Восемнадцать

Я буду твоим героем, малыш ^[52]

Я нахожу ее спотыкающейся по улице, истекающей кровью. Если бы не эти волосы, возможно, даже не признал бы ее. Она с ног до головы в крови – одежда, слипшиеся кудряшки, запекшейся коркой на лице. Ее длинный плащ весь изодран и кожаными лохмотьями свисает с плеч. Выглядит так, словно ее пропустили через дробилку.

Нигде не могу найти ее меч. Осматриваюсь вокруг, на улицах нет ничего сияющего, только она.

Я реву, она обхватывает голову руками и падает на колени. Я вспоминаю, какой громогласный шум могу издавать и затыкаюсь. Я оглушил человеческую женщину, с которой у меня недавно был секс. А еще сломал ей руку. Я не хотел. Не могу привыкнуть к тому, что твориться со мной. Сами попробуйте всю жизнь прожить человеком, а затем, резко превратиться в кого-то другого. Как же трудно каждую гребаную секунду помнить, кто ты теперь.

Кроме ярости. Ее я ощущаю все время. Она никогда не стихает и не проходит. Провалы в сознании, когда я теряю чувство времени, становятся более частыми и продолжительными.

Она валиться на землю. Я бросаюсь с крыши, плавно приземляюсь на ноги и поднимаю ее на руки. Где я был, когда она нуждалась во мне? Трахал очередную безликую женщину. В попытке удовлетворить необъятную жажду.

Она такая крохотная у моей груди.

Неудивительно, что меня всего так колотит. Ведь я касаюсь своей богини.

– Ох, девушка, что ты на этот раз с собой сотворила? – Я убираю волосы с ее лица. На ней так много крови, что я не вижу вызывающих кровотечение ран. Как она вообще была способна идти? Меня сводит с ума, что она в этом городе без охраны или сопровождения, постоянно нарываясь на неприятности. Мне хочется запереть ее где-нибудь, где навсегда смогу уберечь ее от беды. Где-нибудь, где все белое, яркое и прекрасное, где всегда все идет так, как надо.

У нее мозгов больше чем мускулов в теле, но со здравомыслием дефицит. Страсть к жизни заставляет ее двигаться дольше, чем она может идти. Она сгорит дотла, если не найдет кого-то или что-то, что будет остужать ее пыл и заряжать энергией. Ей нужно настолько основательное столкновение насколько она живет, иначе Дэни просто умрет молодой. Не могу вынести даже мысли о ее смерти. Если бы я только знал как, то превратил бы ее в Фейри, чтобы она жила вечно. Не имеет значения, что я совершенно не горю желанием становится им сам, или, чтобы она стала такой же. Бессмертие есть бессмертие.

Я бегу с ней на руках, стараясь двигаться как можно ровнее и осторожней. Я отнесу ее туда, где представлял ее уже тысячи раз. Но я не такой дурак, и на этот раз буду умнее. Рано или поздно я все равно когда-нибудь этого да добьюсь.

Всего на миг – прежде, чем окончательно превращусь во зло, всего на мгновение – прежде, чем стану четвертым и последним Принцем Невидимых, я хочу быть ее Горцем. И ее героем.

Она это запомнит, даже если больше ничего достойного воспоминаний обо мне не останется.

* * *

Дождаться не могу, когда же уже, наконец, закончится смой супергеройский переходный период и я вырасту. Достало уже постоянно просыпаться дезориентированной. Волосы на моем лице в первые секунды доводят практически до безумия, и едва не вырываю их с корнем, пытаясь откинуть с глаз, но они запутываются в моем браслете а затем ощущаю в волосах что-то твердое.

– Фу, – бурчу раздраженно, и в этот момент кто-то запускает в них пальцы, пытаясь осторожно выпутать мое запястье.

Кто? Что? Где?

Просыпаясь, я всегда первым делом пытаюсь вспомнить, что произошло перед тем, как отрубилась, чтобы понять, где нахожусь и как я там оказалась. Когда я впервые совершила забег по аббатству (офигеть, оно было в миллион раз больше, чем мамина клетка!), я постоянно во все врезалась, так как не могла управиться с тем, как далеко и быстро я могла перемещаться в стоп-кадре. И по пробуждению никогда на сто процентов не была уверена, заснула ли я нормально или снова загоняла себя до потери сознания. А потом меня еще вырубил этот чертов Риодан, и теперь я вынуждена добавить к заботам еще и это, когда просыпаюсь.

Воспоминания неожиданно врезаются мне в голову. Я как ополоумевшая вырываю зацепившейся браслет с добрым клоком волос и судорожно шарю рукой в поисках меча, даже зная, что не найду его на бедре или где-то поблизости.

Мужской голос чертыхается вслух. Мои многострадальные уши болезненно вибрируют, а череп вот-вот расколется на части.

