История Церкви 58 страница

4. Интересующее нас развитие во Франции начинается с Филиппа IV и его легистов (§63) и по сути связано с концилиаризмом, который сослужил особую службу французской государственной церковности (и будет служить ей вплоть до XIXв.). Юридической основой стали Буржская п рагматическая санкция 1438г. (основание: декреты Базельского собора), а после ее (теоретического) упразднения — Конкордат 1516г.: практически неограниченное влияние короля на назначения в диоцезы и аббатства, господство над духовным судом.

5. В Англии царила английская национальная церковность, близкая французскому галликанизму, для которого послужила образцом.

6. а) В Германии аналогичное единое развитие оказалось невозможным вследствие многочисленности самостоятельных княжеств. Поэтому здесь ход событий определялся территориальной церковнос тью⁴⁶. То же самое можно сказать и о процессах в свободных имперских городах. В общем можно утверждать, что городские советы в период позднего средневековья постарались использовать все возможности, чтобы подчинить себе церковные учреждения в своих городах. Наиболее подходящий для этого повод представился в период величайшего ослабления папской власти— в период схизмы, во время и после реформаторских соборов. Этот повод был соответственно использован для того, чтобы удержать в стране церковные деньги, получить власть над церковными силами, свести на нет влияние иностранных церковных визитаторов и их судебные права.

б) Классическим примером может служить ход событий при герцоге фон Клеве. (Папа предоставил ему такие привилегии, что родилась выражающая общее мнение поговорка: «Герцог фон Клеве— папа в своей стране».)

В связи с этими фактами приобретает весьма значительную и чреватую последствиями силу поощрение внутренних церковных и религиозных сил, мотивированное прежде всего (хотя и не исключительно) политическими соображениями. Выдвигались требования участить паломничества и снабжать их всем необходимым. Разлагающее воздействие этого подхода обнаружилось полностью только в эпоху Реформации.

7. Теперь мы представляем себе, как формировались церковные, политические и духовные основы Нового времени: начиная с XIIIв. они были движущими силами времени. Результатом оказался многообразный комплекс течений. То был момент острых противостояний, которые постоянно и повсеместно вызывали трения и привели весь организм к чрезвычайной раздражимости и даже к болезненным воспалениям. Время давало много возможностей. Несмотря на частично осуществленное и с ликованием воспринятое возрождение, оно отнюдь не уверено в себе и не отличается спокойствием; оно почти зримо ожидает какого-то события, какого-то толчка, который должен направить его к исполнению. Говоря так, мы не прибегаем к запрещенному приему интерпретации post factum. Об этом свидетельству ют упомянутые события и события, о которых будет сказано ниже, высказанные публично мысли, планы, требования; государственные, эстетические, литературные, религиозные, церковные и научные явления. Эта идея четко формулировалась и до и после 1517г.

8. И начало процесса, и его завершение (непосредственно перед взрывом Реформации) отмечено появлением документа, и каждый из этих двух документов сформулирован в Ватикане как всеобъемлющая программа необходимой внутрицерков ной реформы. Эта программа, включающая соображения, требования и предложения, позже была осуществлена Тридентским собором как реформа Церкви.

Речь идет о предложениях кардинала Доменико Капраника (род. в Капранике под Палестриной, жил и работал преимущественно в Риме), 1450г., и предложениях Томазо Джустиниани и Винченцо Квирини, 1513г.

