2 страница. Солнце уже садилось, когда Холли проснулась

Солнце уже садилось, когда Холли проснулась. Поднявшись, она увидела таинственную игру теней на опушке. До заката необходимо разжечь костер и раздобыть пищу. Девушка собрала валежник, затем взяла ружье деда и пошла в лес.

Вскоре ее внимание привлек шорох в кустах. Не поддаваясь страху, как всегда учил старик Максвелл, она тихо направилась вперед и увидела мужчину, нагнувшегося над капканом.

Холли разгневалась, ибо ненавидела капканы. К чему такая жестокость? Если зверь должен умереть, то пусть хотя бы не мучается. Кто же осмелился ставить капканы на ее земле?

Она подняла ружье и взвела курок, затем, не выходя на открытое место, твердо сказала:

— Уберите капкан, сэр, и поднимите руки, или вы покойник.

Мужчина повернул голову, однако не сделал того, что требовала Холли.

— Тут лиса попалась в капкан, а я пытаюсь ее освободить. Кстати, полегче с этой штукой.

— Вы устанавливаете эти проклятые капканы, надеясь, что вам повезет. И вы не ошиблись. Но теперь отойдите, я сама освобожу лису.

Мужчина покачал головой, чем несказанно удивил Холли. Обычно все подчиняются, когда на них наведено ружье.

— Эй! — продолжала она. — Может, вы думаете, что я не умею, обращаться с этой штукой? Не обольщайтесь: я пущу ее в ход, если вы не уберетесь отсюда немедленно.

Его смех поразил ее еще больше.

— Где это вы научились так разговаривать? Никогда еще не слышал подобного от леди.

Холли напряглась и вцепилась в курок.

— Сэр, если вы будете продолжать в том же духе, я заставлю вас замолчать навсегда. Повторяю, убирайтесь отсюда!

Незнакомец снова нагнулся над капканом:

— Сначала я освобожу лису, а уж потом сделаю то, о чем вы просите.

Его смелость ошеломила Холли. Между тем незнакомец раскрыл капкан, и лиса, чуть прихрамывая, побежала прочь. Бедняга не понимала, что была на волосок от смерти.

Мужчина поднялся и стряхнул пыль с выцветших брюк.

— Ни одна косточка не сломалась! Так что же все это значит? Я не люблю, когда ко мне подкрадываются и направляют на меня ружье.

Внимательно приглядевшись к нему, Холли почувствовала странное волнение. Она никогда не видела таких необычных глаз, темных, почти черных, но узких, словно полуприкрытых веками. Да, этот глубокий задумчивый взгляд возбуждал в ней необычные ощущения.

Его лицо показалось Холли красивым, несмотря на грубость черт. Решительный подбородок, чувственный рот, черные, как ночная вода, волосы, спадающие на плечи. Брюки и рубашка так тесно облегали незнакомца, что под ними явственно обозначались крепкие мускулы. Он был широкоплеч.

Дав девушке время присмотреться к себе, незнакомец сказал:

— Опустите ружье, если не собираетесь стрелять. Если же собираетесь, то валяйте. — Он криво усмехнулся. — Однако не промахнитесь, второго выстрела не будет.

Холли стиснула ружье.

— Это моя земля, и вам здесь нечего делать.

Незнакомец направился к ней, и она вдруг подумала, что едва ли достанет ему до плеча. Почему от него исходит такое ощущение надежности? Он протянул ей руку:

— Вы не хотите стрелять в меня. У вас нет для этого причин. Меня зовут Скотт Колтер. Я просто проходил мимо.

— И вы клянетесь, что не ставили этот капкан?

Он кивнул:

— Поверьте мне.

Она подала ему руку:

— Холли Максвелл. Извините за ружье, но что мне было делать?

— Как вы оказались в такой глуши, вдали от всех? — спросил он.

Девушка сердилась на себя за то, что незнакомец волнует ее.

— Я уже сказала вам, что это моя земля. Я живу здесь.

— Ваша земля? — удивился он.

