|
Читайте также: |
Боже, он скучал по Блэю.
Встряхнув голову, Куин наугад протянул руку, которая вернулась к нему с чипсами со вкусом лука и сметаны.
Смотря на логотип «Лэйса» и одну картофельную чипсу, снятую крупным планом, он мог лишь вспоминать, как когда-то они с Джоном и Блэем зависали в родительском доме Блэя, играли в Икс-бокс, потягивали пиво, мечтали о большой и лучшей пост-претрансовой жизни.
К несчастью, «большой» и «лучшей», как выяснилось, относились только к размерам и силе их тел. Но, может, это только его мнение. Джон, в конце концов, был счастлив в браке. А Блэй был с…
Черт, он не мог даже мысленно произнести имя своего кузена.
– Ты в порядке, Джей-мэн? – спросил он хрипло.
Джон Мэтью подхватил старые-добрые «Доритоз»[15] и кивнул: «Давай за выпивкой».
Углубившись внутрь магазина, Куин пожалел, что они не в центре города, не сражаются в переулках, а значит, слишком зацикливаются на…
Он снова оборвал свои мысли.
Плевать. К тому же, его тошнило от общения с глимерой … и эти чувства были взаимны. К несчастью, члены аристократии постепенно возвращались в Колдвелл, и, значит, Рофа закидали заявлениями о так называемой слежке со стороны убийц.
Будто трупам Омеги больше делать нечего, как маниакально бродить среди голых фруктовых деревьев и замерзших бассейнов.
Однако король был не в том положении, чтобы посылать на хрен всех этих дэнди. С того момента, как Кор и Шайка Ублюдков всадила пулю в королевское горло.
Предатели. Уроды. Если подфартит, то Вишес раскопает, откуда родом тот снайпер, а потом Братья смогут вспороть им брюхо, насадить головы на кол, а тела сжечь на костре.
Параллельно они выяснят, кто в Совете объединился с новым врагом.
Ага, дружественный настрой стал сутью всей игры… поэтому одну ночь в неделю каждая команда приезжала сюда, в район, в котором он вырос, стучала в двери, заглядывала под кровати.
В похожие на музеи дома, которые наводили жути больше, чем любой злачный подземный переход в центре.
По руке хлопнули, отчего он поднял голову.
– Да?
«Я спрошу у тебя то же самое».
– Ага?
«Ты застыл на месте. И просто смотрел на… ты понял».
Куин нахмурился и перевел взгляд на витрину с товарами. Потом потерял цепочку мыслей… вся кровь испарилась из головы.
– Эм, да…хм… – Дерьмо, кто-то увеличил температуру в помещении? – Хм.
Детские бутылочки. Детская смесь. Детские груднички, влажные салфетки, ватные палочки. Соски. Контейнеры. Какие-то хитроумные штуковины…
О, Боже, молокоотсос.
Куин повернулся на сто восемьдесят градусов так быстро, что уперся физиономией в стопку «Памперсов» шесть футов высотой, отскочил назад в земли принадлежностей для кормления, а потом, наконец, рикошетом вылетел из владений младенцев благодаря «восстановительной мази A+D».[16] Чем бы эта хрень ни была.
Дети. Дети. Дети…
О, счастье. Ему удалось добраться до кассы.
Запустив руку в карманы байкерской куртки, Куин выудил кошелек и потянулся за закусками Джона.
– Давай свой набор.
Когда парень начал спорить, говоря одними губами потому, что руки были заняты, Куин забрал у него «Маунтин-Дью» и «Доритос», которые мешали общению.
– Такие дела. Пока он забивает чек, ты можешь покричать на меня.
И, кто бы мог подумать, руки Джона показали на языке жестов комбинацию «это я могу устроить».
– Он глухой? – театральным шепотом спросил парень за кассой. Будто кто-то использующий Американский язык жестов относился к разряду фриков.
– Нет. Слепой.
