Глава 21.

Абдулов зашёл в гримёрку, и, к своему удивлению, застал там всех ранеток, кроме одной.

Но интересоватся, где она, он не стал. Молча пройдя мимо девчонок, он уселся в гримёрное кресло и доверил себя умелым рукам Насти.

Ранетки откровенно изучали его, и Абдулов заметил это. И он, кажется, знал, почему. Лишь бы Третьякова не проболталась никому об их вчерашнем «приключении». Хотя, ей и самой не выгодно, чтобы по съёмочной площадке поползли слухи. Но, кажется, они уже поползли.

Когда Настя подготовила Виталия к съёмкам, он направился к «кабинету химии», где должны были снимать сцену его разговора с Кулёминой. Съёмка должна начаться через десять минут, а он так и не читал сценарий. Открыв папку, он ознакомился с содержанием сцены, и, вполне довольный прочитанным, пошёл в сторону съёмочной площадки.

- Сергей Витальич, можно? – постучала в дверь режиссёра Третьякова, держа в руках на этот раз красную папку со сценарием.

- Да, Леночка, конечно, - пропел Арланов, разбирая на коленях какие-то бумажки.

- А почему изменена сцена разговора Кулёминой и Степнова? Насколько я знаю, предмет разговора должен быть совершенно другой. – Неуверенно спросила Лена, приподнимая в руке папку.

- Тут всё очень просто, Ленок, - улыбнулся Арланов, глядя на недовольное лицо Третьяковой, - просто мы решили внести «перчику» в отношения Виктора и Лены.

- А по-моему, «перчика» и так уж предостаточно, - хмыкнула в ответ Лена.

- Это по-твоему. А теперь в сериал пришла Алёна. И страсти накаляются. – Ухмыльнулся Арланов, снова перебирая какие-то листки.

- Вы хотите сказать, Наташа? – прищурившись, поправила его Третьякова, напоминая Арланову, что они говорят о сериале.

- Ну да, и она, в общем-то, тоже, - ещё раз ухмыльнулся Арланов, чем окончательно вывел Третьякову из себя.

- Сергей Витальевич, - членораздельно произнесла она имя режиссёра, - если вы считаете, что можете так шутить, то хочу вас разочаровать, - едко продолжала Третьякова, - То, что я сегодня утром оказалась у Абдулова – это чистая случайность. Между нами ничего нет, и я убедительно прошу вас больше не отпускать подобные шуточки в мой адрес. Ясно? – с вызовом спросила она.

Арланов поднял удивлённые глаза на Третьякову – что её так задело в его словах? Неужели он попал в точку? Неужели Третьякова действительно ревнует? Гениальная, как показалось режиссёру, идея проскользнула в его мозгу – если Третьяковой на самом деле так неприятно, что Алёна будет играть с Абдуловым, то это можно использовать в сериале – ведь живые эмоции всегда ярче наигранных, и получится не сюжет, а просто конфетка! С такими мыслями Арланов сделал повинующееся лицо и ответил Третьяковой:

- Конечно, Леночка. Можешь идти, готовиться к сцене.

Лена удивленно взглянула на режиссера – она никак не ожидала, что тот так быстро признает свою вину. Но, удовлетворившись услышанным ответом, она покинула кабинет режиссёра и направилась на съёмочную площадку, где через пять минут должна начать сниматься их с Абдуловым сцена.

С полнейшим отсутствием желание делать что-либо Третьякова явилась на площадку. Там её уже дожидался Абдулов, стоявший возле окна в ожидании команды режиссёра. Арланова всё ещё не было, и Лена подошла к окну, остановившись неподалёку от Абдулова, разглядывающего что-то через оконное стекло.

- Как самочувствие? – ничего не выражающим голосом спросила она, тоже отвернувшись к окну.

- Нормально, - не поворачиваясь, так же равнодушно ответил он. Твёрдое намерение забить на Третьякову поселилось в нём в ту минуту, когда она отшила его тогда, на крыльце. Пусть не прямо, но она дала понять, что ему не на что надеяться.

- Текст выучил? – продолжала бесполезный и несодержательный разговор Третьякова.

- Выучил.

- Тупая сцена. Нежизненная, - проговорила Лена, продолжая смотреть в окно.

- А по-моему, вполне жизненная. – Сухо отозвался Абдулов, изо всех сил заставляя себя не смотреть на Третьякову.