— Да, и она никогда не достанется проклятым янки. Мне завещал ее дед, а сегодня я уплатила налоги. Теперь никто не заберет у меня эту землю. А что делаете здесь вы?

— Я участвовал в войне и сейчас хочу побыть один и обдумать все ужасы, которые видел. Мне и в голову не пришло, что мое присутствие здесь кому-то помешает.

Холли снова вскинула ружье.

— Так вы проклятый янки или воевали на стороне южан? Нечего улыбаться! Если вы янки, я пристрелю вас, клянусь.

Скотт Колтер возблагодарил небеса за свое протяжное техасское произношение.

— Неужели вы так ненавидите янки? Странное чувство для столь красивой молодой девушки.

— Кстати, чему вы улыбаетесь?

— Меня забавляет ваша манера говорить, — пробормотал он.

Вы не ответили на мой вопрос, но я не стану повторять его. — Холли направила ружье на Скотта. Он мгновенно подскочил к ней, вырвал ружье и отбросил его.

— Я же сказал: мне не нравится, когда в меня целятся. Кстати, раз это так интересует вас, я южанин, из Техаса.

— Надо было сразу ответить.

— Не будь я южанином, вы бы выстрелили в меня? — спросил Скотт. — Ведь война закончилась. Почему бы не жить мирно?

— Так говорит и мать, но я ненавижу янки и всегда буду их ненавидеть. Вот почему я живу здесь, на болоте, где, слава Богу, нет ни одного янки.

Она подняла с земли ружье и, не глядя на Скотта, сказала:

— Мне пора. — Холли направилась к хижине.

— Куда вы и где живете?

— Не важно, а вы уходите отсюда. Я не хочу, чтобы по моей земле бродили посторонние.

Скотт последовал за ней.

— Я никогда еще не видел, чтобы женщина жила на болоте. Не возражаете, если я пойду с вами? Мне интересно поближе узнать вас.

— Возражаю.

— Пожалуй, мне больше по душе женщины-янки.

Холли остановилась.

— Что вы имеете в виду?

Он лукаво улыбнулся:

— Пусть это ваша земля, но вы негостеприимно встретили меня. Я со вчерашнего дня ничего не ел, поскольку потерял сумку с провизией, пытаясь переправиться на бревне через лагуну. Я знаю эти места не так хорошо, как Техас, поэтому не нашел пропитания.

— Некоторые едят лис, если голодны.

— Я пожалел лису.

Оба засмеялись, и напряжение исчезло.

— Ну ладно, идите со мной, будем голодать вместе. Я потеряла из-за вас кучу времени и не успела ничем запастись. Но у меня есть дрова и кофе.

Холли привела его к хижине и предложила подождать, пока она разведет костер. Когда через несколько минут она обернулась, Скотта на месте не было. «Что ж, — разочарованно подумала девушка, — пусть идет, он мне не нужен».

Она поставила на огонь кофейник и села под дерево. Холли любила эти вечерние часы, когда вокруг плясали тени от костра, весело стрекотали сверчки, в воздухе разливалась вечерняя прохлада, а пурпурное небо постепенно становилось угольно-черным.

Услышав хруст веток, Холли схватила ружье.

— Только не надо снова целиться в меня, — раздался голос Скотта Колтера, и через мгновение он подошел к костру, неся двух подстреленных кроликов.

— Где же вы их?..

— Я еще до нашей встречи разбил лагерь у реки, а потом думал, стоит ли предложить вам поужинать со мной.

Холли засмеялась:

— И вы решили, что стоит?

— Да, если вы научитесь придерживать язычок.

Девушка знала, что порой бывает несдержанна. Это она переняла от деда.

— Хорошо. Я постараюсь.

Скотт сел и начал потрошить кроликов.

— Долго ли вы пробудете здесь? — спросила она..

— Два-три дня. А теперь можно мне задать вопрос?

Она осторожно кивнула.

— Почему для вас война до сих пор не кончилась?

