Перемены — закон жизни

Ошо, пару лет назад Элвин Тоффлер написал книгу под названием «Шок будущего». В ней он рассказывает, что мир, окружающий нас, меняется быстрее, чем когда-либо. И даже так: ход этих изменений постоянно ускоряется. Он рассказывает, как половина американцев меняют дома, по меньшей мере, каждые пять лет; как люди меняют мужей, жен, работу, города и профессии со все увеличивающейся скоростью... Не говоря уже об обычных вещах, от машин и до стирального порошка, которые изменяются с ошеломляющей частотой. Еще он отмечает ужасающий рост информации, научной и не только. Человеческие знания, как он говорит, удваиваются каждые десять лет, и то время, за которое они удваиваются, становится все короче. По сравнению с относительно неизменным миром наших родителей, бабушек и дедушек это, безусловно, новое явление. В прежние годы говорили, что ощущение стабильности было необходимым для нормального развития и предупреждения психических расстройств. Эта стабильность, очевидно, ушла навсегда. Даже если мы избежим некоторых из катастроф, угрожающих человечеству, кажется, что в этом быстро меняющемся мире здоровыми останутся только медитирующие — единственные из всех, кто будет способен жить в радости в центре циклона. Что ты об этом думаешь?

Книга Элвина Тоффлера уже устарела. Он пишет, что в Америке люди меняют все каждые пять лет. Теперь это время уже три года: каждые три года они меняют работу, супруга, город, не говоря уже обо всяких мелочах, которые меняются каждый день. Рост уровня знаний, по его словам, удваивается каждые десять лет; теперь он удваивается каждые пять лет.

Это правда, что в прошлом была стабильность. Но это неправда, что стабильность — существенное условие нормального роста человеческого существа. Стабильность хороша только для посредственностей, только для неполноценных, потому что посредственности и неполноценные никогда не хотят никаких перемен, потому что любая перемена — это лишние хлопоты. Им снова надо будет учиться, а учение для них — проблема.

В прошлом мир был очень приветливым к посредственностям, очень удобным для них; чему бы вы ни научились в детстве, оставалось правильным до самой вашей смерти. Но никакие перемены не сулят посредственному уму удобства.

Новое явление действительно опасно, но не для человечества как такового; оно опасно только для толпы, которая не может идти в ногу с переменами. Прежде чем они привыкнут к чему-либо, оно уже меняется. Они всегда позади. Они могут потерять рассудок, стать ненормальными.

Для людей, обладающих интеллектом, изменяющийся мир — правильный мир, потому что понимание хочет новых эмоций, новых испытаний, нового вдохновения. Старый мир такой возможности не предоставлял.

Поэтому я не соглашусь с Элвином Тоффлером: он думает о человечестве как о целом. Но это неправильно: человечество делится на тех, кто хочет оставаться в рамках привычного, и тех, кто стремится к новым высотам, к новым звездам.

Прошлое было страшным для этих людей — для искателей. Прошлое было против них. На самом деле, много открытий было сделано в прошлом, но они утаивались в интересах толпы. Они были опасны, потому что несли перемены, а основная часть человечества боится перемен больше, чем смерти, потому что смерть — это избавление, глубокий сон, а перемены — это проблемы.

Три тысячи лет назад в Китае изобрели печатные станки. Но никогда их широко не использовали; они использовались только в королевских семьях. Обычные люди продолжали писать книги своими руками. Считалось, что отдать печатный станок — достаточно невинное изобретение — массам опасно, потому что тогда будет доступно столько книг, что посредственный ум будет не способен совладать с ними; он впадет в исступление. Чтобы избежать этого, печатные станки скрывали.

Порох был изобретен две тысячи лет назад. Но его никогда не использовали на войне по той простой причине, что солдат — самый отсталый член общества. Он должен быть отсталым; это требование общества, что он должен быть отсталым. Его обучение нацелено на воспитание посредственности, чтобы он никогда ничего не подвергал сомнению, никогда ни о чем не спрашивал, никогда ничему не говорил нет. У него нет своего ума. Приказы приходят свыше, а он просто выполняет.

