесчувственными, сухими, — натворили много дел, потому что эти женщины стали злыми, ворчливыми, склочными. Это все просто искажения той энергии, которая могла бы стать цветами, ароматом. И, с другой стороны, эти джентльмены вынуждены были пойти к проституткам; они создали проституток — еще одну мерзость. Заставлять женщину ради денег продавать свое тело, потому что со своими женами они сами не могли получить оргазм. Эякуляция не оргазм. Они могли рожать детей, но не могли родить оргазм.

Для оргазма нужен чувственный танец обоих партнеров.

Чтобы создать леди, они должны были превратить других бедных женщин в проституток. Это настолько отвратительное общество, такое тошнотворное, если посмотреть на его структуру и на то, как оно функционировало и умерщвляло человека.

По крайней мере, мои люди должны быть тотально свободными. Они должны любить. Здесь нет леди, здесь нет джентльменов; здесь есть только мужчины и женщины, настоящие мужчины и настоящие женщины.

Будьте чувственными. Наслаждайтесь жизнью во всей ее полноте и помогайте другим наслаждаться жизнью во всей ее полноте. И к своему удивлению вы обнаружите, что с помощью вашей любви, вашей чувственности все неприглядные черты исчезли, потому что они больше не получают энергии — они были искажениями, они были побочными явлениями ваших компромиссов. Никаких компромиссов ни по какой причине: уважение, почет — все это ерунда.

Сколько миллионов людей жило до вас? Вы помните хотя бы несколько имен тех, кто был уважаемым, почтенным и принес в жертву почету и уважению всю свою жизнь, хотя бы вспомнить их имена?.. Никто не знает, были они вообще или нет.

В джайнистской мифологии есть очень красивая история. Я ее очень любил. В джайнистской мифологии, если король завоевывает весь мир, его называют чакравартин. Чакра означает колесо, будто мир — это колесо — а он и есть колесо — и он завоевал его весь. В мифологии говорится, что в раю только чакравартинам позволено написать свое имя на золотой горе.

Один человек стал чакравартином и был счастлив, что сможет теперь написать свое имя на золотой горе. Очень немногим — и очень редко — случалось написать там свое имя.

Гора огромная. Когда он умер и вступил во врата рая, привратник сказал: «Ты должен поставить свою подпись на золотой горе, но иди один. С собой никого не бери».

Он спросил: «Почему? Я бы хотел пригласить некоторых друзей, умерших раньше меня, которые должны быть здесь, со мной; иначе какая радость от подписи на золотой горе? Никто не смотрит на тебя, никто даже не узнает, что ты поставил там свою подпись».

Привратник ответил: «Послушай меня. Я занимаю эту должность уже... До меня ее занимал мой отец, она передается по наследству. Наша семья занимала эту должность столетиями. Мы говорили это всем, кто шел туда ставить свою подпись; все хотели того же, чего хочешь ты. А после все благодарили нас: „Было очень любезно с твоей стороны не допустить, чтобы я взял кого-нибудь с собой“. Поэтому, пожалуйста, иди один».

Он нехотя вошел, а хранитель горы открыл двери и сказал: «Есть проблема. Гора полна имен. Места не осталось. Но не только тебе так не повезло; до меня здесь был мой отец, до него здесь был его отец. Это наша семейная должность. И я слышал, что уже много столетий подряд ничего не менялось: на горе места не осталось. Поэтому каждый раз, когда приходит новый человек, он сначала стирает одно имя, а потом пишет там свое. По-другому никак нельзя; там нет места».

Тогда он признал: хорошо, что он не взял с собой друзей. Огромная гора, а на ней нет даже немного места для его подписи.

Но он был — он должен был быть — человеком с головой. Он сказал: «Я не буду стирать, какой в этом смысл? Кто-то придет завтра, сотрет мое имя и напишет свое. Это бессмысленно. И в том, что я чакравартин, завоеватель мира, нет никакой пользы, а я думал, что это случается только изредка. Я ошибся. Вся эта гора исписана именами».

Ваша жизнь коротка. Не думайте о почтении, не думайте о почестях, не думайте, что скажут другие. Слушайте свою собственную энергию и следуйте за ней. Я называю это мужеством. Будьте чувственными, будьте полными любви, и, если вы сможете быть чувственными и любящими тотально, однажды появится возможность переступить пределы, прийти к такому моменту осознанности, когда вся ваша энергия превратится в пламя осознанности: вся ваша чувственность, вся ваша сексуальность, вся ваша любовь, все, что есть в вас, превратится в пламя, которое назвали просветлением, пробуждением; пламя, которое останется навсегда во Вселенной, не принимая других форм, потому что оно исчерпало весь запас форм. Люди рождаются одной и той же категории снова и снова. Это не возвеличивает.

