10 страница. — Теперь не угрожает, — возразил Роджер

— Теперь не угрожает, — возразил Роджер. — Этот негодяй сбежал ночью, как трусливый пес. Полагаю, он смылся вместе со своим дружком Нэйлом Дэвисом.

«Скотт смылся? Никогда! Что кроется за всем этим кошмаром?» — напряженно думала Холли.

Гости собрались перед лестницей, ожидая, когда Клаудия бросит им свой букет. Роджер отошел за напитком для Холли, который, по его расчетам, должен был привести ее в определенное состояние, потом, протянув бокал девушке, наблюдал, как она пьет его снадобье. Роджер не ожидал, что все пройдет так легко.

Клаудия поднялась на несколько ступенек и, не оборачиваясь, бросила букет туда, где стояла ее дочь. Однако та даже не протянула к нему руку, и букет упал к ее ногам. Роджер нагнулся и, подняв цветы, подал их Холли.

— Значит, — ласково заметил он, — теперь замуж выйдете вы. Интересно, кто же станет этим счастливчиком.

Холли стиснула букет. Замуж? Нет! Тот, кого она любит, видимо, уехал, даже не подумав о ней.

Глава 21

Холли с трудом продержалась до конца праздника. Напиток, который она выпила, одурманил девушку: голова кружилась, ее клонило в сон, и она едва стояла на ногах. После отъезда Джарвиса и Клаудии ей пришлось заниматься гостями, поэтому Холли не могла уединиться.

Собравшись с мыслями, Холли попросила приготовить ей крепкий кофе и, выпив несколько чашечек, почувствовала себя лучше.

Никогда еще время не тянулось так долго. Черт бы побрал Скотта Колтера! Девушка укоряла себя за то, что так много думает о нем, и невыносимо страдала.

Куда бы она ни направлялась, за ней повсюду следовал Роджер, но она неизменно отказывалась от предлагаемого шампанского. Холли мечтала остаться одна и подумать о Скотте. Он исчез, считая, что Холли злится на него!

Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

В конце вечера Роджер снова предложил ей бокал пенящегося шампанского:

— У вас такой усталый вид! Выпейте это и идите отдыхать в свою комнату. Гости знают, что произошло с вами за последние дни, и извинят вас. — Роджер протянул ей бокал, и Холли осушила его. Он прав. У нее нет сил даже улыбаться.

— Спасибо, — сказала Холли. — Я действительно пойду спать.

Глядя ей вслед, Роджер подумал, что главное впереди. Это лишь начало.

Едва гости разошлись, Роджер отпустил слуг, сказав, что уборку можно сделать завтра, и дал им ящик шампанского. Вскоре они напьются и уснут мертвым сном.

Наконец-то дом опустел. Роджер погасил все лампы и свечи, пошел к себе в комнату, надел пижаму, а сверху накинул халат. Затем он открыл бутылку шампанского и всыпал в нее остатки того самого порошка, который уже добавлял в бокал Холли. Посмотрев в зеркало, он улыбнулся. В доме, кроме него и девушки, никого нет. Так что эта ночь принадлежит ему.

Войдя в спальню Холли, Роджер взглянул на кровать и удовлетворенно улыбнулся, ибо девушка крепко спала. Он перенес ее в свою спальню, опустил на кровать и, проклиная застежки и пуговки, начал снимать с нее одежду. Чем дальше продвигался Роджер, тем учащеннее становилось его дыхание. Он замедлил темп, желая прочувствовать каждое мгновение этой сладостной процедуры. Когда его взору открылась ее грудь, он поцеловал соски и ощутил сильное желание, однако удержался от соблазна раздвинуть ей бедра и войти в нее, довольствуясь пока прикосновениями.

Холли слабо застонала, и Роджер, взяв бутылку шампанского, протянул ее к губам девушки. Она закашлялась, завертела головой, и вино пролилось ей на грудь.

Поняв, что Холли не проснулась, он улыбнулся. Конечно, было бы приятнее, если бы она откликнулась на его ласки, но всему свое время. Когда-нибудь произойдет и это. А сейчас страстное желание возобладало в нем над всеми чувствами. Роджер не мог дольше терпеть.

