БЛАГОДАРНОСТИ 9 страница

Мгновения спустя, вход открылся. Свет камина озарил ночь, желтые сияющие лучи были столь яркими, по крайней мере, с виду казалось, что они способны растопить снежный настил… и прямо посреди прелестного освещения темным силуэтом стояла женская фигура.

Она была обнажена. И дошедший до них по холодному ветру запах указывал, что женщина была более чем готова.

Зайфер низко зарычал.

– Не отключай мозги, – приказал Кор. – Иначе твой голод будет использован как оружие против нас.

Тро заговорил с ней, а потом запустил руку во внутренний карман, чтобы достать деньги. Женщина приняла предложенное и вытянула руку вверх, вдоль дверного косяка, так, чтобы ее пышные груди купались в мягком свете.

Тро посмотрел через плечо и кивнул.

Остальные не стали ждать другого приглашения. Бойцы Кора столкнулись у дверного проема, мужские тела были столь огромны и в таком количестве, что женщина мгновенно пропала из виду. Выругавшись, он тоже подошел ближе.

Зайфер был первым, захватив ее губы и руками обхватив груди, но он не был один. Трое его кузенов бились за место, один зашел сзади и выгнул бедра, словно потираясь членом о ее задницу, двое других потянулись к соскам и лону, их руки бродили по извивающемуся телу.

Тро заговорил поверх их нарастающих стонов.

– Я останусь снаружи, в качестве охраны.

Кор открыл рот, чтобы отдать иной приказ, но потом осознал, что может показаться, будто он избегает сцены, а это не по-мужски.

– Да, так и сделай, – пробормотал он. – Я буду следить внутри.

Его парни подняли женщину, их боевые руки сжались на ее руках, бедрах, талии, скопом они завели ее в уютные границы дома. Именно Кор закрыл дверь и убедился, чтобы на ней не оказалось запирающего механизма. Также он один внимательно изучил внутреннее убранство коттеджа. Пока ублюдки несли свою трапезу поближе к огню, где лежал огромный меховой ковер, он наклонился к ближайшему окну и поднял шторы, изучая поверхность стекла. Старое, освинцованное, с деревянными, а не стальными распорками.

Не безопасно. Хорошо.

– Кто-нибудь, войдите в меня, – низко простонала женщина.

Кор не потрудился посмотреть, наполнили ее или нет… ее раскатистый стон предполагал, что да. Вместо этого, он оглянулся вокруг в поисках других дверей или мест, где могла расположиться засада. На первый взгляд таковых не было. В коттедже не было второго этажа, каркас крыши возвышался над их головами, была всего одна небольшая ванная комната с открытой дверью, включенный свет являл взору ванну на изогнутых ножках и старомодную раковину. Открытая кухня являла собой всего лишь стол со столешницей и несколько скромных электроприборов.

Кор перевел взгляд на действо. Женщина лежала на спине, руки распростерты буквой «Т», шея выставлена напоказ, ноги широко раздвинуты. Зайфер был сверху, ритмично погружаясь в нее, ее голова двигалась взад-вперед на меху, пока она впитывала толчки телом. Двое кузенов вцепились в ее запястья, третий достал член и трахал ее рот. Воистину, немного женской плоти осталось свободной от мужчин-вампиров, и ее экстаз был очевиден не только глазам, но и ушам: мимо эрекции, которая входила и выходила за пределы ее полных губ, в благоухающий, пахнувший сексом воздух вырывалось ее тяжелое дыхание и эротичные стоны.

Кор подошел к раковине на кухне. В чаше ничего не лежало – ни остатков еды, ни полупустых стаканов. В ящиках стояли тарелки, а открыв высокий холодильник, он увидел выстроенные в ряд бутылки белого вина.

