БЛАГОДАРНОСТИ 19 страница

Что, черт подери, сделала та женщина в доме Бенлуи?

Очевидно, она была профессионалом, с соответствующим оборудованием и ноу-хау, с опытом взлома и проникновения. Он также подозревал, что она либо умудрилась достать планировку дома или же была там ранее. Так эффективно. И решительно. А он мог ее судить: Эссейл следовал за женщиной все то время, что она была внутри, призраком прокравшись через окно, которое она открыла, оставаясь в тенях.

Следуя за ней по пятам.

Но этого он не понимал: какой такой вор заморочится взломом охраняемого дома, вычислит местоположение сейфа, выжжет в нем отверстие, найдет целую кучу портативных богатств… но ничего не возьмет? Потому что он ясно видел, к чему она получила доступ; когда женщина вышла из кабинета, он задержался, открыл нишу, как это делала она, и своим собственным фонариком на ручке осмотрел сейф.

Просто чтобы обнаружить все, что она оставила позади.

Он вышел из кабинета, избегая очагов света, и наблюдал, как она мгновение просто стояла в коридоре, положив руки на бедра, ее голова медленно поворачивалась, будто она рассматривала свои варианты.

А потом она подошла к работе Дега… и повернула статуэтку буквально на дюйм влево.

Вообще не логично.

Существовала вероятность, что она проникла в сейф в поисках чего-то конкретного, чего там не оказалось. Кольцо, ожерелье, побрякушки. Компьютерный чип, «Сандиск»[90], документ вроде завещания или страхового полиса. Но задержка в коридоре не была свойственна ее прежней расторопности… и то, что она сдвинула статуэтку?

Единственное объяснение – намеренное осквернение собственности Бенлуи.

Проблема в том, что говоря о вендетте по отношению к недвижимым объектам, было сложно найти что-то существенное в ее действиях. Урони статуэтку. Забери с собой, черт возьми. Испиши грязной руганью. Бей монтировкой, пока не сломается. Но крошечный поворот, едва заметный?

Единственное заключение – это некого рода послание. И Эссейлу это совсем не понравилось.

Потому что в таком случае она знала Бенлуи лично.

Эссейл открыл водительскую дверь…

– О, Боже, – прошипел он, отшатнувшись.

– Мы гадали, как долго ты собираешься просидеть там.

Когда до него донесся сухой голос, Эссейл вышел и с отвращением окинул взглядом гараж на пять машин. Воняло чем-то средним между сбитым три дня назад животным, протухшим майонезом и денатурированным дешевым парфюмом.

– Это то, что я думаю? – спросил он у кузенов, которые стояли в дверном проеме, ведущем в подсобку.

Слава Деве-Летописеце, они ступили вперед, закрывая проход в дом… иначе тот омерзительный запах заполнил бы внутренне убранство.

– Это твои драгдилеры. Ну, их части.

Что. За. Хрень.

Длинный шаги привели Эссейла к месту, куда указывал Эрик… в дальний угол, где были беспорядочно свалены три темно-зеленых полиэтиленовых мешка. Опускаясь на корточки, он ослабил желтую ленту на одном, дернул его и…

Встретил незрячие глаза человеческого мужчины, которого он узнал.

Застывшая в движении голова была аккуратно срезана со спины на три дюйма ниже уровня подбородка, и лежала так, что буквально выглядывала из импровизированного гроба. Темные волосы и кирпичная кожа испачканы черной, блестящей кровью, и если вонь казалась мерзкой, когда он стоял у машины, то в непосредственной близи его глаза увлажнились, а горло сжалось от возмущения.

Не то, чтобы это его волновало.

Он открыл два других мешка и, используя полиэтилен Хэрби в качестве кожной защиты, перевернул головы в то же положение.

Потом он откинулся на пятки и уставился на троицу, смотря, как эти рты бессмысленно пытались втянуть воздух.

– Расскажи, что случилось, – мрачно сказал он.

– Мы прибыли на оговоренное место встречи.

– Площадка скэйтеров, парк на берегу и место под мостом?

– Мост. Мы появились… – Эрик рукой указал на своего близнеца, который молча стоял и наблюдал, – вовремя с товаром. Примерно пять минут спустя, они втроем появились.

– Будучи лессерами.

– У них были деньги. Они были готовы пойти на сделку.

Эссейл повернул голову.

– Они не пытались напасть на вас?