Многосторонне одаренный кардинал Капраника был человеком масштаба святого; он дважды был кандидатом в папы и умер незадолго до своих выборов папой на конклаве 1458г. Его смерть была одним из трагических моментов в истории папства, так же как смерть Адриана VI и Марцелла II в следующем столетии. Джустиниани пользовался всеобщим почитанием как «venerabilis». Он происходил из лучшего общества Венеции, являл собой наиболее привлекатель ную фигуру в кружке венецианских сторонников реформы, куда входили главным образом светские участники движения. Членом того же кружка был и Квирини, являвшийся посланником Республики Венеции, а также, например, великий Гаспарро Контарини. Джустиниани пользовался славой высокоученого гуманиста, отшельника из Камальдоли; позже именно он и реформировал эту конгрегацию. Его гуманистиче ски-мистическо е благочестие до самой его кончины сохраняло полную естественность, так что его тоже можно считать человеком, достойным причисления к лику святых. Его друг Квирини последовал за ним в Камальдоли. Программа реформирования, которую два отшельника вручили папе Льву X для V Латеранского собора, была «самой масштабной и одновременно самой радикальной программой эры соборов» (Jedin). В этой программе, как и в программе кардинала Капраники, мы встречаем высокорелигиозное и озабоченное попечением о душах понимание задач реформирования⁴⁷. Но суть предложений далеко выходила за рамки простого устранения внешних недостатков в делах курии (фискальной раздачи должностей и расточительства), которые угрожали религиозному здоровью Церкви. В них содержалось требование ответственности папы как пастыря заблудших душ.

Правда, этим двум проектам в начале и в конце описываемого развития не суждено было иметь успех, как и всем другим проектам, представленным в тот период. Но в середине XVв. успех еще никоим образом не исключался. Увы, проснувшиеся гигантские силы получили ложное направление; барометр времени, если рассматривать его показания с точки зрения церковной, религиозной и, наконец, духовной, указывал не на созидание, а на бурю. И буря разразилась; это была Реформация Лютера.

Третья эпоха

НОВОЕ ВРЕМЯ

Второй этап

Эпоха раскола веры

Реформация, католическая реформа, Контрреформация

Обзор

1. Из тех властителей, которые находились в тот период в крупных конфликтах друг с другом, менялись только папы. Зато трое великих политических противников— Карл V, Франциск I и Генрих VIII— с самого начала этих конфликтов уже занимали троны и сошли с политической арены почти одновременно, примерно в середине века. К тому времени политико-церковные битвы пусть не навсегда, но все же закончились Аугсбургским соглашением конфессий 1555г. Таким образом, естественной границей нашего периода является середина столетия. Из реформаторов уже в 1531г. уходит Цвингли, Лютер умирает в 1546г., а более молодой Кальвин только в 1564г.

2. Папы: Юлий II (Ровере; 1503—1513); не отличался личным благочестием, не проявлял серьезного интереса к внутрицерковной реформе; создает Церковное государство Нового времени, планирует перестройку церкви св. Петра. — Лев X (Медичи; 1513_1521; §76, 79). Начало Реформации (§79 сл.). — Адриан VI (1522_1523; § 87, I).— Климент VII (Медичи; 1523_1534), борьба с императором, бракоразводное дело Генриха VIII (§83, II).— Павел III (Фарнезе; 1534_1549, Тридентский собор §89).— Юлий III (дель Монте; 1550_1555), второй период заседаний Тридентского собора, издание важных декретов о реформировании Церкви (§87, 89).

3. В связи со смертью Максимилиана (январь 1519 г.) возникла необходимость выборов императора. Главными кандидатами были Карл Габсбург (король Испании, внук Максимилиана) и Франциск I, король Франции. Папа Лев X выступал против кандидатуры Габсбурга и пытался найти политическую поддержку у Фридриха Мудрого, сюзерена Лютера. Избран был Карл V (1519_1556); капитуляция, ставшая ценой избрания, еще больше ослабляет императорские права в течение всего столь важного для Германии периода Реформации.

4. Во Франции не слишком удачливому Людовику XII наследует его племянник Франциск I (1515_1547), блестящий государь Ренессанса. Конкордат 1516г. (§75, II). Его внешняя политика определялась борьбой против императора; он вступает в союз с турками, преследует в своей стране протестантов, одновременно поддерживая немецких евангелических фюрстов.

5. В Англии Генрих VIII (1509_1547) настолько укрепляет королевскую власть, что выходит из подчинения папе, когда тот отказывает ему в разводе с первой женой, Екатериной Арагонской (теткой Карла V). На первых порах в Англии ничего не изменилось в учении Церкви. В Шотландии (главным образом, только с 1555г.) Джоном Ноксом († 1572г.) была введена Реформация кальвинистского толка.