Мужское проклятье привлекло его взгляд к игрищам. Зайфер как раз кончал, его тело выгнулось вперед, голова запрокинулась назад… и посреди разрядки один из его кузенов столкнул его с дороги, занимая место, поднимая бедра женщины и погружаясь членом в ее влажное, розовое естество. По крайней мере, Зайфер, казалось, совсем не возражал поменяться местами; он обнажил клыки и, протиснув голову под сейчас тяжело вздымающуюся грудь своего товарища, укусил грудь женщины, чтобы пить кровь близ соска.

Тот, что погружался в ее рот, тоже кончил, и женщина проглотила его разрядку, отчаянно посасывая головку, потом отпустила и облизнула влажные губы, будто по-прежнему была голодна. Кто-то другой вскоре ублажил ее, другая эрекция нырнула в ее рот. Несовпадающие ритмы того, что происходило у ее головы и между ног раскачивали ее тело, пока она кончала.

Кор прошел к ванной и снова все проверил, но его первая оценка оказалась верной: негде спрятаться в тесном помещении.

Проверив коттедж, он мог лишь прислониться к углу, который предлагал лучший обзор, и наблюдать за кормлением. Все становилось интенсивнее, его бойцы потеряли последние остатки цивилизованности, они толкались словно львы за свежую добычу, мелькали клыки, глаза были полны агрессии, когда они искали вход. Но они не окончательно слетели с катушек. И заботились о женщине.

Вскоре кто-то вскрыл свою вену и приложил к ее губам.

Кор опустил взгляд на ботинки, доверяя периферийному зрению следить за комнатами.

Было время, когда он бы возбудился от зрелища… не потому, что ему хотелось секса, но в том же духе, как при виде еды начинает урчать желудок. И, следовательно, в прошлом, когда возникала нужда взять женщину, он просто брал. Обычно в темноте, разумеется, чтобы дорогая не оскорбилась и не испугалась.

Он понимал, что напряженное выражение лица, которым щеголяли мужчины в пароксизмах страсти, едва ли приукрасит его черты.

Но сейчас? Он чувствовал странную отчужденность, будто наблюдал, как несколько мужчин передвигают мебель или разравнивают газон.

Разумеется, дело в его Избранной.

Прижимаясь губами к ее чистой коже, смотря в ее лучистые зеленые глаза, обоняя однажды ее деликатный запах, теперь его абсолютно не трогали отточенные чары женщины перед камином.

О, его Избранная… он не знал, что такая грация может существовать, более того, даже вообразить не мог, что его так глубоко заденет что-то, столь несовместимое с ним. Она была его прямой противоположностью, доброй и щедрой, в то время как он был жестоким и беспощадным, красота против его уродства, божественная сущность против его грязи.

И она отметила его. Будто бы сразила, оставив глубокий шрам в его плоти, он был ранен и ослаблен ею.

И ничего не сделаешь.

Даже воспоминаний о тех мгновениях, разделенных с нею, когда она была полностью одета, а он смертельно ранен, было достаточно, чтобы Кор оживал в районе бедер, его жалкий член напрягался без серьезной на то причины. Даже не будь они по разные стороны в войне за престол, она бы никогда не подпустила его к себе, как мужчину, очарованного достойной женщиной. В ту ветряную осеннюю ночь, когда они встретились под деревом, Избранная считала, что служила благородной цели. Он тут совсем не причем.

Но, тем не менее, он хотел ее…

Внезапно, женщина перед камином выгнулась под двигающимся, кончающим весом над ней, и Кор перевел на нее взгляд. Будто бы почувствовав его возбуждение, ее блаженный, одурманенный взор переместился в его сторону, и короткий миг удивления мелькнул на ее лице… или том малом, что он мог увидеть из-за широкого предплечья, которое предлагало ей кровь.

Шок распахнул ее глаза. Очевидно, она умудрилась не заметить его… но сейчас, страх, не страсть, вспыхнула внутри нее.

Не желая прерывать действо, он покачал головой и остановил ее рукой, заверяя, что ей не придется терпеть его укус… или, того хуже, член.

