Полёт воображения 4 страница

Словом, ситуация простая:

Ты… Тебя… С плеча, толчком, тычком…

Кто-нибудь, один из нашей стаи,

Может оказаться Спартаком.

* * *

МОЛИТВА РОБИНЗОНА КРУЗО

Господи, как было всё чудесно:

Ты меня от смерти уберёг –

Это для меня, конечно, лестно:

Я же раб – а ты Всевышний Бог!

Я Тебя не стал гневить упрёком,

И впустую хныкать да тужить.

Что с того, что очень одиноко –

Есть надежда, значит, будем жить.

Что промок, что нынче лихорадка,

Не твоя вина, вина дождя:

То знобит, то жарко – всё несладко –

Но отпустит, малость погодя.

Грезится уютная квартира…

Это ж надо было так суметь:

По морю проплыв почти полмира,

Тут свалиться… Странный привкус… Медь

У меня во рту. Звенит, как склянки,

Вспухшая больная голова.

От дождя – несчастного подранка –

Прикрывает буйная листва.

Не гневить же Бога, в самом деле,

Сам не уберёгся и промок.

Выживу: в надрыве, на пределе –

Запишу в дневник десяток строк!

* * *

МУРАВЬЕД

А вы хоть раз видали муравьеда,

Когда он, постороннему не внемля,

В предвосхищеньи вкусного обеда

Когтями рвёт болотистую землю?

Когда, уткнув в термитник хобот-морду,

Термитов, языком, за тыщей – тыщу

Гребёт. И на ветру качает гордо

Пером великолепного хвостища?

Не поминает имя божье всуе,

Употребляет, сколько надо, порций.

И никогда ничуть не комплексует

От явной несуразности пропорций.

Идёт по сельве, гордо и толково,

И бдителен – без понта и без позы…

Вот так и я – условностей оковы

Терплю в пределах очень малой дозы.

* * *

ФРИНА ГЕНРИХА СЕМИРАДСКОГО

Пожалуй, что сумеют эрудиты,

Уйдя в глубины мифов и историй,

Найти другие лики Афродиты,

Придумав уйму всяческих теорий.

Но Апеллес с Праксителем когда-то,

Бессмертие создать сумели Фрине.

Всё, чем она была тогда богата –

В скульптуре утвердили и в картине.

И приравняли смертную к богине!

Вот в этом – суть величия таланта:

В творениях античных – мы поныне –

Изыскиваем прелести гаранты.

Она же, столь красивая снаружи,

Возможно, и страдала самомненьем,

Да и умом, была чуток поуже…

Но что была прекрасна – нет сомненья!

И та, перед которой Семирадский

Открыл дороги в вечность перспективы,

Прелестна, если грубо – скажем: адски…

Но ведь, при том, божественно красива!

* * *

НАВИГАЦИЯ

Из меня навигатор плохой – лишь кипенье эмоций.

И в балансе весов недосмотр, недовес-перевес…

По житейскому морю опять устремляюсь без лоций –

Только россыпь брильянтов на бархате чёрных небес.

Где – сверканье зарниц, где – полярных сияний узоры –

Ничего не пойму, только чувствую свет красоты.

На Шпицберген иду, на Мальдивы, Бермуды, Азоры?

Закрутилась спираль широты, глубины, высоты…

Промелькнёт метеор, голубого, нездешнего цвета,

И остынет, упав, о земную ударившись твердь.

А в созвездии Грёз запульсируют альфа и бета,

И начнётся планет, в миллионах веков, круговерть.

* * *

НА "СЕКРЕТЕ"

Покидая старую Каперну

В алых бликах утренних лучей,

Плавно, методично, равномерно

Плыл "Секрет". И лишь виолончель

Циммера – задумчиво звучала,

С шумом волн сливаясь в унисон.

Кроме тех, что были у штурвала,

Всех сморил нетяжкий, лёгкий сон.

Старый Циммер, думая о счастье,

Был по-стариковски, пьян и горд,

Понимал, что счастье – соучастье,

Где для многих – радостный аккорд.