Его приучали к старому способу ведения войны; его обучали стрелять из лука и тому подобное. Порох будет совершенно новым для него, и он не сможет использовать его или использует неправильно. Лучше оставить все как есть; он отлично управляется и с луком...

В Индии почти пять тысяч лет назад выявили, что по сравнению с лошадью слон — неправильное средство передвижения во время войны: лошадь более подвижная, быстрая.

Слон не может двигаться так же быстро, не может менять положение так же быстро. А самое страшное, если несколько слонов испугаются — тогда те, кто впереди, будут топтать свою же армию. Лошади никогда такого не сделают; лошади гораздо более умные. И даже если бы они так сделали, это не привело бы к смерти людей. Но, когда по людям бегут слоны, людям приходит конец.

Слоны привыкают к определенным боевым действиям. Например, к стрельбе из лука они были готовы, а к пороху нет. Когда враг подключил огнестрельное оружие, они были в прострации; они не могли понять, что происходит. Они развернулись и побежали на свою армию, убивая своих же людей. Именно из-за слонов Индия терпела поражение за поражением.

Индийцы знали, что лошади лучше, но применение чего-то нового противоречило старому образу мысли. За слоном был авторитет, старинный, имеющий долгую историю авторитет; людей учили, как управлять слоном, что не то же самое, что управлять лошадью.

Шкура слона настолько толстая, что для того, чтобы переместить или развернуть его, вам приходится пользоваться специальным багром; только он может заставить слона изменить направление или прийти в движение. Хлыст не поможет: слон не почувствует его. Его шкура очень толстая, а он огромный. Слоны хороши для королевской процессии, но не для битвы, где требуется более маневренное, скоростное движение.

Умная лошадь бежит даже от тени хлыста; нет нужды подгонять ее.

Но пришлось бы поменять весь процесс обучения... они сознательно продолжали использовать слонов и продолжали терпеть поражение от каждого посягающего на их страну. Но не поменяли своего образа жизни.

Было удобно, потому что все было незыблемо. То, что говорил вам отец, всегда было правильно, и его отец говорил ему то же самое. Поколению за поколением говорили одно и то же; разумеется, это обязано было быть правильным. Стольких людей невозможно обманывать такое длительное время... должно быть, кто-то просто придирается.

Вера лежала в основании старого общества, и это срабатывало.

Новый мир не для средних умов.

Тоффлер не видит этого различия — человеческие существа не равны. Их можно уравнять экономически, им можно дать политическое равноправие — равную свободу самовыражения. Но то, что они будут выражать, покажет, что они разные. То, что они будут делать с данной им свободой, покажет, что они разные. То, как они будут использовать свое равноправие, продемонстрирует вам, что они неравны.

Он же берет человечество как одно целое; вот где ошибка в его исследовании.

Прошлое общество было нормальным для посредственностей и ненормальным для обладающих интеллектом: у обладающих интеллектом не было простора для деятельности. Вам не разрешалось ничего изобретать: «Бог уже сотворил все. Все, что нужно, уже создано Богом».

Священник в церкви читал проповедь и поучал: «Все, что нужно, создано Богом».

Один маленький мальчик пришел со своим отцом. Он встал и сказал: «А как же поезда? Бог не создавал их, а они нужны. Вы сами ехали на поезде, чтобы попасть в церковь. Мы, чтобы попасть в церковь, ехали на поезде. Как же поезда?»

На мгновение священник застыл. Потом он заглянул в Библию и нашел там предложение: «Бог создал все, что ползает». Он сказал: «Ясно написано: все, что ползает, сотворил Бог. Здесь упомянуто не все, но поезда — ползающие. Это убедительно доказывает, что Бог создал поезда».

Все создал Бог. Человеку же не позволялось.

И это было нормально для посредственностей, для глупцов. Им это нравилось. Никто не мог им сказать, что они заурядные, что они глупцы, потому что не было разницы между ними и обладающими интеллектом, гениями.