По всей видимости, сообщение дошло, потому как ужас покинул черты ее лица, и когда один из солдат выставил член, она протянула руку и принялась ласкать его над своей головой.

Кор в злой манере улыбнулся про себя. Эта шлюха не получит его, но его тело в своей биологической дурости настаивало на том, чтобы ответить той Избранной, если священная женщина посмеет взглянуть на него дважды.

Как глупо.

Посмотрев на часы, он удивился, обнаружив, что кормление продолжается уже час. Пусть будет так. Пока его солдаты подчиняются двум основным правилам, он был волен позволять этому продолжаться: они должны оставаться одетыми, и их оружие должно быть в ножнах и со снятыми предохранителями.

Если все изменится, они быстро смогут защитить себя.

Он был более чем готов предоставить им время.

После этой интерлюдии? Многие из них войдут в полную силу… и, учитывая какой оборот приняли отношения с Братством… она им понадобится.

Глава 18

– Да. Ну. Нафиг.

Куин был вынужден согласиться с комментарием Зи относительно блестящей идеи Рейджа.

Они толпой пробрались сквозь заросли, вес Зи целиком и полностью лежал на Рейдже, все остальные окружали их, готовые убрать с пути абсолютно все, что могло угрожать с периферии. Сейчас они вернулись в самолетный ангар, и решение проблемы с мобильностью, предложенное Рэйджем, казалось затруднением со смертельными последствиями, и на деле не сильно поможет им.

– Неужели так сложно управлять самолетом? – Когда все, включая Зи, посмотрели на него, Рэйдж просто пожал плечами. – Чего? Люди постоянно это делают.

Зи потер грудь и медленно опустился на землю. Собрав в кучу свое дыхание, он покачал головой.

– Во-первых, ты не знаешь, может ли… чертова штука… вообще подняться в воздух. Скорее всего, там нет топлива… и ты никогда не летал.

– Хочешь поведать, какие у нас еще варианты? Мы по-прежнему в нескольких милях от места возможной транспортировки, тебе легче не становится, а мы можем угодить в засаду. По крайней мере, дай мне залезть в него и проверить, смогу ли я вообще завести двигатель.

– Это – плохое решение.

В последовавшей тишине Куин сам оценил ситуацию и посмотрел на ангар. Спустя мгновение, он сказал:

– Я прикрою тебя. Сделаем это.

В общем и целом, Рейдж был прав. Это экстренная эвакуация слишком затянулась, а лессер успел испариться прежде, чем они проткнули его, а не наоборот.

Омега дал своим парням особые возможности?

Плевать… умный боец не станет недооценивать своего врага… особенно когда один из своих ранен. Им нужно доставить Зи в безопасное место, и если это означает подъем в воздух, то похрен.

Они с Рейджем вошли в ангар и врубили освещение. Самолет был в том же дальнем углу, где они его оставили, и выглядел словно приемный ребенок какого-то более модифицированного транспортного средства, которое давно улетело отсюда. Подойдя ближе, Куин увидел пропеллер, который, казалось, был в рабочем состоянии, и хотя крылья были покрыты слоем пыли, он вполне мог повиснуть на них своим весом.

Адский визг люка, который открыл Рейдж, был не такой хорошей новостью.

– Фу, – пробормотал Рейдж, отшатнувшись. – Пахнет так, будто здесь кто-то сдох.

Блин, должно быть, вонь и правда отвратная, если Брат сумел выделить ее на общем фоне запахов внутри ангара.

Может, идея и правда далеко не блеск.

Прежде, чем Куин предложил пересмотреть план, Рейдж сгруппировался и протиснулся в овальное отверстие.

– Срань Господня… ключи. Здесь есть ключи… представляешь?

– Что с топливом? – пробормотал Куин, описав жирный круг лучом фонаря. Ничего, только замызганный пол.