Сняв последнее, что на ней оставалось, он впился глазами в нагое тело. Внезапно его окликнули со двора. С досады Роджер выругался и, быстро поднявшись, подошел к окну.

— Что, черт возьми, тебе нужно?

Барни удивленно посмотрел на Роджера.

— Хочу поговорить с тобой. Ты же сказал, что в случае необходимости я могу обратиться к тебе в любое время суток. Зачем мне всю ночь торчать под окном?

— Придурок, я не один, понял? Любое дело подождет до утра.

— Я не собираюсь ждать до утра. Пора действовать. Заняться любовью ты и потом успеешь, — дерзко возразил Барни. — Спускайся сейчас же, или я сам к тебе поднимусь.

— Сукин сын! — Роджер пришел в ярость. — Сейчас спущусь.

Распахнув дверь, он увидел, что Барни, прислонившись к стене, с вызовом уставился на него.

— Ну? Что же случилось?

— Сегодня мы все обсудили. Твой приказ брать золото по частям нам не нравится. Эта девчонка не сможет увидеть нас. Мы хотим взять все золото немедленно и убраться подальше отсюда. Все устали от этой сволочной жизни.

Роджера взбесили его слова.

— Идиоты! Вы же прекрасно знали, что я не стану платить всем сразу. Я велел тебе присматривать за теми, кто представляет реальную угрозу. С ними надо рассчитаться, чтобы они убрались первыми. Иначе в округе появятся богатые дураки и начнут сорить деньгами, чем привлекут к себе внимание властей. Я давно предупреждал тебя об этом.

На Барни Филлипса его слова не произвели никакого впечатления. Он все так же смотрел на Роджера.

— Ты не понял. Все наши люди, да и я сам, устали ждать. Что нам мешает? Мы сожгли ее дом. Я перерезал глотку тому парню, и за нами уже никто не следит. Колтер сбежал. У твоего отца медовый месяц. Его любопытный ниггер мертв. — Он выдержал паузу. — Мы больше не станем ждать. Если хочешь участвовать в раскопках, поторапливайся.

— Проклятие, Филлипс! Ты зашел слишком далеко! — Роджер жалел, что вышел в халате, а не в сюртуке в кармане которого всегда лежал пистолет. С ним он чувствовал бы себя спокойнее. Теперь ему остается лишь угрожать. — Сегодня раскопок не будет. Таков мой приказ, и надеюсь, ты проследишь за его выполнением.

Барни засмеялся:

— Извини, босс, но я на их стороне. Впрочем, не волнуйся, что тебя обманут. Никто не возьмет больше, чем договорились. А ты просто скажи, где оставить твою долю. Можешь на нас положиться.

Роджер знал, что, взяв золото, эти люди не уйдут, ибо у них нет судна. К тому же они боятся его, не сомневаясь, что он найдет любого из них.

Роджер прижал Барни к стене и рассмеялся.

— Черт подери, оставь мою долю там, где она лежит. Если вы не способны обуздать жадность, пусть так и будет. Я обойдусь без вас, но до завтрашней ночи ничего не произойдет, понял? У меня другие планы. Завтра. Потерпите всего один день. — Роджер отпустил его, предпочитая не применять силу. Для этого он всегда находил тех, кто соглашался выполнить за него грязную работу. Барни Филипс свалил бы его одним ударом, и оба знали это. Поразмыслив, Барни решил, что одна ночь ничего не изменит.

— Ладно. Скажу им, чтобы немного поостыли.

Роджер кивнул:

— Хорошо. Вы увидите, что я прав. Надо соблюдать осторожность. Завтра встретимся и назначим время, когда лучше приступить к делу.

Вернувшись в дом, Роджер встревожился, ибо в какой-то момент почувствовал зависимость от Барни. Враждебность, с которой они расстались, тоже беспокоила его. Выбежав во двор, он окликнул Филлипса.

Барни остановился, поджидая его.

