Глава 10. Третьякова, проклиная себя, Абдулова , гримёршу и заодно проклятую зелёную папку со

Третьякова, проклиная себя, Абдулова, гримёршу и заодно проклятую зелёную папку со сценарием, забытую в гримёрке, нервно натягивала на себя штаны.

Лицо горело, а руки плохо слушались, но она стойко сдерживала свои эмоции, пытаясь не думать ни о чём, кроме предстоящих съёмок.

Справившись с пуговицей на штанах и надев белую олимпийку поверх футболки, Лена вышла из комнаты отдыха и направилась на съёмочную площадку.

Арланов был уже вне себя, когда Третьякова наконец соизволила явиться.

- Третьякова, чёрт побери! Ваша сцена уже должна 15 минут назад начать сниматься! Где тебя носит?

- Извините, Сергей Витальич, я переодевалась. – Буркнула в ответ Лена, проходя на саму площадку перед входом в школу, где должны были снимать сцену извинения Кулёминой перед Степновым за то, что она нагрубила ему в присутствии «Ранеток».

Абдулов, стоящий неподалёку, фыркнул. Конечно, переодевалась она. Врёт и не краснеет.

Третьякова обернулась – Абдулов с нахальным выражением лица смотрел на то, как она пытается оправдаться перед режиссёром. Стало противно. Ей казалось, что он над ней попросту издевается, что он просто мучает её и наслаждается каждой секундой. Её это жутко разозлило, но вида она не показала и постаралась вести себя так будто ничего не произошло.

- Так, готовы? Начинаем, - махнул рукой оператору Арланов и уселся в своё кресло.

Все заняли свои места, и, как только прозвучала команда режиссёра, съёмка началась.

Степнов подходит ко входу в школу. Возле входа стоит Кулёмина и ждёт его.

- Здрасте, Виктор Михалыч, - неуверенно начинает она.

- Привет, Кулёмина. – Как-то безразлично отвечает Степнов. – Чего хотела?

- Извиниться хотела. – Опустив голову, отозвалась Лена.

- Ты меня за этим позвала? – посмотрел куда-то в сторону Степнов.

- Да. –Всё ещё смотрела себе под ноги Кулёмина.

Степнов молчал.

- Виктор Михалыч, я была неправа, я вела себя, как дура, – подняла глаза она и вгляделась в лицо учителя. Правда, уже бывшего учителя.

– Ладно, Лен, выбрось это из головы. Я понимаю, ты была не в себе, ты была на взводе, я и сам такой, - в голосе Степнова просачивались нежные нотки, ну что он мог поделать, если от каждого слова, произносимого этой девочкой, он просто таял, как снег на тёплой ладони.

– Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я… - начала Третьякова, и запнулась.

- Стоп! Третьякова! Ну неужели так трудно выучить такой немудрёный текст? – возмущался Арланов.

- Просто мне трудно говорить неправду, - язвительно отозвалась Лена, не ожидая от себя подобного тона по отношению к режиссёру.

Абдулов недовольно хмыкнул.

- А в чём тут неправда? – удивлённо вскинул брови Арланов.

- Просто он сам виноват. Он провоцирует Лену, зная, что ей трудно сохранять дружеские отношения после того их поцелуя. А он, придурок, только и делает, что провоцирует её! – заявила Третьякова, засовывая руки в карманы.

Настала очередь Абдулова удивляться – он не мог понять, о ком сейчас говорит Третьякова – о Кулёминой и Степнове или о себе и нём, Абдулове? Хотя, подумав, что их отношения к разряду «дружеских» отнести нельзя даже с огромной натяжкой, а говоря о поцелуе, она имела в виду поцелуй Кулёминой и Степнова в конце второго сезона, а не их сегодняшний в комнате отдыха, он решил, что всё-таки она имеет в виду героев сериала. И, к своему удивлению, испытал вовсе не облегчение от этой мысли.

- Ну, кто там прав, а кто виноват, не тебе решать, Лен, - уже мягче отозвался Арланов, видя, что Третьяковой явно не по душе поведение её героини. – Это решать сценаристам. Они написали, а ты, будь добра, сыграй это достойно. Это всё-таки твоя работа, - по-отечески похлопал её по плечу Арланов, и снова уселся в своё кресло.

– Ещё дубль.

- Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я совсем так не думаю, правда, - пересилила себя Третьякова и всё-таки закончила свою реплику.

- Ладно, проехали, Кулёмина, просто не говори больше так, ты же прекрасно знаешь, что... – тут уже запнулся Абдулов. Лена посмотрела на него с удивлением – такого раньше никогда с ним не случалось.