– Сынок, лучше держись позади, – прокричал Рейдж из отверстия. – Я пытаюсь завести эту старушку.

Куин отступил, но да ладно. Будто пятнадцать футов спасут, если развалюха решит вспыхнуть пламенем…

Взрыв был громким, дым – плотным, а движок звучал так, словно страдал от механической вариации судорожного кашля. Но потом он выровнялся. Чем дольше он работал, тем ровнее становился ритм.

– Нужно выйти прежде, чем мы задохнемся, – прокричал Куин.

Словно по наводке, Рейдж, должно быть, переключил самолет в режим «драйв», потому что развалюха подалась вперед со стоном, будто каждый болт и гайка в ее теле болели.

И эта штуковина поднимется в воздух?

Куин побежал вперед, до двойных дверей в бухту. Схватившись за одну сторону, он приложил всю силу в теле, чтобы распахнуть их, всевозможные замки и защелки полетели с петель.

Он надеялся, что самолет не последует их примеру.

Освещенные лунным светом выражения лиц Блэя и Джона были бесценны, черт возьми, когда они увидели их план спасения… и он понимал парней.

Рейдж дал по тормозам и снова высунулся наружу.

– Давай загрузим пациента.

Молчание. Ну, не считая сопящего самолета позади них.

– Ты не поднимешь его в воздух, – сказал Куин. Обращаясь преимущественно к себе.

Рейдж нахмурился, посмотрев в его направлении.

– Что, прости?

– Ты представляешь слишком большую ценность. Если эта хрень рухнет, мы не можем потерять двух Братьев. Этому не бывать. Меня можно лишиться, но не тебя.

Рейдж открыл рот, будто собирался спорить. Но потом захлопнул варежку, странное выражение поселилось на его красивом лице.

– Он прав, – мрачно сказал Зи. – Мы не можем подвергать тебя риску, Голливуд.

– К черту, я смогу дематериализоваться…

– Думаешь, что тебе удастся, если нас закрутит? Чушь собачья…

Шквал пуль посыпался со стороны деревьев, влетая в снег, проносясь мимо ушей.

Все мгновенно начали действовать. Куин нырнул в самолет, забрался в сиденье пилота и попытался понять, что к чему… гребаный ад, здесь до черта панелей. Единственная радость…

Ра-та-та!

… что он смотрел достаточно фильмов, чтобы знать, что рычаг с рукояткой выжимал газ, а руль в форме галстука-бабочки – штуковина, которую нужно тянуть вверх, чтобы взлететь, и опускать, чтобы лететь вниз.

– Дерьмо, – выдохнул он, оставаясь в положении группировки так долго, насколько было возможно.

Судя по хлопкам, Джон и Блэй отстреливались, поэтому Куин просто сел повыше и посмотрел на ряды панелей. Он решил, что значок с маленьким топливным баком – то, что он искал.

Четверть бака. Из него половина – скорее всего конденсат.

Идея на самом деле очень и очень плохая.

– Тащи его сюда! – прокричал Куин, оценивая ровное поле слева.

Рейдж был на подхвате, забрасывая Зи в самолет со всей нежностью портового грузчика. Брат приземлился кучей, но, по крайней мере, он ругался… значит, соображал достаточно, чтобы чувствовать боль.

Куин не стал ждать херни вроде закрытия дверей. Он отпустил ножной тормоз и ударил по газу, молясь, чтобы их не занесло на снегу…

Половина лобового стекла перед ним разбилась, пуля, нанесшая ущерб, срикошетила, а звук со стороны соседнего сиденья указал на то, что подголовник поймал свинец. Лучше так, чем его рука. Или череп.

Единственная хорошая новость – самолет, казалось, был готов убраться отсюда ко всем чертям, проржавевший движок яростно вращал пропеллер, словно кусок дерьма знал, что оторвать эту развалину с земли – единственное безопасное решение. В боковых окнах начал проноситься ландшафт, и Куин прикинул середину «взлетной полосы» как равную удаленность от двух рядов деревьев.

