БЛАГОДАРНОСТИ 7 страница. – Я ценю твое мнение, – произнес Роф, – но я не собираюсь поклоняться прошлому

– Я ценю твое мнение, – произнес Роф, – но я не собираюсь поклоняться прошлому. Просто отказываюсь. И если бы я сомневался в этом мужчине, я бы этого не делал.

– А как к этому относятся Братья?

– Тебя это не касается.

По сути, он до сих пор не обсудил с ними эту идею. В конце концов, какой смысл, если не было возможности двигаться дальше. Тор и Бет были единственными, кто знал, как далеко он готов был зайти в этом вопросе.

– Как много времени уйдет на легализацию всего этого?

– Я могу составить все к рассвету, самое позднее, к вечеру.

– Займись этим. – Роф сжал руку в кулак и ударил им по подлокотнику трона. – Займись этим немедленно.

– Как пожелаете, мой господин.

Послышался шорох дорогой одежды, как будто мужчина поклонился, и звук шагов, перед тем как открылась и закрылась одна половина двухстворчатых дверей.

Роф уставился в пустоту, которую обеспечивали его слепые глаза.

Времена и правда были опасные. И, честно говоря, прибавление в числе Братьев было разумным, нет смысла раздумывать над этим, хотя если эти три парня дерутся на их стороне без посвящения, зачем беспокоиться?

Но, черт возьми. Это старомодно – хотеть чествовать того, кто был готов пожертвовать своей жизнью ради тебя.

Реальная проблема, не считая Права, крылась в том, что об этом подумают остальные?

Скорее всего, это внесет больше неразберихи, чем всякие заморочки с законами.

***

Когда несколько часов спустя наступила ночь, Куин лежал обнаженным на спутанных простынях, но ни его тело, ни разум не пребывали в покое, не смотря на то, что он спал.

В своих снах он вернулся на обочину дороги, когда уходил из родительского дома. У него была сумка с вещами, перекинутая через плечо, уведомление о лишении его наследства, которое он засунул за пояс, и кошелек, который опустеет через одиннадцать долларов.

Все было отчетливо видно – ничто не было искажено повторным воспроизведением памяти: от влажности летней ночи до топота его «Нью-Роксов» по гальке на обочине, и того факта, что в будущем его ничего не ждало.

Ему некуда было идти. Некуда было возвращаться.

Не было перспектив. У него даже не было прошлого.

Когда позади него остановилась машина, он знал, что это Джон или Блэй…

Но нет. Это были не его друзья. Это была смерть в обличии четырех мужчин в черных плащах, которые вышли из машины и окружили его.

Стражи Чести. Посланные его отцом избить его за то, что он опорочил имя семьи.

Как иронично. Кто-то предположит, что ударить ножом социопата, который хотел изнасиловать твоего друга, это правильный поступок. Но не в случае, если нападавший – твой идеальный кузен.

Медленно, Куин принял боевую стойку, готовый отразить нападение. Не было ни глаз, в которые он мог взглянуть, ни лиц, которые он мог опознать, и этому была причина. То, как одежда скрывала их личность, должно было показать провинившемуся, что его действия не одобряет все общество.

Кружа вокруг него, приближаясь… в конце концов, они свалят его, но он хотел причинить им боль в процессе.

И он это сделал.

Но он также был прав: после, казалось бы, часов защиты, он оказался лежащим на спине, вот тогда они действительно начали его избивать. Лежа на асфальте, он изо всех сил прикрывал голову и пах, удары сыпались на него, черные плащи взлетали, словно крылья воронов, когда его били, снова и снова.

Некоторое время спустя, он перестал чувствовать боль.

Он собирался умереть здесь, на краю дороги...

– Стойте! Мы не должны его убивать!

Голос его брата прорезал его сознание, вызывая реакцию, которой уже не могло добиться избиение….

Куин проснулся с криком, его руки прикрывали лицо, а бедра сжались, защищая то, что находилось между ними.

Ни кулаков, ни бит, нацеленных на него.

И он был не на обочине дороги.

Мысленно включив свет, он оглядел спальню, в которой жил с тех пор как его выгнали из дома. Она нисколько не подходила ему, шелковые обои и антиквариат, который выбрала бы его мать… и в то же время, признаки того, что все это старинное дерьмо было кем-то подобрано, куплено, привезено и сохранено, заставило его успокоиться.