6. Испания, самое важное владение Карла Габсбурга, благодаря своим американским колониям приобретает огромное богатство и значение.— Начиная с XVIв. в Новом Свете, т.е. в испано-португальских колониях, учреждаются епископства; миссионерскую работу среди индейцев начинает вести орден доминиканцев (§94). В защиту эксплуатируемых индейцев энергичнее всех выступает принадлежащий этому ордену Бартоломей Лас Касас (в колониях 1502_1547). Чтобы облегчить труд индейцев, в Америку часто на недостойных условиях ввозятся рабы-негры. Завоевание повсеместно отягощено вопиющей слабостью христианства.

7. О Швейцарии см. §83: Цвингли и Кальвин.

Первая глава

Протестантская Реформация

§79. Причины Реформации

I. Предварительные замечания

1. Реформация— это величайшая катастрофа, которая постигла Церковь за всю ее историю вплоть до наших дней. Ни ереси периода раннего христианства, ни средневековые секты, ни даже отделение восточной Церкви от Рима не идут ни в какое сравнение с Реформацией по своему воздействию на само существование Церкви и веры. Ибо несмотря на глубокое и далеко зашедшее нездоровое противосто яние греческого православия и латинской Церкви, они представляют один и тот же тип сакраментальной, иерархически организованной церковности. Только Реформация создала такую организацию христианства, которая по существу отклонилась от католической и оказалась достаточной сильной, чтобы существовать столетия; только вследствие Реформации было разорвано единство христиан в вере. И разрушение этого единства (само по себе и в его последствиях) есть величайшее зло, причиненное учреждению единого Господа. Оно явно противоречит четко выраженной воле Господней («да будут все едино» Ин 17, 21 слл.). Кроме того, Реформация благодаря своему мировому влиянию стала сердцевиной новейшей истории западного мира, более того, она прямо или косвенно воздействовала на весь современный мир, включая католическую Церковь. И воздействие это было многосторонним и глубоким. Его значение обнаружилось только в наши дни, когда возродившееся экуменическое мышление охватило всю Церковь. И только теперь становится ясным, что Реформация возникла внутри Церкви, что ее идеи были первоначально направлены на позитивное преобразование Церкви из ее собственной сердцевины.

2. Чрезвычайная важность этих соображений вызывает необходимость подробного изучения Реформации как процесса, протекающего в основном вне Церкви, хотя ее решающие события приходятся на сравнительно короткий отрезок времени (1517_1555).

Речь идет не о том, чтобы констатировать необозримое многообра зие фактов и частных концепций. Главная наша задача— постичь внутренний смысл как самого исторического процесса Реформации, так и его влияния на историю вплоть до наших дней.

3. Ибо самое главное заключается в том, что Реформация до сего дня является не только историческим движением, не только чем-то когда-то имевшим место. Ее последствия оказывают непосредствен ное влияние на важнейшие события современной государственной, церковной, экономической и частной жизни. Реформация XVIв. — все еще живая современность. И хотя поверхностное мышление, не способное проникнуть в глубину истории, это отрицает, роковой факт продолжает оставаться фактом.

II. К вопросу о причинах Реформации

1. Если мы хотим правильно сформулировать вопрос о причинах Реформации, необходимо хоть в какой-то степени составить представление о сущности исторического процесса, представить себе непрерывно текущую жизнь в ее многообразных расслоениях, течениях и встречных потоках, тысячекратных взаимодействиях различнейших побуждений; жизнь есть нечто цельное, многократно реализуемое в бессознательном, управляемое таинственной целенаправленностью, загадки которой никогда не будут полностью разгаданы. История в истинном смысле есть жизнь, а жизнь всегда тайна. Никогда сумма ее составляющих— даже если бы мы и могли познать эти составляю щие— не составит целого. Реконструкциям и толкованиям историка положены строгие пределы.