Сегодня вы можете видеть пропасть между ними.

Для гения нынешний мир постоянных перемен — то, чего он ждал тысячелетиями. Но для посредственности он очень сложен: она не может ужиться в нем, так как все меняется слишком быстро, и она теряется.

Например, в прошлом не было развода; брак заключался раз и навсегда. Ты женился — и пути назад нет; ты женился на всю жизнь. Даже вопросов не возникало.

В тех странах, которые все еще живут в прошлом... например в Индии, в деревнях никто никогда не думает о разводе, хотя конституция это предусматривает. Даже слово «развод» никогда не употребляется. Разводы случаются только в очень небольшой группе образованных людей, которые размещаются только в больших городах, таких как Бомбей, Калькутта, Мадрас, Дели. Остальная Индия ничего не знает об этом.

Для заурядного человека удобно иметь одного мужа, одну жену, знать друг друга, знать привычки друг друга, приспособиться друг к другу. Брак может быть несчастливым; это не имеет значения. Но, во всяком случае, он стабилен, что хорошо для детей, хорошо для общества — это вносит стабильность в общественные традиции и условности.

Но для человека, который по-настоящему любит, это общество не было нормальным: любовь изменчива; с этим ничего не поделаешь. Так же, как мы принимаем каждое новое изменение в мире... Сменяются времена года — что вы можете с этим поделать? Приходит лето, приходит осень, зима — что вы можете с этим поделать? День сменяется ночью, молодость сменяется старостью... Все сущее меняется.

В противовес этому изменяющемуся миру мы создали бутафорское стабильное общество. Это было противодействие существованию.

В жизни все преходяще, а мы пытались создать нечто постоянное. Посредственности это принесло величайшее счастье, потому что однажды установленное оставалось навсегда. Но для тех, кто искал не просто жену, которая бы заботилась о детях, не просто жену, которая бы стала фабрикой по изготовлению детей, не просто жену, которая бы занималась домашним хозяйством, это было ненормально. Эти люди страдали.

Те, кто ищет женщину как человека, те, кто ищет любви, должны принять, что любовь может измениться. Это жизнь; это не искажение, созданное обществом.

Это цветок, который расцветает с утра, и к вечеру закрывается. Он не из пластика.

Те, кто ищет настоящий цветок с его ароматом и его чувственностью, должны принять то, что перемены — это закон жизни, уникальный закон.

Это значит, что новое, изменяющееся общество предоставляет возможность искренним, непритворным, понимающим людям. Они могут жить вместе, если им это нравится, или могут разойтись.

Это не будет безрассудством; это самое разумное, что можно сделать. Если любовь проходит, какой смысл жить вместе? Зачем притворяться? Зачем говорить друг другу неправду: «Я люблю тебя»?

Дейл Карнеги в своей книге «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей» советует каждому мужу не менее трех раз в день говорить своей жене: «Я тебя люблю». Чувствуешь ты это или нет, не в этом суть; повторять нужно механически. Как только выдается удобный момент, чтобы повторить, — повторяй.

Никакой разумный человек не станет этого делать.

Все эти советы превращают человека в лицемера. В Америке тысячи книг такого плана, которые превращают человека в лицемера.

Я слышал, как-то Генри Форд просматривал в книжном магазине новые издания, а Наполеон Хилл... Он хорошо пишет, его книги впечатляют, но все это лицемерие. В своей книге «Думай и богатей», бестселлере, он предлагает вам представить себя богатым — и вы разбогатеете. Созданный вами образ рано или поздно станет реальностью. Вы до сих пор бедны, потому что не можете визуализировать. Научитесь думать и богатеть, и больше ничего делать не надо. Вам нужно просто закрыть глаза и постоянно думать, представлять себе кадиллак, и вдруг однажды он появится у вашего порога.

Его книга только вышла, и он продавал ее со своей подписью. Он был счастлив, когда зашел Генри Форд, и сказал: «Я бы хотел презентовать вам свою книгу».