- В жизни так не бывает. Ни одна девушка не начнёт так глупо показывать свою ревность, - заявила Третьякова, думая о том, что сейчас не помешало бы выкурить пару сигарет – на душе было как-то неспокойно, тяжеловато. Никогда ещё у них с Абдуловым не было таких сухих разговоров. Сухих, бесстрастных, бесполезных. Всё их общение, сколько она себя помнила, основывалось на сильных эмоциях, пусть иногда (да и чаще всего) на негативных, но от этого не менее живых и ярких. И ей безумно этого не хватало.

- Не знаю, может быть, - отозвался Абдулов, зная, что если с Третьяковой не согласиться, то снова начнётся перепалка, и снова с бешеной силой заколотится сердце, а вискам прильёт кровь, и будет очень и очень трудно сдержать себя в руках.

Лена перевела полный недоумения взгляд на Абдулова – он согласился? Он С НЕЙ согласился? Быть этого не может, он никогда не соглашался, даже если был неправ. Что произошло? Что на него так повлияло? На душе у Третьяковой стало ещё тяжелей. Стараясь хоть как-то расшевелить своего «оппонента», она сказала:

- Наверное, что-то в лесу сдохло, раз сам Виталий Абдулов со мной согласился.

- Не знаю, может и сдохло. – Чуть прищурился Абдулов, по прежнему высматривая что-то в окне, и, отвернувшись от него и не бросив даже мимолётного взгляда на Третьякову, отошёл к Арланову, который уже явился в кабинет и отдавал последние указания оператору.

Лена не могла понять, что произошло с Абдуловым и почему её так беспокоит эта резкая перемена в его поведении. Нужно было что-то сделать. Но только вот что? Эта сухость в его тоне и безразличие в глазах резали её без ножа. Было такое чувство, что она стучит в запертую дверь, за которой никого нет, которую никто не откроет. Услышав команду режиссёра, она отвлеклась от бессмыленного разглядывания окна и направилась на место съёмки.

- Лен, можно тебя на минутку? – услышала Третьякова голос Абдулова, попутно вспоминая, что он обращается не к ней, а к Кулёминой. Ну наконец-то. Он смотрит на неё. Только вот его взгляд какой-то потухший, не такой, как обычно. Снова противное нытьё где-то в районе сердца заставляет Третьякову серъёзно задуматься о том, что неплохо бы выкурить сигаретку.

- Да, Виктор Михалыч. А зачем вы сюда пришли? И почему вы не на съёмках? – удивлённо спрашивает Кулёмина у своего бывшего учителя.

- Стоооп, Третьякова! – закатывает глаза Арланов, - что за выражение лица? Почему ты выглядишь так, что хочется вызвать тебе «скорую»? У тебя ничего не болит?

- Нет, не болит. Извините, Сергей Витальич, - складывает руки на груди Третьякова, вдыхая побольше воздуха. Почему-то в кабинете было душно, как будто весь воздух выкачали и оставили их в вакууме без скафандров. Однако все остальные выглядели вполне нормально, может быть это только ей казалось, что нечем дышать? Искоса посмотрев на Абдулова, она поймала его встревоженный взгляд, мгновенно ставший равнодушным.

- Ладно, поехали дальше! – крикнул Арланов, махнув рукой оператору.

- Да, Виктор Михалыч. А зачем вы сюда пришли? И почему вы не на съёмках? – удивлённо спрашивает Кулёмина у своего бывшего учителя. Лена изо всех сил старалась изобразить искреннее удивление на лице своей героини.

- У меня перерыв, актриса новая к нам пришла, на главную роль. Наташа Разина, ты её уже видела, она вчера знакомиться приходила к вам с дедом, помнишь? - ответил Степнов, и, задумчиво почесав затылок, продолжил: - Я вообще поговорить пришёл.

- Говорите, раз пришли, - складывает руки на груди Лена и смотрит в сторону.

- Дед твой переживает за тебя, говорит, что ты изменилась очень, - осторожно начинает Степнов.

- Все меняются, - отзывается Кулёмина. – Вы вот тоже.

- Блин, Третьякова! У тебя в голосе должно слышаться раздражение, а ты скулишь, как щеночек! Ну что с тобой? Соберись, девочка моя, умоляю. – Снова мученически закатил глаза Арланов, снова хлопая в ладоши, - Давайте ещё раз.

- Все меняются, - раздражённо отзывается Кулёмина. – Вы вот тоже.

- С чего ты взяла? – удивлённо приподнимает брови Степнов, не понимая, к чему она клонит.