– Нет, но до нас дошло это слишком поздно. – Эрик пожал плечами. – Они были убийцами, пришедшими непонятно откуда. Мы не знали, сколько их, и не собирались рисковать. Только обыскав тела и обнаружив точную сумму, мы поняли, что они пришли ради сделки.

Лессеры торгуют? Это что-то новенькое.

– Вы проткнули тела?

– Мы взяли головы, а остальное спрятали. Деньги были в рюкзаке у того, что слева, и, естественно, мы привезли их домой.

– Телефоны?

– У меня.

Эссейл начал доставать сигару, но потом решил не тратить время зря. Закрыв мешки, он поднялся от трупов.

– Ты уверен, что они не проявляли агрессию?

– Они были плохо оснащены для самозащиты.

– Плохое вооружение не означает, что они не пришли, чтобы убить вас.

– Зачем приносить деньги?

– У них могла быть сделка где-нибудь в другом месте.

– Как я и сказал, сумма была верной до пени.

Внезапно, Эссейл жестом приказал им пройти в дом, и, о, испытал такое облегчение от свежего воздуха. Экраны медленно опускались на окна, отгораживая их от наступающего рассвета, и он подошел к винному бару, достал большую бутылку chard Père et Fils, Montrachet, 2006 года и вытащил пробку.

– Не желаете присоединиться?

– Безусловно.

На кухне, он сел за круглый стол с тремя бокалами и бутылкой вина. Налив трио, он разделил шардонне с двумя своими партнерами.

Он не предложил кузенам свои кубинки. Они слишком ценные.

К счастью, парни достали свои сигареты, и потом они сидели вместе, покуривая и делая глотки блаженства из тонких бокалов Баккары.

– Никакой агрессии со стороны тех убийц, – пробормотал он, наклоняя голову назад и выдыхая, голубой дым поднялся над его головой.

– И точная сумма денег.

Спустя долгое мгновение, он снова опустил взгляд.

– Возможно ли такое, что Общество Лессенинг хочет войти в мой бизнес?

***

Кор сидел в одиночестве, в свете свечи.

На складе было тихо, его солдаты еще не вернулись домой, над ним не расхаживали ни люди, ни Тени, ни что-то другое. Воздух был холоден; то же самое касалось цементного пола под ним. Тьма царила вокруг него, не считая участка золотого освещения, на внешнем краю которого он сидел.

Голос на задворках его разума подсказал, что рассвет опасно близок. Но было что-то еще, что-то, что он должен вспомнить.

Но ничто не могло прорваться сквозь его туман.

Не сводя взгляда с огонька перед ним, он мысленно проигрывал события прошлой ночи, снова и снова.

То, что он обнаружил местоположение Братства – в какой-то степени было правдой… но не до конца. Он следовал за тем мерседесом по сельской местности миля за милей, без настоящего плана касательно того, что нужно или следует сделать, когда тот остановится… когда внезапно, зов крови его Избранной не просто потерялся, но был существенно перенаправлен… словно мяч, который бросили в стену, резко поменял свою траекторию.

Сбитый с толку, он принялся метаться, дематериализуясь с места на место, вперед и назад… и все время странное ощущение ужаса накатывало на него, словно его кожа была антенной, настроенной на опасность, и она предупреждала о надвигающейся угрозе. Отступая, он материализовался у основания горы, контуры которой, несмотря на яркий солнечный свет, казались смазанными. Нечеткими, расплывчатыми.

Должно быть, именно здесь они проживают.

Может, на вершине. Может, по другую сторону, внизу.

Не было иного объяснения… в конце концов, Братство жило с королем, чтобы защищать его… поэтому, без сомнений, они примут предупредительные меры по обеспечению безопасности, недоступные всем остальным, и, возможно, имели в распоряжении технологии и мистические силы, никому другому неподвластные.

Он в неистовстве кружил по окрестностям, несколько раз обошел гору, не почувствовав ничего, кроме перенаправления ее сигнала и того странного страха. Его окончательное заключение: она должна быть где-то в пределах этой обширной территории. Он бы почувствовал ее перемещения за пределами в любую сторону, и если бы она отправилась на Другую сторону, в свой священный храм в иной реальности или… Боже упаси!... умерла, то резонирующее эхо исчезло бы.

Но его Избранная была где-то здесь.