- Стоооп! – унылым голосом протянул режиссёр, - Виталик! Я понимаю, Лена – непрофессиональная актриса. Ну а ты-то что?! Ну неужели тебе тоже так «трудно говорить неправду»? – процитировал Ленкины слова Арланов.

Третьякова напряглась. Что он ответит?

- Неправду – нетрудно. – Неопределённо ответил Абдулов, чуть нахмурившись, будто думая о чём-то, и Третьякова осталась в замешательстве – что он хочет сказать этой фразой?

Арланов, совершенно не вдумываясь в смысл сказанного Абдуловым, просто ответил:

- Ещё дубль. И молите Бога, чтобы он был последним. Иначе вы и первого января на работу выйдете. Ясно?

- Ясно. – Хором отозвались Лена и Абдулов, и посмотрели друг на друга.

- Давай отыграем эту сцену, и спокойно разойдёмся. – Предложила Третьякова, которая резко почувствовала нехватку никотина в организме.

- А я что, против? Мне тоже тут не улыбается проторчать ещё полчаса, снимая то, как ты мямлишь. – Буркнул Абдулов, настроение которого вдруг почему-то резко испортилось.

- Я не буду с тобой сейчас препираться чисто из принципа, - свернула глазами Лена, - скажи спасибо, что мне сейчас безумно хочется курить, иначе бы ты ещё не скоро от этой сцены отделался, уж я-то постаралась бы, - процедила сквозь зубы она, и стала напротив него, готовясь доснимать сцену.

Абдулов лишь хмыкнул в ответ, занимая нужное положение для съёмки.

- Вы простите меня, я глупо себя вела. Не нужно было мне вам говорить такие слова. Да ещё при девчонках. Я совсем так не думаю, правда, - повторила Третьякова свою прошлую реплику.

- Ладно, проехали, Кулёмина, просто не говори больше так, ты же прекрасно знаешь, что я к тебе…ну, в общем, ты мне…ну…люблю я тебя, Лен. – Выдохнул Степнов, засовывая руки в карманы спортивных штанов. Даже несмотря на то, что он больше не работал физруком, изменять своим спортивным штанам он не стал – это была единственная одежда, в которой ему было уютно.

Лена молчала.

- Ладно. Извини. Я пойду. – Не дождавшись от неё никакой реакции на свои слова, Степнов уже собирался уходить.

- Виктор Михалыч, - остановила его Лена.

Степнов обернулся.

- Да?

- Я просто хотела сказать…спасибо. – Ответила она, понимая, что хотела сказать явно не это. Но те слова, которые рвались наружу, так и не смогли сорваться с языка.

Виктор горько усмехнулся:

- Пожалуйста. – И, развернувшись, ушёл прочь.

- Стоп, снято! – сказал довольный Арланов. – Ну вот, так бы сразу! Сыграли здорово, молодцы. Я сам почти поверил, что ты, Абдулов, её любишь. Ну, в смысле не ты, а Степнов, и не Третьякову, а Кулёмину, - поправился, усмехнувшись, Арланов, и продолжил: - А теперь готовьтесь к следующей сцене, снимаем через час. Сценарий у вас есть. Если будут вопросы – я в «кабинете географии».

***

-Да, Лер, прикинь, я сама не ожидала. Я когда увидела, чуть в дверях прям не грохнулась. Вообще, так смешно было, я еле сдерживалась, чтобы не заржать!

- Да не гони, этого быть не может! Я никогда и ни за что в это не поверю, - во все глаза смотрела на болтливую гримёршу Козлова.

- Да говорю тебе, они целовались, да ещё как! – ухмыльнулась Настя, припудривая лицо Козловой, готовя её к следующей сцене. – А Третьякова вообще полуголая была, - продолжала свой рассказ она.

Лера уже пыталась подобрать свою челюсть с пола, но не тут-то было – известие о поцелуе её не просто удивило, а даже ошарашило. Но когда Настя сказала, что Третькова при этом была полураздета, то у Леры просто глаза на лоб полезли. Нет, Настя определенно врёт.

- Нет, этого быть не может, - всё ещё не могла поверить Козлова, и, увидев, что Настя закончила её гримировать, встала с кресла.

- Ну, не хочешь – не верь, - обиженно надула губы Настя. – Зачем мне врать-то?

- Ладно, - успокоилась Лера, - предположим, что всё так и было. Как они отреагировали на то, что ты была свидетельницей их пылкого поцелуя? – сложила руки на груди Лера, пытаясь представить себя на месте Насти в тот момент.