2. Касательно Реформации необходимо с самого начала отдавать себе отчет, что она отнюдь не является простым, понятным, одномерным процессом. Она представляет собой чрезвычайно сложное движение— и сама по себе, и ее старый многослойный фундамент, возводимый в течение нескольких столетий. И именно этот ее фундамент— самое главное в ней. Если мы ясно представим себе грандиозное церковно-политическое противоборство между папством и императорской властью, между абстрактно-логическими и схоластическими (например, юридически ми) формулами и пророчески-религиозными провозвестиями Библии, свидетелем которого было средневековье, тогда мы поймем, что Реформация вовсе не была случайностью, что она не была ни «искусственной», ни спровоцированной откуда-то извне.

Реформация является в такой же степени социальным событием, как и творением отдельных выдающихся личностей. Как социальный феномен она является движением столько же духовно-историческим, сколь и решительно политичес ким и экономическим, но в то же время, при всем своем многообразии, подчиняется законам более или менее всеобъемлющих церковных объединений.

Как феномен истории духа она должна рассматриваться в религиозном и богословском аспекте, со всем чрезвычайным многообразием ее далеко идущих вопросов, связанных с религией, христианством, папством вообще и особенно в их средневековом облике; но в ее распространении существенную роль сыграло индивидуалистически-философское движение гуманизма; в ней отразились многообразные нестроения и требования позднего средневековья во всех областях человеческой деятельности. Она была не только церковным, религиозным и отнюдь не исключительно богословским или историко-богословским процессом, но всеобъемлющим политическим конфликтом. При всем том Реформация является продуктом творческих индивидуальностей, таких как Лютер и Кальвин, которые усложнили и усилили ее воздействие теми противоречиями, которые были свойственны этим личностям.

Все это делает Реформацию прямо-таки отражением бурного конца XVв.— периода острейших противоречий во всех областях жизни. Аназванные выше личности придают неисчерпаемое многообразие и новизну бурному процессу преобразований, и все это происходит таким таинственным образом, что снова и снова заставляет нас мучительно ощущать невозможность полного объяснения великих исторических изменений.

Все главные и второстепенные причины столь сложного и столь значительного процесса, их взаимодействие и взаимовлияние, вряд ли смогут быть истолкованы когда-либо с исчерпывающий полнотой. С самого начала следует иметь в виду, что рассуждая в пределах ограниченного числа ключевых тем, мы всего лишь намечаем грубую схему ответа на вопрос о причинах Реформации, отнюдь не претендуя на действительное и окончательное решение проблемы.

3. В связи с этим необходимо в качестве предпосылки и введения в проблематику рассмотреть понятие «причины». Но в этом случае искать ответа на вопрос следует почти во всех событиях, которыми характеризуется конец высокого средневековья и последующий период. Параграфы 59_73 могли бы иметь в определенном смысле общий заголовок: «О причинах Реформации» или «Как дело дошло до Реформации». Реформация была подготовлена и вызвана нарушением основных принципов и основных норм поведения, которые имели место в средневековье.

К началу XVIв. размывание принципов и норм, иными словами, новое положение вещей характеризовалось рассмотренными в §§ 73_78 факторами в самой Церкви (папство, епископаты, клир, народ), а также факторами, действовавши ми наряду с ней и против нее (гуманизм, «социализм», апокалиптика, спиритуализм, местная церковность). Общим результатом было ослабление стабильности церковно-религиозного достояния, опасное недовольство господствующими в Церкви порядками, ощущение жизненной необходимости срочно реформировать высшие институты церковной власти.

4. Реформация есть борьба за истинную форму христианства. Эта борьба не была делом само собой разумеющимся; еще менее разумелось само собой, что исход этой борьбы будет решаться большей частью западных христиан в антикатолическом или антипапском смысле. Вопрос в том, как вообще оказалась возможной Реформация? Чтобы ответить на него, чтобы объективно оценить ее роль, необходимо понять, как она возникла, в чем ее суть, как она развивалась и воздействовала на мир.