Генри Форд посмотрел на название — «Думай и богатей», — а он знал не понаслышке, что богатеть — напряженный труд; дело не в том, что ты думаешь. Он сказал: «Я приму твою книгу после небольшого вопроса. Ты приехал сюда на автобусе или на своей машине?»

Хилл ответил: «На автобусе».

Генри Форд сказал: «Вопрос исчерпан. Держи свою книгу. Сначала представь себя в личном автомобиле. В тот день, когда твоя визуализация материализуется, принесешь ее. А мне она не нужна: я Генри Форд. У меня больше богатств, чем ты можешь себе представить, и я не думаю, что мне нужно еще больше. Поэтому подари ее кому-нибудь другому».

Как красиво он доказал человеку несостоятельность его теории: ты приехал на общественном транспорте, у тебя нет своей машины, и ты осмеливаешься писать книгу, которая рассказывает, что просто мыслью, визуализацией, регулярным представлением можно материализовать свои желания.

Неважно, сколько раз ты будешь повторять, но если любовь ушла, то она не вернется. Она никогда не возникала благодаря твоим стараниям. Она не то, что сделал ты. Так случилось; она пришла и завладела тобой. Но однажды ты понимаешь, что ее больше нет. Она не была тем, что сделал ты, поэтому ты не можешь ничего сделать, чтобы предотвратить ее уход.

Для человека, обладающего интеллектом, просто прекрасно, что все быстро меняется. Перемены будут постоянно увлекать его.

Выполняя одну и ту же работу всю жизнь, вы становитесь роботом; вы начинаете делать все автоматически. Думать нет необходимости.

В нашем теле есть автоматическая часть. Сначала вы думаете, пробуете, а потом это перемещается в автоматическую часть. В системе Гурджиева эта автоматическая часть играет очень важную роль.

Вы можете наблюдать это. Когда вы учитесь водить машину, в самом начале очень трудно... почти невозможно. Вы должны смотреть вперед на дорогу, чтобы не попасть в аварию и никого не сбить. Вы должны ехать по правой стороне, поэтому вы должны постоянно следить за рулем. Вы должны соблюдать определенную скорость, поэтому вы должны постоянно следить, с какой скоростью вы едете. А еще вы должны чувствовать свою ногу, жмущую на педаль газа. И не терять из виду тормоз, потому что в любой момент может что-либо случиться, и тогда вам придется тормозить.

Столько всего... и в таком безумном движении вокруг. Если вы будете смотреть на тормоз, вы забудете, что должны смотреть вперед. Вы не должны смотреть на тормоз; должна работать ваша нога.

Это кажется невозможным. От вас требуется столько всего, столько всего одновременно. Одно вы успеваете — другое упускаете; справляетесь с другим — упускаете что-то еще.

Но немного практики, и все приобретенные навыки переходят в область автоматики. Тогда вы можете петь, можете курить, можете слушать радио, можете разговаривать с другом — вы можете делать все... А ваше тело само управляет автомобилем. Вам больше не надо концентрироваться на этом; все происходит автоматически. Не только машина на автомате, вы на автомате.

Посредственность находит, что, как только вы довели что-то до автоматизма, пора остановиться. Познавать новую работу, познавать новую жену... вы прекрасно знаете свою старую жену; хорошая она или плохая, какой бы она ни была, вы знаете ее. А теперь это нечто неизвестное. И как оно будет, вы не знаете. А новая работа означает новое обучение, новый город означает поиск новых друзей, поиск нового общества.

Но если каждые три года вам нужно будет что-то менять, ваша жизнь не будет терять остроты, будет становиться все богаче и богаче.

Поэтому я не думаю, что быстрота перемен представляет собой опасность для одаренного человека. А все развитие человечества зависит от одаренных людей; толпа не сделала ничего для прогресса или эволюции.