«С какой стати мне откровенничать с первым встречным? — подумала Холли. — Впрочем, с кем же еще поговорить? Может, сама судьба привела сюда этого человека?»

Она рассказала Скотту обо всем, и когда дошла до поджога Магнолия-Холл, у нее на глаза навернулись слезы. При воспоминании же о смерти деда она расплакалась.

— Вот и все, — немного успокоившись, проговорила девушка. — Я не могу ни простить, ни забыть. Поэтому мне лучше жить здесь, подальше от тяжких воспоминаний.

Скотт молча расположил над огнем вертел с кроликами, потом сел рядом с Холли.

— По-моему, скрываясь здесь, вы лишаете себя нормальной человеческой жизни. Разве вам не приходило в голову, что рано или поздно придется выйти замуж, обзавестись семьей?

— Мать говорит, что в Виксбурге сейчас много янки. Неужели вы полагаете, что я выйду за кого-нибудь из них?

Он беззлобно рассмеялся.

— Почему же за янки? Ведь не все южане погибли на войне.

Холли с вызовом посмотрела на него:

— А кто сказал, что женщина обязана выходить замуж?

Скотт протянул руку, чтобы коснуться ее волос, но она отшатнулась.

— Не двигайся, — сказал он, перейдя на ты, и ловко распустил ее косу. Волосы рассыпались по спине и плечам девушки.

Холли затрепетала. Почему прикосновение этого мужчины так странно действует на нее?

У Скотта загорелись глаза.

— А ты красивая, хотя и стараешься это скрыть! Зачем?

Холли смутилась:

— Вовсе не стараюсь. Просто... меня не интересуют такие... отношения.

— Разве? — Он прижался к ее губам. Его нежные поцелуи становились все более жадными. Наконец его язык проник в рот Холли.

Пытаясь оттолкнуть Скотта, она неистово вертела головой. Этот дразнящий язык пугал и манил девушку, и она помимо воли прижималась к Скотту и отвечала на его страстные поцелуи. Губы ее горели, этот огонь словно распространялся по всему телу.

Внезапно Холли отпрянула и уперлась руками ему в грудь.

— Нет, мы не должны! Пожалуйста! — воскликнула она.

Скотт посмотрел в глаза Холли и снова поцеловал ее.

— Не останавливай меня, Холли! — попросил он. — Позволь заняться с, тобой любовью!

Испуганная девушка молчала.

— Ты когда-нибудь была с мужчиной?

Холли покачала головой, тогда Скотт провел пальцем по ее щеке.

— Я и не подумал об этом! Так вот оно что, маленькая лицемерка! Ты просто не желаешь признаться, что хочешь этого!

Его рука легла ей на грудь, и Холли вышла из оцепенения. Оттолкнув Скотта, она воскликнула:

— Ты ошибаешься! А теперь отпусти меня!

— Прости, если я оскорбил тебя. Возможно, ты еще недостаточно повзрослела. Что ж, я никогда не брал женщин силой и буду презирать себя, если начну с такой девчонки, как ты.

Бросив взгляд на костер, Скотт спросил:

— Хочешь, чтобы я взял свою порцию и ушел?

— Нет, останься, — быстро ответила она и тихо добавила: — Мне нравится говорить с тобой. А все это меня не интересует...

Атмосфера разрядилась, и вскоре они мирно принялись на еду. Холли поведала ему о том, как любит эту реку, болото и лес, а Скотт рассказал ей про свой родной Техас. Тему войны они обходили. Все окутала темнота, и только пламя костра освещало их.

Холли успокоилась и, прислонившись к дереву, закрыла глаза. Голос Скотта доходил до нее как будто издалека, и наконец она забылась сном.

Открыв глаза, Холли зажмурилась от яркого солнечного света и потянулась. Внезапно вспомнив все, она поднялась и быстро огляделась. Он ушел!

— Ты не меня ищешь?

Раздвинув ветки, Скотт вышел на открытое место и бросил сухие сучья в догоревший костер. На его лице играла улыбка.