— Я должен кое-что сказать тебе, — начал Роджер. — Мне нужен надежный парень, который станет моей правой рукой, телохранителем. Полагаю, ты вполне подходишь для этого. Ты мог бы не возвращаться туда, откуда пришел. Деньгами я тебя не обижу. Подумаешь над моим предложением?

Барни вспомнил о своей тощей, ворчливой жене, оставшейся в Пенсильвании, и ощутил вину перед сыном и дочерью. Впрочем, какого черта? Ему повезло, что он выжил в этой проклятой войне. Да, он заслужил хорошую жизнь! Барни пожал протянутую Роджером руку.

— Ты не ошибся в выборе. Я не разочарую тебя.

— Ну вот и хорошо. — Роджер едва сдержал улыбку. Теперь проще простого управлять этим идиотом. — Никому не говори, иначе они обозлятся. Как только золото поделят, приходи сюда.

Холли крепко спала. Роджера больше привлекали пышные формы, однако у нее были чудесные груди, нежные и упругие, тонкая талия и длинные стройные ноги. Да, эта девушка на редкость хороша. Каждый мужчина мечтает о такой прелестной жене. Скоро он сломит ее упрямство, заставит угождать ему. Вот тогда она полюбит его.

Роджер скинул халат и лег рядом с Холли, наслаждаясь ее теплом и сладким запахом. Охваченный желанием, он не заметил, как девушка открыла глаза.

При виде Роджера Бонхэма, дрожащего от вожделения, она пришла в ужас и громко закричала.

— Нет, нет, дорогая! — Он помешал ей подняться. — Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Ты же сама это знаешь. Не сопротивляйся.

От страха Холли пришла в себя, несмотря на снотворное, вцепилась ногтями в его щеки и крикнула:

— Убирайся к черту! Ты что, обезумел? Оставь меня в покое!

Роджер закрыл ей рот ладонью.

— Дорогая, тебе будет хорошо со мной. Ты сама пришла ко мне, желая заняться со мной любовью. Не обижай меня, Холли. Ты же сама этого хотела.

Он лжет! Никогда она не пришла бы к нему, никогда! Холли хотела оттолкнуть его, спросить, почему она лежит нагая, но Роджер закрыл ей рот поцелуем, а потом снова зажал его ладонью.

— Ты приятно удивила меня, Холли. Все это время я боялся, что мои чувства к тебе безответны. Теперь я знаю, что это не так. — Он поцеловал ее в лоб. — Мы немедленно поженимся. Я хотел, как положено, ухаживать за тобой и лишь после свадьбы узнать радость близости, но зачем нам придерживаться правил?

Он убрал руку, и Холли тут же приподнялась:

— Убирайся к черту! Я никогда не выйду за тебя замуж, Роджер Бонхэм! До этого момента ты мне просто не нравился, а теперь я тебя ненавижу!

Она попыталась выскочить из кровати, но он вцепился в нее.

— Холли, выслушай меня. Ты расстроена, ибо опасаешься, что, лишив тебя невинности, я изменю отношение к тебе. Не смущайся, что пришла ко мне, я и до этого хотел на тебе жениться. Я человек чести и пошел на это только потому, что люблю тебя.

Роджер попытался поцеловать ее, но она увернулась. Вдруг он отпустил Холли, встал и накинул халат.

— Убирайся. Ты растоптала мое уважение к тебе. Я думал, ты любишь меня, а не отдашься мне как... как обычная, шлюха. — Его взгляд выражал отвращение и боль. — Даже не верится! Я был такого высокого мнения о тебе, а что ты сделала со мной?

Ее охватила растерянность. Боже праведный, он лжет!

— Я не... не понимаю, Роджер. Ты обманываешь меня.

— Я?! — Казалось, эти слова укололи его. — О, дорогая, я никогда не причинил бы тебе боль. Если бы я догадался, что ты пьяна, то ни за что не притронулся бы к тебе!

Не успела Холли ответить, как послышался мужской голос:

— Куда ж все подевались?