Поэтому Тоффлеру нечего беспокоиться... разве что он сам принадлежит к числу заурядных людей. И, мне кажется, он принадлежит, иначе ему было бы понятно, что мы приходим в мир, где каждый должен оттачивать свой разум, чтобы выжить. Даже у посредственности есть потенциал, но она не прикладывает никаких усилий. Но если мир меняется, ей придется прикладывать усилия.

Я вижу разницу... В Индии любой молодой человек — если он образован — разбирается только в географии, истории, математике... Но он не разбирается в плотничном деле, он не разбирается в музыке, он не разбирается в кулинарии, он не разбирается больше ни в чем.

А на Западе такой же молодой человек того же возраста знает гораздо больше, потому что западной молодежи приходится готовить себя к миру, который нельзя принимать как данность. Сегодня есть возможность быть музыкантом; завтра такой возможности не будет, и вам придется быть плотником, или водопроводчиком, или поваром. Это ценится больше.

Например, наша коммуна в Америке... Мы не можем организовать такую коммуну в Индии, потому что либо мы получим совершенно необразованных, неумелых людей, которые не смогут ничего делать без надзора, приказов, указаний, постоянных напоминаний — но и тогда не получится прекрасное творение, это будет топорная работа, либо у нас будут образованные люди, которые не смогут сделать даже этого. Они скажут: «Мы знаем географию, мы знаем историю, мы можем рассказать, когда Сократ женился, мы можем рассказать, когда его отравили — какого числа и в котором часу».

Но не это нужно для того, чтобы организовать коммуну. Они не могут построить дом, они не могут уложить дорогу, они не могут возвести плотину, они не могут посадить деревья. Они убоги в этом смысле. Единственное, что они могут, — это быть чиновниками.

Это все очень сложно, потому что Индия все еще живет в непоколебимом прошлом, когда все всегда остается неизменным.

Этот вихрь, поднявшийся на Западе, необычайной значимости. Это не кризис, это критический момент. Это великий шанс для талантливых, а также возможность для тех, кто до сих пор жил неизменной жизнью, научиться чему-либо на примере этих изменений. Они не сделают их беднее, они сделают их богаче. Человек должен уметь многое, а это возможно лишь тогда, когда он идет по жизни, меняя профессию за профессией.

Людвиг Витгенштейн, один из самых авторитетных философов, отказался от должности профессора в Оксфорде, потому что захотел стать учителем в школе. Профессором он уже был. Он сказал: «Я понял, что хочу научиться чему-нибудь новому — например, как общаться с маленькими детьми». Его не волновала зарплата, его больше волновало самообразование. А в конце концов он бросил школу и стал рыбаком.

В Индии такое невозможно, чтобы кто-то опустился от профессора до учителя, а потом от учителя до рыбака. Люди подумают: «Какой же это прогресс?» Но я говорю, что это прогресс, потому что этот человек владеет тремя профессиями, и он обогащается благодаря таким различным видам деятельности.

Мужчина любит женщину или женщина любит мужчину — чувство прекрасно, пока оно живо, но все это не должно тянуться, когда оно уходит. Тогда лучше поменять спутника, потому что каждая новая женщина и каждый новый мужчина будут иными и привнесут в вашу жизнь новые проявления, новые откровения.

Люди, которые много раз влюблялись, необыкновенно богаты, поскольку ни один возлюбленный не похож на другого. И это должно стать мерилом для всего.

Нет никакой опасности в этом изменчивом мире, который открывается перед нами. Он уже здесь. И скорость будет продолжать расти — поэтому вам нужно научиться быстро адаптироваться к новой ситуации. Это придаст вам гибкости, это сделает вас более чутким. Вам придется искать пути, которыми вы прежде не ходили, потому что положение дел изменилось.

Если вы будете меняться снова и снова, за одну жизнь вы проживете тысячу жизней, и ваша жизнь не станет банальным повторением одного и того же от рождения до смерти — каждый день новый рассвет, каждый день новый цветок в вашем саду. По мне, это вовсе не плохо.