Но воспоминание осталось с ним.

Боже, голос его брата.

Его родной брат был среди Стражей Чести, посланных за ним. С другой стороны, это было мощное послание Глимеры о том, насколько серьезно семья все воспринимала – и, похоже, что парня тренировали. Его обучали борьбе, но естественно, не позволяли применять полученные навыки на деле. Черт, ему едва ли было позволено участвовать в спаррингах.

Слишком ценный для рода. Что, если он поранится? Тот, кто пойдет по стопам отца и в итоге станет Главой Совета, не может быть скомпрометирован.

Невелик риск катастрофических травм для семьи.

Куин - напротив. До того, как от него отреклись, его отдали в тренировочную программу, возможно, в надежде на то, что он получит смертельное ранение на поле боя и обретет хорошую возможность достойно умереть.

«Стойте! Мы не должны его убивать!»

Это был последний раз, когда он слышал голос своего брата. Спустя короткое время после того, как его выгнали из дома, Общество Лессенинг устроило набеги и всех их зарезали... Отца, мать, сестру и Лукаса.

Их нет. И даже если часть его ненавидела семью за то, как они обошлись с ним, он не желал им такой смерти.

Куин обхватил лицо руками.

Время для душа. Это все, что он хотел.

Поднявшись на ноги, он потянулся, пока его спина не захрустела, и проверил телефон. Групповая рассылка всем с оповещением о том, что должна состояться встреча в кабинете Рофа. Быстрый взгляд на часы показал, что у него мало времени.

Не так уж и плохо. Он включил повышенную скорость и поспешил в ванную, с облегчением сосредоточившись на настоящем, вместо того, чтобы копаться в дерьме прошлого.

Он не мог сделать ничего, только проклинать его. И, видит Бог, его проклятий хватит на дюжину жизней.

Проснись и пой.

Пора на работу.

Глава 13

Пока Куин принимал душ в особняке, Блэй проснулся в кресле в маленьком кабинете, находящемся под землей. Головная боль, которая послужила ему будильником, была не от выпитого накануне… а от того, что он пропустил Последнюю Трапезу. Боже, жаль, что его голова раскалывалась не от спиртного. Он бы мог воспользоваться этим как причиной, почему он был в полнейшем, небрежном, выносящем мозг беспорядке, когда спустился сюда.

Бормоча проклятия, Блэй убрал ноги со стола и сел. Его тело было деревянным, и боль вспыхивала в каждой его части, когда он мысленно включил свет.

Дерьмо. Он до сих пор был голым.

Да ладно, такое впечатление, что сюда могли пробраться добропорядочные эльфы и одеть его, пока он спит. Просто чтобы лишний раз не напоминать ему о том, что он сделал?

Надев шорты, Блэй затолкал ноги в кроссовки и потянулся за рубашкой… но потом вспомнил, для чего ее использовал накануне.

Глазея на смятую кучку хлопка, чувствуя засохшие места на мягкой ткани, он понял, что никакие рациональные доводы не повлияют на тот факт, что он изменил Сэкстону. Физический контакт с кем-то – это лишь один из видов неверности, и да, самый главный показатель. Но то, что он сделал прошлой ночью, было осквернением отношений, даже если оргазм спровоцировал его мозг, а не рука.

Встав на ноги, Блэй еле живой подошел к двери и приоткрыл ее. Если там кто-то будет, он нырнет обратно и дождется, пока коридор опустеет. Он определенно не хотел, чтобы его застукали выходящим из пустого кабинета, полуодетым и выглядевшим как черт знает кто. Преимущество проживания в особняке: ты окружен людьми, которые заботятся о тебе. Недостаток: у всех были глаза и уши, и твои проблемы всегда касались всех остальных.

Когда Блэй не услышал голосов или шагов, он вышел в коридор и прибавил шагу, словно до этого у него была причина находиться где-либо, а сейчас он шел в свою комнату по очень срочному делу. Возникло ощущение, что как только он выйдет из туннеля, все останется позади. У него, конечно, не было привычки разгуливать без майки, но большинство Братьев и мужчин, проживавших в особняке, оставались полураздетыми, когда шли из тренажерного зала, и ничего смертельного.