Возвращаясь на склад, в настоящее, Кор медленно потер ладони, в тишине раздалось тихое царапанье мозолей. Слева, на границе света, было разложено его оружие одно за другим: кинжалы, пистолеты, его любимая коса аккуратно уложена рядом с небрежной кучей его верхней одежды, которую он скинул сразу же, как выбрал конкретно это место на полу.

Кор сосредоточился на своей косе, ожидая, когда она заговорит с ним: он часто так делал, ее жажда крови шла в ногу с агрессией, что текла в его венах, определяла его мысли и провоцировала на действия.

Он ждал, когда она прикажет атаковать место их ночлега. Там, где были их женщины. Где спали их дети.

Молчание настораживало.

Воистину, его появление в Новом Свете было продиктовано жаждой власти, и самое большое и смелое выражение этой нужды – захват престола… поэтому, естественно, он пошел именно этим путем. И он делал успехи. Попытка убийства осенью, которая, несомненно, вынесла ему и его солдатам смертный приговор, была тактическим ходом, который почти закончил войну, едва она успела начаться. А последующие контакты с Эланом и Глимерой продвигали его план действий и укрепляли поддержку в рядах аристократии.

Но то, что он выяснил этой ночью…

Силы небесные, почти год работы, жертв, планирования и сражений бледнели по сравнению с тем, что он обнаружил этой ночью.

Если его догадка верна – разве может быть иначе? – ему нужно лишь выстроить своих солдат и начать осаду сразу же с наступлением ночи. Битва будет эпичной, а дом Братства и Первой семьи будет скомпрометирован вне зависимости от исхода.

Это будет сражение, достойное исторических книг… в конце концов, в последний раз на королевскую резиденцию нападали прямо перед превращением Рофа, тогда были убиты его отец и мамен.

История повторялась.

У него и его солдат было одно преимущество, которым не обладали те убийцы: сейчас в Братстве было несколько связанных мужчин. В действительности, он был уверен, что все они связаны… и это отвлечет внимание и преданность лучше всего прочего. Хотя защита Рофа – их прямая обязанность как личной охраны короля, они будут разрываться изнутри, и даже самый сильный боец с лучшим оружием может быть ослаблен, если его приоритеты расколоты надвое.

Более того, если Кору или кому-то из его солдат удастся захватить одну из шеллан, Братство падет… потому что еще одно верно касательно них: боль одного из Братьев становится общей агонией.

Одна их женщина – вот, что требовалось, безусловное оружие.

Он понимал это в глубине души.

Сидя в свете свечей, Кор потер боевую руку о другую ладонь, взад-вперед, взад-вперед.

Одна женщина.

Все, что нужно.

И он предъявит права не только на свою женщину… но и на трон.

Глава 40

Куин знал, что ставил Блэя в абсолютно нечестное положение.

К слову о сексе из жалости. Но, Боже… глядя в эти голубые глаза, в эти чертовы бездонные голубые глаза, которые были широко распахнуты и смотрели на него как прежде… это все – о чем он мог думать. И да, технически это был секс, в контексте которого он хотел различные его части тела… ну, одну в особенности. Но было нечто намного большее.

Куин не мог выразить это словами; он просто не дружил с буквами. Но его желание соединиться – вот почему он настаивал на поцелуе. Он хотел показать Блэю, что имел в виду, в чем нуждался и почему это было так важно: казалось, весь его мир рушился и сгорал, и ребенок, которого они теряли в эту самую минуту всего через одну дверь по коридору, будет ранить его еще очень долго.

Но находясь с Блэем, чувствуя жар, прикосновения – подобно обещанию исцеления. Даже если бы оно длилось ровно столько, сколько они находились вдвоем в этой комнате, он примет его, будет бережно лелеять… и воскрешать воспоминание, когда потребуется.

– Прошу, – прошептал он.

Но он не дал парню возможности ответить. Его язык лизнул губы Блэя, скользнул внутрь, захватывая контроль.

И Блэй ответил, позволив толкнуть себя на подушки дивана.

В голове Куина мелькнули две смутные мысли: первая, что дверь всего лишь закрыта, а не заперта… и он позаботился об этом, мысленно опустив защелку. И вторая – о, ну сейчас они не смогут разнести эту комнату вдребезги. Устроить атомную войну в его спальне – это одно. Гостиная была публичным достоянием, обставленным со вкусом, с шелковыми подушками и модными шторами, с целой кучей вещей, которые, казалось, можно легко разорвать, разбить, и – Боже упаси! – запачкать.