– Держись! – прокричал он поверх шума.

Ветер ревел в кабине водителя, словно вместо лобового стекла поставили промышленный фен, но едва ли самолет сумеет подняться достаточно высоко, чтобы возникла нужда в герметизации салона.

И в этот момент Куину отчаянно захотелось расчистить лес впереди них.

– Давай, детка, ты сможешь… давай же…

Он низко опустил рычаг управления, заставил свою руку расслабиться… больше ничего не сделаешь, а если сломать эту хрень, то они окажутся лишь в большей заднице.

Шум становился все громче и громче.

Деревья проносились все быстрее и быстрее.

Кочки становились все жестче, так что пришлось стиснуть зубы, он даже подумал, что одно или даже оба крыла отвалятся по дороге.

Решив, что ждать больше нельзя, Куин со всей дури потянул на себя руль, крепко обхватив его, будто каким-то образом мог транслировать корпусу самолета, удержать его целым…

Что-то упало с потолка и отскочило в сторону Зи.

Карта? Инструкция владельца? Кто бы знал.

Блин, те деревья в дальнем конце поля становились все ближе.

Куин потянул еще сильнее, несмотря на то, что руль был так близко к нему, насколько это вообще возможно… и это гребаный стыд, потому как у них кончилась взлетная полоса, а они еще не оторвались от земли…

Царапанье прошлось по брюху самолета, будто кустарник пытался подняться и ухватится за сталь.

А те деревья по-прежнему приближались.

Первая мысль, когда он посмотрел в лицо смерти, – что он никогда не увидит свою дочь. По крайней мере, не по эту сторону Забвения.

Вторая и последняя – он не мог поверить, что так ни разу и не сказал Блэю, что любит его. Все те минуты, часы и ночи его жизни, все те слова, что он говорил мужчине за столько лет, что они знают друг друга, он всегда только отталкивал его.

А сейчас уже поздно.

Придурок. Каким же гребаным придурком он был.

Потому что чертовски ясно, что сегодня его проездной заканчивается.

Выпрямившись так, что порыв холодного ветра зарядил прямо в лицо, Куин взглянул навстречу потоку, мысленно представляя сосны впереди, потому что он не мог видеть их из-за ветра, от которого слезились глаза. Открыв рот, он закричал со всей дури, его голос влился в водоворот.

Будь все проклято, но он не уйдет как последняя тряпка. Никаких уверток, жалких о-пожалуйста-Господи-спасиииии-же-меня. Нахрен это. Он встретит свою смерть с обнаженными клыками, собравшись телом и сердцем, бьющимся не от страха, но от целой хреновой кучи…

– Отсоси, мрачный жнец!

***

Пока Куин пытался взлететь, Блэй не сводил дула с линии деревьев и выпускал очереди, словно обладал бесконечным запасом свинца… а это не так.

Происходящее – полный ад. Он, Джон и Рейдж оказались без укрытия; невозможно узнать, сколько убийц засело в лесу; и, ради всего святого, этот древний самолет просто оставлял позади себя токсичные клубы дыма, неторопливо отъезжая от них словно на воскресной прогулке.

О, и этот кусок дерьма был далек от того, чтобы быть пуленепробиваемым, но, по крайней мере, в баке оказалось топливо.

Куин и Зи не выберутся живыми. Они врежутся в лес на краю поля… если, конечно, не взорвутся раньше.

И в тот момент, когда он понял, что столкновение неминуемо, он раскололся надвое. Физически он держал оборону, его руки были вытянуты вперед, пальцы выжимали пули из дула, его глаза и уши следили за звуками и мелькающими пистолетами, движениями врага.

Другая его часть была в самолете.