У Блэя было такое чувство, что он выиграл в лотерею, когда вышел из тоннеля к главной лестнице, никого не повстречав на пути. Единственная проблема – судя по звукам фарфора, убираемого в столовой, он пробыл внизу дольше, чем предполагал ранее. Очевидно, что он пропустил Первую Трапезу – плохая новость для его головы, но, по крайней мере, в его комнате было несколько протеиновых батончиков.

Удача покинула его, как только он поднялся по лестнице на второй этаж. Перед закрытой дверью в кабинет Рофа стояли Куин и Джон, одетые для сражения, оружие в кобуре, а тела затянуты в черную кожу.

Он ни в коем случае не будет смотреть на Куина. Достаточно того, что он поймает его боковым зрением.

– Что происходит? – спросил Блэй.

«У нас назначена встреча», – показал Джон. «По крайней мере, была. Ты не получил сообщение?».

Черт, Блэй не имел ни малейшего понятия, где его телефон. В его комнате? Можно на это надеяться.

– Я приму душ и сразу приду.

«Можешь не торопится. Братья уединились полчаса назад. Без понятия, что происходит».

Куин стоял рядом с Джоном, переминаясь с пятки на носок, его вес перемещался так, словно он шел, оставаясь при этом на месте.

– Пять минут, – пробормотал Блэй. – Не больше.

Он надеялся на то, что к тому моменту Братство откроет это чертову дверь, последнее, что ему нужно, так это застрять в ожидании рядом с Куином.

Бормоча проклятия, Блэй направился в свою комнату. Обычно он неторопливо собирался, особенно если Сэкс был в настроении, но сейчас это будет в духе «тяп-ляп, спасибо ма...»

Открыв дверь, он замер.

Что за чертовщина?

Чемоданы. На кровати. Их было так много, что он не видел и дюйма свободного места на постели королевских размеров, и он знал, кому они принадлежали. Парные Гуччи, белые с синим логотипом и синей с красным канвой, потому что, согласно Сэкстону, классические коричневый на коричневом с красным и зеленым – это «слишком банально».

Блэй тихо прикрыл дверь. Первым делом в голове мелькнула мысль: «Черт возьми, Сэкстон знает». Непонятно как, но парень знает, что произошло в тренировочном центре.

Вышеупомянутый мужчина вышел из ванной с руками, полными шампуней, кондиционеров и остального дерьма. И застыл.

– Привет. – Сказал Блэй. – Собираешься в отпуск?

После напряженного мгновения, Сэкстон спокойно подошел, положил свою ношу в дорожную сумку и обернулся. Его красивые светлые волосы были, как обычно, густыми волнами зачесаны со лба назад. Он был идеально одет, в твидовый костюм с подходящим жилетом. Красный галстук и красный платок в кармане расставляли правильный цветовой акцент.

– Я думаю, ты знаешь, что я собираюсь сказать, – грустно улыбнулся Сэкстон. – Ты далеко не дурак… равно как и я.

Блэй двинулся к кровати, чтобы присесть, но с учетом того что там не было места, ему пришлось перенаправить себя. Он оказался на кушетке с одним покатым краем, положив под валик грязную рубашку. С глаз долой. Меньшее, что он мог сделать.

Боже, неужели это действительно происходит?

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – даже Блэю показалось, что его голос звучал слишком хрипло.

– Я верю.

Блэй обвел взглядом чемоданы.

– Почему сейчас?

Он подумал о них двоих, только вчера под простынями занимающихся жестким сексом. Они были так близки, хотя если быть до конца честным, может быть, только физически.

Надо просто убрать «может быть».

– Я обманывал сам себя. – Сэкстон покачал головой. – Я думал, что смогу продолжать быть с тобой так… но я не могу. Это убивает меня.

Блэй закрыл глаза.

– Знаю, что я часто выхожу на поле боя…

– Я говорю не об этом.

Когда Куин заполнил все пространство между ними, Блэю захотелось кричать. Но что это даст, оказалось что он и Сэкстон достигли того же тяжелого поворота в тот же печальный момент.

Его любовник окинул взглядом свой багаж.

– Я только что закончил с поручением Рофа. Это удачное время для того чтобы сделать перерыв, переехать и найти новую работу…

– Подожди, ты и от Короля тоже уходишь? – нахмурился Блэй. – Несмотря на то, что происходит между нами, ты должен продолжать работать на него. Это больше, чем наши отношения.