- Они отпрыгнули друг от друга, будто ошпаренные, - улыбалась Настя, - Ленка выглядела такой напуганной, и стояла без штанов, - засмеялась она.

- Блин, ну и дела, - почесала затылок Лерка, думая, что же делать в этой ситуации. Болтливая Настя может растрезвонить всё это всей съёмочной группе, и тогда ни Лене, ни Абдулову спокойной жизни не будет. Если конечно всё это - правда. – Значит так, - начала Лера, - Если всё, что ты мне сейчас рассказала – правда, то держи язык за зубами, - твёрдо сказала она. – Если хоть один человек узнает, то у Ленки могут появиться проблемы. А ей они не к чему. Ясно? – предупреждающе посмотрела на гримёршу Лера.

- Я нема как рыба, - скрестила руки перед собой Настя, показывая, что никому ничего не скажет.

- Вот и ладушки. – Задумчиво отозвалась Козлова. О чём она думала в тот момент, Настя и догадываться не могла.

Третьякова почти выкурила свою сигарету, и оглянулась по сторонам – аппаратуру уже благополучно унесли, и во дворе школы она была одна. Абдулов тоже куда-то смылся, и это было даже к лучшему. Лене не хотелось ни о чём ни с кем говорить, а уж тем более спорить. Носом втянув холодный предъянварский воздух, она поправила края куртки и достала ещё одну сигарету. Послышались шаги за спиной. Третьякова не хотела поворачиваться, потому что догадывалась, кто это может быть.

- Лен, - тронула её за плечо чья-то рука.

- Лерк, ты чего здесь делаешь? – облегчённо обернулась Третьякова, услышав голос подруги. – У тебя же сцена скоро снимается.

- Подождёт сцена, - улыбнулась Козлова, и, чуть поёжившись от холода, продолжила: - Что там у вас с Абдуловым произошло? – хитро посмотрела на Лену она.

- Ничего, - приподняла брови, изображая удивление, Третьякова, сердце которой вдруг пустилось вскачь. Интересно, почему Лера задаёт ей этот вопрос? Неужели Настя уже успела разболтать?! «Блин, ну и дура же ты, Третьякова! Как ты раньше об этом не подумала? Конечно, она проболтается, ей-то что? Это же не Настя стояла без штанов и страстно зажималась с Абдуловым! Блииин, что же теперь делать? Как Лерке в глаза смотреть?» - все эти мысли вихрем кружились в голове Лены, и ей стало не по себе от того, что же ей сейчас скажет Лера.

- Ну кому ты лапшу на уши вешаешь, Лен? – легко улыбнулась Лерка, но решила не говорить Лене, что знает про их с Абдуловым развлечения в комнате отдыха. – Вы как-то притихли оба…

У Третьяковой отлегло от сердца. Не знает. Спасибо, Господи. Лена облегченно вздохнула и ответила:

- Не знаю, просто настроения нет. У него, видимо, тоже, - хмуро сказала Третьякова и подожгла сигарету.

- Нет, между вами определённо что-то есть, - начала Лера, и, заметив, что Третьякова уже было открыла рот для озвучивания бурных возражений, прервала её: - Только вот не надо мне говорить, что мне показалось, что я сама всё придумала, а вы такие невинные овечки, просто-напросто цапаетесь из-за исключительной неприязни друг к другу, - улыбнулась она.

- Но так и есть, - возмутилась Третьякова, прекрасно понимая, что врёт сейчас не только Лерке, но и самой себе.

- Ладно. Как хочешь. Это твоё дело, Ленок. Но попомни мои слова – я ещё прокричу своё «Горько!» - расплылась в обворожительной улыбке Лерка, и, увидев, как Третьякова замахнулась, чтобы отвесить ей шуточный подзатыльник, увернулась и продолжила: - Слушай, Ленк, а давай вспомним старые добрые времена, и посидим сегодня в «Васаби», а? – продолжала улыбаться она, и плечом пихнула Третьякову.

Третьякова вспомнила, как они всей группой раньше собирались, и убивали свободные вечера в любимом суши-баре в самом центре города. Хорошо было. Спокойно. Тогда казалось, что ничто не сможет разрушить их коллектив, их дружбу, их группу. Стало как-то грустно на душе, но несмотря на эту внезапно нахлынувшую грусть, Лена, вспомнив времена, когда всё было так безоблачно и весело, ответила:

- А давай, - улыбнулась Третьякова, делая очередную затяжку.