В ту же секунду дверь распахнулась, в комнату вошел Джарвис и, увидев их, побледнел.

Глава 22

Джарвис стоял как Громом пораженный. Его сын с приемной дочерью! Закрыв лицо руками, он отвернулся:

— Оденьтесь. Мне надо поговорить с вами. Клаудия заболела.

— Что с ней? Где она? — воскликнула Холли.

— В Виксбурге. В госпитале. Едва мы отправились в плавание, она почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Корабль вернулся в Виксбург. — Его плечи дрогнули. — О, Холли, как ты могла?

— Отвезите меня туда поскорее. Я сейчас оденусь. — Завернувшись в простыню, Холли выбежала из комнаты.

Джарвис, ошарашенный увиденным, в ужасе смотрел на сына.

— Как ты посмел? Черт подери, Роджер, неужели тебе мало проституток? Зачем совращать невинную девушку?

Роджер начал одеваться.

— Не волнуйся. Я дорожу честью семьи и выполню свои обязательства. — Он презрительно усмехнулся.

— Я не допущу этого, — возразил Джарвис. — Ты груб и высокомерен. Мне искренне жаль женщину, которая согласится стать твоей женой, и я не хочу, чтобы такая участь постигла Холли.

— Мне безразлично, что ты об этом думаешь. Я женюсь на ней. А теперь уйди и позволь мне одеться.

— Ты не получишь моего согласия на этот брак. Мне неприятно говорить об этом, но если ты ослушаешься, забудь о моих деньгах. Ты жаден, поэтому помни мои слова.

Роджер с ненавистью посмотрел на него.

— Мне не нужны твои деньги, старый осел. — Увидев, как лицо отца исказилось от боли, он улыбнулся. — У меня столько денег, что тебе и не снилось. Ты мне не нужен.

У Джарвиса защемило сердце.

— Как... как ты посмел так разговаривать со мной? Я твой отец!

— Мой отец?! Ты идиот! Полагаю, пришло время сказать правду. Мне надоели твои наставления. Дурак, ты же бесплоден! Ни одна женщина не рожала от тебя. Несколько лет назад мать призналась мне, что ты не мой отец. Он умер, но речь не об этом. Я рад, что меня произвело на свет не такое ничтожество.

Джарвис схватился за грудь и едва устоял на ногах.

— Ты... все выдумал, Роджер, но зачем причиняешь мне боль? Это ложь. Твоя мать была честной женщиной, а ты опорочил ее имя.

— Опорочил! Старый идиот. В отличие от меня она смеялась над тобой украдкой. Только твои деньги и положение удерживали ее при тебе. Мой отец был не единственным ее любовником. Она ничего не скрывала от меня. Мы хорошо понимали друг друга. Я уважал мать за то, что она вопреки тебе пыталась обрести счастье. Наконец-то мне удалось сказать тебе правду.

Джарвис с трудом поднял голову. Постепенно гнев возобладал над болью. Посмотрев на сына, ставшего ему совершенно чужим, он сказал:

— Ты останешься здесь. Холли я отвезу к матери. А с тобой поговорю, когда вернусь.

Роджер засмеялся:

— Не собираюсь больше танцевать под твою дудочку, старик. Теперь я и сам богат, Джарвис. Боже! — Он театрально всплеснул руками. — Как приятно сказать «Джарвис» вместо притворного «отец»!

— Замолчи! Ни слова больше, слышишь? — Быстро подойдя к Роджеру, он дал ему пощечину.

Роджер пришел в ярость.

— Старый ублюдок, не смей прикасаться ко мне! — Он толкнул Джарвиса так, что тот ударился о письменный стол. Роджер рывком поставил его на ноги и ударил по лицу. На губах Джарвиса выступила кровь. — Не смей бить меня, старик, понял? Теперь ты будешь делать то, что я скажу, или мне придется прикончить тебя.

У Джарвиса мутилось сознание. Боль в груди усилилась, казалось, сердце давил тяжелый камень. Он с трудом протянул дрожащую руку к Роджеру.