Сэкстон опустил глаза.

– Я знал, что для тебя так будет проще.

– Это не так, – мрачно возразил Блэй. – Боже, мне так жаль.

– Ты не сделал ничего плохого. Знай, что я не злюсь на тебя, и не чувствую горечи. Ты всегда был честен, а я всегда знал, что все закончится именно так. Я просто не знал временных границ… не знал, пока не достиг конца. Который наступил сейчас.

Твою мать.

Даже понимая, что Сэкстон прав, Блэй чувствовал навязчивую потребность бороться за них.

– Послушай, в последнюю неделю я был увлечен делами, и мне жаль. Но все можно исправить, и мы с тобой вернемся к норма…

– Я влюблен в тебя.

Блэй закрыл рот.

– Как ты видишь, – продолжил хрипло Сэкстон, – дело не в том, что ты изменился. Изменился я. И я боюсь, что мои глупые эмоции отдалили нас друг от друга.

Блэй вскочил на ноги и прошел по ковру с тонким ворсом к Сэкстону.

Когда он достиг свой цели, было невероятным облегчением, что Сэкстон принял его объятия. И обнимая своего первого настоящего любовника, чувствуя знакомую разницу в их росте, вдыхая его потрясающий одеколон, часть него хотела оспаривать их разрыв до тех пор, пока они оба не сдадутся и не продолжат бороться за эти отношения.

Но это было не честно.

Как и Сэкстона, его терзало смутное предчувствие того, что все подходит к концу. И, как и его любовник, он совсем не ожидал, что этот конец наступит сейчас.

Однако это не меняет результата.

Сэкстон отступил назад.

– Я никогда не хотел эмоциональной связи.

– Мне жаль. Мне… Мне так жаль… – Единственное, что Блэй мог произнести. – Я бы все отдал, чтобы измениться. Хотел бы я… быть другим.

– Я знаю. – Сэкстон поднял руку и провел ею по щеке Блэя. – Я прощаю тебя, и ты должен простить самого себя.

Как бы то ни было, Блэй не был уверен, что сможет. Особенно сейчас, черт возьми, как всегда, эмоциональная привязанность, которой он не желал и не мог изменить, отнимала у него то, чего он хотел.

Куин был его проклятьем, воистину.

***

Примерно в пятнадцати милях южнее от особняка Братства, расположившегося на вершине горы, Эссэйл проснулся на круглой кровати в главной спальне своего особняка на берегу Гудзона. Над ним, отражаясь в зеркалах на потолке, его обнаженное тело мерцало в мягком свете светильников, встроенных в основание матраса. Остальная часть восьмиугольной комнаты была погружена во мрак, внутренние ставни были до сих пор опущены, скрывая наступившую ночь.

Планируя столько стекла в своем доме, он знал многих вампиров, которые бы посчитали такое жилище неприемлемым. Большинство и вовсе избегало его особняк.

Слишком велик риск в дневные часы.

Тем не менее, Эссэйл не был связан этими условностями, и опасности, вызванные проживанием в доме с таким доступом к свету, не ограничивали его, наоборот, он управлял ими.

Встав, он подошел к столу, ввел пароль на компьютере и подключился к системе безопасности, которая мониторила не только дом, но и прилегающую территорию. Ранее несколько раз звучал сигнал оповещения, не проникновения, а некоторой активности, которая была отмечена фильтром системы безопасности.

По правде говоря, ему не хватало сил на чрезмерное беспокойство, неприятный признак того, что он нуждался в питании.

Эссэйл нахмурился, просматривая отчет.

Весьма информативно.

И, воистину, именно поэтому он установил все свои навороченные системы контроля.

На изображении с камеры, расположенной позади дома, он наблюдал за фигурой в снежном камуфляже, на лыжах пробирающейся через лес и приближающейся к его дому с севера. Кто бы это ни был, он оставался, по большей части, скрытым соснами, и исследовал территорию с различных точек, на протяжении девятнадцати минут, прежде чем обойти деревья с западной стороны, перейти на соседний участок, и спуститься на лед. Пройдя двести ярдов, мужчина остановился, снова достал бинокль, и уставился на дом Эссэйла. Затем он покружил по полуострову, который выдавался в реку, вернулся в лес и исчез.