Основной предпосылкой возможности возникновения Реформации были два обстоятельства:

а) Относительно существовавшей и господствовавшей католической Церкви возникло сомнение, является ли она подлинной Церковью Иисуса Христа. Сомнение это развивалось постепенно и было вызвано различными причинами. Еще не будучи сформулировано, оно уже невысказанно таилось во внутренней тенденции решающих идей и деяний, пока вдруг не проявлялось (подчас поразительно рано) в различнейших формах упрека, угрозы, претензии или в богословском тезисе, иногда открыто, иногда намеком. От пробуждения личной набожности в XIIв., о чем шла речь в § 50 и следующих, и той критики, которой монашеское богословие подвергло концепцию папского церковного управления (Бернард Клервоский!), когда эта концепция начала обретать политические очертания, через разрушительную борьбу с просветительскими устремлениями Фридриха II путь ведет к разлагающим антипапским выступлениям позднего средневековья (Филипп IV; Оккам; концилиаризм, ранее «галликанизм»; особенно разрушительная западная схизма; вальденсы, катары, Уиклиф, Гус; все это проявления потребности Церкви в реформировании).

б) Вопрос о необходимости внутрицерковного реформирования проникает в умы довольно медленно, но еще медленнее Запад осознает наличие проблемы. Зато в философской, в религиозной, в политической и экономической жизни связи с Церковью ослабляются, становятся все менее абсолютными: исчезает ощущение невозможности посягательства на церковное начало, долгое время определявшее, в основном, западное сознание, на первый план выступает мысль о возможности радикального преобразования.

К началу Нового времени мысль об уязвимости католического начала представляла опасность в двух формах: в агрессивной еретической или еретикообраз ной форме гуситства, апокалиптики, спиритуализма; в форме более или менее скрытого внутреннего разложения, проявлявшегося в виде определенного индифферентизма ренессансной культуры, в спиритуалистической подкладке гуманистического образования и отрыве его от церковной действительности веры, а также очень сильно— в богословской неясности (номиналистический оккамизм; гуманистический спиритуализм; расхождение между религиозной идеей и светским образом жизни прелатов; напряженные отношения внутри Церкви между сторонниками куриализма, даже гиперкуриализма, с одной стороны, и сторонниками концилиаризма, с другой).

5. Несмотря на все вышесказанное, в начале XVIв. папская Церковь все еще была безусловно ведущей силой в мире. Само собой разумелось, что именно она была защитницей и руководительницей всей общественной и частной жизни того времени. Да и государственная жизнь казалась мыслимой только на основе церковных догм и церковного порядка. Поразительно глубоко проникшее и широко распространившееся разложение, о котором говорилось выше, во многом было еще латентным. Многие верующие приблизились вплотную к той точке, где малейшее движение в прежнем направлении должно было разлучить их с Церковью, но они даже не подозревали об этом. Между тем, как раз это внутреннее «разложение» и не осознанное столь многими отчуждение от обязательных требований Церкви, сделало атаку, последовавшую со стороны Лютера, таким тяжелым ударом.

6. Все сказанное выше нуждается в дальнейшей аргументации и касается только предпосылок Реформации. Кроме того, имеется комплекс причин, который в методических интересах следует строго отграничить от этих предпосылок. Речь идет о причинах в смысле прямого призыва, прямого действия. Речь идет о реформаторах, прежде всего о Мартине Лютере (§82), Жане Кальвине и Ульрихе Цвингли (§83). И здесь необходимо сразу же, пусть в общих чертах, указать на решающее обстоятельство: Лютер не был (или был в весьма небольшой степени) продуктом того слоя, который характеризовался внутренним религиозным разложением церковности; его выступление явилось прежде всего результатом тогдашнего плачевного состояния богословия. Его отношение к религии было серьезным. Но именно потому, что его возраставшее сомнение в папской Церкви совпало с сомнением окружения, нанесенный им удар обрел столь неслыханную силу.

7. а) Действительно, отдельная личность весьма редко имеет такое большое значение для масштабного, радикально преобразующего жизнь исторического процесса— для великой революции— какое имела личность Лютера для Реформации. При этом известно, что Лютер не выдвинул, в сущности, ни одной идеи, которую не высказали бы прежде него другие богословы, критики и проповедники. Именно поэтому даже протестанты (например, Галлер) очень низко оценивали творческое участие Лютера в Реформации; Галлер ставил ему в заслугу только то, что он бросил искру в гору пороха, т.е. сыграл роль организатора, выполнил функцию случайного повода.