— Не волнуйся. Все в порядке. Может, покажешь мне окрестности?

Они провели вместе весь день. Холли объяснила Скотту, что те, кто живет здесь, называют эту местность Сосновый бор, а все прочие — Южной Миссисипи. В середине дня они зашли к старому рыбаку, которого Холли знала с детства, и он угостил их устрицами и горячими кукурузными лепешками.

Потом девушка показала Скотту земли Максвеллов, которые вскоре должны перейти в чужие руки.

Холли говорила о Джарвисе Бонхэме с такой горечью, что Скотт попытался успокоить ее.

— Все это прошлое, Холли. Забудь о нем. Неизвестно, наступит ли завтрашний день, так что радуйся сегодняшнему и не отравляй его злобой.

Но Холли не так-то легко было успокоить.

— Джарвис Бонхэм — лишь частица несчастий, принесенных северянами.

Чтобы отвлечь девушку от мыслей о Магнолия-Холл, Скотт снова заговорил о красоте болота. К исходу дня они оказались на берегу кристально чистого озера.

— Какая прозрачная вода! — восхитился Скотт. — Невозможно поверить, что рядом мутная река.

Холли объяснила, что это озеро питают подземные ключи.

— Оно останется чистым, если не соединится с водами реки.

— Я прихожу сюда плавать, так как вода здесь прозрачная и прохладная.

— Так чего же мы ждем?

Девушка испугалась, ибо на ней не было ничего, кроме рубашки и штанов деда.

Словно не замечая ее замешательства, Скотт сбросил с себя сорочку. Холли не могла оторвать глаз от его широкой груди и густых длинных волос.

Увидев, что он снимает брюки, девушка попыталась возразить, но слова замерли в ее горле. Скотт понял, о чем она сейчас думает.

— Плыви со мной, Холли, — мягко предложил он.

Вода искрилась в лучах заката.

Скотт протянул девушке руку.

— Решайся, Холли. Я говорил тебе, что означает слово «сегодня». Не пренебрегай этим.

Она хотела подойти к нему, взять его руку и позволить ему повести ее в прекрасный мир, который ждал их. Но можно ли позволить себе это? Внутренние противоречия раздражали Холли. Почему мужчины ищут удовольствий, не задумываясь о нравственности, а женщины должны следовать строгим правилам?

Скотт смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и его взгляд притягивал девушку.

— Реши это сама, Холли, чтобы ни о чем не жалеть потом. Я обещаю тебе только удовольствие.

Она доверчиво протянула ему руку. Скотт крепко сжал ее руку, прижал девушку к себе и покрыл поцелуями.

Учащенно дыша, Холли прильнула к нему. Он быстро расстегнул сорочку и коснулся языком набухших сосков. Сняв сорочку с дрожащей девушки, Скотт развязал веревку, подпоясывающую ее штаны, и, когда они упали, подхватил Холли на руки и вошел вместе с ней в воду.

— Сегодня, — завороженно прошептала она, касаясь губами его щеки. — Важно только настоящее.

Он умело разжигал в ней желание, касаясь самых интимных мест, и наконец его пальцы добрались до самого чувствительного из них. Холли застонала от наслаждения, испытав неизведанные прежде ощущения, и вцепилась в его плечо. Едва Скотт убрал руку, девушка заплакала.

— Нет, не останавливайся, пожалуйста...

Он засмеялся.

— Дорогая, я только начал.

Скотт вынес девушку на покрытый мхом берег, опустил на землю и осторожно вошел в нее, замерев, когда она напряглась от боли. Однако к Холли быстро вернулось желание, и она прильнула к Скотту, мечтая раствориться в нем. Забыв обо всем на свете, она упивалась этим впервые познанным сладостным чувством.

Позже, когда они лежали рядом, Холли охватило уныние. Этот день закончится, но удастся ли ей изгнать из памяти то, что произошло между ними?

Глава 4

Ранним утром легкая дымка тумана окутала водную гладь. Смолк звон цикад, раздался щебет птиц, радостно встречающих новый день.