Нагнувшись ближе к экрану, Эссэйл проиграл заново подход неизвестного к дому, и увеличил для определения черт лица, если это возможно… что было невозможно. Голова была закрыта вязанной маской, с прорезями для глаз, носа и рта. В куртке и лыжных штанах мужчина удачно скрывал свою личность.

Сев назад, Эссэйл улыбнулся, его клыки начали покалывать от территориальной агрессии.

Было всего две стороны, заинтересованные в его бизнесе, и, судя по солнцу, которое светило во время разведки, было ясно, что это любопытство исходило не со стороны Братства: Роф ни за что не станет использовать людей, разве что в качестве источника пищи на крайний случай, и ни один вампир не мог находиться под солнцем, не превратившись в факел.

Что предполагает кого-либо из мира людей, и был лишь один человек, у которого был интерес и возможности для отслеживания его местонахождения.

– Войдите, – сказал Эссэйл прямо перед тем, как раздался стук в дверь.

Он не потрудился оторваться от монитора, чтобы посмотреть на пару вошедших мужчин.

– Как спали?

Знакомый глубокий голос ответил:

– Как убитые.

– Тебе повезло. Нарушение биоритмов весьма утомляет, как я слышал. Кстати, утром у нас был гость.

Эссэйл отклонился в сторону, чтобы двое его партнеров могли посмотреть запись.

Было странно иметь соседей, но ему придется свыкнуться с их присутствием. Когда он приехал в Новый Свет, это была одиночная поездка, и он не собирался что-либо менять по множеству причин. Тем не менее, успех в выбранной сфере деятельности предполагал, что ему потребуется некоторая поддержка, а его семья – единственные, кому он мог хотя бы частично доверять.

И эти двое предлагали уникальные преимущества.

Двое его кузенов были редкостью в мире вампиров, парой идентичных близнецов. Полностью одетых, их можно было различить только благодаря единственной родинке за мочкой уха, в остальном, начиная от их низких голосов и темных, подозрительных глаз до мускулистых тел, они были зеркальным отражением друг друга.

– Я ухожу, – объявил им Эссэйл. – Если снова объявится наш посетитель, проявите гостеприимство, хорошо?

Эрик, старший на несколько минут, взглянул на него. Его лицо озарял свет от светильников у основания кровати. Столько зла в этом красивом сочетании черт лица… до такой степени, что ему стало почти жаль нарушителя.

– С удовольствием, уверяю тебя.

– Оставь его в живых.

– Ну конечно.

– Это та черта, через которую вы не должны переступать.

– Поверь мне.

– Я не о тебе беспокоюсь. – Эссэйл посмотрел на второго. – Ты меня понял?

Близнец Эрика продолжал молчать, но все же мужчина кивнул.

Эта сдержанная реакция – причина, по которой Эссэйл предпочел жить проще. Но было невозможно находиться в двух местах одновременно, и это нарушение уединенности – доказательство того, что он не может все делать сам.

– Вы знаете, как меня найти, – сказал Эссэйл перед тем как отпустить их.

Двадцать минут спустя он, приняв душ и одевшись, покинул дом на пуленепробиваемом «Рэндж Ровере».

Ночью центр Колдвелла был красивым на расстоянии, особенно когда он въехал на ведущий к нему мост. Грязь города бросилась в глаза только в сетке улиц: переулки с изгаженными сугробами, вонючими «Дампстерами», отверженными, полузамерзшими бездомными рассказывали истинную подноготную города.

Его место работы, как оно есть.

Добравшись до картинной галереи Бенлуи, Эссейл припарковался позади здания, на одном из двух свободных парковочных мест. Как только он вышел из джипа, холодный ветер пробрался под пальто из верблюжьей шерсти, так что ему пришлось запахнуть обе половины, пока он пересекал тротуар, направляясь к дверям промышленного размера.

Ему не пришлось стучать. На Рикардо Бенлуи работало большое количество людей, и не все они были из разряда партнеров-продавцов-предметов-искусства. Человек размером с парк развлечений открыл дверь Эссэйлу и отступил в сторону.

– Он ждет Вас?

– Нет.

Диснейленд кивнул.

– Вы хотите подождать в галерее?

– Было бы отлично.

– Что-нибудь из напитков?

– Нет, спасибо.