Блэй будто бы наблюдал за своей собственной смертью. Он так ясно мог представить яростную вибрацию самолета, бесконтрольные прыжки по земле, вид той каменной стены из деревьев, приближающейся к нему… будто он смотрел глазами Куина, не своими собственными.

Вот ведь безрассудный сукин сын.

Столько раз Блэй думал, что он прикончит себя.

Так много раз, на поле и за его пределами.

Но в этот раз все исполнится…

Пуля поразила его бедро, и боль, поднявшаяся от ноги к сердцу, сказала, что нужно обратить все внимание на сражение: если он хочет жить, ему необходимо сосредоточиться.

Несмотря на это убеждение, его вторая половина подумала – просто закончи все это сейчас. Покончи со всем дерьмом и наказанием жизни, со всеми «почти» и «только бы если», неустанной хронической агонией, в которой он жил… он так устал от всего этого…

Он не знал, что заставило его рухнуть на снег.

В одно мгновение он смотрел на самолет впереди, ожидая, когда тот вспыхнет пламенем. В следующее – лежал на земле, его локти впивались в замерзшую, неподатливую землю, раненая нога пульсировала.

Хлоп! Хлоп! Хлоп…

Рев, прервавший череду пуль, был таким громким, что он склонил голову, будто мог укрыться от взрыва самолета.

Но не было ни света, ни пламени. А шум над головой…

Летел. Эта корзина с болтами на самом деле была в воздухе. Над ними.

Блэй секунду наслаждался видом, на случай, если ему попали в голову, и сейчас его восприятие реальности полетело к черту. Но нет… этот кусок дерьма взмыл в небеса, сделал размашистый разворот и полетел в направлении, которое, если они останутся в воздухе, в конечном итоге приведет Куина и Зи к особняку Братства.

Если им повезет.

Блин, линия полета была отвратной… далеко не орел, прямо и уверенно улетающий в ночь. Скорее ласточка, только вылетевшая из гнезда… со сломанным крылом.

Туда-сюда. Туда-сюда, покачиваясь из стороны в сторону.

Так, что казалось, будто они сделали невозможное и поднялись в воздух… только чтобы быстро рухнуть и сгореть в лесу.

Из ниоткуда что-то ударило его по лицу, так сильно, что он опрокинулся на спину и почти выронил сороковые. Рука… чья-то рука схватила его физиономию словно баскетбольный мяч.

А потом внушительный вес запрыгнул на его грудь, вминая его в сугроб, заставляя выдохнуть так сильно, что он подумал оглянуться по сторонам в поисках печени.

– Ты, может, опустишь уже свою голову? – прошипел Рейдж на ухо. – Или тебя подстрелят… снова.

Временное затишье в стрельбе растянулось с секунд до минуты, и лессеры вышли из-за линии деревьев, четверо убийц шли по снегу с поднятыми и наведенными пистолетами.

– Не шевелись, – прошептал Рейдж. – Мы тоже так умеем.

Блэй изо всех сил старался дышать не так тяжело, как твердили ему горящие легкие. Также пытался не чихнуть, когда снежинки щекотали его нос на каждом вдохе.

Ждать.

Ждать.

Ждать.

Джон был в примерно трех футах, лежал в скрюченной позе, отчего сердце Блэя подпрыгнуло…

Парень еле заметно поднял палец вверх, словно читая мысли Блэя.

Слава. Яйцам.

Блэй осмотрелся по сторонам, не меняя неудобного наклона головы, а потом осторожно заменил пистолет на кинжал.

Когда в голове начал вибрировать гул, он определил движения лессеров, их траектории, оружие. У него почти закончились патроны, и сейчас не время доставать запаску с ремня… и он знал, что Джон и Рейдж в том же положении.

Ножи, которые изготовил для них всех Ви, – единственный вариант.

Ближе… ближе…

Когда четверо лессеров наконец показались, настало его время. И время всех остальных.