– А-а.
Парень продолжил пялиться, отчего Куину захотелось пристрелить его.
– Ты поможешь нам разобраться с этим?
– О… да. Хэй, у тебя же татуировка на лице. – Мистер Наблюдательный двигался медленно, будто штрих-коды на пачках создавали некоторые воздушные помехи под считывающим устройством. – Ты знал об этом?
Да ладно.
– Конечно, нет.
– Ты тоже слепой?
Парень не фильтрует базар. Вообще.
– Ага, слепой.
– О, вот почему у тебя такие жуткие глаза.
– Ага. Именно.
Куин достал двадцатку и не стал ждать сдачу… соблазн убить парня был слишком велик. Кивнув Джону, который прикидывал, саван каких размеров подойдет недоноску, Куин пошел на выход.
– А как же сдача? – прокричал парень.
– Я еще и глухой. Не слышу тебя.
Парень крикнул еще громче:
– Тогда я оставлю ее себе, да?
– Звучит неплохо, – бросил Куин через плечо.
Кретин достиг последней стадии идиотизма. Непроходимо тупой.
Проходя через охранные датчики, Куин подумал, какое это чудо – что люди вроде этого экземпляра вообще смогли пережить один день. И придурок умудрился натянуть штаны не наизнанку и управлять кассовым аппаратом.
Чудеса, да и только.
Он выбрался на улицу, и холод обрушился на него, ветер растрепал волосы, снежинки осели на его нос…
Куин остановился.
Посмотрел налево. Посмотрел направо.
– Что за… где мой Хаммер?
Периферийным зрением он увидел, как Джон начал размахивать руками, будто интересовался тем же вопросом. А потом парень указал вниз, на свежевыпавший снег… и глубокие полосы четырех огроменных шин, которые описали круг и выехали из парковки.
– Проклятое, сраное дерьмо! – выругался Куин сквозь зубы.
И он называл дебилом Мистера Наблюдательного?
Глава 2
В это время в особняке Братства, Блэйлок сидел на краю своей кровати, его обнаженное тело горело, на груди и плечах бисеринками выступил пот. Член был вялым, а его бедра расслабленными от всевозможных вращательно-поступательных движений. Его дыхание было затрудненным, плоть требовала немного больше кислорода, чем могли вместить легкие.
Разумеется, именно поэтому он потянулся к пачке Красного «Данхилла»[17], которую держал на прикроватном столике.
Звуки душа, который принимал его любовник в противоположной от него стороне комнаты, наравне с пряным запахом мыла ручной работы, были до боли знакомы.
Прошел почти целый год?
Достав одну сигарету, Блэй взял винтажную зажигалку от «Ванклиф и Арпелс»[18], которую Сэкс подарил ему на день рождения. Она была сделана из золота и отмечена фирменным знаком – рубинами «Мистери Сэт»[19], красота 1940-х не могла не радовать глаз… и никогда не подводила.
Когда появилось пламя, душ в ванной выключили.
Блэй наклонился к огоньку, затянулся, потом закрыл крышку зажигалки. Как всегда, в воздухе остался еле ощутимый намек на газ, сладость смешивалась с дымом, который он выдыхал…
Куин ненавидел курение.
Никогда не одобрял.
Форменное оскорбление, учитывая, какие отчаянные вещи парень вытворял на постоянной основе.
Секс с бесчисленным количеством незнакомых в клубных туалетах? Тройнячки с мужчинами и женщинами? Пирсинги? Татуировки в разных местах?
И он не «одобрял» курение. Будто сигареты – дурная привычка, которой никто не поддастся в здравом уме.
В ванной включился фен, который он делил с Сэксом, и Блэй мог представить, как те светлые волосы, которые он совсем недавно грубо хватал и с силой оттягивал назад, развевались под искусственным ветром, ловили свет, сияли ярким, вполне натуральным цветом.