- Вы очень изменились с тех пор, как ушли из школы, - заявляет Лена, нервно подёргивая ногой. Это далось Третьяковой легко, её изнутри так и переполняло напряжение, и теперь появился шанс его выплеснуть.

- Ты же прекрасно знаешь, почему я ушёл, - вполголоса отвечает Степнов с виноватым видом.

- Знаю. Но Савченко предлагал вам вернуться. – Безапелляционно ответила Лена, всё ещё продолжая смотреть в сторону.

- Предлагал. Но ты же понимаешь, что это был бы шаг назад. Я не мог вернуться, ты же знаешь, - примирительно отвечал Степнов, умоляюще глядя на Кулёмину. Сколько сил стоило Абдулову заставить себя посмотреть на Третьякову умоляющим взглядом, он буквально вынудил самого себя переступить через барьер видимого равнодушия, который он создал для того, чтобы не чувствовать того, что чувствовал к ней ещё совсем недавно, буквально пару часов назад.

- Да ничего я не знаю! Вы ушли, начали новую жизнь. Вам больше нет дела до того, что творится с нашей школой, со мной! – резко ответила Лена, - теперь ведь у вас есть новая работа, у вас новая жизнь. Сначала – физрук, потом - супервайзер, теперь – актёр, играющий главную роль в многообещающем фильме. Да ещё в паре с такой сногсшибательной актрисой. Конечно, кто же шило на мыло променяет? – разошлась Кулёмина, выплёскивая, наконец, всё, что накипело за последние недели. Третьякова входила во вкус. Ну, может быть хоть сейчас он сможет наконец посмотреть на неё с прежним огоньком во взгляде?

- Лен, остынь, - обалдевшими глазами смотрит на неё Виктор.

Третьякова посмотрела на Абдулова. Нет. Снова потухшие глаза. Какой же он хороший актёр. Может, и всё то, что он сказал ей вчера, и всё, что вчера между ними произошло – тоже бесподобная актёрская игра?

- Всё, что вы говорили мне – ложь. Теперь я это прекрасно понимаю. – Сейчас Третьякова высказала целиком и полностью собственные мысли. Абдулов, кажется, прочёл это в её глазах.

- Кулёмина, ты что несёшь?! Я от своих слов не отказываюсь! – взвился Степнов, не понимая, что нашло на Кулёмину и почему она так взбешена. Абдулова искренне задел тот факт, что Третьякова, возможно, именно так и думает. И он искренне возмутился её недоверию, и, видимо, последняя фраза получилась у него даже излишне эмоциональной.

Блин! Ну как он играет! Сердце Третьяковой отбивает сумасшедший ритм при одном только взгляде на него – крохотная искра замаячила где-то в глубине его взгляда, и Лена, вздохнув от внутреннего напряжения, произнесла контрольную фразу:

- Виктор Михалыч, уходите. И не приходите больше сюда. Опять сплетни начнутся. Хотя, они так и не прекратились, - устало говорит Кулёмина, и выходит из кабинета, оставляя Степнова в недоумении стоять в одиночестве среди пустых парт.

- Стоп, снято! – выдыхает, наконец, Арланов, и, после того, как камеру отключают, произносит: - Ну вот, молодцы! С огоньком надо играть, с огоньком! А то вы какие-то постные вначале были. Так, теперь, Виталик, иди готовься к сцене с Алёной, а потом будет ваша совместная сцена – Наташа целует Степнова, а Кулёмина, пришедшая к деду на съёмки, видит это. Ух, зрители будут рыдать! – Потёр руки довольный Арланов, - Если, конечно, вы мне всё не испортите.

Третьякова застыла, когда услышала содержание следующей сцены с её участием. Мало того, что Абдулов с этой Алёной зажиматься будут, так она ещё должна на всё это смотреть? Арланов что, издевается? Хотя, почему, собственно, это должно её так беспокоить? Подумаешь, пускай себе целуются. Главное сейчас – покурить. Третьякова, молча покинув «кабинет химии», отправилась, вопреки обыкновению, не на крыльцо, а к тому окну, где совсем недавно читала сценарий.

Открыв форточку, Лена достала из кармана олимпийки заветную пачку и закурила. Положив одну руку под локоть другой, она всматривалась в серое небо, стараясь найти в нём хоть какое-то постоянство. Постоянство, которое отсутствовало у неё в душе уже второй день.

- Нервы? – раздался голос из-за спины.

Третьякова дернулась от неожиданности и повернула голову, встречаясь взглядом с большими карими глазами.

- Нет. – Отвернулась обратно, вдыхая новую порцию никотина.