Вечен мир, где всё на свете – бренно…

Но звучит в ушах вопрос Ассоль:

"Ты возьмешь к нам моего Лонгрена?"

И, пожалуй, в этом – смысл и соль!

* * *

ОДИССЕЙ

Ах, Одиссей – картинка в раме!

Знаток морских путей и лоций…

Богине, нимфе, смертной даме –

Не грех за парня побороться!

Жена и сын – альтернатива,

И жезлы маршальские – в ранце…

Ему бы всё – коней ретивых –

Свиньёй – подкладывать троянцам!

Тут Пенелопа – вся "в законе" –

За столько лет – почти весталка…

Но на её добротном фоне –

И Калипсо – немного жалко!..

* * *

ЮАР

Океан, Кейптаун. Тучи-облака

Над горой Столовой выткали муар.

Мне б туда, так я бы вам, наверняка,

Сочинила бы поэму про ЮАР.

А пока что получается сонет.

В нём едва ли мне удастся передать

Запах буша и луны печальный свет…

Понапрасну я исчёркаю тетрадь.

Путевые впечатленья – хороши!

Ты возьми – без впечатлений напиши.

Кто сказал, что фантазировать грешно?

Да такое, чтобы тот, кто побывал –

Впечатлений ощутил "девятый вал"!..

Нам на то воображение дано.

* * *

ПАМЯТИ ВАРЕНЬКИ АСЕНКОВОЙ

"Кумир моих далёких дней,
Любимый и желанный,
Мне не забыть судьбы твоей,
Таинственной и странной…"
Н.А.Некрасов

Актёрка… Хоть – не крепостная,

Но статус-то близок к тому…

А сцена – зовёт и ласкает,

И коль не в театр – хоть в тюрьму!

Мечты о трагической роли,

И сплошь – водевильный успех,

А перлы терзаний и боли –

На сцене – укрыты от всех.

Улыбки – в партер, через рампу –

Привычной гримаски оскал.

И страстный порыв: мимо штампа –

Трагический выдать накал.

А зависть и зло – в изобильи,

И краток отпущенный срок…

Последнего вздоха усилье.

И чудо некрасовских строк.

* * *

РОДЕО

И чем этим людям настолько родео по нраву?

Животные бьются со всей первозданною страстью.

Ковбои, пусть даже победу одержат по праву,

Десяток секунд упиваются силой и властью

Над рвущимся бешено диким быком иль мустангом,

А после – на землю слетают, рискуя здоровьем…

А я вот возьму и не стану смертельное танго

Отплясывать здесь, на арене, забрызганной кровью!

Упрусь четырьмя, растопырив пошире копыта,

Пока что не знавшие тягостной ноши подковок,

И каждою жилкой напрягшись, как в комнате пыток,

Останусь в загоне, а всадник – смущён и неловок –

Всё будет пытаться меня затолкать на арену.

И пусть секунданты пинают меня и пугают –

Не буду, как все, колыхаться всем телом, и пену

Ронять на песок. И ни кнут, и ни плётка тугая

Меня не заставят, как всех, суетясь непристойно,

Пытаться с себя уронить удалого ковбоя.

Один, не как все, я застыну на месте, спокойно.

Ему не зачтут, как победу, отсутствие боя!..

* * *

"ВОЛК НА ПСАРНЕ". НЕ ПО КРЫЛОВУ

Бывает же подобная проруха,

Что старый волк, матёрый и седой,

Не выгадал ни пёрышка, ни пуха,

Ни хрюшки чахлой, ни овцы худой…

И как оно случилось – непонятно:

Попал на псарню, словно кур во щи…

Настолько ж ощущенье неприятно,

Как Голиафу – камень из пращи.

Хвостом вильнуть, лизнуть ли вражью руку?

Попробовать прикинуться, что "свой"?

И к лая нарастающему звуку

Добавить заунывный волчий вой?

Но, памятуя дедушку Крылова,

Он понимал, поскольку не дурак,

Что для псаря – любое волчье слово –

Лишь повод натравить своих собак.