Сэкстон был красивым, с гладкой кожей, поджарым телом и безупречным вкусом.
Боже, а одежда в его гардеробе? Изумительная. Словно Великий Гетсби[20] соскочил со страниц книги, отправился на «Пятое Авеню»[21] и скупил целые бутики от кутюр.
Куин совсем другой. Он носил футболки из «Хэйнс», спецодежду или кожаные штаны, и до сих пор гонял в байкерской куртке, которую купил сразу после превращения. Никаких «Фераггамо» или «Балли»; «Нью Рокс»[22] с подошвами размером с шины от грузовика. Волосы? В лучшем случае, расчесаны. Одеколон? Порох и оргазмы.
Черт, все то время, что Блэй знал парня… то есть, практически с рождения… он ни разу не видел Куина в костюме.
Интересно, Куин вообще знал, что фрак можно купить, а не только взять напрокат?
Если Сэкстон был истинным аристократом, то Куин – уличным хулиганом…
– Вот. Стряхни пепел сюда.
Блэй вскинул голову. Сэкстон был обнажен, идеально причесан, пах «Кул Вотер»[23]… и протягивал ему тяжелую пепельницу «Баккара»[24] – подарок на день летнего солнцестояния. Она тоже была родом из сороковых, и весила как шар для боулинга.
Блэй подчинился, взяв штуковину и уравновесив ее на своей ладони.
– Ты собираешься на работу?
А то не ясно?
– Да.
Сэкстон отвернулся и, мелькнув бесподобной задницей, подошел к гардеробу. Теоретически, парень должен был жить по соседству, в одной из свободных гостевых комнат, но со временем его вещи мигрировали сюда.
Он не возражал против курения. Даже время от времени затягивался после особенно энергичного… обмена, так сказать.
– И как оно? – Спросил Блэй, выдыхая. – Твое тайное задание, я имею в виду.
– Вполне неплохо. Я почти закончил.
– Это значит, что ты, наконец, можешь сказать мне, в чем, собственно, дело?
– Ты скоро сам все узнаешь.
Из гардероба донесся шорох рубашки, Блэй повернул сигарету и уставился на горящий кончик. Сэкстон с осени работал над чем-то совершенно секретным для короля, и эта тема ни разу не поднималась в постели… что, возможно, было всего одной из множества причин, по которым Роф сделал парня своим личным юристом. Сэкстон был таким же непробиваемым, как банковский сейф.
Куин, с другой стороны, никогда не мог держать рот на замке. Начиная с вечеринок-сюрпризов и заканчивая слухами и позорными деталями, например, как ты перепихнулся с дешевой шлюхой в…
– Блэй?
– Что, прости?
Сэкстон вышел из гардероба, полностью одетый в твидовый костюм-тройку от Ральфа Лорена.
– Я сказал, увидимся на Последней трапезе.
– О. Уже так поздно?
– Да.
Похоже, они протрахали свою первую трапезу… именно так они проводили время с…
Боже. Он не мог подумать о том, что произошло всего неделю назад. Даже мысленно не мог озвучить то, что чувствовал по поводу единственного события, которое, как он думал, никогда не наступит… прямо у него на глазах.
И он-то думал, что получить отворот-поворот от Куина – самое плохое?
Наблюдать, как парень заводит ребенка с женщиной…
Блин, он должен ответить своему любовнику, верно?
– Да, разумеется. Там и увидимся.
Сэкстон колебался мгновение, а потом подошел к Блэю и прижался к его губам в поцелуе.
– Ты сегодня вне дежурства?
Блэй кивнул, убрал сигарету подальше, чтобы не прожечь красивый наряд мужчины.
– Я собирался почитать «Нью-Йоркер»[25] или начать «С террасы » [26].
Сэкстон улыбнулся, очевидно, оценив и то, и другое.
– Как я тебе завидую. Когда закончу, возьму несколько дней выходных и просто расслаблюсь.