К тому же, он уже расквасил свой «Хаммер», разнес сад, а потом – свою комнату. Поэтому его квота на разрушения на текущий календарный год уже превышена…

Естественно, самое логичное решение не добавлять забот Фритцу – быстро пересечь коридор и закрыться в его спальне, но когда талантливые руки Блэя устремились к его паху и затеребили молнию, Куин выбросил эту идею в окно.

– О, Боже, прикоснись ко мне, – простонал он, подавшись бедрами вперед. Ему просто нужно быть предельно аккуратным.

Если, конечно, такое вообще возможно.

Когда ладонь Блэя забралась в его кожаные штаны, тело Куина выгнулось дугой, торс устремился назад, когда его начали ласкать. Угол был неправильным, для трения оставалось мало места, и яйца адски прищемило швом брюк, но, срань Господня, ему было плевать. Достаточно того факта, что это был Блэй.

Блин, после стольких лет минетов, мастурбаций, ручных ласк, в этот раз казалось, будто к нему прикасаются впервые.

Он отчаянно хотел вернуть услугу.

Начав действовать, он подался грудью вперед, сводя их лица вплотную. Блин, ему нравилось это выражение голубых глаз Блэя, когда он смотрел на него горячим, диким, сияющим взглядом.

Желающим.

Куин прижался к его рту, сминая губы, проникая языком, беря словно сумасшедший…

– Подожди, подожди. – Блэй отстранился. – Мы сломаем диван.

– Чт… – Очевидно, парень говорил на английском, но, будь он проклят, Куин не мог перевести. – Диван?

А потом он осознал, что так сильно прижал Блэя к подлокотнику, что тот начал прогибаться. Давление пятисот фунтов секса на мебель.

– О, черт, прости.

Он было собрался отступить, когда Блэй взял все в свои руки… и Куин мгновенно оказался на полу, на спине, ноги сдвинуты вместе, а штаны уже стягивали до лодыжек.

Блестящая. Мать. Его. Идея.

Благодаря отсутствию белья, его член оказался в прямом эфире, большой и напряженный, он выпрыгнул из штанов и сейчас лежал на животе, изнывающий и увеличившийся. Опустив руку, он провел по нему пару раз, пока Блэй стягивал с него ботинки, что мешали процессу раздевания, и отшвырнул их в сторону. Потом «пока» сказали штаны, и, Бог свидетель, никогда в жизни Куин с такой радостью не наблюдал, как его кожанки перебрасывают через плечо.

А потом Блэй перешел к делу.

Куин закрыл глаза, почувствовав, как его бедра раздвинули, и руки воина двинулись вверх по внутренней стороне его ног. Он немедленно отпустил свою эрекцию… в конце концов, зачем держать свою ладонь там, если рука Блэя могла…

Это были не руки Блэя.

А теплый, влажный рот, который Куин только что страстно целовал.

На короткое мгновение, когда головку и ствол плотно обхватили, в голове Куина пронеслась мысль, стиснувшая яйца – что Сэкстон научил Блэя этому… его гребаный кузен делал это с парнем, и получал то же самое в ответ….

Перестань, приказал он себе. Каким бы не был прошлый опыт, сейчас внимание оказывали его члену. Так что, нахрен все остальное.

Чтобы убедиться, что он ясно усек программу, Куин разлепил веки. Гребаный… ад…

Голова Блэя двигала вверх-вниз в районе его бедер, одна его рука держала основание члена, вторая – сжимала яйца. Но потом, будто он стремился к зрительному контакту, парень поднял голову, оторвался от него и облизал губы.

– Не хотелось бы пачкать эту милую комнату, – протянул Блэй.

А потом он вытянул язык и коснулся пирсинга «принц Альберт», розовая плоть дразнила металлическое серое кольцо и шарик…

– Черт, я сейчас кончу, – выкрикнул Куин, в нем нарастала разрядка невероятной силы. – Я…

Он был бессилен остановить все, словно только что спрыгнувший со скалы спустя десять ярдов полета решил вернуться назад.

И он не хотел жать на тормоза.

И не стал.

Куин громко вскрикнул – его слышали почти везде – спина взмыла над полом, задница сжалась, яички разрывались, а эрекция жестко содрогалась во рту Блэя. И причастен был не только его член. Разрядка прошлась по всему его телу, энергия пронеслась по нему, когда он ухватился пальцами за ковер под собой и стиснул зубы… кончая, словно дикое животное.