А посему, в дебаты не вступая,

Пружиной распрямившись на лету,

Рванул вперёд, один, в собачью стаю,

Нахрапом… И прорвался за черту!..

* * *

АМА

Толщей солёной воды

Спёрто дыханье,

Предощущенье беды

Гонит сознанье.

Греет подспудно её

Хрупкое тело

Гордость за дело своё –

Женское дело.

Здесь мужики не нужны,

Им не внедриться –

Очень уж корни сильны

Древних традиций.

С грузом уйдёт в глубину –

Быстро и ловко,

Тянется нитью ко дну

Только верёвка.

Выдох сквозь жемчуг зубов,
Цедит мгновенья –
Метод старинный таков –
Восстановленья.

Муж не кидается в бой,

Словно закован:

Статус кормильца судьбой –

Ей уготован.

А ведь ему-то, как раз,

Только и нужен

Блеск её огненных глаз –

Чёрных жемчужин.

* * *

СЕРДЦЕ ДАНКО

Хоть мы по натуре и не злые,

Нас, людей пещерных, только тронь:

Есть у нас рабочие, большие,

Руки, укротившие огонь.

Как бы нас ни гнуло, ни ломало,

Мы, как знаменитый нитинол.

Изменились? Да. Но очень мало –

Кто-то волк, а кто – покорный вол…

Тот – убого, этот – авантажно,

Разбрелись по шарику Земли.

И теперь уже не очень важно,

От кого мы все произошли.

Что там: глина? рёбра? обезьянка? –

Кто чего о том ни говори,

Лишь бы полыхало сердце Данко –

Да ещё б, у каждого, внутри!

* * *

ЛЕСА МАЙЯ

Ах, как хорошо, что руины тропическим лесом

Порой зарастают, лишь тем оставаясь доступны,

Кто движим действительным, искренним к ним интересом.

Так скрыты и капища майя – громады-уступы,

Поросшие зеленью монстры – ручная работа,

А, может быть, всё ж, без пришельцев бы не было дива?

Да, нет же, скорей, без людского кровавого пота –

Оно б не восстало из мрака: огромно-красиво!

И это прекрасно, что нет проторённой дороги,

Что лишь одному королевскому грифу доступно

Смотреть с высоты. Как смотрели жестокие боги,

Вовсю упиваясь кровищей и запахом трупным…

Ушли в никуда, вероятно, в других измереньях

Попрятали майя сокровищ своих мегатонны…

А крошки-колибри (размер не имеет значенья),

На красочном фоне, сравнительно с ними, огромных

Порхающих бабочек – яркий пример парадокса,

Смещенья размеров и сути, значений и цели…

И я б защитила надёжно, не хуже Форт-Нокса,

Руины, которых ещё отыскать не успели.

* * *

ПРОМЕТЕИ

Мы дарим любимым огонь наших солнечных душ,

При этом, немного сродни становясь Прометею.

В ответ – далеко не всегда дифирамбы и туш –

Порою такое, что сердце в груди холодеет.

И это его, наше сердце, терзает орёл,

Ему достаётся страданий удар настоящий.

Влюблённый – заведомо – в сердце стрелу приобрёл,

А кто-то – и в печень… Но в сердце – значительно чаще.

Мешает любви затаённая зависть богов,

Что часто из тайной – мгновенно становится явной.

У каждой любви разливанное море врагов,

Поди, разберись, кто из них самый страшный и главный!

И кто-то, злобясь, подсылает коварно орла –

Нутро разрывая, терзать чуть зажившие раны…

Бывает планета для боли – тесна и мала,

Безжалостен Зевс, а посланцы его – неустанны…

* * *

ГАДАЛКА

Не раскидывай карты, гадалка,

И судьбой – не шурши на платке.

Мне тебя по-хорошему жалко:

С затрапезной колодой в руке,

Всё пытаешься мне, деловито,

Заглянуть, мимоходом, в глаза,

Чтоб понять, где собака зарыта,

Где – рвануть, где – включить тормоза.

Не надейся узреть под личиной:

Что болит, где болит, как лечить –

Ты от следствий не сможешь причину

По улыбке моей отличить.

