После провала небольшого теста

Иногда после провала незначительного теста терапевт может просто подождать, пока не представится еще один случай, когда пациент еще раз не устроит ему похожее тестирование. Например, пациент отягощен убеждением, что он может заставить авторитет­ного человека дать ему все, что тот захочет. Он вызывающе тре­бует лишнего часа терапии и становится понурым, когда терапевт идет на это. Терапевт понимает, что допустил ошибку, но вмес­то того, чтобы сообщить об этом, ждет, когда пациент снова нач­нет его тестировать. Несколькими сессиями позже пациент про­сит о нескольких бесплатных приемах, и ему становится легче, когда терапевт отказывает в просьбе.

Иногда после провала терапевта пациент сам подсказывает, как пройти тест. В большинстве случаев терапевт должен обратить внимание на эту подсказку. Приведем в пример случай с пациен­том, который страдал от убеждения, что его критичность по от­ношению к терапевту расстроит того. Пациент тестировал это убеж­дение, критикуя терапевта: "Я высоко ценю вашу готовность помочь мне. Но мне больно, что вы думаете, будто я не могу ре­шить свои проблемы самостоятельно. Вы, кажется, вовсе не це­ните мои суждения и оценки". Терапевт старается переубедить пациента, говоря, что высоко ценит его способности и его оцен­ки. Однако пациент чувствует себя не успокоенным, но расстро­енным. Он думает, что терапевт защищается и, значит, уязвлен. Поэтому, перед тем как дать новое тестирование, пациент расска­зывает, как много пользы извлекла одна его знакомая из того, каким образом терапевт обращался с ее упреками. Терапевт этой знакомой пациента просто заметил, как неловко она чувствовала себя, когда упрекала терапевта. В следующий раз, когда пациент начал критиковать терапевта, тот заметил его неловкость, связан-ную с этой критикой. Пациент оценил перемену подхода и переборол свою боязнь причинить терапевту боль Иногда пациент указывает терапевту на провал тестирования или серии тестов, игнорируя неправильные ответы терапевта. Это было проиллюстрировано выше на примере анализа Фелис М., проиг-норировавшей согласие терапевта на уменьшение интенсивности терапии с четырех до трех сессий в неделю. Это также иллюстри-рует анализ Лайла К., приведенный ниже.

Лайл К.

Лайл К., преуспевающий юрист, в детстве чувствовал себя отвергнутым обоими родителями. Во время терапии он предъяв­лял терапевту тесты на отвержение в течение нескольких месяцев после начала лечения и затем продолжал делать это каждые 2 или 3 месяца. Пациент обычно сообщал аналитику, что достиг своих целей, сетовал на дороговизну лечения и заявлял, что хочет его прекратить. Аналитик в ответ сопротивлялся желанию пациента прекратить лечение, указывал на прогресс, которого достиг паци­ент, и говорил ему, что предстоит достигнуть еще многого. Па­циент реагировал тем, что продолжал настаивать на своем в тече­ние короткого времени; затем с облегчением соглашался продолжать лечение. Лайл стабильно прогрессировал, и после пяти с поло­виной лет лечения аналитик начал думать о том, что пациент в действительности готов к тому, чтобы прекратить лечение. Поэто­му, когда Лайл в очередной раз начал грозить тем, что прекратит лечение, аналитик, который не осознавал, что ему предлагают все тот же тест, что и раньше, начал серьезно рассматривать возмож­ность закончить курс. Лайл несколько помрачнел и переменил тему. Он оставил свои угрозы прекратить лечение, так как испу­гался, что аналитик в действительности позволит ему сделать это. Он не упоминал о возможности окончания курса в течение после­дующих 8 месяцев, а затем выдвинул настолько слабые аргументы в пользу прекращения лечения, что терапевт понял: в действитель­ности у Лайла не было такого желания.

Иногда терапевт может заключить, что он не прошел важный тест пациента, когда процесс терапии внезапно начинает топтать­ся на месте, например, если пациент, до этого бывший относи­тельно разговорчивым, становится молчаливым в течение несколь­ких недель. Если такое происходит, терапевт должен попытаться вспомнить, когда начался этот застой. Он должен также обсудить эту проблему с пациентом, спросить его, каким образом, по его мнению, это началось. Пример возникновения и успешного пре­одоления подобного застоя представлен ниже.

Дональд Дж.

В детстве Дональд Дж. воспринимал своих родителей как лю­дей слабых и ранимых. Он страдал от мысли, что может заставить родителей подчиниться ему, и, чтобы защитить их, занял пози­цию нерешительности. По прошествии четырех с половиной лет анализа, в течение которых он добился значительного прогресса, Дональд начал тестировать свое убеждение в собственном всемо­гуществе, критикуя аналитика. Высказав аналитику свое мнение, Дональд сердито поинтересовался, когда тот сочтет анализ завер­шенным. Терапевт не считал, что пациент готов закончить курс. Однако вместо того, чтобы просто высказать эту мысль, запуган­ный бурной критикой терапевт сказал Дональду, что, возможно, он будет готов закончить анализ через год. Пациент, казалось, был удовлетворен этой возможностью.

Несколько дней спустя терапевт уехал на летние каникулы. Когда Дональд осенью возобновил терапию, он казался необычай­но молчаливым и, несмотря на попытки аналитика понять проис­ходящее, продолжал молчать. Ситуация оставалась без изменения на протяжении месяца, до тех пор пока аналитик не предположил, что пациент встревожен планом окончания терапии. Терапевт спро­сил, не чувствует ли себя Дональд рассерженным или отвергнутым. Дональд признал, что так оно и есть. Потом добавил, что боял­ся, что принудил аналитика согласиться на окончание терапии до того, как аналитик решил, что Дональд готов к этому. После этого пациент начал свободно разговаривать и предоставлять новый ма­териал для анализа.

Иногда провал терапевтом теста происходит на раннем этапе терапии, когда терапевт еще не научился понимать пациента и не осознает, что провалился, до тех пор пока много позже сам паци­ент не скажет ему об этом. Так случилось во время терапии одной молодой женщины, которая на поздней стадии анализа рассказа­ла следующий эпизод: "Я проходила анализ только три недели и однажды пришла в ваш офис на три минуты раньше вас. На столе я увидела маленькую медную пепельницу. У меня возникло иску-

шение украсть ее, сунув в сумочку. Я и в самом деле пепельницу туда, но затем вынула и вернула на прежнее место о в тот день начала свой сеанс с того, что рассказала вам о своем искушении, но вы почти ничего не ответили мне на это. Я впала в депрессию. Я хотела, чтобы вы поняли, что у меня есть пробле-ма". Пациентка так объясняет причины своего разочарования в терапевте: оба ее родителя были слишком мягкими, не способны­ми критиковать или противостоять ей. Когда терапевт проигнори-ровал тревогу пациентки относительно того, что она могла украсть пепельницу, пациентка испугалась, что терапевт такой же, как ее родители, и не сможет помочь ей.

Дата добавления: 2015-07-10