На опушку вышел олень и настороженно принюхался. Увидев спящих на берегу людей, он скрылся в лесу.

Хруст сухих веток разбудил Холли. Посмотрев на Скотта, она вспомнила события прошлой ночи, и дрожь охватила ее. Что испытывает она к этому загадочному человеку? Страсть? Любовь? Может, хочет стать его женой и рожать ему детей? «Нет, — твердо сказала себе Холли. — Он вернется в свой мир, а я останусь в своем».

Словно почувствовав ее тревогу, Скотт открыл глаза и улыбнулся.

— Хорошо, когда женщина просыпается первой и я вижу на ее лице выражение счастья.

Холли не понравилось его самодовольство. А что, если он только притворился нежным? Ей стало не по себе.

Она отстранилась от него, быстро натянула на себя брюки и поднялась. Скотт внимательно наблюдал за ней.

— Что-то не так, Холли? Надеюсь, ты ни о чем не жалеешь?

— Ночь прошла, — холодно бросила она, но тут же смягчилась. — Вчера нам казалось, что завтра может не наступить. Однако оно наступило. Жизнь продолжается. Ты вернешься в Техас, а я останусь здесь. — Холли заметила, что он ничуть не стесняется своей наготы.

— А ты действительно была невинна!

— Ты этого не ожидал?

— Все очень странно. Я встретил прекрасную лесную фею, провел с ней один из самых чудесных дней за последние четыре года, а затем великолепную ночь. Для девушки, никогда не знавшей мужчины, твоя теперешняя холодность весьма необычна.

— Ты говоришь со мной как с продажной женщиной! — Горячие слезы хлынули у нее из глаз. — Вижу, ты очень опытен в этих делах. Поэтому я и уступила тебе, вот и все. — Ее голос срывался.

Скотт вскочил.

— Зачем ты так говоришь, Холли? Ведь я не соблазнял тебя! Твои детские представления не должны сказываться на наших отношениях. Они еще не кончились.

Она откинула назад свои длинные волосы.

— Еще бы! Продолжим сегодня днем, не так ли? Возможно, и ночью. Мы можем заниматься этим, пока ты не уедешь в Техас. Но что потом?

Он поднял брови:

— Сейчас мне нечего предложить тебе, фея. Но когда-нибудь...

Светло-карие глаза Холли сверкнули.

— Не называй меня так. Я не ребенок. Неужели, по-твоему, я намекаю на то, что ты должен жениться на мне? Я не хочу выходить замуж ни за тебя, ни за кого другого.

Скотт усмехнулся:

— Ты чертовски независима! Я не прошу тебя выйти за меня замуж, но мне хотелось бы получше узнать тебя, если позволишь.

— Ладно, прости, зря я затеяла этот разговор. Но ты отправишься в Техас, и все закончится.

Его лицо потемнело.

— Я могу задержаться в Виксбурге.

— Там, где эти проклятые янки? Ну уж нет, ты больше меня не увидишь. Будь моя воля, моей ноги бы не было в Виксбурге! Мать может общаться с этими ублюдками, а я нет.

Скотт схватил ее за плечи:

— Черт возьми, Холли, ты что, ненавидишь каждого янки? Это чувство разрушит твою жизнь и рано или поздно погубит тебя.

Она отстранилась:

— Ну и пусть! Лучше умереть, чем предать свои убеждения!

Скотт тяжело вздохнул:

— Я старался кое-что объяснить тебе, но, видно, еще не время. Во второй половине дня я уйду, но утро мы проведем вместе.

Выкупавшись в холодной воде, они направились вниз по течению Миссисипи и встретили рыбака, друга старика Максвелла. Он пригласил их к себе и угостил пирогами с рыбой, холодным картофельным супом и подал на десерт сладкий земляничный напиток. Сейчас, когда Холи и Скотт наслаждались величием дикой природы, им снова было легко вдвоем.