Если живете тотально, одного раза достаточно.

Поэтому ты правильно поступила со своей ревностью. Теперь энергия освободилась — потому что ты не окунулась в ревность; иначе эта энергия сожгла бы тебя, ранила, опечалила, навредила бы тебе и отравила других, потому что мы не так обособленны, как думаем.

Мы очень глубоко связаны, а особенно здесь, со мной. Вы становитесь все теснее и теснее друг к другу. Различия отпадают, никого не волнует ваша религия, ваша нация, не остается никаких преград. Люди становятся ближе и ближе. Это значит, что на них это тоже влияет. Если один человек заболевает, ему становится грустно, он чувствует тошноту, то в той или иной мере это повлияет на всех остальных. Если человеку радостно — он танцует, поет, играет на гитаре, то все остальные также почувствуют песню в сердце.

Я хочу, чтобы вы становились все ближе и ближе, как одна душа в разных телах.

Ты годами боролась с ревностью. Теперь ты нашла ключ.

В следующий раз, если появится ревность, сразу же завладей ею; и то же самое, что ты сделала с главным врагом, ты можешь сделать со всеми врагами, которые приходят в твой ум. Они меньше, они исчезнут еще быстрее, у них не столько энергии.

Но когда высвобождается энергия, обязательно встает вопрос — что с ней делать? До настоящего момента ее использовала, высасывала ревность. Теперь она струится по всему твоему телу. Ты ощущаешь себя более чувственной, ты ощущаешь себя более любящей. До настоящего момента ты оставалась непреклонной, всегда немного сторонясь людей. Это не твоя вина, это беда всей Англии! Поэтому отбрось и Англию. Будь человечной.

И не медли, потому что, невыраженная, эта энергия может создать проблемы. Выражай ее: танцуй, пой, люби. Что бы ни приходило тебе в голову — делай это.

Ошо, когда актер на сцене играет или художник пишет картину, иногда внезапно ум останавливается, и играющий на сцене или пишущий картину пропадает. По твоим словам, творчество проходит через человека, пока он пуст, как полый бамбук.

Тогда создается прекрасное произведение искусства, потому что не кто-то, а само существование создало его.

Мне интересно, похоже ли это на проблеск просветления. Но он существует столько, сколько мыльный пузырь. Возвращаясь к обычному состоянию, бедняга возвращается в пустыню повседневной жизни, такой заурядной, и у него нет качеств, чтобы достичь наяву этих проблесков. Произведение искусства остается на той же высоте — оно намного выше создателя, но бедняга остается внизу, в долине. Изредка его может подхватить другой мыльный пузырь, но скоро он снова вернется в долину. Моцарт, Бетховен, Леонардо да Винчи, Винсент Ван Гог и многие другие сгорели в этом поиске, но, похоже, никуда не пришли. Это потому, что они не нашли хорошего мастера?

И еще один вопрос: если существование настолько великодушно и дало этим людям еще один шанс, они где-то рядом? Ошо, почему лодке творчества не хватает горючего, чтобы достигнуть берега просветления?

Творческие люди: художники, музыканты, поэты или танцоры — периодически достигают состояния, которое можно назвать «проблеском просветления», но это только проблеск. Это не достижение. Они себя к этому не подготовили. Это получилось случайно.

Художник был поглощен написанием картины. Он был так поглощен, что забыл себя, забыл эго, забыл свои мысли, и, сам того не понимая, он оказался в состоянии медитации, и случайно открылась дверь — и он увидел красоту запредельного.

Но из-за того, что он неподготовлен, он не может остаться в медитации. Он даже не знает основ медитации; он, возможно, никогда и не слышал этого слова. Он делал что-то другое. Это случилось только потому, что он потерялся в своей работе — в танце, музыке, в пении: он выполнил условие для проблеска.

Скоро он вернется. Когда закончится танец, когда картина будет завершена, он вернется в пустыню повседневной жизни. И ему будет хуже, чем обычному человеку, потому что он познал нечто, о чем обычный человек даже не мечтал. Он страдает больше. Он видел дверь открытой, он видел дверь закрытой, и он чувствует себя совершенно беспомощным.

Теперь перед ним встала великая проблема: есть нечто гораздо более прекрасное, чем любая картина, гораздо более мелодичное, чем любая музыка, гораздо более поэтичное, чем любая поэзия. Есть танец больше танца, но как этого достичь? Все, что он может, — это танцевать свой обычный танец. Если в своем обычном танце он будет осознавать, что танцует его, чтобы вернуть проблеск, он не вернет проблеск, потому что условие не будет выполнено: он не потеряется в танце. Технически он будет исполнять танец, но его эго останется наблюдать, когда откроется окно, а оно не откроется. Оно откроется только тогда, когда он забудется.