– Мы могли бы поехать куда-нибудь.
– Могли бы.
На его красивом лице на мгновение отразилась напряженность и печаль. Потому что Сэкстон знал, что они никуда не поедут.
И не только потому, что отдых «Сандалс: все эксклюзивно»[27]– не их будущее.
– Хорошего дня, – сказал Сэкстон, проведя костяшками по щеке Блэя.
Блэй потерся о его руку.
– Тебе того же.
Спустя мгновения дверь открылась и закрылась… и он остался один. Сидя на разобранной кровати, в тишине, которая, казалось, давила на него со всех сторон, он докурил сигарету до самого фильтра, затушил ее в пепельнице и прикурил вторую.
Закрыв глаза, Блэй попытался вспомнить, как стонал Сэкстон, как прогибался в спине, каково было чувствовать его кожу на своей.
Он не смог.
И в этом был корень проблемы, не так ли?
***
– Позволь уточнить, – протянул Ви на другом конце телефона. – Ты посеял свой Хаммер.
Куину захотелось удариться со всей дури о витринное стекло.
– Да, посеял. Так, будь так добр…
– Как ты умудрился потерять восемь тысяч фунтов железа?
– Неважно…
– Вообще-то важно, если ты хочешь, чтобы я подключился к GPS и сказал, где искать твою тачку… поэтому ты звонишь мне, верно? Или ты считаешь, что исповедь без подробных деталей благотворно скажется на твоей душе?
Куин с силой сжал трубку.
– Яоставилвнемключи.
– Что, прости? Не расслышал.
Вранье.
– Я оставил в нем ключи.
– Дурацкий поступок, сынок.
Да ладно, черт возьми.
– Так ты поможешь мне…
– Только что отправил на твою электронку. Еще одно… когда вернешь тачку?
– Ага?
– Проверь, вдруг угонщики сдвинули сиденье… ну знаешь, чтобы удобней было. Потому что они явно не торопились, ключи-то в замке. – Подначивания Ви – словно удар брызговиком под яйца. – Слушай, мне пора. Мне нужны обе руки, чтобы держаться за живот, пока я тут разрываюсь от смеха. Покеда.
Когда связь прервалась, Куин мгновение пытался обуздать желание швырнуть мобильный.
Потому что потеря еще и телефона сильно поможет ситуации, ага.
Войдя в свой аккаунт на «Хотмэйл»[28], гадая при этом, сколько времени уйдет на то, чтобы исправить косяк, Куин открыл письмо с наводкой на свою долбаную тачку.
– Они едут на запад. – Он наклонил телефон так, чтобы Джону было видно. – Сделаем это.
Дематериализуясь, Куин смутно осознавал, что уровень его ярости был непропорционален масштабу проблемы: пока его молекулы путешествовали, он был зажженным фитилем, жаждущим соединиться с динамитом… и дело не просто в его непроходимой тупости, пропавшей тачке, том факте, что он выставил себя идиотом перед парнем, которого сильнее прочих уважал в Братстве.
Было нечто большее.
Принимая форму на сельской дороге, он снова проверил телефон, ожидая, пока появится Джон. Когда тот материализовался, Куин отрегулировал прицел и направился западнее, приближаясь, корректируя направление… пока четко не появился на покрытом льдом участке асфальта, по которому ехал его Хаммер.
В ста ярдах впереди автомобиля.
Какой бы сукин сын ни сидел за рулем, он ехал на скорости шестьдесят миль в час[29] по снегу, приближаясь к повороту. Вот ведь…
Ну, назвать их тупыми – именно в духе «чья бы корова мычала», под таким девизом развивалась эта ночь.
«Разреши стрелять по колесам», показал Джон знаками, будто знал, что оружие в руке Куина сейчас – плохая идея.
Прежде чем парень успел достать и навести сороковой, Куин дематериализовался… прямо на капот внедорожника.