Скотт попросил Холли показать ему хижину ее деда и, осмотрев скромное жилище, спросил:

— Неужели ты, выросшая в роскоши Магнолия-Холл, сможешь жить здесь?

Она пожала плечами.

— Я проводила здесь больше времени, чем дома, очень любила это место и всегда чувствовала себя в хижине вольготно, потому что рядом был дедушка.

Он задумчиво кивнул:

— Сомневаюсь, что это то, к чему ты стремишься.

Холли опять ощутила напряженность:

— Я лучше знаю, что мне нужно, и не хочу обсуждать эту тему.

— Полагаю, тебе стоит как следует подумать. По-моему, дело вовсе не в хижине и не в простой жизни среди дикой природы. Ты хочешь спрятаться здесь потому, что не вполне созрела и плохо подготовлена к жизни. У тебя тело и повадки взрослой женщины, но при этом душа девочки. Возможно, такой ты и останешься.

Она задрожала от обиды и огорчения:

— Мне наплевать, что ты думаешь, Скотт Колтер! И не делай вид, будто заботишься обо мне. У тебя своя жизнь, а у меня — своя.

Он ласково взглянул на нее:

— Вероятно, ты права. Я еще утром хотел кое-что объяснить тебе, но теперь вижу — это ничего не изменит.

Скотт обнял и крепко поцеловал Холли. Не успела она опомниться, как он вдруг отпустил ее и мгновенно исчез в лесу.

Да пусть он катится к черту! Что Скотт о себе возомнил?! Пришел, соблазнил ее, прочел мораль и скрылся!

— Я ненавижу тебя, Скотт Колтер! Ты ничуть не лучше проклятых янки! — Ее слова эхом разнеслись по пустынному болоту.

Чтобы, не думать о Скотте, она ходила вокруг хижины, перебирая в уме свое нехитрое имущество. Дед когда-то смастерил две постели, установив одну над другой и приколотив их к высоким деревянным столбам. Сам он всегда спал на нижней кровати, а Холли любила взбираться на верхнюю.

В большом очаге, сложенном из речных камней, легко помещался железный котел, в котором готовили уху.

В углу стояло старое кресло деда, покрытое пледом с вышитыми на нем еще бабушкой словами «Боже, храни наш дом». Когда она умерла, Холли было всего пять лет, поэтому она почти не помнила ее.

Посредине хижины на скрипучем дощатом полу стоял длинный деревянный стол, а вдоль него — скамьи. Здесь Холли, как зачарованная, часами слушала рассказы деда, и воображение рисовало ей живые образы и картины.

В сущности, только воспоминания и связывали теперь Холли с этой хижиной, и она понимала это. Девушка вышла и посмотрела на реку. «Вода совсем рядом, — часто говаривал дедушка. — Я ни за что не согласился бы жить далеко от реки».

На крыльце по-прежнему стояли бамбуковые удочки деда и два пустых ржавых ведра. Когда-то в одном он держал червей, а в другом — мелкую рыбешку.

Холли села на каменную ступеньку и, глядя на закат, постаралась избавиться от тревожных мыслей, мешающих наслаждаться вечерним покоем.

Но через несколько минут услышала ржание и стук колес. Вскоре возле хижины остановился нарядный экипаж, из которого вышла Клаудия.

— Откуда он у тебя? — настороженно спросила Холли. Мать залилась румянцем и, чтобы скрыть это, опустила голову и стала оправлять подол нового платья из голубой тафты с высоким воротничком, отороченным дорогим кружевом, и с широким белым поясом. Туалет был ей очень к лицу.

Наконец она бросила взгляд на Холли:

— Где ты провела последние два дня? Я сходила с ума от беспокойства, — раздраженно начала Клаудия. — А как тебе удалось заплатить налог за эту никчемную землю? В Виксбурге только об этом и судачат. Люди не понимают, откуда у молоденькой девушки столько денег.

Холли поняла, что рано или поздно придется все объяснить.

— Я продала бабушкину брошь.