— Скажи мне... скажи, что ты пьян... что... все это глупости, — взмолился Джарвис. — Клянусь, я пойму и прощу тебя. Я люблю тебя...

Его голос оборвался, а глаза остекленели. Джарвис дернулся и рухнул на пол.

Роджер наклонился и прижал ухо к его груди. Черт подери, старый идиот мертв! Он схватился за голову. Проклятие! Сейчас войдет Холли. Как объяснить ей все это?

Услышав быстрые шаги, он понял, что не успеет убежать. Распахнув дверь, Холли увидела лежащего на полу Джарвиса и перевела взгляд на Роджера.

Он подошел к ней и положил руку на плечо.

— Это ужасно! Он умер, вероятно, из-за сердечного приступа. Его потрясло то, что он увидел нас вместе, — Роджер подивился своей изобретательности и уже без всякого напряжения продолжил: — Да, очень тяжело сознавать, что он был моим отцом, Боже, когда я услышал от него о Салли и Нормане и о том, как он хочет заполучить твою землю...

— Салли? — Она отшатнулась. — При чем здесь Салли? И моя земля? Расскажи мне все, Роджер! Я должна знать!

Девушка пошатнулась. Он усадил ее на кровать, опустился на колени и крепко сжал руки Холли.

— Я никогда еще не видел его таким. У отца был безумный вид. Он говорил, что ты встала ему поперек дороги, отстаивая свои права на землю, и из-за тебя начались все неприятности. — Он печально покачал головой. — А я-то думал, что хорошо знаю его. Да, он был больным, очень больным человеком. Отец признался, что за нападениями на тебя, за убийством Салли и Нормана стоял именно он. Придя в ярость, отец набросился на меня. Я попытался успокоить его, а потом он схватился за сердце и рухнул на пол. — Роджер смахнул слезу.

Холли вдруг поняла, что обязана справиться с этим кошмаром. Сейчас необходимо позаботиться о матери и поскорее попасть в больницу. Но как сообщить ей о смерти Джарвиса?

Всю дорогу до Виксбурга они молчали. Доставив Холли в больницу, Роджер отправился известить власти о смерти отца. Прощаясь с девушкой, он сжал ее руку:

— Я очень люблю тебя, дорогая. Мы справимся с этим.

— Любишь меня?! О, Роджер, как ты можешь... — Она покачала головой. — Иди и сделай то, что нужно.

В конце больничного коридора сидела за столом полусонная санитарка, которая указала Холли палату Клаудии. «Господи, хоть бы с ней было всё в порядке! — взмолилась Холли. — Может, она просто переволновалась за эти дни. Боже, дай ей силы перенести смерть Джарвиса!»

Тяжело вздохнув, Холли вошла в палату. Лампа, стоявшая возле кровати, слабо освещала комнату. Увидев бледную, осунувшуюся мать, девушка заплакала. Ей хотелось коснуться руки Клаудии, но она боялась разбудить несчастную женщину. Почему же она так ужасно выглядит?

Время тянулось медленно, и Холли предалась размышлениям. Где же Скотт? Неужели она никогда его не увидит? А Клаудия? Что станет с ней после смерти Джарвиса?

Джарвис. Думая о нем, она испытывала гнев. Роджер давно уже утверждал, что отец хочет отнять у нее ее землю. Вероятно, всему виной жадность. Однако, жалея мать, Холли решила сделать вид, будто вместе с ней скорбит о Джарвисе. Пусть y Клаудии останутся приятные воспоминания о нем. Теперь они обе будут жить только воспоминаниями.

Клаудия внезапно открыла глаза и испугалась, осознав, что лежит в незнакомой комнате. Ведь сейчас она должна была плыть на корабле.

— Холли? Где Джарвис?

— Он отдыхает, мама. Ты еще на корабле почувствовала себя плохо, и он привез тебя сюда.

— Да, я помню, что у меня закружилась голова. Все это так глупо! Господи, я сама испортила свой медовый месяц! Бедный Джарвис! Где он?

— Он очень устал и отправился домой поспать. А ты, пожалуйста, отдохни. Я хочу поговорить с твоим доктором, потом съезжу на часок домой и вернусь.