- Вот и ладушки, - улыбнулась в ответ радостная Лерка, и побежала в школу, на съёмки. А в её светлой ангельской головке кружились безумно приятные и, как ей самой казалось, гениальные мысли.

Постояв ещё пару минут на улице, Лена вернулась в здание школы.

Основательно замёрзнув в олимпийке, она зашла в теплую гримёрку и наткнулась на немного хитрый Настин взгляд. Третьякова вздрогнула, вспомнив события получасовой давности, и постаралась сделать вид, будто бы ничего не произошло. Настя, видимо, решила ей подыграть, и никаких лишних вопросов не задавала.

Лена молча опустилась на диван, закинув ногу на ногу, и открыла папку со сценарием. Перелистала ту страницу, которую они отыграли, и начала читать.

Ага. Это сцена из второй серии. Интересно, что там новенького подкинули им сценаристы.

«Квартира Кулёминых. Лена сидит за компом, Наташа – рядом, а дед в гостиной работает на ноутбуке. Звонок в дверь.

- О, Виктор, проходи, - улыбается дед, ещё не знающий о том, что Степнова уволили из школы. Когда Виктор был у него в прошлый раз, было как то не до этого – они обсуждали фильм с режиссёром.

А сегодня как раз выдался подходящий момент, чтобы объяснить Петру Никаноровичу сложившуюся ситуацию.

Лена не выходит из комнаты, не желая видеться со Степновым.

Степнов объясняет деду всё, начиная от того, что Гуцул догадался о том, что он, Виктор, любит Лену, и заканчивая тем, что уволился. Точнее, что ему пришлось уволиться.

Бла-бла-бла…разговоры, разговоры…Дед, конечно, не одобряет Степнова, но в целом реагирует вполне адекватно.

Лена перелистала эту страницу. О, вот, сцена разговора Кулёминой и Михалыча.

Лена вышла на кухню налить себе и Наташе чаю. Возвращаясь в комнату, сталкивается в дверном проёме кухни со Степновым.

- Лен, - начинает он.

- Здрасте, Виктор Михалыч. Дайти пройти. – Равнодушно произносит она, пытаясь обойти бывшего учителя с двумя кружками чая.

- Лен, - снова начал он.

- Ну что «Лен»? Я уже 17 лет «Лен»! Пройти дайте, говорю, - уже грубее ответила Лена, делая очередную попытку пройти.

Степнов случайно двигается в ту же сторону, что и Лена, и она, не сумев удержать кружки в равновесии, проливает на него обе кружки «кипятка».

«Ага, а вот это уже интересно», - улыбнулась про себя Третьякова. Следующая сцена будет повеселее предыдущей.

«Степнов отпрыгивает от неё, а Кулёмина, поняв, что у Виктора будет ожог, пугается, резко хватает его руку, и начинает дуть на неё.

Степнов быстро оправляется от болевого шока и ошеломлённо смотрит на переполошившуюся Ленку. Она, заметив, что он замер, поднимает на него глаза.

- Простите, Виктор Мих…алыч, - чуть запинается она, встретившись с ним взглядом, всё ещё не отпуская его руку.

- Ничего, Лен, - тихо отвечает он, по-прежнему не двигаясь. Внутри он чувствует, как по телу разливается нежность, но не позволяет себе даже прикоснуться к Лене. Он и так уже слишком много натворил, и сам всё испортил.

Только вот Кулёмина, по всей видимости, забыла все его пригрешения в эту секунду, и, не отрывая взгляда, отпустила его руку и спросила:

- Вам очень больно?

- Терпимо, - всё так же тихо отвечает Степнов, затуманенным взглядом смотря в глаза Лены.

Кулёминой становится не по себе, и она, тряхнув головой, прогоняет невесть откуда взявшееся временное помутнение рассудка, и снова пытается обойти физрука. Мимолётное касание его руки к её талии – и Лена резко поворачивает лицо к Степнову.

Тот, прочитав в её взгляде немую просьбу, отворачивается, и отвечает:

- Извини. Наверное, мне лучше здесь не появляться, когда ты дома.

- Может быть. Да, наверное, так будет лучше, - сухо отвечает она, и скрывается за дверью своей комнаты.»

Дочитав план этой сцены, Третьякова поморщилась – хотелось плеваться. Ну что за сопли-слюни опять? Блин, достал уже этот сериал! И этот сюжет. И Кулёмина эта, почему-то резко ставшая мямлей. Всё достало. И Третьякова, брезгливо бросив сценарий на диван, вышла из гримёрки, а вслед ей устремился недоуменный Настин взгляд.

Дата добавления: 2015-07-10