А в колоде – усталые лица,

Мне знакомы – предельно давно.

Я в валета успела влюбиться

В раннем детстве. Тебе не дано

У него мои выпытать тайны,

Перепутаешь с правдою – ложь!

Может, что угадаешь случайно,

Пальцем в небо разок попадёшь…

Так что, в прошлом – тебе ли копаться?

А грядущее – тёмная ночь.

Ты не жди от меня ассигнаций,

А ступай, драгоценная, прочь.

* * *

ВИРТУАЛ

Я вся разошлась по стихам, и меня уже нет,
Как тут кое-кто в комментариях пишет порою.
Я сердце своё расплескала, и яростный свет
Горит. И его никогда и ничем не прикроют.

А кто-то кричит, что под "ником" простецким моим
Скрывается, им неугодная, странная секта.
Мой дух пролетает, рассветным потоком гоним
С Невы – до Невы – першпективой, а ныне, проспектом.

И видящим зло там, где не было злобы и нет,
Взращённая в канувшей в Лету державе Советов,
Хочу предложить лишь один, но реальный совет:
Протрите очки – и увидите зарево Света.

Но вы не найдёте столь сладостный вам идеал,
Взирая на мир из колод, буераков и дупел.
А я – по стихам разошлась, и ушла в виртуал,
Ведь вам так хотелось иметь новоявленный жупел.
* * *
МАРТ

Удивительно пустой двор…

Ровно-ровненько лежит снег,

Задувает ветерок в створ.

Двадцать первый наступил век.

Вот, казалось бы, очко, фарт.

Но по жизни – всё сложней, друг…

Тут тебе не колдовство карт,

Хоть в фаворе мастерство рук.

В жизни правил – потерять счёт!

Кто-то знает их, а кто – нет.

А иной – хоть знает их – бьёт,

Закрывает остальным свет.

В этой жизненной игре – приз

Достаётся шулерам – факт.

Им не надо паспортов-виз,

Им и музыка звучит – в такт.

Пусть другим даётся круть-верть –

Ну, а мы – возьмём в другой раз!

Ведь красна же на миру – смерть,

И не стыдно – от чужих глаз!

Нам не надо волшебства карт,

Пусть лежит себе двором снег.

Мы же видим календарь: март!

Скоро вскроется стекло рек!

* * *

АЛОЭ

Любимое детище добрых "старушек-на-вате",

Мясисто-колючий жилец подоконников белых,

Лекарство для тех, кто здоровье давно подыстратил,

Попытка чуток подлечить престарелое тело…

И это совсем не случайно, что ангел когда-то

Вручил Моисею три ветви: одну от алоэ –

Эмблемою Троицы. Стёрлись явленья и даты –

Столетник растёт на окне, вспоминая былое.

За тонким стеклом в побелевшем проёме оконном,

Ему не страшны ни морозы, ни струи Борея.

И греет его, поднимаясь, согласно закону,

Струящийся воздух, нагретый водой батареи.

Горчит его сок, а ведь жизнь наша – тоже не слаще –

Так горечь по капельке копится впрок в человеке.

И мы прибегаем к нему: кто-то – реже, кто – чаще,

Чем к рюмке вина иль к лекарству из ближней аптеки.

Туземец пустыни, прижившийся в наших квартирах,

Он вечно для нас – самый добрый и ласковый доктор.

Покуда не рухнут столпы одряхлевшего мира,

С окон не исчезнет алоэ изломанный контур.

* * *

ЦЫГАНСКИЙ РОМАНС

Разболтались колки, оборвалась струна,

И во тьме, впереди, колея не видна.

Потеряться легко, путь за солнцем – далёк,

Но научен и стар мой цыганский конёк.

Он отыщет пути и дороги к тебе:

По траве, по росе, по слезам, по судьбе,

По незримым огням путеводной звезды…

И его понукать я не вижу нужды.

Распорола гроза неба чёрный атлас,

Поливая дождём неприкаянных нас.

Кто кого выбирал: то ли мы, то ль стезя –

Так что, хочешь, иль нет – а иначе нельзя.