Проблема в том, что это происходит только на Западе, не на Востоке.

Восток беден, невероятно беден, но в каком-то смысле невероятно богат. На Востоке, если у поэта, у художника или у музыканта был проблеск, он не будет утруждать себя танцем или картиной, он будет искать мастера, потому что понятно — это в самой атмосфере, оно находилось там тысячи лет, — что творчество может дать вам проблеск, но не более того. Если вы хотите получить нечто, что станет вашей неотъемлемой частью, вам нужно найти мастера, путь; вы должны изменить себя, свой образ жизни. Вам нужно привносить осознанность во все, что вы делаете, вам нужен кто-то, кто будет говорить вам — и не только говорить, кто-то, чье присутствие станет доказательством того, что ты не гонишься за тенью, за галлюцинацией.

Запад беден. Он породил великих художников, но, к сожалению, на Западе не было атмосферы для просветления, не было мастеров, которые могли бы показать путь. Западные художники страдали больше, чем кто-либо еще: они сходили с ума, совершали самоубийства, они забывались в наркотиках. Западный художник страдал больше, чем кто-либо еще на Западе, потому что у него были проблески запредельного, но он не мог сделать этот проблеск действительностью, которая оставалась бы с ним двадцать четыре часа в сутки, как сердцебиение. Они испытывали невероятные муки.

На Востоке я не нашел ни одного имени художника, скульптора, музыканта, поэта, который бы сошел с ума, совершил самоубийство, забылся в наркотиках, по той простой причине, что в самом воздухе витала возможность найти мастера. И, если у вас был проблеск, вам повезло, потому что вы узнали, что существует нечто запредельное, вам нужно просто найти мост, чтобы туда перебраться и там быть.

Разделение на Запад и Восток стало одной из самых больших трагедий. Оно должно быть аннулировано.

Восточное учение о внутреннем существе необходимо донести до каждого ищущего или потенциального и возможного ищущего на Западе.

А западные науки и технологии должны достичь каждого закоулка и уголка на Востоке, чтобы ликвидировать нищету, необразованность.

У обоих что-то есть, и обоим чего-то не хватает. И это на самом деле удивительно, что Востоку не хватает того, что есть у Запада, а Западу не хватает того, что есть у Востока.

Это вопрос простого понимания: разрешить встречу Запада с Востоком, чтобы исчезли внешняя нищета Востока и внутренняя нищета Запада. Вся Земля может стать богатой, богатой по этим двум направлениям. Нет необходимости выбора, нет необходимости выбирать; и то и другое может быть нашим, и то и другое должно быть нашим. Конфликта нет.

Вся моя работа, по сути, к этому и сводится, но ни Восток не готов услышать меня, ни Запад. Кажется, это действительно безумная ситуация.

Только на днях Анандо передал мне информацию, что на европейском рынке скопились миллионы тонн масла и других продуктов питания. А несколько месяцев назад они уничтожили столько продуктов питания, что на их уничтожение они должны были потратить миллионы долларов. И они скопились снова — избыток. Они не могут остановить фермера, потому что тогда фермер сразу разорится, поэтому фермеру нужно помогать производить, а рынок уже переполнен, поэтому каждые три месяца они вынуждены уничтожать пищу.

А на Востоке люди каждый день умирают, потому что нет пищи.

Это странно и глупо, а еще бесчеловечно, что каждые три-четыре месяца вы должны уничтожать горы масла и других продуктов питания — и, затопляя их в океане, вы теряете миллионы долларов. Эти миллионы долларов могли бы быть использованы для того, чтобы транспортировать все это в бедные страны.

Но они этого не сделают.

Шри Раман жил на Востоке. Он бы не поехал на Запад, и я могу понять почему — потому что я поехал, и я видел и страдал. Много раз его просили, приглашали, а он отказывался. Он просто сказал: «Меня не поймут; меня неправильно поймут. Оставьте меня в покое».

Теперь я могу его понять. Он был прав. Я сделал все возможное, результат — немыслимое противодействие. Даже в тех странах, где я никогда не был, даже в тех странах, где нет ни одного саньясина, столько страха, совершенно необоснованного страха.

Человека, который со всех сторон меня оболгал, наградили; сегодня его наградило правительство Соединенных Штатов как великого исследователя, испытателя; его наградили золотой медалью. А все, что он изучал, было абсолютной ложью. Но им удалось уничтожить коммуну.

Коммуна могла бы стать местом встречи Востока и Запада. В этом заключался мой замысел.