Когда Клаудия, успокоившись, снова забылась сном, Холли вышла из палаты. Слова доктора не слишком обнадежили ее.

— Увы, мы до сих пор не понимаем, в чем дело. Не думаю, что ей угрожает опасность, но пусть она несколько дней проведет под моим наблюдением.

— Она сильно переутомилась в последнее время. Может, это истощение? — с надеждой спросила Холли.

— Обморок вызываю разные причины, — пояснил врач. — Когда ее муж сможет прийти сюда? Я хотел бы поговорить с ним.

Она рассказала ему о Джарвисе и добавила:

— Я решила пока не сообщать ей об этом.

Врач кивнул:

— Вы правы, но нам не удастся долго скрывать от нее это. Она ждет встречи с ним. Придется сказать ей завтра.

Роджер поджидал Холли на улице. Когда они сели в экипаж, он посмотрел на нее:

— Холли, я никогда не брошу тебя. Ты и твоя мать не должны чувствовать себя одинокими. Я позабочусь о вас. А что касается прошлой ночи, поверь, я ничуть не жалею о том, что произошло, ибо люблю тебя.

Она отвернулась.

— Я сейчас не хочу говорить об этом, Роджер. Мне о многом надо подумать...

— Да, да, понимаю. Столько всего случилось. Но, пожалуйста, помни, что я всегда рядом и сочту большой честью для себя, если ты согласишься выйти за меня замуж. Холли, позволь мне помочь тебе справиться с этими страданиями. Я желаю, чтобы ты была счастлива.

— Мне нужно все обдумать, — повторила она.

— Это займет у тебя не много времени, — уверенно ответил Роджер.

Однако сейчас Холли думала только о Скотте Колтере. Господи, где же он? В такие трудные дни ей не обойтись без него!

Глава 23

За столиком в дальнем углу плохо освещенного бара на окраине Вашингтона, округ Колумбия, сидел Скотт Колтер. Несмотря на головную боль и пустой желудок, полковник выпил залпом еще одну порцию виски. Когда он в последний раз ел? Впрочем, какая разница? В последнее время, заваленный проклятой бумажной работой, Скотт много пил. Он ненавидел эту работу клерка и едва дожидался конца дня.

Скотт ничуть не удивился, что его и Нэйла перевели из Виксбурга в Вашингтон. Со смертью Джима Пэйта расследование приостановилось. Кроме того, начальству не понравился скандал с Лайзой Лу. Компрометирующая связь.

Он налил себе еще виски и, глядя в стакан, опять увидел прекрасное лицо Холли. Лесная фея. Где она сейчас? Что делает?

Скотт осушил стакан и поморщился. Виски обожгло горло. Почему он не может забыть ее?

Если полковник пил днем, его не так одолевали мысли о ней. Ночью же голова была ясной, независимо от того, пьян он или трезв. И Скотт неотступно думал о Холли, о ее власти над ним. Он уже не мог притворяться, что она его не интересует, ибо сердце не обманешь. Так, как ее, полковник не любил никого уже очень, очень давно. Возможно, и никогда. Хуже всего, что Холли об этом не знает. Они были бы счастливы вместе. Но пока этого не поймет она сама, ему придется либо следовать за ней как тень, либо держаться на расстоянии. И то и другое не прельщало его.

Кто знает, когда в ней проснется чувство? И проснется ли вообще?

Вошел Нэйл Дэвис и, прищурившись, огляделся. Отыскав глазами Скотта, он направился к его столику:

— Занимаешься тем, что у тебя лучше всего получается в последнее время?

— Только без нравоучений, — оборвал его Скотт. — Я не настроен их слушать.

— У меня хорошие новости.

Скотт выжидающе посмотрел на него. Нэйл откинулся на спинку стула. Он давно уже не был так оживлен. Наконец им предстоит настоящее дело.

— Мне сообщили, что мы можем отправиться на Ямайку, конечно, если ты хочешь.