Пока они проходили через офисное помещение в демонстрационный зал, уважение, оказанное только что Эссэйлу, было в новинку… заслуженное огромными заказами продукта и пролитием крови бесчисленного количества людей. Благодаря ему, самоубийства среди криминальных элементов в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти с приводами за распространение наркотиков достигли невероятных масштабов, попав даже в национальные новости.

Представьте себе.

Пока дикторы и журналисты пытались разгадать трагедии, он продолжал взращивать свой бизнес всеми возможными способами. Человеческое мышление подвержено внушению, требовались весьма незначительные усилия для того, чтобы наркодилеры достали свое же оружие, поднесли к голове и нажали на курок. А так как природа не терпит вакуума, он восполнил пробел в спросе на химические препараты.

У Эссэйла были наркотики. У зависимых – наличка.

Экономика без проблем пережила вынужденную реорганизацию.

– Я поднимусь, – сказал мужчина у потайной двери. – Сообщу, что Вы здесь.

– Не торопись.

Предоставленный сам себе, Эссэйл, сложив руки за спиной, прогуливался по открытому пространству с высокими потолками. Время от времени он останавливался для того, чтобы посмотреть на «предметы искусства», вывешенные на стенах и перегородках. Напоминанием, почему люди должны быть уничтожены, желательно медленно и мучительно.

Использованные бумажные тарелки, приклеенные к дешевому ДСП и покрытые написанными от руки цитатами из телевизионной рекламы? Автопортрет, написанный зубной пастой? В равной степени оскорбительные, на них были расположены таблички, говорящие о том, что весь этот бред – не что иное, как новое веяние Американского Экспрессионизма.

Отличный показатель культуры.

– Он освободился.

Эссэйл усмехнулся про себя и обернулся.

– Как любезно с его стороны.

Проходя через скрытую от глаз дверь и поднимаясь на третий этаж, Эссэйл не винил своего поставщика за его подозрительность и желание получить больше информации о своем единственном крупном покупателе. В конце концов, наркоторговля в городе была за очень короткое время пересмотрена, перенаправлена и захвачена неизвестно кем.

Его можно было понять.

Но его поиски должны закончиться здесь и сейчас.

На вершине промышленной лестницы, перед другой дверью стояло двое огромных мужчин, уверенных и внушительных, как несущие стены. Так же как и охрана на первом этаже, они быстро поняли, что к чему, и уважительно кивнули.

Бенлуи сидел в глубине длинной, узкой комнаты, окна которой располагались на одной стене, а из мебели было всего три предмета: собственно его стол, который был не более чем толстой столешницей из тика, с современной лампой и пепельницей на нем; кресло современного дизайна, и второй стул напротив Бенлуи, для единственного посетителя.

Сам мужчина был под стать своему окружению: аккуратный, деловой и трезвомыслящий. В действительности, он доказал, что насколько бы противозаконной ни была наркоторговля, принципы управления и навыки межличностных отношений, присущие высшему менеджменту, играли хорошую службу, когда стремишься сделать миллионы на своем деле… и сохранить свои деньги.

– Эссэйл. Как поживаешь? – Невысокий мужчина встал и протянул ему руку. – Какое неожиданное удовольствие.

Эссэйл прошел к столу, пожал протянутую руку и, не дожидаясь приглашения, присел.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил Бенлуи, снова усаживаясь в свое кресло.

Эссэйл достал кубинскую сигару из внутреннего кармана. Отрезав кончик, он наклонился вперед и положил отрезанный кусочек на стол.

Бенлуи нахмурился так, словно кто-то наложил кучу дерьма на его постель, Эссэйл же коротко улыбнулся, сверкнув клыками.

– Вопрос в том, что для тебя могу сделать я.

– О.

– Я всегда был скрытным человеком, живя, согласно своему выбору, обособленной жизнью.

Эссэйл убрал ножницы обратно, и достал золотую зажигалку. Щелкнув ею, он поднес сигару к огню, и несколько раз затянулся, пока сигара окончательно не разгорелась.

– Но, кроме того, я бизнесмен, вовлеченный в опасную торговлю. Соответственно, я воспринимаю вторжение на мою собственность или нарушение моей частной жизни, как прямой акт агрессии.

Бенлуи слегка улыбнулся и откинулся назад на своем троноподобном кресле.