Клаудия всплеснула руками:

— О Боже, только не это!

— Я продала брошь, — твердо повторила девушка, — заплатила налог, и теперь поместье принадлежит мне. Никто не посмеет отнять его у меня, даже твой друг, северянин Джарвис Бонхэм.

Клаудия исступленно качала головой, отчего ленты на ее соломенной шляпке колыхались, как флаги.

— Да как только ты решилась? Деньги очень пригодились бы тебе впоследствии. Запомни: ты не можешь здесь остаться. Я запрещаю! Молодой девушке неприлично жить одной, да и небезопасно.

— Не сочти за дерзость, мама, но я имею право сама распоряжаться своей жизнью, поэтому останусь здесь. Так я обещала дедушке.

Клаудия кивнула:

— Да, дорогая, я знаю. Но ты уже сдержала слово, заплатив налог за землю. Однако это не значит, что ты должна жить здесь. Поедем со мной в Виксбург. У Эбби большой дом. Все наладится, у тебя появятся друзья и поклонники. Люди устали от войны и хотят жить нормально. Ты будешь счастлива там, Холли, не упрямься!

Девушка покачала головой.

— Меня ничто не связывает с Виксбургом и очень многое — с этой хижиной. Возможно, когда-нибудь я изменю решение, но мне нужно время, мама.

Клаудия вздохнула, поняв, что спорить с дочерью бесполезно. Она так же упряма, как ее отец и дед.

— Холли, здесь тебя ждет полное одиночество. Когда-нибудь ты это осознаешь сама, а пока я буду молиться, чтобы до тех пор не произошло ничего дурного.

Посмотрев на экипаж, девушка снова спросила:

— Откуда он у тебя?

Легкая улыбка тронула губы Клаудии.

— Джарвис любезно одолжил мне его.

— Если он твой друг и так хорошо к тебе относится, я не стану плохо говорить о нем.

— Он хочет стать и твоим другом, — с надеждой проговорила Клаудия.

— Я тут ни при чем.

— Признаюсь, дорогая, — Клаудия ласково коснулась плеча дочери, — я мечтаю представить тебя обществу, поэтому, пожалуйста, согласись пойти на вечер к Джарвису. Ты очень хорошенькая девушка, и если мы приведем в порядок твои волосы, станешь настоящей красавицей. Я куплю тебе чудесное платье... о Холли! Да ты не слушаешь меня?!

— Я задумалась, — ответила Холли. Мать, несомненно, упала бы в обморок, узнав, о чем думает ее дочь. Холли... с мужчиной? Нагая и стонущая от наслаждения! — Я готова отправиться с тобой к мистеру Бонхэму, если уж тебе так хочется.

Клаудия обняла ее.

— Боже, я просто счастлива, Холли! Зачем нам ссориться? Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, мама, и постараюсь вести себя так, чтобы ты гордилась мной. — Возмущенная Холли понимала, как трудно ей будет держать себя в руках. Однако ради матери стоит постараться.

Когда показались предместья Виксбурга, Холли охватила привычная тоска. Здесь погиб ее отец. А ведь он радовался, что его направили сюда. Его глаза сверкали, когда он говорил, как важно отстоять Виксбург, который мечтают захватить янки. Отец оказался прав.

Наконец Клаудия весело объявила:

— А вот и дом Эбби!

Холли остановила лошадей и посмотрела на особняк, стоявший в глубине сада. К нему вела широкая подъездная дорога. На подстриженных и ухоженных газонах росли мирты и магнолии.

Полная женщина в нежно-голубом платье подметала каменные ступени. Увидев экипаж, она улыбнулась и помахала рукой.

— Клаудия! Как хорошо, что ты нашла Холли и привезла ее сюда!

Подойдя к ним, она обняла Клаудию, а затем Холли.

— Меня зовут Эбби Пирсон, я очень рада, что вы будете жить здесь. У меня много комнат, и я мечтаю иметь дочь. А знаете, Клаудия выглядит совсем как ваша сестра.