— Кто, черт возьми, хочет ехать на Ямайку? Я намерен вернуться на Миссисипи и завершить начатое.

Нэйл поднял руку.

— Это позже. А сейчас послушай. — Он рассказал Скотту, что только-только встретился с человеком, более всех заинтересованным в этом деле.

— Он не отказался от него. Мы по-прежнему должны держать все в тайне. Никто так и не узнал, что золото исчезло.

Скотт вмиг протрезвел. А при чем здесь Ямайка?

— Там сейчас Роджер Бонхэм. — Поняв, что полностью завладел вниманием Скотта, Нэйл продолжал: — Скотт, в последнее время ты отошел от дел. Слишком много пьешь. Мы занимались расследованием самостоятельно и, признаться, кое-что от тебя утаили. Ты должен взять себя в руки.

Скотт нахмурился:

— Вы правильно поступили. Слушаю тебя.

— Джарвис Бонхэм умер сразу же после похищения. Вскоре после этого Роджер покинул Миссисипи. Недавно нам стало известно, что он на Ямайке. О «Ночных ястребах» ничего не слышно, поэтому мы решили, что они разделили золото и разошлись. Конечно, большая часть золота у Роджера, и надо попытаться вернуть ее. Мы отправимся на Ямайку как эмиссары правительства Соединенных Штатов. Нас якобы направляют посмотреть, что происходит там сейчас, когда Англия превращает Ямайку в колонию. Это отличное прикрытие.

Впервые за несколько недель Скотт воодушевился. Осознав, что ему не придется доживать свой век, корпя над бумагами, он улыбнулся.

— Когда отправляемся?

Нэйл добродушно похлопал его по плечу.

— Рад снова видеть тебя прежним, полковник Колтер.

По этому случаю они выпили.

— После Ямайки мы вернемся на Миссисипи, — весело заметил Скотт.

Нэйл кивнул, решив не рассказывать полковнику, что та, кого он ищет сейчас, не на Миссисипи, а на Ямайке. И она жена Роджера Бонхэма.

«Нет, — подумал Нэйл. — Только не я сообщу эту новость Скотту».

Прошло два месяца как Холли и ее мать прибыли на Ямайку. Роджер не оставил им выбора.

Холли сидела под банановым деревом, глядя на голубую воду лагуны и радуясь тому, что может хоть немного побыть одна. Она видела дно лагуны, белый песок, стайки ярких рыбешек. Сейчас Холли поняла, что такое настоящая безысходность. Утешало ее лишь то, что Клаудии здесь стало лучше. Под теплым карибским солнцем к ней постепенно возвращались силы. Временами Холли даже сомневалась в мрачном диагнозе доктора.

Любуясь окружающей ее красотой, она молилась, чтобы время остановилось. Сейчас, когда мать задремала, а Роджер уехал на плантации, Холли принадлежала только себе.

Ямайка поражала красотой. Высокие лесистые горы вздымались над песчаным берегом. Девушка видела причудливые скалы, бездонные пропасти, плодородные долины, болота, горячие источники, сотни рек. Здесь выращивали богатые урожаи бананов, какао, кокосовых орехов, кофе, сахарного тростника и так много фруктов, что Холли не помнила их названий.

Днем всегда светило солнце, ночью с гор дул прохладный ветерок.

Особняк, где она жила, стоял на утесе. Она никогда не сможет назвать его своим домом, несмотря на богатое убранство. Холли ненавидела в нем все, особенно спальню, которую разделяла со своим мучителем... мужем.

Вначале Роджер обходился с ней мягко, обещал сделать все, чтобы она полюбила его. И Холли пыталась изо всех сил. Но очень скоро он стал напиваться и заставлял ее выполнять столь непристойные требования, что рассказать о них у нее не повернулся бы язык. Если же он получал отказ, в ход шли кулаки.

Набирая в пригоршню песок, Холли смотрела, как он струится между пальцами. Да, как ее жизнь. Единственным ее утешением была Клаудия, к счастью, ничего не подозревавшая. Роджер обещал не трогать ее, пока Холли во всем ему подчиняется. Сдержав слово, он не сообщил Клаудии ее диагноз.