К счастью, Блэй весьма успешно справлялся с уборкой… и от этого Куин кончал только сильнее. Также предоставляя хороший вид для созерцания: до конца своих дней Куин будет помнить как губы мужчины обхватывали его плоть, а щеки вбирали его оргазм. Снова и снова.

Как правило, Куин был готов продолжать сразу после, но, когда накатывающие волны, наконец, перестали сокрушать его, он полностью обессилел, его руки рухнули на пол, колени обмякли, голова упала на бок.

С учетом всего, вероятно, это был самый лучший оргазм в его жизни. Он мерк только по сравнению с теми, что он получил днем ранее с парнем.

– Я не могу пошевелиться, – пробормотал он.

Смех Блэя был низким и сексуальным.

– Ты выглядишь слегка выжатым.

– Могу я вернуть услугу?

– Ты способен поднять голову?

– А она все еще прикреплена к моему телу?

– Насколько мне видно – да.

Когда Блэй снова рассмеялся, Куин понял, чего хотел… и сильно удивился себе. В своих сексуальных подвигах он никогда не позволял поиметь себя. Все просто шло иначе. Он был завоевателем, берущим, тем, кто владел контролем и поддерживал это главенство.

Его не интересовало положение «снизу».

Но сейчас он хотел этого.

Проблема в том, что он буквально не мог пошевелиться. И, хм, было кое-что еще… как сказать Блэю, что он – девственник?

Потому что он хотел сказать об этом. Если до этого дойдет, он хотел, чтобы Блэй знал. Почему-то это было важно.

Внезапно, лицо Блэя показалось в поле зрения, и, Боже, воин был красив, его щеки раскраснелись, глаза сияли, а широкие плечи загораживали все остальное.

И, о, да, его улыбка была чертовски сексуальная, самодовольная и самоуверенная… будто того факта, что Блэй подарил кому-то такое удовольствие, было достаточно, чтобы не нуждаться в собственной разрядке.

Но это было нечестно, верно?

– Не думаю, что ты сможешь двигаться в скором времени, – сказал Блэй.

– Возможно. Но я могу открыть свой рот, – лукаво ответил Куин. – Почти так же широко, как и ты.

***

Да, верно, от мысли, что он подарил Куину умопомрачительный оргазм, Блэй забыл о своем собственном теле.

Дело в том, что его отвергали столько лет, и сейчас был невероятный кайф в том, чтобы чувствовать власть над парнем, быть тем, кто задает темп… тем, кто введет Куина в эротичное, уязвимое состояние, более интенсивное по сравнению с тем, что переживал он в своей жизни. Именно это и произошло. Он знал наверняка, как Куин выглядел и какие звуки издавал во время оргазма, и Блэй мог сказать без всяких увиливаний, что он никогда не видел парня таким расслабленным, растянувшимся на ковре, мускулы шеи и пресса напряжены, бедра жестко поднимались.

Куин кончал минут двадцать, не меньше.

И сейчас, после, его накрыло странное откровение: до этого мгновения Блэй не замечал того цинизма, отпечаток которого Куин постоянно носил на своем лице… нахмуренные брови, постоянный сарказм, искривляющий один край губ, подбородок, который никогда не расслаблялся.

Будто вся та дрянь, которую творила семья по отношению к нему, навечно отпечаталась в чертах его лица.

Но ведь это не так? Во время оргазма и сейчас, когда все пошло на убыль, в нем не было напряжения. Лицо Куина было… очищено от отстраненности, казалось намного моложе, Блэй задумался, как мог не замечать груз лет раньше.

– Так, ты дашь мне чего-нибудь глотнуть, ведь я оправился? – спросил Куин.

– Чт…

– Я сказал, что умираю от жажды. Мне нужно чего-нибудь глотнуть. – И на этом Куин прикусил нижнюю губу, его белые клыки впились в плоть. – Поможешь мне?

Блэй закатил глаза.

– Да… это я могу.

– Значит, покажи мне, как снимаешь штаны.

Ноги Блэя так быстро оторвались от пола, что пришлось буквально пересмотреть законы физики, и пока он скидывал туфли, его дрожащие руки принялись расстегивать брюки. Потом все пошло быстрее. И пока он раздевался, Блэй неестественно остро осознавал все в этой комнате… особенно Куина. Мужчина снова возбуждался, его член твердел, несмотря на все то, что только что пережил… тяжелые бедра сжимались, а таз вращался… живот был таким плоским, что каждое движение торса отражалось на подтянутой, загорелой коже.