Он приземлился лицом к лобовому стеклу, в задницу подул холодный ветер, превращая его в жука на стекле. А потом настало время для «привет-кто-тут-у-нас»: благодаря свету от приборной панели он уловил выражение «Матерь-Божья» на лицах двух парней, рассевшихся на передних сидениях… а потом его прекрасная идея вылилась в Тупость Века номер два в этот вечер.
Вместо того, чтобы ударить по тормозам, водитель выкрутил руль, будто мог объехать то, что уже приземлилось на капот Хаммера. Крутящий момент послал Куина в полет, его тело стало невесомым, когда он повернулся в пространстве, чтобы не сводить глаз со своей тачки.
Выяснилось, что он был везунчиком.
Так как Хаммеры создают для вещей иных, нежели аэродинамика и легкое торможение, законы физики вцепились в этот мега-тяжелый в передней части железный кузов и перевернули его. В процессе, несмотря на снежное покрытие, металл столкнулся с асфальтом, и пронзительный крик сопрано раздался в ночи…
Внедорожник с оглушительным грохотом влетел в какой-то твердый объект размером с дом, обрывая эти кошачьи вопли. Однако, Куин не сильно следил за столкновением, потому, что он сам приземлился, асфальтированная дорога ударила его по бедрам и плечу, а тело повторило свою собственную версию побега грязной свиньи по покрытой снегом дороге…
ХРЕНАСЬ!
Его полет также был быстро прерван, что-то твердое угодило ему прямо в голову…
Снег был невероятно ярким, будто кто-то пустил фейерверк прямо перед его носом. Потом настало время для Цыпленка Твитти и звезд, которые водили хороводы вокруг его головы, боль в различных частях тела заявила о себе.
Оттолкнувшись от того, что было ближе всего … он не был уверен, была это земля, дерево или жирный Санта в красном костюме… Куин откинулся на спину. Он шлепнулся плашмя, и холод добрался до головы, притупляя ощущения.
Он собирался встать. Проверить Хаммер. Выбить все дерьмо из тех, кто воспользовался тупостью блондинки, проснувшейся в нем. Но его мозг продолжал играть сам с собой. Тело захватило руль и педаль газа, и в ближайшее время оно не собиралось никуда дергаться.
Куин лежал так недвижимо, насколько это было возможно, выдыхая неровные клубы холодного воздуха. Время начало замедляться, а потом – трансформироваться. Спустя секунду он уже сомневался в том, что привело его в это «лежу-на-обочине» положение. Авария, которую он спровоцировал?
Или… Стражи Чести перед теми набегами?
Это отлеживание на спине было воспоминанием из прошлого или чем-то фактически произошедшим?
Хорошие новости – разборка с реальностью дала его мозгу что-то иное, нежели настойчивый зуд по поводу «встань-и-иди». Плохие новости – воспоминания о ночи, когда семья отреклась от него, были болезненнее, чем его текущее состояние.
Боже, воспоминания были такими четкими, доджен принес ему официальные бумаги и потребовал немного крови для ритуала очищения. Он перебросил вещевой мешок через плечо и в последний раз вышел из того дома. Дорога растянулась перед ним, пустая и темная…
Эта дорога, осознал он. Он шел именно по этой дороге. Или… его свалили именно на нее… плевать. Покинув отчий дом, он намеревался идти на запад, он слышал, что там обитает клан отщепенцев вроде него. Вместо этого, появились четверо мужчин в мантиях с капюшонами и избили его до смерти… в прямом смысле. Он предстал перед дверью в Забвение, и увидел будущее, в которое не верил… пока оно не наступило. Оно происходило… прямо сейчас. С Лейлой…
О, гляньте, Джон говорит с ним.
Прямо перед его глазами мелькали руки Джона, показывая комбинации, и Куин собирался ответить что-то о своем состоянии…
– Это реально? – пробормотал он.
Джон выглядел ошарашенно-озадаченным.