Но такая оценка роли Лютера неверна. Лютер в прямом смысле слова сыграл решающую роль в Реформации. Он сообщил ей свою силу, а эта сила, эта энергия ни в коем случае не может быть выведена из традиционного наследия Церкви. Значит, истолкование Реформации следует начинать с истолкования личности Лютера. Главный вопрос ставится так: каким образом Лютер стал реформатором? Отсюда следует первая и в высшей степени важная задача: понять исторические и психологические условия, сформировавшие Лютера. От этого в большой степени будет зависеть понимание и затем оценка реформатора и его деяния.

б) Решить поставленную таким образом задачу необычайно трудно, не говоря уж о тех душевных терзаниях, которые вызывает сам материал и его особая специфика. Для протестантов эта задача весьма трудна потому, что они видят в Лютере героя и постоянно склонны преувеличивать его значение в истории; во всяком случае они не слишком расположены выслушивать и воспринимать критику в его адрес. То, что они теоретически готовы признать и другую точку зрения и подвергнуть Лютера самой строгой критике, мало что изменяет в этом сентиментальном подходе, который к тому же в наши дни отличается еще большей некритичностью, чем в XIXв. Для нас же, католиков, Лютер является разрушите лем единства Церкви и осужденным еретиком. Но именно поэтому при изучении Реформации нам необходимо уяснить собственную принципиальную позицию.

8. Определить причины значит объяснить, как случилось, что дело смогло дойти до Реформации? Была ли она исторически неизбежной? Как она возникла? Но ответы на эти вопросы не являются богословским оправданием Реформации (§81). Хотя причины Реформации, как мы видели, весьма глубоки и многообразны, среди выдвинутых реформаторских требований в столь значительном объеме фигурируют центрально-христианские, католические проблемы, что мы еще раз должны всячески постараться не позабыть одни в ущерб другим, принять всерьез и те, и другие. Хорошим подспорьем в выработке позиции для истинного католика может служить напоминание о том, что, говоря исторически, внутрицерковная католическая реформа XVIв. не произошла бы, если бы не существовало той опасности, которую Церковь испытала со стороны протестантской Реформации. Это утверждение, однако же, нуждается в определенном ограничении (§86слл.); оно настолько серьезно аргументировано и имеет столь важное значение, что должно исключать всякую попытку изучать всю историю Реформации иначе как Суд Божий.

Далее, существенным ориентиром для выработки позиции послужит нам религиозное содержание Реформации. Мы увидим. что фигуры, выступавшие против Церкви, отнюдь не высказывали одни только еретические мысли.

§80. Основные принципы понимания истории Реформации

1. Бог есть вершитель истории. Евангелие учит (Лк 12, 6 слл.), что ничто не происходит без воли Отца нашего Небесного. Следовательно, никто не имеет меньше поводов не принимать всерьез какой-либо факт, где бы он ни имел место, чем христианин. А если он пытается это делать, тогда возникает подозрение, что его доверие к Отцу нашему Небесному не является истинной верой. Истина сама в себе несет свое оправдание. Поэтому история Церкви не нуждается ни в каком приукрашивании; истина защитит Церковь. Тем более, что христианская действительность в принципе требует покаяния, т.е. признания собственной тяжкой вины. И вряд ли существует более важный повод вспоминать об этом, чем изучение истории Реформации.