Но, похоже, Восток удовлетворен своей нищетой и не расстанется со своими предрассудками — которых им придется лишиться, если будут привлечены науки и технологии. А Запад, похоже, удовлетворен внутренней нищетой, так как, если он хочет быть внутренне богатым, ему придется распрощаться со всеми суевериями, которые он пестовал тысячи лет, — а он не желает это делать.

Только недавно секретарь парламента в Дании, отвечая на вопросы журналистов, сказал, что меня не пустили и не пустят в Голландию, потому что я сказал что-то в защиту Адольфа Гитлера. Журналист указал на то, что я выступал против и что это в немецком журнале Spiegel исказили цитату. Секретарь согласился, что, правда, это было искажение фактов, но, тем не менее... «Его приезд может вызвать беспорядки». А журналист сказал, что перед приездом папы по всей стране прошли серьезные протесты и длительные беспорядки, но все же его пустили, и он был гостем правительства.

А против меня люди не протестовали ни в одной стране. Прецедентов не было, это всего лишь их предположения.

В Голландии есть тысячи саньясинов, сказал репортер, которые радушно приняли бы его.

Я готов встретиться лицом к лицу с этими протестами. Я бы хотел понять, кто эти люди, которые протестуют против меня, на каких основаниях.

Я даже не хочу государственной безопасности. Я даже не хочу, чтобы они несли ответственность, если что-то случится со мной, все под мою ответственность.

Но страх в другом. Это все лишь отговорки. Страх в том, что я могу изменить мышление молодого поколения. Это то, о чем президент Америки написал в своем письме сюда, в Уругвай: «Этот человек опасен по той простой причине, что он чрезвычайно умен и способен изменить мышление молодежи».

У вас больше нет никого, кто бы мог возразить мне? На земле шестьсот пятьдесят миллионов католиков — и нет ни одного, кто смог бы выступить против меня?

В чем проблема? Это должно быть просто и человечно. Я готов к публичным дискуссиям. Я готов прийти в любой из этих парламентов, где говорят обо мне. По сути, если у них есть хоть немного мужества, они должны сами пригласить меня к себе — и я готов встретиться сразу со всем парламентом. Но страх в том — и они сами об этом знают, — что у них нет будущего, их гибель настолько неизбежна, что они боятся, как бы я их не разоблачил.

Их не интересует, что я не разоблачаю путем разрушения. Я разоблачаю ваши заблуждения, чтобы показать позитивное, правильное направление, которое сможет помочь Западу, его творческим людям, его разумным людям трансформироваться.

На Западе просветление — неведомое явление. Там были великие святые, как, например, Франциск Ассизский — прекрасный человек, очень любящий человек. Вы не найдете в нем ничего плохого, но этого недостаточно; у него не было опыта предельной реальности, на что указывают незначительные эпизоды. Папа стал завидовать, что Франциск привлекает последователей, а ведь он еще даже не был причислен к лику святых. Его вызвали в Рим. Вы не можете вот так вызвать Гаутаму Будду. А он явился, поцеловал стопы папы, который был просто дураком. И папа был очень доволен, он даровал чин «святого» Франциску Ассизскому. Он был хорошим человеком, но не просветленным, иначе не было бы такого повиновения: его бы абсолютно не заботило положение «святого», дарованное папой, и он бы не целовал его стопы. Он бы не обеспокоился тем, чтобы приехать в Рим в качестве подданного, которому приказано предстать перед папским двором. Хороший человек, славный человек — все в нем правильно, но только нет света, в комнате темно.

Запад не познал опыт просветления.

Но я настаиваю, что впервые за всю историю мы сделаем просветленными сотни западных людей.

Все эти правительства и их сопротивление не остановят меня. Дело не в моем намерении; сейчас это экзистенциальная необходимость — на Западе должны быть просветленные люди. Только эти просветленные люди Запада смогут помочь Западу быть великодушным к нищете Востока, только они смогут создать такую обстановку, в которой будет бесчеловечно и отвратительно продолжать уничтожать пищу, в то время как люди умирают, чтобы держать высокие цены с целью, чтобы ваша экономика оставалась на том же уровне и не страдала.

Получается, экономика гораздо важнее, чем любовь, чем сострадание; но это станет возможным, только если у нас получится, — а у нас получится.

Мои люди пытаются найти подходящее место.

Другие из моих людей пытаются найти корабли — чтобы создать город в океане. И это кажется мне наиболее практичным и вероятным: создать прекрасный город для размещения пяти тысяч резидентов-саньясинов, с возможностью вместить еще двадцать тысяч тех, кто будет приходить и уходить. Мы сможем перемещать этот город с одного места на другое. Мы сможем плавать вокруг всей Земли.

Получается, что нет худа без добра.

Я горю желанием взяться за это!

Дата добавления: 2015-07-10