Дождь затих, ветерком потянуло с реки.

Я струну подтяну да поправлю колки.

И не надо грустить, виноватых искать:

Вижу свет впереди, и стоянка близка.

Будет каждый аккорд переливист и чист,

Отзовутся ему перезвоны монист.

А дрожанье плеча и сверканье очей

Лучше звёзд озарят сумрак южных ночей.

* * *

РУСАЛОЧЬЯ ЛЮБОВЬ

Раздвинется воды незыблемый покров

И нежный голосок окликнет: "Эй, рыбак!

Ты здесь сидишь с утра, да только твой улов,

Желаньям вопреки, не ловится никак!"

Утопленница иль царя речного дочь

Явилась на его запутанном пути?

Доверчивый рыбак – ему б рвануться прочь,

Да с места не сойти и глаз не отвести…

Да им ли, что бегут простых, земных оков,

Суметь на свете жить, дыханье перекрыв!

Заветная мечта наивных рыбаков!

Русалочья любовь – не сладостный мотив…

* * *

НЕБЕСНЫЙ ЮВЕЛИР

Прожитых лет тугие звенья

Седой небесный ювелир

Скрепляет вехами рожденья –

Ухмылку прячущий Сатир…

То в драгоценную оправу

Поставит стразов тусклый ряд –

Ведь он на всё имеет право –

Кто жил, кто понял – подтвердят.

А то – в цепочку из медяхи –

Такой оправит бриллиант,

Что сам порой взирает в страхе:

Туда ли он вкрапил талант?

И озирает на досуге

Плоды немереных трудов…

А мы находим друг на друге

Цепочки прожитых годов.

* * *

МАНОН

А я вокруг не вижу ничего:

Явлений суть – загадочна вполне.

Вселенная со звёздами – во мне,

Огромная – мерси, месье Прево!

Как де Гриё – беспутную Манон,

Рискуя жизнью, разлюбить не смог…

Убить, уйти, укрыться между строк…

Грешно тому, кто не был так влюблён!

Не знал метаний изо льда в огонь,

Ежевечерних выстраданных слёз:

В глазах других – всё будто не всерьёз.

И горести других – попробуй – тронь!

Живая боль – какая это боль!

Узнай, почувствуй, здесь, в твоей груди –

Но нет её и слаще! Погоди –

И горести умножатся на ноль!

Чего ещё желать, ведь всё в тебе:

Ей-богу, вот оно, в твоих руках…

Господь: Исус, Иегова, Аллах –

О боги! К ней, единой, я в мольбе.

* * *

ТОРТИЛЛА

Толстокожая Тортилла

На большом своём веку

Нагребла и накопила,

Собрала к строке – строку.

Нет ни паспорта, ни визы,

Нет и домика с трубой:

Панцирь сверху, панцирь снизу –

Всё своё несёт с собой.

Ограниченность амбиций

Не всегда у тех, кто туп:

Ей же есть, чем поделиться,

Что ж вы, люди – сразу в суп!

* * *

ШАРМАНКА

"Разлука ты, разлука…" –

Шарманка завела…

Ворвусь к тебе без стука,

Закусим удила!

Хлестнём коней горячих:

Давай-ка, волчья сыть!

А как ещё иначе

Печаль свою избыть?

Помчимся по-гусарски

В цыганский ресторан,

Кутнём с тобой по-царски,

Чтоб каждый – сыт и пьян!

Ни зла, ни перебранки,

Ни драки, что с дубьём…

А горечь от шарманки –

Мы "горькой" перебьём!

Гитарные аккорды

Заглушат тот мотив.

Ты снова смотришь гордо –

Уверен и красив.

Уйдёт из сердца мука,

Опять душа вольна!

"Разлука ты, разлука –

Чужая сторона…"

* * *

СЛЕДЫ

Следы смываются дождём

И заметаются пургою…

Едва ли что-то мы найдём –

Эмоций собственных изгои.

Следы травою зарастут,

Уйдут в песок, как пирамиды…

А мы с тобой – ни там, ни тут –

Не ради пользы, не для виду.