Так что Клаудия была бы счастлива, если бы не смерть Джарвиса. Она тосковала о муже и часто говорила о нем с Холли, когда они оставались вдвоем. Слушая слова матери о доброте и рассудительности Джарвиса, девушка решила никогда не открывать своей ужасной тайны.

Мать не знала, что умирает, и она должна провести остаток дней в мире и покое. Ради этого Холли пожертвовала собой и встречала каждый новый день с болью и отчаянием, зная, что обречена на муки до конца жизни.

Ей пришлось пойти на это после смерти Джарвиса, когда Роджер завладел деньгами отца. После похорон он сказал, что Холли и Клаудия вольны уехать. Но куда они могли отправиться? Матери был необходим уход. Роджер предложил Холли построить конуру на месте сгоревшей хижины и перевезти туда мать или выйти за него замуж. Доктор из Нового Орлеана поставил Клаудии диагноз: болезнь Брайта. Это означало, что она будет все больше, слабеть, и в конце концов мать умрет. Надежды на выздоровление нет, в этом доктор не сомневался. Теперь судьба Клаудии зависела от Роджера, их благодетеля. Он мог обеспечить их всем необходимым или не дать им ни цента. Поэтому Холли ответила ему согласием, отказавшись от всех своих надежд.

Сейчас, испытывая страдания, она возвращалась мыслями к тому, кого всегда любила. Холли даже не знала, где сейчас Скотт. Ей было очень тяжко. Душевные раны кровоточили, а все, что у нее осталось, — это Скотт и мать.

Услышав хруст веток, Холли вскочила. Навстречу ей спешила Лилда, молоденькая местная девушка, ухаживавшая за Клаудией. В ее широко открытых темных глазах застыл страх.

— Что-то с мамой? Ей плохо?

Лилда покачала курчавой головой:

— Нет, мэм. Мастер Роджер вернулся и ищет вас. Поспешите.

Холли с трудом подавила испуг. Черт с ним! Проклятый Роджер!

Решительно вздернув подбородок, она последовала за Лилдой. Не доходя до дома, Лилда свернула на боковую тропинку и бросилась бежать, боясь, как бы хозяин не догадался, что она знала, где Холли, и предупредила ее. Со слугами Роджер обходился очень жестоко.

Войдя в дом, она встретила ледяной взгляд Роджера. Он стоял у двери, держа в руке хлыст.

— Где ты была? — Его голос эхом прокатился по огромной передней.

Холли попыталась пройти мимо него к лестнице, но он схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Я задал вопрос и жду ответа. — Роджер похлопал хлыстом по голени. — Может, ты хочешь навестить мать и объяснить ей, откуда у тебя на щеке рубец? — Он угрожающе склонился над ней.

— Я гуляла по пляжу. Надеюсь, это не раздражает моего хозяина и повелителя?

Он больно стиснул ее грудь.

— Я готов терпеть твои выходки только в постели. Я запретил тебе покидать дом и завтра же запру в комнате. А теперь иди к матери. Я пришлю ужин для вас. Как только поешь, приходи в спальню, разденься и жди меня в постели. Вечером ты получишь очередной урок послушания.

Он продолжал тискать ее грудь, и Холли стала сопротивляться. Но Роджер схватил ее за руку, и ей пришлось сдаться. По щекам Холли катились слезы, грудь болела.

Внезапно он отпустил ее.

— Ступай и делай, как я сказал. Может, не поверишь, но мне не доставляет удовольствия так обращаться с тобой. Ты сама вынуждаешь меня.

Холли поднялась по лестнице, но прежде, чем отправиться к матери, заглянула к себе, чтобы умыться и привести себя в порядок.

Клаудия сидела у открытого окна, обдуваемая легким тропическим ветерком.

— А вот и ты, родная! — Она протянула руки к дочери, и та, стараясь сдержать слезы, опустилась возле нее на колени.

Они смотрели в окно на море, простирающееся до самого горизонта.

Дата добавления: 2015-11-03