Должно быть реально, подумал Куин. Потому как Стражи Чести пришли к нему летом, а воздух, который он вдыхал, был холодным.
«Ты в порядке?» – одними губами спросил Джон, показывая при этом знаками.
Упершись рукой в занесенную снегом землю, Куин изо всех сил попытался встать. Он сдвинулся не более чем на дюйм, отвечая тем самым на вопрос… а потом вообще вырубился.
Глава 3
От звука, с которым кокаин втягивали носом с искривленной перегородкой, мужчина за дверью сжал руку на своем ноже.
Придурок. Ну и придурок.
Первое правило успешного дилера – не употреблять. Наркоманы, которые спонсировали твой бизнес, употребляли. Компаньоны, которыми ты должен управлять. Сучки, которых ты выгонял на улицы.
Управление – не употребляло. Никогда.
Логика была столь ясна, непреложна, ничем не отличалась от такой ситуации, как, например… если бы он отправился в казино площадью шесть тысяч квадратных футов, едой в ресторане, которой хватит на небольшую страну, с всевозможными золотыми листьями в декоре.. и потом удивлялся тому, что просадил все свои деньги. Если употребление наркотиков – такая обалденная мысль, то почему люди постоянно мрут от этого дерьма, разрушают свои жизни, попадают в тюрьмы?
Дебил.
Мужчина повернул ручку и надавил. Разумеется, дверь была открыта, и, когда он вошел в убогую комнатку, запах детской присыпки должен был обрушиться на него… но он был привычен к этой вони, исходящей от него самого.
Этот зажим для носа – единственное, что ему не нравилось в изменении. Все остальное… сила, долгая жизнь, свобода… ему по душе. Но черт, этот запах.
Сколько бы одеколона он ни использовал, он не мог от него отделаться.
И да, он скучал по способности заниматься сексом.
Не считая этого, Общество Лессенинг – ключ к господству.
Шмыганье носом прекратилось, и Старший Лессер поднял голову от журнала «Пипл», на котором выложил дорожку. Под остатком порошка, на камеру смотрел какой-то сексуальный до усрачки чувак с именем Ченнинг Татум[30].
– Хэй. Ты чего тут делаешь?
Пока те маленькие как бусинки, одурманенные глаза силились сфокусироваться, «Босс» выглядел так, будто отсосал пончику с пудрой.
– У меня есть кое-что для тебя.
– Еще? О, боже, как ты узнал? У меня осталось всего две унции, и я…
Коннорс, также известный как К-Райдер, двигался быстро, сделав три шага вперед, он, размахнувшись, выбросил руку и описал ножом жирный круг… который оканчивался сбоку от головы Старшего Лессера. Стальное лезвие вошло глубоко, прорезая мягкую кость виска, пронзая опухшее от наркоты серое вещество.
Старшего Лессера охватил припадок… может, от ранения… скорее всего, его надпочечники выпустили миллион кубиков Полного Охренения в кровяной поток, а это дерьмо плохо сочеталось с кокаином. Когда мелкий ублюдок свалился с кресла, в трясучке приземлившись на пол, нож, выйдя из височной стороны черепной коробки, остался в руке Коннорса, лезвие было покрыто черной кровью.
Коннорс встретил ошарашенный взгляд сейчас-уже-бывшего Главаря, и остался вполне доволен своим продвижением по службе. Омега лично пришел к нему и предложил работу, без сомнений осознав, что того недоростка-скейтера нельзя ставить во главе чего-то крупнее карточной игры. Да, конечно, парень сослужил службу, нарастив их ряды. Но количество – далеко не качество, и не надо быть в Армии, Флоте, Воздушных войсках или Морских котиках, чтобы понять, что Общество Лессенинг было переполнено преступившими закон малолетками с СДВГ[31].
Сложно обсуждать план действий с такими рядовыми… если только не обладаешь настоящими навыками управления.