Следы – прибоя полоса

Сотрёт с пустынной ленты пляжа…

А мы уйдём, куда глаза…

Где дух и тело – на продажу.

На след положится гудрон,

Зигзагом – кубики брусчатки…

Лишь тонко вычертится он

На слое зрительной сетчатки…

Следы – увесисты, легки,

Ранимы и… неуязвимы.

И пусть дороги далеки,

И поезда – проходят мимо –

Следы – впечатаны в бетон

Души, податливой и нежной –

И давит тяжесть – сотни тонн.

А значит, встреча – неизбежна!

* * *

КАЛИКА ПЕРЕХОЖАЯ

Растрескались пятки босые,

Как тёмная сосен кора.

Устала идти по России,

Куда-то прибиться пора.

Хотя бы избёнку курную,

Хотя бы землицы клочок,

И чтоб головёнку дурную

Могла приклонить на шесток.

Но заняты избы, избёнки,

Землянки – и той не найти.

Видать, что в родимой сторонке –

Мои – лишь дороги-пути.

Смущает немытая рожа?

Умоюсь в ближайшей реке.

Каликой бреду перехожей,

Без цели – зато налегке.

А песни – к душе прикипели:

Разбудят дешёвый уют –

Такого вам раньше не пели,

И после уже не споют.

* * *

МОНОЛОГ П.П.ШАРИКОВА

Да, ладно – шрам на лбу – придумаю потом

Отмазку про фронта – легенду обеспечу…

Ну, пару раз рвану привычно – за котом –

А всё-таки стезёй шагаю человечьей!

Смотри, как хорошо: причёсан и помыт,

Избавился от блох в густой шерсти собачьей.

Налажен за века их человечий быт:

Квартиры, поезда, кино, конторы, дачи…

А надо-то всего: ходить на двух ногах,

Одёжками прикрыть лысеющее тело –

И о тычках забыть, пинках и батогах,

Что псиная душа за годы претерпела.

Не надо рук лизать – буквально: есть слова,

Которыми лизнёшь – хоть в зад – а не позорно!

И хитрости людей вбирает голова:

Про их забавный мир, нелепо-иллюзорный.

А я-то сам – не плох, не каждый бы сумел

Прорваться в высший свет из пёсьего сословья.

И как бы косо кто на это ни глядел,

Но мне достался шанс довольно малой кровью.

А псу – не привыкать: где наглостью возьму,

Полезна средь людей звериная натура.

А кое в чём могу осилить – по уму –

Не всем из них близка наука и культура.

И я в людской среде всегда смогу найти

Бесхвостых кобелей и дам с повадкой сучьей.

Уж, до того свезло! По верному пути

Меня в тот зимний день слепой направил случай!

Не случай! Как обвал, в горах после дождя,

Он накрывает нас огромной страшной глыбой.

А я, за стариком и "краковской" пойдя –

Сам сделал этот свой – реально верный выбор!

* * *

АДАМ И ЕВА

Шесть дней беспросветных трудов –

Сомнительный повод к иронии.

Но с горки преклонных годов

Я вижу столь мало гармонии,

Что думаю, может быть, зря

Господь оприходовал парочку,

А взял бы, ругая, коря –

Поставил клистир да припарочку,

Горяченьких всыпал плетей,

Чтоб впредь не томились вопросами…

А то ведь, своих же детей –

Прогнал, до конца не отёсанных…

Потомки несчастных – с тех пор

По белому свету слоняются,

И только немногим – простор

В полёте души – раскрывается.

Для прочих: всё в мире – товар,

Доход и его продвижение…

Из функций, полученных в дар,

Освоили лишь размножение.

* * *

ПРОИСХОЖДЕНИЕ-2

Все мы – одного происхождения,

Лишь позднее – Ноя поведение

Разделило всех без исключения,

Вопреки природе, – по рождению.

На людей Господь такие бедствия

По простой навлёк неосторожности:

Столь несоразмерные последствия

Пустяковой хамовой оплошности.