Будет трудно посредственностям, ведь миллионы лет они жили в спокойствии. Пришло время им встряхнуться и пробудиться.

Миллионы лет они управляли одаренными людьми. Пришло время поставить их на надлежащее место. Теперь тот, кто способен адаптироваться к новому способу жить, любить, работать, реализует свои способности, свои таланты.

Новый Человек должен быть многогранным. И эта ситуация — всего лишь безусловная необходимость появления на Земле многогранной личности.

Ошо, очень досадно, что существование наделило женщин ежемесячным испытанием, которое носит название менструации. Это одно из тех ощущений, когда ты знаешь, что оно приближается, как и все эти эмоции и помешательства, которые его сопровождают. И самое сложное — это оставаться способной наблюдать и не отождествлять себя с ним, во всяком случае для меня. Весьма забавно, но даже мужчины в это включаются и отождествляют себя с тем состоянием, в котором мы в тот момент находимся.

Как нам наблюдать за тем, что является такой интимной стороной нашей природы?

Техника наблюдательности одна и та же независимо от того, наблюдаете вы за чем-то вне себя или за своей собственной природой — она все равно вне вас.

Я знаю, это сложно, потому что вы больше отождествлены с ней; она настолько интимна. Но проблема не в наблюдательности, проблема в отождествлении. Отождествление должно быть разрушено.

Когда ты чувствуешь, что у тебя скоро начнется менструация, попробуй пронаблюдать, осознать, что она с собой несет — гнев, депрессию, ненависть, конфликтность, раздражительность. Наблюдай — но не просто наблюдай, но и скажи мужчине, которого любишь: «Скоро это придет ко мне. Я буду стараться быть осознанной, но если начнется отождествление, тебе не нужно включаться в это, просто наблюдай. Ты вне его».

А мужчина должен знать: когда у женщины менструация, ей тяжело, она нуждается в вашем сочувствии.

И то же самое должна сделать женщина, потому что, возможно, вы не знаете, но у мужчин тоже ежемесячно бывает подобный период. Из-за того, что он не имеет никаких внешних проявлений, веками никто и не догадывался, что мужчина проходит через такой же цикл. Так и должно быть, потому что он и она — две части одного целого.

И мужчина тоже на четыре или пять дней ежемесячно проваливается в темную пропасть — вы хотя бы можете переложить всю ответственность на свою менструацию. Он не может сделать даже этого, потому что его менструация исключительно эмоциональная — он испытывает те же эмоции, что и вы. И так как внешне это никак не проявлялось, никто никогда не задумывался об этом. Но теперь это установленный факт: каждый месяц он проходит через те же переживания, что и вы. Поэтому он не имеет никакого превосходства в этом плане, и вы вовсе не несчастны по сравнению с ним.

Трудности возникают, когда вы любите мужчину и достаточно долго с ним живете. Постепенно ритмы ваших тел начинают звучать в унисон. Поэтому, когда у вас месячные, у него свои месячные тоже. Это создает настоящие проблемы: вы оба в темной пропасти, оба в депрессии, в грусти, в отчаянии. И вы перекладываете ответственность друг на друга.

Поэтому мужчине нужно определить, когда начинаются его месячные. А чтобы это определить, нужно каждый день делать записи в дневнике о своих ощущениях. И вы обнаружите период в пять дней, когда вы постоянно были в депрессии, в плохом настроении, готовы к ссоре. Понаблюдав так два или три месяца — делая записи в дневнике — вы придете к очевидному выводу: вот эти пять дней. Доведите до сведения вашей женщины: «Вот мои пять дней».

Если они не совпадают с женскими — это хорошо, вам повезло, потому что проблем будет вдвое меньше. Мужчина может наблюдать, как женщина мечет громы и молнии и делает разного рода глупости. Он не должен в них участвовать, не должен искать ответ, не должен реагировать. Он должен сохранять спокойствие и показать женщине, что он сохраняет спокойствие, что означает: «Надо быть осознанным».