– Разумеется, я это понимаю, но все же не уверен, почему ты находишь нужным говорить мне об этом.

– Мы с тобой заключили взаимовыгодное соглашение, и у меня есть огромное желание его соблюдать. – Эссэйл затянулся сигарой и выпустил облако сизо-голубого дыма. – Поэтому, со всем уважением, я хочу прояснить до того, как приму любые меры, что если я обнаружу кого-нибудь, находящегося на моей территории без приглашения, я не только ликвидирую его, но и найду того, кто его послал, – он снова затянулся, – и сделаю все возможное для защиты своей анонимности. Я ясно выразился?

Брови Бенлуи опустились, а в глазах сверкнуло понимание.

– Так как? – спросил Эсээйл.

Естественно, что здесь был только один ответ. Учитывая то, что мужчина хотел пережить наступающие выходные.

– Знаешь, ты напоминаешь мне своего предшественника, – сказал Бенлуи с акцентом, выдававшем в нем англичанина. – Ты встречал Преподобного?

– Мы вращались в одном кругу, так что – да.

– Он был жестоко убит. Примерно год назад. Его клуб взорвался.

– Неприятности случаются.

– Насколько я слышал, чаще всего дома.

– Это то, что тебе нужно запомнить.

Когда Эссэйл напрямую встретился с ним взглядом, Бенлуи первый отвел глаза. Прокашлявшись, самый крупный поставщик и оптовый продавец наркотиков на восточном побережье провел рукой по глянцевой поверхности стола, словно обнаружив на тике крошки.

– Наш бизнес, – сказал Бенлуи, – имеет деликатную экосистему, которая должна поддерживаться, несмотря на финансовую благонадежность. Стабильность является редкой и очень желанной чертой для людей вроде нас с тобой.

– Согласен. В подтверждение этого я собираюсь вернуться к концу вечера с предоплатой, как и было запланировано. Как и прежде, я честно пришел к тебе и не дал ни одной причины сомневаться во мне или моих намерениях.

Бенлуи снова слегка улыбнулся.

– Ты говоришь так, будто я стою за тем, – он пренебрежительно описал круг рукой, – что расстроило тебя каким-то образом.

Наклонившись вперед, Эссэйл опустил подбородок и посмотрел на Бенлуи.

– Я не расстроен. Пока.

Одна из рук Бенлуи незаметно опустилась вниз. Несколько секунд спустя, Эссэйл услышал, что дверь на другом конце комнаты открылась.

Не повышая голоса, Эссэйл сказал:

– Это была любезность с моей стороны. В следующий раз, когда я обнаружу кого-либо на своей собственности, вне зависимости от того прислал его ты или нет, я не буду и в половину так вежлив.

На этом он поднялся на ноги и затушил сигару об стол.

– Желаю приятного вечера, – произнес Эссэйл перед тем, как уйти.

Глава 14

К слову о позднем старте.

Когда Куин дематериализовался из особняка, он не мог поверить, что было уже десять часов вечера, а они только начали. С другой стороны, Братство совещалось в кабинете Рофа бесконечно, и когда его и Джона наконец-то пригласили, Ви объявил о том, что доказательства против Шайки Ублюдков железные, что привело к жесткому разговору о Коре и его приятелях.

Было изобретено множество производных от слова «срань», равно как и мест, куда можно засунуть неодушевленный предмет.

Он никогда не задумывался о том, что бы, например, сделать это садовыми граблями. Веселье, да и только.

А Блэй все пропустил.

Принимая форму в лесном массиве на юго-западе территории Братства, Куин отмахнулся от всех выводов относительно того, что же задержало парня... хотя, вся соль в том, что боец поднялся в свою спальню и уже не вернулся. И, несмотря на то, что почти все несчастные случаи происходят дома, было маловероятно, что он подскользнулся-и-упал. Только если Сэкстон не взял на себя роль коврика на мраморном полу их ванной.

Куин захотел пнуть сам себя, осматривая заснеженный пейзаж, пока Джон, Рэйдж и Зи материализовались рядом с ним. Координаты они получили прошлой ночью из телефонов угонщиков. Заброшенное, на первый взгляд, здание располагалось в десяти- пятнадцати милях от места, где они настигли его «Хаммер».

Дата добавления: 2015-11-04