Поэтому Омега привел в исполнение этот процесс.
– Ч-ч-ч-чт…
– Тебя уволили, говнюк.
Последняя часть принудительной отставки пришла со вторым ударом, сейчас он вбил лезвие в центр груди. С хлопком и дымовым шоу, политический строй был полностью сменен.
И во главе всего встал Коннорс.
Главенство заставило его улыбнуться на мгновение… пока его глаза не прошлись по комнате. По какой-то причине он вспомнил ту рекламу «Фибриз»[32], в которой они засрали какое-то помещение, разбрызгали этой дряни как ненормальные, а потом привели «настоящих людей, а не актеров», чтобы те ходили и нюхали.
Черт, не считая остатков продуктов… которые были вне картины, потому, что убийцам не нужно было питаться… все было на месте: плесень на потолке, дрянная мебель, протекающая раковина… и особенно, то дерьмо, что идет рука об руку вместе с наркозависимостью различных видов и форм – шприцы, ложки, даже лаборатория мета в виде двухлитровой бутылки спрайта.
Это – не средоточие власти. Скорее, наркопритон.
Коннорс подошел ближе и вытащил сотовый телефон мелкого говнюка. Экран был разбит, а с обратной стороны прилипла какая-то хрень. Мобильник не был защищен паролем, и когда Коннорс вошел в сообщения, всевозможные лизоблюды заполонили штуковину, своими бла-бла-бла, поздравляя с церемонией вступления, намеченной на эту ночь.
Но Старший Лессер не знал об этом. Его косяк.
Однако он не собирался мстить. Те бестолковые подхалимы просто пытались выжить, они готовы сосать чей угодно член, лишь бы остаться в живых: он вполне ожидал, что те же сообщения придут и к нему, и даже хотел этого. У лазутчиков было свое предназначение в масштабах вселенной.
И, блин, впереди много работы.
Что он вынес из своего слава-богу-короткого периода лизоблюдства – у Общества Лессенинг осталось немного имущества – в плане оружия, боеприпасов, собственности. Ни бабла, потому, что то, что приходило от мелкого грабежа уходило в ноздрю того мелкого говнюка, или же в его руку. Никакого общего перечня принятых, организации войск, боевой подготовки.
Нужно многое перестроить в скором времени…
Холодный ветерок залетел в комнату, и Коннорс обернулся. Омега появился из ниоткуда, белые одежды Зла ярко сияли, черная тень под ними казалась оптической иллюзией.
Отвращение, охватившее Коннорса – чувство, к которому он должен будет привыкнуть. Омега всегда наслаждался особенными отношениями со своим Старшим Лессером… может, поэтому ходили слухи, что на этой должности долго не задерживаются.
Опять же, смотря кого он выберет…
– Я позаботился о нем, – сказал Коннорс, кивая на выжженное пятно на полу.
– Я знаю, – ответил Омега, его голос пронесся по вонючему, холодному воздуху.
Снаружи, порыв ветра потоком снега ударил в окна, дыра в одной из рам пустила несколько снежинок, которые, мерцая, приземлились, на пол, температура была достаточно холодной, чтобы поддерживать их жизнь – спасибо присутствию хозяина.
– Сейчас он вернулся домой. – Омега ветром приблизился к нему, ни одного признака того, что у него двигались ноги. – И я очень доволен.
Коннорс приказал ногам стоять на месте. Бежать некуда, нигде не спастись… он просто должен пройти через то, что вскоре произойдет.
По крайней мере, он приготовился к этому.
– У меня есть для тебя несколько новобранцев.
Омега остановился.
– Воистину?
– Подношение, образно выражаясь. – Или, скорее, определенный конец этому дерьму: ему скоро нужно выдвигаться, и он предусмотрительно запланировал эти два события одно за другим. Омега, в конце концов, обожал свои игрушки, но любил Общество и его цель – уничтожение вампиров – сильнее.