Я открываю глаза:

– Кристиан, убавь звук!

Я убираю волосы с лица и осматриваюсь. Я лежу в кровати, а он сидит рядом со мной, глядя на меня сверху вниз. Что-то изменилось. Он уже не выглядит так пугающе. Нет, я погорячилась. Да, выглядит, но либо я наловчилась понимать его эмоции, либо он четче их стал демонстрировать, потому что в его флуоресцирующих глазах плещется сожаление. Ого, его глаза стали прям как у Фейри! В последний раз, когда я его видела, они были еще не такие.

– Прости, девушка. Я уже почти выпутал твой браслет. Ты сама вырвала пару прядей. Нужно было подождать еще пару секунд.

Он поднимает выдранный мной почти под корень клок волос и расправляет его между пальцами. Кудряшки мгновенно скручиваются обратно.

– Упрямые, как и головка, на которой они росли, – бормочет он. Потом делает дико странную вещь. Он кладет их в свой карман. Кто знает, может чувак коллекционирует волосы. У меня есть проблемы и поважнее.

– Он забрал мой меч! Этот выродок реально забрал его у меня!

Не могу в это поверить. Как мне теперь убивать врагов? Я в любое время могла на них охотиться – а сейчас они покажут мне огромную жирную дулю. Это настолько выбешивает, что не в силах больше терпеть. Я пытаюсь вскочить с кровати, но ноги еще не до конца меня слушаются.

– Кто забрал твой меч?

– Инспектор Джейни. Я его убью.

– ЭТО ОН ТЕБЯ ТАК ПОКАЛЕЧИЛ?

Меня мгновенно разрывает головная боль, я переворачиваюсь, хватаюсь за голову руками и ныряю под подушки.

Он вздыхает так громко, что я отлично все слышу, хотя уши до сих пор заткнуты.

– Извини, девушка. Так это он?

Я все еще не убрала руки с ушей. Думаю, не сказать ли ему «да», чтобы он вместо меня ломанулся за Джейни, но не люблю врать, если только не получу от этого огромную выгоду. Вранье – это как маленькие похотливые негодники, они размножаются как кролики и как сумасшедшие скачут вокруг, а потом приходится следить за всей этой оравой.

– Покромсалась сама, но по его вине. Он спугнул меня, и я слишком быстро вошла в стоп-кадр. Кстати о ранах, мне не так дерьмово, как раньше и кровотечения прекратились.

– Помочь расправиться с ним?

В его вопросе слишком кучу энтузиазма. Как у маньяка-убийцы.

– Ни в чьей вонючей помощи я не нуждаюсь, – сердито отвечаю я. Ушам по-прежнему больно. – В смысле, не то чтобы твоя помощь воняет или что-то еще. Это было бы круто. Но я сама должна справиться.

– Не хочешь уже оттуда выбраться, девушка?

– Не мог бы ты больше так не горланить? Ты просто убиваешь меня. Мой суперслух такого не выдержит. – Я высовываю голову. – Кстати где это я? – Я утопаю в пуховых подушках и одеялах на высокой кровати в углу огромной комнаты.

– В моей квартире.

Я оглядываюсь по сторонам. Клевая берлога. Кристиан осел в переделанном в лофт промышленном складе с не хилой отделкой, в одном из тех, где гигантская жилая площадь не имеет стен, за исключением тех перегородок, которые вы создаете с помощью мебели и прочих вещей. Сплошной кирпич, деревянные полы и не зашитые отопительные трубопроводы. Высокие окна, пропускающие тонны света и огромный плоский экран 3D телевизора, расположенный перед гигантским, удобным на вид диваном. В помещении стоит бильярдный стол, несколько старых игровых автоматов и офигенный бар, оборудованная кухня из нержавеющей стали и нигде не дыбы или пыточных инструментов. Это просто гнездышко, за которое отдал бы богу душу студент колледжа… какая жаль, что Кристиан им больше не приходится, но, эй, мы имеем то, что имеем. В поле видимости никакой устрашающе выглядящей коллекции ножей. Ни красного, ни черного – их любимых цветов. Место явно не похоже на собственность Темного Принца.

Я купаюсь в ореоле розового света и поднимаю взгляд. Кровать расположена под светящимся люком. Заходящее солнце бросает лучи и Кристиан светится одним из тех новых, странных Эльфийских оттенков – переливающимся розово-оранжевым. Я могла растянуться на кровати и наблюдать за ночным звездным небом. Мне нравится находиться в углу, когда справа и позади стена, оставляющая всего два направления для защиты. Мне нравится ощущение уюта. Это наводит на мысль о перестановке в собственных комнатах. Я в восхищении, в таком, который свойственен людям. Я люблю заглядывать в чужие дома.

– О, чувак, если ты когда-нибудь отсюда съедешь, дай знать!