Скоординированным рывком он запрыгнул на ноги и напал на двух, ближайших к нему. Джон и Рейдж атаковали остальных.

Почти сразу же из лесу появилось еще больше лессеров, но пули не полетели, может потому, что Общество Лессенинг плохо снабжало боеприпасами своих новобранцев. Второй отряд побежал по снегу со всевозможными орудиями, которые легко можно встретить в уличной драке… биты, ломы, монтировки, цепи.

Ну и пусть.

Он был так взбудоражен и взбешен, что не откажется от рукопашки.

Глава 19

Лейла сидела на столе для осмотра в тонкой бумажной сорочке, с босыми ногами, свисающими с края, и по ощущениям ей казалось, что она окружена пыточными инструментами. Так и было. Всевозможные предметы из нержавеющей стали были разложены на столике возле раковины, чистая полиэтиленовая упаковка предполагала, что они были стерильны и готовы к использованию.

Она провела в клинике Хэйверса целую вечность. По крайней мере, так казалось.

В противовес быстрой поездке через реку, когда дворецкий вез ее так, будто это вопрос жизни и смерти, с тех пор как она прибыла сюда, отсрочка шла за отсрочкой. Начиная с бумажной работы, ожидания палаты, ожидания медсестры, ожидания Хэйверса до результатов анализа крови.

Одного этого достаточно, чтобы свести с ума.

Напротив места, где она сидела, на стене под стеклом висела репродукция, и она надолго запомнила мазки кисти и цвета, букет цветов, изображенный в синих и желтых тонах. Внизу подписано имя: Ван Гог [66].

В настоящий момент ей хотелось больше никогда не видеть ирисы.

Переместив вес, она поморщилась. Медсестра дала ей хорошую прокладку для кровотечения, и Лейла с ужасом осознала, что вскоре ей потребуется еще одна…

Дверь открылась со стуком, и первым побуждением было бежать… и это глупо. Здесь она и должна находиться.

Но это была всего лишь медсестра, которая отвела ее сюда, взяла образец крови, измерила жизненные показатели, сделала записи в компьютере.

– Мне так жаль… возник экстренный случай. Я просто хотела заверить вас, что вы следующая на очереди.

– Спасибо, – Лейла услышала свой голос.

Женщина подошла к ней и положила руку на плечо Лейлы.

– Как у вас дела?

Она резко заморгала от доброты.

– Боюсь, мне нужна другая… – Она указала на свои бедра.

Медсестра кивнула и нежно сжала руку, прежде чем подойди к шкафчикам и достать свернутый квадратик персикового цвета.

– У меня есть еще. Хотите, чтобы я проводила вас в ванную?

– Да, пожалуйста…

– Минутку. Не вставайте пока на ноги. Позвольте дать вам кое-что получше укрыться.

Лейла опустила взгляд на руки, перепутавшиеся, переплетённые пальцы, которые не могли успокоиться.

– Спасибо.

– Вот. – Что-то мягкое окутало ее. – Давайте поставим вас на ноги.

Соскользнув со стола, она слегка закачалась на ногах, и медсестра оказалась рядом, поддержав ее за локоть.

– Мы пойдем медленно.

Так и было. Медсестры в коридоре сновали из палаты в палату, люди приходили на прием, остальной персонал бешено спешил… Лейла не могла поверить, что когда-то была столь же быстра, как они. Чтобы держаться в стороне от спешки, она и ее радушный эскорт шли у стены, чтобы их не снесли, но остальные были так же милы. Будто бы знали, что она очень сильно страдала.

– Я войду с вами, – сказала медсестра, когда они дошли до уборных. – У вас очень низкое давление, я боюсь, что вы можете потерять сознание. Хорошо?

Когда Лейла кивнула, они зашли в помещение и заперли замок. Медсестра освободила ее от покрывала, и она неловко сняла сорочку.

Садясь, она…

– О, Дражайшая Дева-Летописеца.