– О, да… – Куин зашипел, его клыки выступили из верхней челюсти, рука нащупала эрекцию и принялась медленно поглаживать длину. – Вот так.

Дыхание Блэя начало вырываться рывками, сердцебиение подскочило до небес, когда разноцветные глаза Куина сосредоточились на его члене.

– Вот, чего я хочу, – протянул мужчина, отпуская свой член и протягивая обе руки.

Короткое мгновение Блэй сомневался, как это все сработает. Куин лежал перед диваном, параллельно ему, поэтому места было мало…

Тихое рычание пронеслось в воздухе, когда Куин сжал пальцы… будто не мог дождаться, чтобы обхватить желаемое.

К черту перспективное планирование.

Колени Блэя подчинились зову, и, подогнувшись, перенесли его вес на пол, рядом с головой Куина.

Куин взял все в свои руки. Он протянул руки и схватил Блэя, увлекая его на пол так, что в итоге одно колено оказалось за головой Куина, а вторая нога вытянулась вдоль его бедра.

– О… черт… – Блэй застонал, чувствуя, как губы Куина вбирают его член.

Его тело накренилось вперед, так, что торс буквально растянулся на диванных подушках… и тут он обнаружил кучу возможностей для эффекта рычага. Уперевшись руками в диван, он перераспределил вес между коленями, ногами и ладонями… и принялся капитально иметь рот Куина.

Парень принимал все, даже когда Блэй отпустил ритм бедер, проникая по максимуму.

Пальцы Куина впились в его зад, а это невероятное посасывание и… Господи, пирсинг на языке, шарик, ласкавший ствол с каждым касанием….Блэй быстро подбирался именно к такому же оргазму, который только что испытал Куин.

И все же, на задворках разума, он боялся, что причиняет парню боль. В этот момент он решил кончить на живот парня, ради всего…

Слишком поздно беспокоиться.

Тело взяло верх, напряглось в серии спазмов, которые зародились в основании позвоночника и прострелили вниз, до самых ног.

Только бесконтрольные пульсации пошли на убыль, весь мир вокруг него накренился, словно чувство равновесия взорвали наряду с его…

Нет, с миром все в порядке. Куин только что оторвался от пола, выбрался из-под него и уже устраивался позади…

Когда Куин вошел в него молниеносным толчком, Блэй испустил стон, который, был уверен, услышали в Канаде…

Скрипящий звук, пронзивший комнату, заставил его нахмуриться, даже сквозь давление и удовольствие.

О. Они толкали диван по полу.

Плевать. Он купит дому еще один, если они сломают этот; он не остановит это.

Ритм был таким же наказующим, как и его… и в этом случае, расплата была не чем-то, что он заслуживал, а чего он жаждал. С каждым толчком, его лицо упиралось в мягкие подушки; с каждым отступлением он мог сделать вдох, а потом цикл повторялся снова, раз за разом.

Переместив ноги так, чтобы Куин мог войти еще глубже, Блэй смутно осознал, что они определенно утрахают диван в иное положение, но кого это заботило, главное, чтобы он не оказался в коридоре?

В самый последний момент, прямо перед тем, как он кончил, в голове возник проблеск сознания – схватить штаны. Выдернув свои боксеры, он…

Куин протянул руку, схватил «Кельвины» и все сделал сам, убедившись, чтобы своеобразный барьер принял на себя его разрядку. Потом, мгновение спустя, его грудь оторвалась от дивана, так, что он встал прямо, на коленях. Куин позаботился обо всем, держал член Блэя, прикрывая головку… продолжая вбиваться, вбиваться, вбиваться…

Они кончили одновременно, два крика эхом пронеслись по комнате.

Посреди оргазма Блэй поднял взгляд. В большом старомодном зеркале, висевшем между двумя окнами, он увидел их обоих, знал, что они были соединены… и от этого кончил снова.

В конце концов, движения замедлились. Сердцебиение пошло на спад. Дыхание успокаивалось, становилось легче.

В освинцованном стекле зеркала он наблюдал, как Куин закрыл глаза и склонил голову. Блэй почувствовал мягкие касания сбоку своего горла.

Губы Куина.

И потом свободная рука мужчины двинулась вперед, замерев, чтобы провести по груди Блэя…

Куин застыл. Дернулся назад. Убрал свои губы, руку.