– Тебе тут нравится, девушка, я вижу, – говорит он, и его голос звучит странно. Низко и странно.

Я перевожу взгляд на него и вздрагиваю:

– У меня что-то не так с лицом? – Он пристально смотрит на меня напряженным взглядом. И то, что проглядывает из его глубин, кажется чуждым в этом залитом солнцем месте из кирпича и дерева. Это нечто больше подходит к миру тьмы с лезвиями бритв и с явным намерением чего-то гадкого.

– Нет, девушка. Твое лицо прелестно. А в лучах заката просто неотразимо.

Он протягивает ко мне руку, и я замираю.

– Слушай, ты меня пугаешь.

Он смотрит на меня невидящим взглядом. Его рука по-прежнему зависает в паре сантиметров от моего лица, я отвожу взгляд и думаю о диких зверях и о том, как они атакуют, учуяв страх. Не то чтобы я вся тряслась от страха, но когда смотришь на Принца Невидимых, даже зная, что он начал свою жизнь человеком, сложновато предсказать, что может случиться в следующий миг. Это не тот случай, когда я могу запечатлеть все на своей ментальной сетке и ускользнуть в режиме стоп-кадра. В этой полосе препятствий слишком много неизвестных переменных.

Он опускает руку, так и не прикоснувшись ко мне, встает с кровати и направляется в сторону кухни. Опирается кулаками на стол и опускает голову, стоя спиной ко мне. Он стал крупнее с тех пор, когда я видела его на моей водонапорной башне. Его рубашка на спине в пятнах крови, и выпирающие под ней бугры смотрятся неестественно. Жуткое зрелище.

Я ползу к краю кровати, что ближе к выходу, и уже рассчитываю просто свалить, когда понимаю, что на мне слишком мало одежды, чтобы даже просто с нее встать. А если короче, то только нижнее белье. Я ныряю обратно под одеяло и поджимаю колени к груди. Не то чтобы я хотела обратить внимание на этот факт, но шныряние глазами по сторонам ничего не дало.

– Одежда где?

– Уничтожена.

Он меня раздел! Похоже, и отмыл тоже, потому что засохшая на мне кровь отсутствует. Срань господня! Невидимый Фейри, у которого куча проблем с таким диким нравом, секс с которым может оказаться смертельным – раздел и отмыл меня.

– А у тебя не найдется для меня другой одежки?

– Не говори со мной таким тоном.

– Каким?

– Таким, словно я какой-то больной маньяк-педофил. Я не псих, а ты не ребенок. Я тебя раздел, девушка. Я тебя вымыл. Я тебя излечил. Я тебя никогда не обижу.

– Как ты меня излечил?

– Поделился с тобой своей кровью.

Мой рвотный рефлекс мгновенный и бесконтрольный. Я издаю сухой и громкий рвотный позыв. В отличие от других известных мне личностей, для меня кровопитее звучит не так круто. Скорее блевотно. Как и с поеданием плоти Невидимых; никогда не делала и не собираюсь. В этом плане я останусь девственной на всю жизнь. Меня даже не соблазняет возможность стать сильнее и быстрее, чем я сейчас. Слушайте, если уж начертили линии на песке, так давайте придерживаться их. Это особенно важно тем более, когда песок под ногами и без того такой зыбкий.

– Она очень мощная. Работает лучше плоти Невидимых. Несколько капель в рот и… – Он разворачивается и улыбается мне. Я задумываюсь. На его лице проступают подкожные тату, затеняя выпуклости и впадинки, осложняя угадывание, что означает изгиб его губ, – у меня вопрос получше: ты бы предпочла умереть?

Для меня ответить на него проще простого. Я бы никогда не выбрала это. Ни при каких обстоятельствах. Я готова выживать любой ценой. Всегда.

– Нет. Спасибо, чувак, за кровь. Во всех смыслах. – Очень не хочу признавать эту следующую часть, но вполне уверена – что так правильно: – Ты спас мне жизнь. Я не забуду. – Я улыбаюсь ему в ответ, а потом просто сижу там, пытаясь, не разинуть от удивления рот на его реакцию. Он полностью преображается, и я вижу Горца, которым он был. Его глаза становятся карими и озорными, и он выглядит как парень из колледжа, будто и не менялся; татуировки отступают с его лица. Мышцы расслабляются, разглаживаются, и внезапно его тело начинает выглядеть более человеческим.

Он бросает мне шоколадный батончик. Я ловлю его, разрываю обертку, вгрызаюсь и громко жую, начиная планировать, как вернуть меч. Я знаю Джейни. Он понимает, что если я выживу, то приду за ним, таким образом, он заберет его куда подальше, где, по его мнению, я не смогу до него добраться. Он не захочет попусту отвлекать слишком многих своих людей на его охрану, потому что они нужны ему, сражающиеся на улицах. Я трачу пару секунд на попытку допетрить, где бы он его сныкал, затем понимаю, что не имею ни малейших соображений по этому поводу. Все, что мне остается – шпионить и следовать за ним к тем местам, где он содержит пойманных Эльфов, чтобы потом с ними покончить. Не может же он быть настолько глуп, что бы действительно думать, будто в состоянии его удержать!