- Врёшь, - насмешливый голос Алёны прожигал дыру в терпении Третьяковой, словно зажжённая сигарета, прислонённая к тонкой ткани.

- Надо же, какие мы проницательные, - раздражённо заметила Лена, выдыхая колечко дыма в слегка прохладный воздух, проникающий сквозь форточку.

- Просто ты врать не умеешь, - заявила Алёна, приподнимая брови и чуть снисходительно изучая взглядом Третьякову. Эта девочка почему-то её раздражала. То ли своей излишней самоуверенностью, то ли холодностью, то ли сильной внутренней энергией, которая, как казалось Алёне, так и рвётся наружу. Может, именно по этим причинам этот Абдулов ТАК смотрит на эту угловатую Третьякову?

- Просто ты меня не знаешь, - хмыкнула Лена, стоя спиной к Алёне, чувствуя, как та оценивающе водит по ней взглядом. – Я если очень захочу, не только врать умею, - продолжила она, выставляя вбок правую ногу.

- Охохо, интересно-интересно, - усмехнулась Тропинина, пройдя к стене, и, став возле неё, облокотилась спиной на холодный покрытый краской бетон. Теперь она видела лицо Третьяковой и ей было легче наблюдать за её поведением.

Абдулов – очень интересный мужчина. И это не укрылось от красивой и успешной Тропининой. Разведясь с мужем, она уже давненько не встречала таких харизматичных и интересных мужчин. Один бывший любовник позаботился о том, чтобы она снималась в этом дешёвом подростковом сериальчике. Но это только на первый раз. В планах у Тропининой была долгая и успешная карьера актрисы, и, разумеется, никак не второстепенных ролей. Сейчас эта Лена, несмотря на свой совсем ещё юный возраст, уже на пике популярности. У неё есть поклонники, карьера, и, смешно сказать, любящий мужчина. Ведь, только появившись на пороге съёмочной площадки, Алёна, не обделённая природной наблюдательностью, заметила, что Абдулов, несмотря на отсутствие обручального кольца на безымянном пальце, явно не свободен. Один лишь его взгляд на Третьякову выдавал мужчину с головой. А Алёна, в свою очередь, никак не могла понять, чем вызван такой интерес Виталия к этой, неприметной, на первый взгляд, девчонке. Дав себе обещание разобраться во всей этой «Санта-Барбаре», Алёна упорно двигалась к своей цели:

- И что же мы ещё такого умеем, если захотим? – чуть сдвинув губы набок в едва заметной усмешке, Алёна испытующим взглядом уставилась на Третьякову.

- Молись, чтобы я не захотела, - коротко ответила Третьякова, собирая всю свою выдержку, чтобы не врезать сейчас этой самоуверенной актрисульке.

- Уже читаю про себя «Отче наш», - сделала напуганные глаза Алёна, и, решив ещё поиграть с забавной девочкой Леной, продолжила: - Вот никак я не пойму, зачем тебе Абдулов? Тебе нравятся взрослые дяденьки? А по тебе не скажешь.

- Чееего? – медленно повернула к ней лицо Третьякова, приходя в себя от услышанного – она ещё никогда раньше не встречала настолько наглых людей. – Я не поняла, чего тебе от меня надо? Вали куда шла, красавица, - рука с сигаретой опустилась и по инерции сжалась в кулак. Внутри всё кипело, и комок напряжения, так долго сидевший внутри неё, казалось, готов был взорваться, не обещая ничего хорошего.

- Он тебе не подходит, милая, - сладким голосом пропела Алёна и собралась удалиться восвояси.

Но Третьякова успела схватить её запястье и резко повернуть на себя.

- Слышишь, «милая», я не знаю, кто ты такая, да, и если честно, и знать не хочу. Но вот ты просто обязана знать одну вещь – кто мне подходит, а кто – нет, решаю только я сама. А если тебя мужики не хотят, то уж извини, видимо, пластический хирург плохо постарался. Свободна, - с расстановкой произнесла последнее слово Третьякова, чувствуя, что прежнее напряжение спало. И, почувствовав себя как прежде свободной, отпустила запястье обалдевшей Тропининой, позволяя ей отправиться на съёмки долгожданной сцены с мачо Абдуловым.

- Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, - процедила напоследок Алёна, потирая ноющее запястье.

- Последним смеётся тот, кто просто не врубился сразу, - парировала Третьякова, и с безразличным видом начала докуривать дотлевающую сигарету.

Дата добавления: 2015-07-10