– Ты бесконечно радуешь меня, – прошептал Омега, приблизившись. – Уверен, мы хорошо поладим… Мистер К.
Глава 4
Целую вечность Избранная Лейла пребывала в своем теле без каких-либо внешних угроз для его существования. Рожденная в Святилище Девы-Летописецы, взращенная возвышенным, сверхъестественным миролюбием, она не знала голода, болезней, никакой боли. Ни жара, ни холода, ни травм, ни сотрясений, ни напряжения. Ее плоть, как и все в священных землях матери расы, пребывала в неизменном состоянии. Эдакий идеальный образчик, функционировавший на высочайшем уровне…
– О, Боже, – она с усилием сглотнула и, вскочив с кровати, побежала в ванную.
Голые ступни заскользили на мраморе, когда она бросилась на колени, откинула крышку унитаза и склонилась лицом над отверстием в чаше.
– Просто… сделай это… – задыхалась она. Накатывающие волны тошноты заполнили ее тело, так, что даже пальцы ног сжимались, почти цепляясь за пол. – Пожалуйста… ради всего Святого…
Если бы она могла освободить желудок от остатков пищи, эта пытка отступила бы …
Лейла засунула средний и указательный пальцы в горло, надавила с такой силой, что начала давиться. Но не более того. Не было согласия с ее диафрагмой, высвобождения жирного, испорченного мяса в желудке… не то, чтобы она ела что-то такое… или что-то другое… в последние… сколько прошло времени? Дни.
Может, в этом и была проблема.
Обернув руку вокруг бедер, она приложила влажный лоб к твердому, прохладному краю унитаза, пытаясь делать мелкие вдохи… потому, что ощущение воздуха, поднимавшегося и опускавшегося по задней стенке горла делало бессильные рвотные позывы только хуже.
Всего несколько дней назад, во время жаждущего периода, ее тело взяло контроль на себя. Потребность лечь с мужчиной стала достаточно сильной, чтобы стереть все мысли и чувства. Однако это доминирование быстро ушло, и, подобно болям и ноющим ощущениям после беспрерывного соединения, ее кожа и кости уступили главенство мозгу.
Баланс снова смещался.
Отчаявшись, Лейла осторожно переместилась, прислонившись плечами к блаженно холодной мраморной стене.
Учитывая, насколько плохо она себя чувствовала, было одно возможное объяснение – она теряла ребенка. Она не видела, чтобы кто-нибудь в Святилище проходил через подобное… это недомогание – привычная вещь здесь, на земле?
Закрыв глаза, она пожалела, что не может ни с кем поговорить. Немногие ведали о ее положении… и какое-то время ей нужно держать все в тайне: большинство и вовсе не знало, что она прошла через жаждущий период, что ей услужили. Первой пришла жажда Осени, и в ответ Братство разбежалось, далеко и надолго, чтобы не рисковать и не подвергаться тем гормонам… по понятной причине, как она узнала на собственном опыте. Когда жильцы вернулся к своему привычному ритму жизни, в свои комнаты в особняке, ее период завершился, и остаточные гормоны в воздухе были отнесены на счет Осени.
Однако, ее уединенность в двух комнатах не продлится в случае беременности. Во-первых, о ее положении догадаются другие, особенно мужчины, которые были очень чувствительны к такого рода вещам.
И, во-вторых, спустя какое-то время, станет заметно.
Но, если ей так плохо, как же сможет выжить ребенок?
Когда смутное ощущение напряженности поселилось в нижней части ее живота, словно таз сдавили невидимым зажимом, Лейла попыталась сосредоточить мысли на чем-нибудь кроме физических ощущений.
На ум пришли глаза цвета ночного неба.
Пронзительные глаза, глаза, смотревшие на нее с лица окровавленного, деформированного… и красивого в своем уродстве.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| БЛАГОДАРНОСТИ 1 страница | | | БЛАГОДАРНОСТИ 3 страница |