– Погоди, я раздобуду тебе одежду, – говорит Кристиан.

Он галопом уносится, плавно переставляя длинные ноги, а не скользя, как делают другие принцы. В противоположном углу комнаты он зарывается в шкаф и возвращается с фланелевой пижамой – штанами на завязках и огромным кремовым рыбацким свитером.

Я одеваюсь под одеялом, крепко завязав на талии шнурки штанов, и не менее ста раз закатав штанины и рукава. Потом бросает мне пару свернутых в клубок носков и направляется к кухне. Я сижу, все еще отвлеченная размышлениями о Джейни, поэтому не успеваю их поймать. Они пролетают мимо меня, ударяются о стену и падают в зазор между стеной и кроватью. Я перекатываюсь, протягиваю руку и начинаю шарить в поиске носков.

Через секунду приходит озарение, чего коснулась моя рука.

Волосы. Ведущие к голове. В узком проеме между кроватью и стеной лежит голова. Я замираю от ужаса и отвращения.

Затем отдергиваю руку и просто сижу, глотая вопль ужаса, стараясь не издать ни звука, потом смотрю через плечо на него. Он бубнит себе под нос какую-то странную песенку, похожую на мотивы в «Честере», и исчезает в огромной кладовой с запасами продовольствия.

Я заставляю себя вернуться и снова и пошарить рукой, не отрывая глаз от двери в кладовую.

– Я голодная, Кристиан, – кричу я. Когда он отзывается, я точнее стараюсь определить, насколько велика кладовая и как далеко он в нее углубился. Сколько у меня есть времени разобраться, что тут происходит.

К голове прикреплена шея, а к ней, естественно, тело. Оно обнажено, это женщина, человек. Она уже в стадии трупного окоченения и холодна как лед.

Я едва дышу. Слышу, как на полках передвигают коробки.

– Извини, девушка, погодь пару секунд и раздобуду тебе еще. Думал, что у меня тут завалялись Сникерсы, но пока нарыл только Миндальную Радость^[53].

Я выдергиваю оттуда руку и отползаю обратно на середину кровати, и когда отвечаю, стараюсь звучать расслабленно и весело:

– Ага, ищи-ищи. Знаешь, я не могу жить без Сникерсов.

Шуршание коробок прекращается:

– Девушка, что-то не так?

Так, только трупак мертвой тетки, заткнутой между кроватью Кристиана и стеной. В обычной ситуации я бы сказала, что еще как не так, и меня реально так и подмывает это сказать, но сейчас я в квартире убийцы, на мне его пижама, я босиком и безоружна. У меня нет убивающего Фейри меча, потому что этот урод Джейни его отобрал, так что я не тороплюсь этого делать.

Ни за что не выдам ему своего состояния. Моя речь была совершенно четкой:

– Да нет, ничего. Просто умираю с голодухи! – Еще одна безупречная ложь. Может, я и нечасто лгу, но весьма в этом хороша, как и большинстве остальных вещей.

Он выходит из кладовой и смотрит на меня. Горец исчез. Теперь на его месте настоящий Принц Невидимых, переливающиеся зрачки окрасились алым:

– А, девушка, так значит, Мак тебе так и не сказала, да?

– Не сказала чего?

– Дэни, дорогая, я ходячий детектор лжи.

– Вот не надо.

– Это врожденное, наподобие твоего дара ши-видения.

– Который я собираюсь использовать, чтобы пнуть твою задницу отсюда и аж до следующей недели.

– И это было одной большой, ебаной ложью. Ты нашла ее, не так ли? Так и знал, что следовало ее убрать. Но ты была уже здесь, и истекала кровью так, что я вынужден был спихнуть ее за кровать. Твое спасение было превыше всего.

– Значит, ты спихнул ее за кровать и думал, что я не замечу? Ты забил ее в щель! – Мои руки сжаты в кулаки. Позор ему. Мертвая и выброшенная, как использованный презерватив. Если бы я поймала носки, то никогда бы не узнала об этом. И ушла бы, думая, что Кристиан, хоть и зло, зато классный чувак, потому что спас мою задницу, и ни каким боком бы даже не подозревала, что провалялась в постели, одевалась и даже перекусила рядом со спрятанной не более чем в метре от меня, мертвячкой. – Черт, чувак, ты – реально больной.

– Ох, Дэни, любимая, – произносит он, скользя в сторону кровати, – ты даже не представляешь, насколько права.

Дата добавления: 2015-07-10