Лютер— еретик, осужденный Церковью, в его учении имеются и формальные признаки ереси; Лютер нанес Церкви более глубокие раны, чем любой другой ее противник. Так оно есть и так останется. Но осуждение не исчерпывает вопроса, потому что оно не полно. Куда важнее наряду с грубо сформулированной догматической оценкой и тем истолкованием с точки зрения истории духа и религии, которое будет дано ниже, освободить путь для исторического понимания Реформации и ее вождей и, разумеется, их религиозно-христианских и догматических ценностей. Вот почему следует сразу начать с крупной темы «Лютер как католик». Как доказывает огромная масса путаных и противоречивых протестантских толкований Лютера, не так легко с достоверностью установить, чему в сущности Лютер учил и что имел в виду. Поэтому перед нами все с большей остротой встает вопрос: что же было в Лютере, этом реформаторе, собственно реформаторского? Ибо Лютер-реформатор был далеко не только еретик.

2. Мы располагаем огромным количеством источников о Лютере и Реформации. Они сообщают нам почти все обо всех процессах вплоть до незначительных подробностей. Но несмотря на эту полноту и несмотря на все усилия, затраченные на изучение источников в течение 400 лет, сегодня мы, католики и протестанты, все еще резко расходимся и противостоим друг другу в оценках событий. Следовательно, глубинной причиной противостояния не может быть недостаточ ность сведений или знаний. Действительно, причина заключается во вненаучной приверженности вере— или же конфессионалистскому предрассудку. Эта причина заключается в натяжках, непоследовательности и неясностях мышления самого Лютера, а главное— в его манере выражать богословские мысли.

С другой стороны, за последние 30-40 лет наметилось лучшее взаимопонимание между этими двумя христианскими конфессиями в исследованиях по истории Реформации и, более того, в религиозном мышлении вообще. Было признано, что противоречивое суждение весьма часто приводит к поистине нелепым недоразумениям (особенно в вопросе об оправдании §84). Что можно противопоставить излишне поверхностному суждению? Разве что напоминание о «недоразумениях» в великих мировых и церковно-исторических контровер зах, которые служили основными элементами конфликтов. Снова и снова неправильное понимание своих собственных глубинных побуждений, как и побуждений противника, играет центральную роль в великих духовных конфликтах. Постижение этого есть самая важная сторона понимания истории. Прочие неясности оказываются на поверку временными и преходящими продуктами давно прошедших и преодоленных ситуаций. В конечном счете оказалось, что несмотря на все различия, несмотря даже на существенные противоречия, обе конфессии имеют намного больше общего, чем принято было считать. А ведь в данном случае особенно много зависит от адекватной формулировки того, что имеет в виду та и другая сторона.

Спокойное рассмотрение Реформации может только приветствовать это сближение позиций и пытаться способствовать ему.

3. Как во всех исторических вопросах, которые волнуют нас до глубины души, и здесь в конечном счете все требования сводятся к вопросу о долге, иными словами к готовности принять абсолютную достоверность. Выполнение этих требований в свою очередь зависит от ответа на вопрос: какую я должен занять позицию, чтобы как можно более честно выполнить этот долг и исключить ошибочные источники— как те, где неверно описываются события, так и те, где эти события подвергаются ложной оценке?— В истории Реформации трудности, стоящие перед исследователем, так велики, а интересы его столь возвышенны, что вопрос этот следует рассмотреть более подробно. Здесь искомая позиция должна определять ся чувством религиозного трепета перед фактами, перед истиной и перед нравственной убежденностью тех, кто ее представляет.

А. 1. Все ложные источники исторического рассмотрения, если они не основываются на недостаточности материала, имеют в своей основе эгоизм и самонадеянность, некое не относящееся к делу «намерение», в котором авторы не всегда отдают себе отчет.

2. Правда и то, что для исторического исследования справедлива высшая истина: вопросы, заданные без интереса, никогда не дадут возможности проникнуть в суть вещей. Более того, лишь предельная заинтересованность, любовь к предмету исследования может полностью раскрыть его своеобразие (Августин); в наши дни только самые консервативные недоучки восторгаются псевдолиберальным тезисом об абсолютной непредвзятости.— С другой стороны, верно и то, что любовь, как и всякая добродетель, должна быть разумной. Иными словами, она должна обладать трезвым пониманием действительного положения вещей; в противном случае, она увидит не реальность, а плод своего воображения. Даже самая благородная любовь может сделать человека слепым. Такое часто бывало.

Дата добавления: 2015-11-03