Если же данные периоды совпадают — это настоящая катастрофа. Но и в таком случае вы оба можете оставаться осознанными. Вы видите, что он тоже страдает от своего менструального синдрома, и нехорошо нагружать беднягу еще больше. А он в свою очередь понимает, что страдаете вы и что «лучше самому нести свой груз».

Просто будьте наблюдательны.

Скоро появится возможность... Мировые религии препятствовали этому, иначе менструальный синдром мог бы сойти на нет — и у женщины даже легче, чем у мужчины.

Если вы принимаете противозачаточные препараты, возможно, он исчезнет. Для большинства женщин таблетки — идеальное средство: синдром сходит на нет. И в этом нет никакого вреда; предохраняйтесь.

Всего несколько дней назад я слышал, что изобрели препарат и для мужчины — он тоже сможет принимать свои таблетки.

Но это изменит только ваше физическое состояние. Что гораздо важнее, так это оставаться осознанным. Если в этой ситуации вы сможете оставаться осознанным и не сливаться с ним — это будет гораздо более значимо.

Таблетки снимут вашу физическую боль. И я полностью поддерживаю это. Нет необходимости терпеть неоправданную физическую боль, если ее можно облегчить. Найдите препарат от физической, биологической боли.

И мужчина должен это сделать, потому что он переживает тот же синдром. Бедняга не осознавал этого миллионы лет, потому что не было никаких внешних проявлений. Но есть психологические проявления, и они точно такие же.

Поэтому в первую очередь надо вычислить, когда у него наступает этот период. Если есть в продаже таблетки для мужчин, то он должен их принимать.

А осознанность ты можешь практиковать тысячами других способов. Нет нужды неоправданно терпеть телесную, физическую боль. Безусловно, лекарство может прекратить твои страдания, а также предохранит от беременности — что тоже хорошо, потому что мир не нуждается в дополнительном увеличении населения.

А тем временем стремись к осознанности.

Ошо, когда я стал саньясином, я начал гораздо сильнее ощущать, что существование заботится обо мне. Существование заботилось обо мне всю мою жизнь? И если так, то почему я почувствовал это сильнее, когда познакомился с тобой?

Существование заботится обо всей твоей жизни, потому что ты его часть. С тех пор как ты со мной, оно не стало заботиться о тебе больше, просто ты стал более осознанным; прежде ты этого не осознавал.

Изменения произошли в твоем сознании. Не существование стало больше заботиться о тебе, просто теперь ты можешь чувствовать, осознавать это.

(Сильный шум этажом выше.)

У кого-то наверху месячные?..

Знаете вы это или нет, существование постоянно заботится о вас.

Если вы знаете, то испытываете чувство благодарности.

В вашей благодарности — благоговение.

В вашей благодарности — пробуждение.

Существование одинаково заботится обо всех. Оно заботится о самой крошечной былинке так же, как о самой большой звезде. Но бедняги не могут этого осознавать. Вам повезло: вы осознавать можете.

Осознанность порождает в вас новое состояние — благодарность. А для меня благодарность — единственная возможная форма благоговения.

Ошо, ты упоминал о такой медитации, когда нужно час пристально смотреть в зеркало. Лучше смотреть мягким, несфокусированным взглядом или всматриваться? Лучше смотреть в левый глаз или в правый? Или сразу в оба? Еще ты говорил, что пары могут смотреть в глаза друг другу. Мои вопросы касаются и этого метода. Прокомментируй, пожалуйста.

Лучше смотреть в зеркало, а не в глаза возлюбленной, потому что в глазах любимой ты можешь себя отождествлять. В зеркале такого не будет.

Всматриваться не лучший способ: ты будешь уставать и напрягаться. Поэтому мягкий взгляд... не в один глаз, а в оба глаза... очень мягкий взгляд, безо всякого напряжения, просто смотреть без всякого повода. Когда ты всматриваешься, не следует моргать, при мягком взгляде ты можешь продолжать моргать; это не повредит.

Расслабься, насколько это возможно.

Дата добавления: 2015-07-10