– Шш, все хорошо, все в порядке. – Медсестра наклонилась и протянула ей свежую прокладку. – Давайте позаботимся об этом. Вы в порядке… нет, я хочу, чтобы вы отдали мне это. Необходимо отправить прокладку в лабораторию. Существует вероятность, что с ее помощью удастся определить, почему это происходит, вам понадобится эта информация, если вы попытаетесь снова.

Попытаетесь снова. Будто она уже потеряла ребенка.

Медсестра со щелчком натянула перчатки и достала полиэтиленовый пакет из стола. Она быстро и аккуратно обо всем позаботилась, и Лейла наблюдала, как ее имя пишут черным маркером на пакете.

– О, дорогая, все в порядке.

Медсестра сняла перчатки, достала бумажное полотенце из держателя на стене и села на колени. Нежно обхватив подбородок Лейлы, она осторожно вытерла щеки, увлажнившиеся от слез.

– Я знаю, через что вы проходите. Я тоже потеряла ребенка. – Лицо медсестры преобразилось от сострадания. – Вы уверены, что мы не можем позвонить вашему хеллрену?

Лейла просто покачала головой.

– Ну, сообщите нам, если передумаете. Знаю, трудно смотреть, как расстраиваются и беспокоятся дорогие нам люди, но вам не кажется, что он захочет быть с вами?

О, но как ей сказать Куину? Он был так уверен во всем, будто уже заглянул в будущее и посмотрел в глаза их малыша. Это станет для него шоком.

– Я узнаю, была ли вообще беременна? – пробормотала Лейла.

Медсестра помедлила.

– Тест крови может сказать, но все зависит от того, как далеко все успело зайти.

Лейла снова уставилась на руки. Костяшки побелели.

– Мне нужно знать, теряю ли я ребенка или это просто нормальное кровотечение, означающее, что я не понесла. Это важно.

– Боюсь, не мне говорить об этом.

– Но вы знаете. Ведь так? – Лейла подняла глаза, встречая взгляд женщины. – Ведь так?

– Повторюсь, я не в том положении, но… так много крови.

– Я была беременна.

Медсестра уклончиво махнула руками, поджала губы.

– Не говорите Хэйверсу, что я сказала это… но возможно. И вы должны знать, вы ничем не сможете помешать процессу. Это не ваша вина, и вы не сделали ничего плохого. Просто порой так случается.

Лейла опустила голову.

– Спасибо за то, что были честны со мной. И… по правде, мне кажется, именно это и происходит.

– Женщине виднее. А сейчас, давайте отведем вас назад.

– Да, спасибо вам огромное.

Лейла попыталась надеть трусики и встать. Когда стало очевидно, что она не сможет управлять своими руками, медсестра вмешалась и помогла с завидным спокойствием, и это было так постыдно, так пугающе. Быть такой слабой, на милости другого, в таком отношении.

– У вас просто изумительный акцент, – сказала медсестра, когда они снова влились в поток людей в коридоре, опять придерживаясь медленной полосы. – Как в Старом Свете… моя гранмамэн бы оценила. Ей ненавистно, что современный английский преобладает здесь. Она думает, что он погубит нашу расу.

Разговор о повседневном помог, позволив Лейле сфокусироваться на чем-то кроме того, через сколько ей придется снова повторить этот путь… станет ли все хуже с выкидышем… и каково это будет – посмотреть Куину в глаза и сказать, что она подвела его…

Каким-то образом им удалось вернуться в смотровую комнату.

– Вам не придется снова так долго ждать. Обещаю.

– Благодарю.

Медсестра помедлила у двери, и, когда она замерла, тени мелькнули в глубине ее глаз, будто она вспоминала свое собственное прошлое. И в повисшей тишине чувство общности поразило их… хотя казалось странным иметь что-то общее с земной женщиной, эта связь стала облегчением.

Дата добавления: 2015-11-04