Холли вежливо улыбнулась:

— Рада познакомиться, миссис Пирсон. — И сразу добавила: — Но я проведу здесь всего пару дней. Я обещала маме пойти с ней на званый вечер, а после этого уеду домой.

Эбби выразила разочарование, Клаудия же устало пожала плечами.

Едва женщины направились к дому, Клаудию окликнул мужской голос. Они остановились.

К ним подошел хорошо одетый джентльмен среднего роста и улыбнулся Холли. Догадавшись, что он янки, девушка холодно кивнула. Внешность этого темноволосого мужчины с тонкой полоской усов казалась вполне привлекательной, но что-то в его глазах насторожило Холли. Клаудия обратилась к дочери:

— Позволь представить тебе Роджера, сына Джарвиса.

Роджер Бонхэм поклонился:

— Вы почти так же прекрасны, как и ваша мать, Холли.

Клаудия засмеялась.

— А вы почти так же обаятельны, как и ваш отец, Роджер. — Она поспешно добавила: — Я собиралась отослать ваш экипаж, чтобы не доставлять вам хлопот.

— Пустяки, — возразил он. — Зная, что вы утомлены, я решил сам зайти сюда.

Клаудия вздохнула:

— Вы и ваш отец очень добры ко мне. Надеюсь, вы знаете, как высоко я ценю вашу дружбу.

— Конечно, — ответил Роджер и обратился к Холли: — Вы будете на приеме у отца завтра вечером? Окажите мне честь и оставьте один танец за мной.

Клаудия быстро проговорила:

— Разумеется, моя дочь сделает это с удовольствием, но... — она лукаво улыбнулась, — не будет ли ревновать Лайза Лу?

Заметив смущение Роджера, Клаудия рассмеялась.

— Я знаю Лайзу с детства. Эта избалованная девушка всегда умела добиваться своего. Едва ли ей понравится, что вы танцуйте с кем-то, кроме нее. Впрочем, это ваше дело.

Холли так и не удостоила Роджера ответом, ибо вообще не собиралась танцевать. Да, она согласилась пойти на прием и держаться любезно, но это все. Мать рано или поздно откажется от затеи знакомить ее с мужчинами.

Распрощавшись с дамами, Роджер направился к экипажу. Он взял поводья и посмотрел вслед Холли. Несмотря на поношенную одежду девушки, он видел, что она прекрасно сложена. Юное, невинное, возможно, наивное создание. Ему будет нетрудно получить то, что он хочет: землю и ее восхитительное тело в придачу.

Натянув поводья, Роджер нахмурился. Однако девушка упряма и крепко держится за свой жалкий участок земли. Возможно, с ней не так-то просто справиться. Впрочем, сама мысль о предстоящем поединке доставляла ему удовольствие.

Глава 5

Пока Холли принимала ванну, память вернула ее в довоенные времена, когда жизнь обещала так много и все, кого она любила, были с ней в ее чудесном мире... мама, порой несколько наивная, но добрая и красивая; сильный и умный отец, который, казалось, знал все; дед, учивший ее, всему тому, чем родители вообще не интересовались. Он рассказывал внучке о лесах и болотах, о зверях и охоте, воспитывал в ней уважение к живым существам, обитавшим на берегах Миссисипи.

Тогда никто не уговаривал Холли пойти на вечер. В детстве она обожала новые платья, а повзрослев, примеряла женские наряды. До войны Холли очень хотелось быть хорошенькой, и она позволяла матери делать с собой все, что та считала нужным.

Однажды Холли пошла на вечеринку, устроенную в честь пятнадцатилетия ее подруги Энны Спенсер. Холли очень удивилась, когда их сверстник Джон Уильямс попытался поцеловать ее. Он держался весьма серьезно, увлекая Холли под тень развесистого клена. Однако она не ответила на его порыв, приняв это за шутку. Холли до сих пор помнила, как обиделся Джон, поняв, что она отнеслась к нему несерьезно.

Дата добавления: 2015-11-03