– Прости. Прости, я… знаю, что ты ко мне ничего не испытываешь.

Лицо парня изменилось, цинизм снова вернулся… у Блэя возникло странное чувство, словно его только что ограбили.

И все же, Блэй не мог попросить его вернуться. Куин был прав; мгновенно, как проявилась нежность, он начал паниковать.

Он быстро вышел из него, чересчур быстро, и Блэй начал скучать по ощущению наполненности и обладания. Но настало самое время закончить все это.

Куин прокашлялся.

– Эм… ты хочешь…

– Я позабочусь об этом, – пробормотал Блэй, заменяя руку Куина на смятых боксерах у своих бедер.

Во время секса тишина в комнате служила признаком уединения. Сейчас она лишь усилила шорох кожаных штанов, которые натягивал Куин.

Дерьмо.

Они снова оказались на дне кроличьей норы. И пока все происходило, ощущения были такими сильными и всепоглощающими, все мысли были о сексе. Но, впоследствии, тело Блэя остыло до семидесяти градусов, различные места пульсировали после использования, ноги были вялыми и расслабленными, мозги – затуманенными…

Не было чувства уверенности и безопасности. Вообще.

Заставляя себя одеться, он натянул шмотки так быстро, как мог, все до туфель. Куин, тем временем, вернул диван на место, осторожно переставляя ножки назад на вытоптанные участки ковра. Он также уложил подушки. Расправил ковер.

Будто ничего и не происходило.

Не считая смятых в его руке боксеров.

– Спасибо, – тихо сказал Куин. – Я…

– Ага.

– Так… наверное, мне пора.

– Ага.

И все.

Ну, еще закрывшаяся дверь.

Оставленный в одиночестве, Блэй решил, что нуждается в душе. Еде. Сне.

Вместо этого, он остался в гостиной второго этажа, смотря в то зеркало, вспоминая все, что видел в нем. В разуме мелькнула смутная мысль, что они не могли продолжать так. Это не безопасно для него с эмоциональной точки зрения; в действительности, он словно снова и снова подставлял ладонь под пламя свечи… но каждый раз возвращая руку к пламени, он сокращал расстояние между огнем и плотью. Рано или поздно? Ожоги третьей степени станут меньшей из проблем, потому что огонь охватит всю, мать твою, руку.

Но спустя какое-то время он думал не о самосохранении.

Эти мысли просто запустили механизм.

«Прекрати это».

Блэй пропустил пальцы сквозь волосы. Потом оглянулся на закрытую дверь и нахмурился, его мозги думали. Думали….

Спустя мгновение он в спешке покинул комнату.

Потом перешел на быстрый шаг.

Прежде, чем сорваться на отчаянный бег.

Глава 41

Было около десяти утра, когда Трэз направился к ресторану «Сальватор». Поездка из апартаментов в Коммодоре до заведения его брата, где подавали прекрасную еду, была недолгой и заняла всего десять минут, и когда он приехал, на парковке имелось достаточно свободных мест.

С другой стороны, до часа пополудни учреждение было закрыто даже для кухонного персонала.

Приближаясь ко входу и скрипя ботинками по снегу, он даже ждал, что код, оберегавший ресторан от внешнего мира, не сработает: айЭм не вернулся домой на рассвете, и, предполагая, что эти козлы из с’Хисбэ не заграбастали парня в качестве сопутствующего ущерба, существовало лишь одно место, где мог быть его брат. После двух кофейников и продолжительного поглядывания на часы, Трэз понял, что если он хочет помириться, то должен ехать на другой конец города.

Здорово. Комбинация не сменилась.

Пока что.

Внутри место по духу напоминало старую-добрую «Крысиную стаю»[91], современная интерпретация эпохи, породившей таких людей, как Питер Лоуфорд[92] и «Chairmen of the Board»[93]: лестничная

площадка с черно-красными бархатными обоями вела в зону приема, где находились гардероб, ретро-стойка хостесс и столик кассира. Слева и справа располагались два главных обеденных зала, оба отделаны черным и красным бархатом и кожей, но они предназначались не для местных воров в законе, политиков и тугих кошельков. Тепленьким местечком был бар впереди, зал, отделанный деревянными панелями, с красными кожаными диванами вдоль стен и, в нормальное рабочее время, барменом в смокинге за тридцатифутовой дубовой стойкой, где подавали лишь лучшее.

Дата добавления: 2015-11-04