Если верить Библии с генетикой –

Люди – братья – в давнем поколении.

Но страдают этика с эстетикой

От пробелов в братском поведении.

Мира центр? Вселенной ли окраина?

Мы-то на Земле видали всякого…

Уж не говоря о шутке Каина,

Помним про Исава да Иакова.

Подал нам пример кровосмешения –

Праведник содомский, Богом избранный…

Взгляд на мир подвержен искажению

Тут и там расставленными призмами.

* * *

МОНОЛОГ ВАЛЕРИИ

Я ехала с ребёнком на руках

По Аппиевой призрачной дороге.

А век моих такой коснулся страх,

Что разглядеть могла я только ноги.

Иссохшие, чернее, чем земля,

В кровавых струпьях, ранах и потёках…

И я, едва губами шевеля,

Молила смерть – не быть такой жестокой.

А кто – есть кто – никак не разгляжу:

Глаз не поднять – свинцом налиты веки…

Да, им бы – снова – в руки по ножу,

В единый строй: фракийцы, галлы, греки…

У них и нынче – нация одна,

Поскольку участь горькая – едина.

А чаша скорби – выпита до дна –

Не будет никогда ни мной, ни сыном.

* * *

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Меч наружу просится из ножен,

Малость поржавевший за века.

Только конь по-прежнему стреножен,

Хоть и рад почуять седока...

Хоть и рад промчать его по полю,

Потоптать струящийся ковыль,

Чтоб, мечтою бывшее дотоле,

Превратилось в сказочную быль.

Чтоб плечо героя раззудилось,

Размахнулась мощная рука,

Чтоб сдались противники на милость

Удалого чудо-седока!

Чтоб последний раз питалось поле

С потом перемешанной рудой,

Чтоб не чуял криков смертной боли

По ночам ковыль его седой.

Чтобы распоследней ратной битвы

Прогремел и стих победный крик.

Чтоб тяжёлый меч, острее бритвы,

Вражеский не вспарывал кадык.

Но стреножен конь, клинок ржавеет,

И язвит коррозия эфес…

Сказка – не короче, не длиннее…

Есть ли у народа интерес?

* * *

НАД ПАРИЖЕМ ПАРЯ

Прекрасно: парить над весенним простором Парижа!

(Заметьте: фанера парит – исключительно там).

За стропы тяну, опускаясь немного пониже,

Где зодчий-эпоха – по нужным расставил местам:

Прямых магистралей, рассёкшие город, разломы,

Буа де Булонь, Шамр де Марс и Жарден Тюильри –

Зелёными пятнами – странно, до боли, знакомы –

Ведь мне не привычен полёт над тобой, мон Пари!

Извилистых улочек фьорды, ущелья, каньоны

И шхеры кварталов с цветными рельефами крыш…

И тот островок, что знаком на Земле – миллионам,

Увидев который, воскликнем в восторге: Париж!

На нём прижилась устремлённая в небо ракета –

А сколько шумели, плевались и спорили зря!

А время-судья – рассудило, что эта примета

Понравится всем, кто взлетит, над Парижем паря!..

* * *

Я – КАЗИНО

Чего ты хочешь, с кем играть решил?

Я – казино – меня не обыграешь.

Видать, сидишь на сотне острых шил,

Что встречных-поперечных задираешь.

Ну, задирай, флаг в руки, ветер в тыл,

Но я скажу предельно откровенно:

Напрасно на меня ты тратишь пыл –

Хоть бейся головой и лезь на стену.

И если я, ловя слова любви,

Слова хулы – спокойно пропускаю,

То ты меня, мой злобный визави,

Не подтолкнёшь к обрывистому краю.

* * *

АЙВАЗОВСКИЙ

Катит волна за волной, на холсте – натуральней, чем в море,

И норовит расплескаться по гладким музейным паркетам,

Что любопытный фиксирует взгляд: воплощённое горе?

Или сияние волн с тем, сулящим надежду, просветом?

То ль сострадание давит наивные детские души,

То ль мастерство живописца ввергает в такие восторги?

Дата добавления: 2015-07-07